Волчата Глава 1

Матово горел ночник…за окном сгустились ранние сумерки…было тихо-тихо, тишину нарушали лишь шаги за дверью, и шум холодильника. Дима лежал на смятой простыне в длинноватой ему черной футболке и трусах. Смотрел в потолок. Состояние…даже нельзя объяснить какое, он ощущал, будто приклеился к этой кровати и чтобы встать ему придется себя отдирать с мясом и кусками одежды. Лень было даже встать чтобы включить музыку, а может просто хотелось полежать в тишине, подумать…только вот волосы лезут на глаза. Откинул назад, разметал по светлой подушке крашеные черные пряди, греческие мифы, медуза-горгона…тишина, почти зримое присутствие вечности, той самой вечности, отрицающей суету и бег времени. вспомнилось, опять непрошено вылезло из потаенных уголков сознания, где как считается собираются все воспоминания, даже те, которые пытаешься всеми силами подавить и уничтожить в себе. вот такая штука это подсознание, нечто вроде чердака, захламленного такого. вспомнилось, непрошенное…Ее глаза, неужели эти прекрасные глаза могли  лгать? Лгать в самом сокровенном? и все оказалось лишь фантомом, в который он поверил и самовольно нацепил на себя розовые очки? Она была рядом, так близко что до нее можно было докоснуться, смотреть ей в глаза, тонуть в них…а потом она исчезла, стала недосягаемой, его маленькое сокровище, много месяцев назад. Потом были другие, она всегда стояла отдельно, словно идол, темная богиня, поклонником культа которой он стал поневоле, а остальные – другие, так себе…менялись с определенной периодичностью. месть? доказательство? симпатичное личико и привлекательный образ одинокого романтика? эта игра ему наскучила, самообман, удовлетворение своего эго, они всего лишь трофеи, игра в любовь, попытка отыскать в себе остатки чувств, безуспешно…он думал про ее глаза. Он не сразу спохватился, рука уже сама по себе ласкала через трусы успевший возбудиться член, медленно, нежно, как умела только она. как он позволял только ей. Из дальних отголосков воспоминаний в сознание проникла она, ее глаза. Ее улыбка, каждый сантиметр ее был для него родным. Он гладил ее по щеке, судорожно прижимал к себе, будто боялся, что она растворится, рассыпается на сотни мерцающих звездочек, его девочка. «Я люблю каждый миллиметр твоего тела» - шептал он ей, а она улыбалась своей сладкой улыбкой. Его приоткрытые глаза, длинные подкрашенные ресницы роняют полуденные тени на нежные щеки, дыхание учащается. И вот он уже во власти своего тела, он не может прекратить эти движения, постепенно ускоряя ритм, импульсы, тонкие нити импульсов идут от низа живота, притупляя сознание, оставляя лишь голодное желание, тело леденеет, не покрывается корочкой льда, а именно леденеет изнутри, и кажется, в лед превратилась кровь в жилах. И вдруг сквозь лед прорывается пламя, сквозь плоть прорывается наслаждение.


