Беспризорное общество

1.  У меня сосед не выносит Чубайса.  Как увидит – пьёт. А если тут ещё и Гайдар рядом окажется, то всё – запой. Считаю, что это обстоятельство надо учитывать при планировании алкоголя на душу населения.

2. Рекламируют фильм «Кармелита». Некая цыганка Кармелита страстно полюбила цыгана, затем встретила Жданова, и поняла, что это и есть настоящая любовь…Что ж, сюжет знакомый. Пушкинские «Цыгане», там Зарема тоже полюбила, одного, потом другого, а первый её убил. А здесь, ничего, всё ещё жива. И что на эту тему воду в ступе толочь? Свобода. Расхлёбывайте.

3. Показывают фильм, в котором хороший парень любит девушку, а та  отдалась другому, забеременела и ставит перед фактом любовника.
А тот говорит: «Извини, не могу», - ввиду социального статуса и прочего.
А та перед зеркалом рыдает, и в кадрах такое её трагическое лицо, ровно как у Анны Карениной перед поездом.
Считаю, ни в коем случае нельзя сокращать в школе количество часов русской классики. И уберите от меня это перекошенное от дури лицо.

4. У меня знакомый приехал из Нижнего Новгорода и колбасы ихней завез по шестьдесят рублей за кило.  А у нас такая в районе трехсот. Ну, договорились, чтобы он почаще мне завозил этой колбасы.
Раньше только в магазине была колбаса, а теперь, наоборот.  В Москве строят финансовый центр. Монстр, съедающий бюджет города.  Эстакаду ведут к нему через всю столицу.
А зачем простому человеку финансовый центр?  Считать чьи-то деньги, которые опять будут делать из воздуха?  Колбаса-то не подешевеет. А то раньше из Москвы везли колбасу, а теперь наоборот.

5. Задорнов рассказывает в своём монологе как русские ведут себя за границей. Как собрались они в супермаркете, а тут свет погасили, и слышится чавканье.  В зале смех, а мне до того противно стало, будто зал не смеётся, а чавкает.

6. В нашем подъезде живут две женщины, номенклатурные работницы советского периода, не только знавшие дела в учреждениях, но и как выбивать себе пайки.  Они ночами пропадали около Белого дома в сентябре девяносто третьего, защищая его от Ельцина,  и вспоминают эти ночи как лучшие в жизни.  Потому как по их заверениям, у Белого Дома тогда собирался цвет нации.  А когда Белый дом расстреляли, ходили на митинги.
Я тут вышел во двор, а они сидят, разговаривают безо всякой злобы к прошлому.
Одна говорит: «А мне Горбачева жалко. Он же комбайнёр. А его в президенты.  А ему хочется и выглядеть, и мешок с зерном как всегда притащить домой».
Вторая сказала: «Да.  Нелепее фигуру трудно придумать. Ведь он из-за подобных противоречий с места не сдвинулся.  Со своей дачей в Форосе, которую у него тоже отняли».
Первая подвела базу: «Да, нелепее президента трудно придумать.  Выдал секреты Америке по нашим технологиям, а они его же и пнули.
А как он выдавал секреты наших подлодок?  Крючков его постеснялся арестовать, а зря…»
Вторая  продолжила: «Какой пассаж!  Если бы этим занялись юристы…»
Первая: «А ведь до сих пор что-то говорит, кому-то он нужен.  А, главное, теперь никто не критикует его…Противно».
Вторая: «А вот про Ельцина знаем только то, что играл в теннис. Обнародовали б счета,  «АиФ» писал, что только на дефолте он заработал четыре с половиной миллиарда…Да…»
Первая безо всякой злобы к тому, что творится в стране,  проговорила: «Да.  Он то уж не стеснялся, попользовался властью.  Не то, что Горбачев – пока о своем мешке думал, страну разворовали.  Тот-то уж оставил детишкам на молочишко.  Где уж, в каких теперь странах их виллы, где они теперь прогуливаются как господа…»
Вторая согласно кивнула: «О покойниках или хорошее или ничего…О Ельцине вспомнят как о теннисисте, а о Горбачеве, пожалуй, как о безалкогольной бормотухе…»
И неожиданно обратилась ко мне: «А вы как думаете?»
Я, не ожидая подобного вопроса, да и не привык рассуждать о высших чиновниках. Да и не знаю я, как у нас. Вот, в Америке, да, знаю. Там и министра уволят, если служебную машину в личных целях возьмёт, и я сказал: «Не знаю». А они расхохотались.
Первая сказала: «Бедная Россия…»
Вторая спросила: «А Путин Вам нравится?»
Я ответил: «Да. Серьезный человек».
Первая спросила у второй: «А, может, все-таки не погибнет Россия к пятидесятому году, как объявил Швыдкой по телеканалу «Культура», и снова будет хорошо?»
Вторая ответила: «Конечно.  У нас есть президент, не отделимый от России.  Не теннисист. Не безалкогольная бормотуха, а вождь».

