Фикус

/социальная сатира/

Фикус

* * *

Было б не так обидно, если б мы с ним один на один сошлись: тогда, глядишь, и не прознал никто, да что сейчас об этом говорить. Компания тогда собралась – человек десять, не меньше, я не считал. Так вот, он пришел в первый раз: кепарик на глаза, сигарета в зубах, брючки такие модные, курточка блатная, рубашка – как у студента, но сам-то – видел я, никакой он не студент был. Ему до студента, как мне – до президента. Как схлестнусь – сам не понял, только вышло так, что нас в кружок взяли, и давай орать: мочи, мочи, мочи! А что я-то: у меня кроме «бабочки» ничего и не было с собой, сходняк же был, а не разборка! А в рукопашном я не то, что слабоват, но могу и продуть, если настроение не то. В тот вечер как раз настроения и не было: разругались с Нинкой в пух и прах, вот и свалил, решил, чтоб зря не грызть себя, лучше с мужиками пройдусь по району. Прошелся!
Цепанулись словам, но вижу, ему – залетному этому, крови захотелось. Тут еще мужики глотки дерут, не мужики, а бабы на рынке. Ну, достал я «бабочку», покрутил ей чуть-чуть, для красоты, а новый это, мать его, вообще ничего не достал. Так и мне пришлось «перо» убрать – не по понятиям это, когда один вооружен, а другой – пустой. А был я тогда в нашей компании на высоком посту – крутился около главаря, его Егором звали. Знатный мужик был – его все в округе побаивались, даже менты не связывались, что там про отморозков говорить. И годков то ему было восемнадцать, а авторетит был знатный, никто не спорил. Вот Егор мне и говорит: ты, Фикус, его прижми, лицо разрисуй, чтоб знал место свое. Да улыбнулся мне так: по-доброму, по-братски, во мне и взыграло! И вот, стоим мы, смотрим друг на друга с этим залетным, выжидаем, кто первый – я ситуацию просчитал, продумал, что уложу его в три приема: хилый был мужик, что и говорить. Теперь вот наука: никогда не смотри на внешность. Егор наш тоже – невысокий, неширокий – а попробуй его раздави – только крылья пообломаешь! Вообщем, под дурочку скосил, контр-удар выполнил, пролетел кубарем по земле, вскочил – а противник мой стоит напротив, как ни в чем не бывало! Гнев меня скрутил: думаю, вот ты падла трескучая, умеешь, значит! Я опять под него: а он – на перехват. Подсечку мне, я – вынырнул, а он – правой, да прям в «солнышко», я и вздохнуть не успел – лежу на спине, скорчившись, из глаз чуть ли не слезы брызжут, а мужики знай свое горланят: мочи, мочи, мочи! Поднялся с трудом, сплюнул, и ринулся опять на него – а он – как скала, ничего его не берет! Заметил, что Егор смотрит на меня с неодобрением: мол, авторитет его гублю. Тут меня злость взяла: что ж такое, думаю, я – и с каким-то залетным не разберусь? Как у меня «бабочка» в руке оказалась – не помню, только саданул я ей со всего маху, чиркнул трижды по кишкам – залетный и согнулся. Мужики – на шухер, только Егор один стоит, как будто его не касается! Я «перо» протер, в карман убрал и руку протягиваю: вставай мол, залетный, мир делать будем. Тут то он меня и подловил: цепанул я его, видно, не глубоко – рубанул мне ладонью по шее, потом – со всего маху по спине, а потом – под колени. Тут уж я и себя забыл: круги радужные перед глазами поплыли, во рту – то ли железо, то ли – кровь, не разберешь. Отключился я, короче, на виду у всех.
В себя пришел уже на «хате»: мужики самогон пили, а я в прихожей, на коврике лежал. Зашевелился, боль такая, ломота – застонал, наверное, потому что рядом со мной Егор нарисовался. Присел на корточки и улыбается. Я на него глаза вскинул, сказать что-то хотел, а он остановил меня: улыбнулся опять так, как только он умеет, и поведал мне, что залетный этот ментом был, стажером – решил он, типа, внедриться к нам. Егор его почти сразу раскусил, когда тот рисоваться начал. Егор – на то и авторитет, чтоб такие штуки нутром чуять. А я вот, как лох, попался. Отговаривать он меня не стал: не дело, а теперь вот – пожалел, потому что не будь меня, еще неизвестно, чем бы закончилось. Егор – он на расправу быстрый, почикал бы этого «сероглазого», порезал бы на шнурки, да проглотил – не подавился бы. А так – верный Фикус боль на себя принял, позор на себя принял, авторитет сберег, да от мента избавил. И сложилось, что не покоцали меня, а – наоборот – считай повысили. Только дело это между нами с Егором осталось: никому он не сказал, и мне запретил. Так вот и хожу теперь: вроде и лоханулся, вроде и презирают меня, а вот фаворитом стал – странная ситуация, ничего не скажешь. Только я для себя решил: лучше уж рядом с Егором буду, живой, хоть и с подмоченной репутацией, чем «шестаком» каким бегать или, того хуже, в сырой земле отдыхать.

16 февраля 2009