выйдя из подъезда, несколько секунд он как зачарованный смотрел на тлеющей в его продрогшей руке огонек сигареты, тепло светившийся в сумерках. Было начало декабря, с его легкими морозами, голыми темными деревьями и грязно-серой поверхностью земли. Дима затянулся еще раз и бросил сигарету в грязный снег. Пальцы просто окоченели на жестком ветру, он поплотнее запахнул куртку, застегнул молнию до самого носа. Дима побыстрее засунул руку в карман, крепко сжал пальцы в кулак, прислушиваясь к легкому покалыванию на их кончиках, и побрел дальше, скользя на свежем льду гриндерсами. Не сказать чтобы в такой поздний час улица была оживленной, нечастые прохожие были похожи на безгласые и безликие тени. Откуда это? Вроде в каком-то фильме видел, еще бы вспомнить в каком. Было там что-то про заброшенный пустой город и такие вот равнодушные ко всему тени без души.  Куда он шел? В ответ Дима лишь бы пожал плечами. Правильнее было бы спросить – от чего он шел? Дима бросил сигарету в снег и торопливо засунул закаменелую руку в карман. Уж лучше побродить по пустеющим, освещенным скользким светом фонарей улицам, чем слушать в очередной раз домашнюю ругань. Между тем мороз крепчал, серый такой, нудный. Дима чувствовал, что даже тональный крем на его лице превращается в подобие ледяной корки. Он провел рукой по щеке, нежной, почти прозрачной, как у девочки. В детстве Дима часто слышал умильные восклицания незнакомцев на улицах – «ах, какая у вас прелестная девочка». и правда спутать было несложно, достаточно было взглянуть на эти длинные ресницы, затемнявшие серо-голубые глаза, острый носик, аккуратный подбородок, темные волосы, забранные в хвост и прилизанные гелем…Может быть это и повлияло на него. на то что для него в порядке вещей было перед выходом на улицу намазать лицо тональным кремом, припорошить тушью длинные ресницы, может быть, поэтому его уши были украшены пирсингом, а в пупке находилась аккуратная стеклярусная бусинка размером с горошину. Может быть, поэтому буквально вчера он как минимум минут десять красовался перед зеркалом маминой юбке и чулках, взятых украдкой.
Дима сам не заметил, как ноги сами принесли его к дому его приятеля, Вампа, худого, сутулого гитариста с конским хвостом из русых волос. Быстро поднявшись по лестнице, пропахшей кошатиной и еще какой-то неуловимой мерзостью, Дима надавил на кнопку звонка и стал ждать, прислушиваясь к доносившемуся из-за двери с потертой обивкой голоса Кобейна. Кажется “the man who sold the world”, хорошая песня, но это не повод слушать ее по 15 раз на дню. Не повезло соседям вампа. А вообще Вамп имел нечто, что заставляло Диму жестоко ему завидовать – отдельную квартиру, если только эту нору можно было таковой назвать. А это значило что Вампу незачем было уходить из дома, позорно сбегать в ночь от постоянных скандалов, от надрывных криков и истерик матери и дебошей пьяного отца, ему не надо было запираться в своей комнате и включать на всю громкость музыку чтобы отгородить себя от всего этого.
По ту сторону двери послышались шлепки босых ног, дальше щелканье замков и наконец перед Димой возник Вамп собственной персоной, видимо впопыхах натянувший джинсы и сонно чесавший голую грудь, одновременно умудрявшийся зевать во весь рот. судорожно зевнув во второй раз, Вамп протянул Диме руку. Пальцы были почему-то холодными и какими-то скользкими, будто маленькие змейки.
- что опять дома не сидится? – хмыкнул Вамп и прошлепал из коридора в комнату. The man who sold the world заиграло по второму кругу.
- тебе легко говорить – Дима скинул куртку и прошел в комнату, единственную в этой квартире, где из мебели был только компьютер, гордо возвышавшийся на столе, как на пьедестале, словно какой-то языческий идол, гитара в углу, словно какое-то домашнее животное, спящее на отведенном ему месте, шкаф с одеждой, и матрас на полу, где в хитром сплетении застыли в странном дикарском танце простыни и одеяла. Дима упал на матрас и положив руки под голову стал наблюдать за судорожными поисками Вампом чистой футболки в куче одежды хаотично висевшей на единственном стуле, который тоже получается принадлежал компу. наконец выудив «сатириконовскую» футболку из этой груды, Вамп облачился в нее.
- а я как раз пытался записать наш новый трек, пока мою партию. потом твой вокал добавим – между прочим сказал он – кстати жрать нечего
- ту меня не удивил – усмехнулся одними уголками губ Димка. Вампу почему-то нравилось смотреть на улыбку друга, она была похожа на оскал какого-то маленького зверька, эффект достигался за счет того, что у Димки были кривые передние зубы, вернее один из них, он рос сверху другого, хотя не особо сильно и выпирал, производя вот такой вот эффект
Вамп протопал на кухню, затем вернулся и улыбаясь во весь рот озвучил вопрос
- хошь загнаться?
Дима пожал плечами. а почему бы и нет? по крайней мере не будет этих мыслей…какое-то время, мыслей ни о чем и обо всем. «какой-то ты последнее время не такой.» «ну хочешь мы тебе телку найдем, в тысячу раз лучше ее». расставание было слишком болезненным, слишком глубоким порезом… и при чем здесь в тысячу раз лучше или в миллион? найти девушку ради секса или просто удовлетворения эго было для него не проблемой. любят то не за что-то, а вопреки…даже когда не любят в ответ, а просто делают вид. нет, он не ходил размазывая сопли по лицу, не плакался в жилетку никому. но как будто что-то оборвалось в его душе, остановился какой-то нужный механизм
Вамп между тем притащил бутылку минералки и пару пачек  тригана, и кинул это все на кровать. Они уселись по-турецки друг напротив друга. Медленно, словно совершая какой-то ритуал они в полном молчании высыпали на простыню таблетки и по очереди стали отправлять их в рот, передавая друг другу минеральную воду. Ни слова, ни миллиметра лишних движений, глаза в глаза
- скоро втыкнет – тихо произнес Вамп и сел, прислонившись к стене. так он и сидел закрыв глаза несколько минут – люблю я эту штуку – наконец-то произнес он – круче феника. правда с самим феником еще совмещать не пробовал. тока вот единственное сушняк после него сильный, обезвоживание организма полное идет
Дима уже не слушал, он сидел и смотрел прямо перед собой постепенно остекленевшими глазами. Как-то слишком громко тикали часы. Он уже знал что будет. Он был одним из счастливцев на которых действовал триган, полный букет симптомов с тщательностью описанный в графе «передозировка», включая потерю памяти, головокружение, тошноту, искажение сознания.

Дима очнулся на улице. он сидел на снегу, прислонившись спиной к стене какого-то дома.