7. У Сидорова  на курсе был приятель Нефедов , такой баламут, а один раз подходит к Сидорову и говорит: «Ты можешь представить сейчас тридцать седьмой год?»
У Сидорова зачет на носу,  и ему захотелось отделаться от приятеля. Но тот схватил его за руку и чуть ли не прокричал ему в лицо: «Нет. Ты представь! По радио слышится голос Вышинского: «За антигосударственную деятельность, направленную на  развал страны, подрыв экономики в социалистическом Отечестве, за развал РАО «ЕЭС», в целенаправленных  действиях  американского агента Анатолия Чубайса привлечь к суду, и назначить ему высшую меру наказания – расстрел!»
Сидоров на миг опупел, а Нефедов  стиснул его руку и крикнул: «И знаешь, что будет? Мой дедушка до потолка прыгать будет, а бабушка  с чувством глубокого удовлетворения произнесет: «Допрыгался, мазурик». А люди…Люди!  Ты понимаешь, какую свободу они испытают, какое облегчение, что избавятся от этой атмосферы лжи и подлости? Жизнь опять станет реальна, человек человеку снова станет братом, а не волком…Люди начнут брататься, обниматься…Россия опять станет великой страной!»
Нефедов отпустил руку Сидорова, куда-то заспешил,  а Сидоров,  позабыв обо всех делах, стоял и думал о тридцать седьмом годе в такой проекции: а, может, и нам попробовать?


***


Смотрел передачу «Русский взгляд». Разговор зашел о беспризорниках.  Много говорили о любви к беспризорникам, а один из ведущих сказал, что любовь беспризорники проявляют к своим родителям, а прочее, что нужно беспризорникам, так это интерес общества к их жизни.
И я вспомнил, как в детстве, в шестом классе,  я взял билет на фильм «Как закалялась сталь», но опоздал к началу, потому что ждал ребят, и сразу по восклицаниям почувствовал реакцию зала на этот фильм.  А в самом конце, когда конники освобождали подпольщиков, которых белогвардейцы собирались повесить, в зале стоял рев, свист в знак одобрения нашим.    
А в пионерлагере?  Мы играли в военную игру, зеленые против синих.  Я с приятелями был за зелёных, а один из нашей компании попал к синим. Мы с ним завели беседу, и он проговорился, где синие хранят знамя, и мы похитили это знамя.
И при этом мои приятели «зеленые» чувствовали себя чуть ли не разведчиками крупного масштаба.  Но при разборе игры наш приятель из «синих» был заклеймен позором как предатель, а тот едва не повесился от стыда и позора.  Вышел страшный скандал.
Еще случай. К нам, шестиклассникам, пришли шефы-десятиклассники проводить воспитательную работу. А мы, сорви-головы, топали ногами под партой и скандировали хором: «Ма Дзе Дун! Сталин!» И чувствовали себя хулиганами, но жить было интересно. Потому что чувствовали, что есть предел, за который заступать нельзя. И Хулиганили, чтобы повувствовать себя личностями, но не настолько, чтобы выгнали из школы.
Это Глеб Жеглов в известном фильме воскликнул: «Вор должен сидеть!»
И вор сидел.  Мы ощущали присутствие в обществе милиции, КГБ как  охрану нашей нравственности. И странно не то, что тогда был ГУЛАГ, а то, что ГУЛАГа сейчас нет.  Ведь он был показателем нравственности нашего общества. Это была прежде всего духовная пытка, что ты не полноценный член общества.
Русланова, отправляясь в лагерь, дочери сказала: «Тебе нечего  меня стыдиться».
А почему? Потому что нравственность общества оценивалась  таким примером как Павка Корчагин из повести Н. Островского «Как закалялась сталь». Он говорил, что «жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». И при прокладывании узкоколейки он работал в гораздо более тяжелых условиях: в стужу в рваных калошах, в мокрой шинели и не хныкал как зэк Солженицына Иван Денисыч, который как волк жил только, чтобы выжить, и за обедом суп с картофелиной тянул к себе, а сокамернику похуже.
Мы по Солженицыну переписали нашу историю так, что  нравственность общества стали определять не образом патриота, который шел в бой во имя Родины,  а законами зэков, тюрьмы. Так солженицынский  зэк заохал, что услышал целый мир. Хотя теперь в тюрьмах живут и более худших условиях, чем тогда.  Но про них уже не вспоминают. Обществу на данный момент они безразличны.
И предел нашей веры не высок.  Мы похоронили Ельцина по-христиански, но он сидел , бывало, рядом с патриархом как Генсек, как личность исключительная, которому как Юпитеру позволено то, что не доступно остальным.  И недавно в газете «АиФ» мелькнуло
Сообщение, как нажилась на дефолте известная семейка.  Пусть обнародуют свои счета!
Это комиссар Мэгре гордился  что не подал руки министру за то, что тот оказался негодяем. А мы всё толдычим место из писания: «Не суди и не судим будешь!»
Но тогда и суды, может, не нужны? И воры будут спокойно исполнять свою должность?
Я помню фильм про разведчика ещё царских времен. И когда товарищ по службе выдал тайну любовнице, он сказал: «Я бы на твоем месте застрелился!»
В «Новом Завете» есть притча, как к Богу пришли после смерти чистенькие вежливенькие фарисеи, а он им ответил: «Кто вы? Пойдите прочь. Я не знаю вас».Выходит мало просто не делать зла, нужно творить добро, даже если это втянет в грех? И убийство оправдано, если оно во имя добра. И на войне легче, чем в мирной жизни, когда надо указать человеку, что он негодяй,  чтобы в науке в жизни дал дорогу тем, кто честен, кто во имя Родины преобразует нашу жизнь.
Мы молчим, в то время, когда наше общество почти хрюкает над теми же пародиями Петросяна с его пошлостью ниже плинтуса.
Этапы большого пути разложения нашего общества. От Зой Космодемьянских, Павок Корчагиных, Стахановых до Солженицына, переписавшим понятия нашей жизни на новый лад индивидуалиста, зэка. А теперь уже докатились до «свободы, демократии», что в девяносто третьем случился контрреволюционный переворот, и вновь появился новый класс господ, а с ним и класс холопов.  И искусство, особенно юмор,  отражает интерес этого класса господ представить нам самих себя в виде вонючего быдла.  С самым примитивным образом мышления и существования.  Чтобы такие вопросы как «Что делать? « и «Кто виноват» навечно  стали звучать бессмысленной белибердой.
Как например в творчестве комика Михаила Евдокимова герой всегда деревенский жлоб давящий ближнего. А у Задорнова  народ вообще имеет только один образ – дурака. Настолько жалкого, что ему можно выжить только  будучи негодяем, зубоскалом, мошенником.  Но когда я вижу хохочущее быдло в зале, то мне становится страшно за наш русский народ, во что же его превратили! Народ, на который классики возлагали такие надежды, что вынесет всё и «широкую, ясную грудью дорогу проложит себе».
А у Задорнова  героя слон стукнул хоботом, а он рад, что не пыльным мешком его стукнули, а хоботом и горд собой.
Или один проглотил лампу, отвезли в больницу. А второй глядя на него взял и тоже проглотил. И Задорнов как о большом счастье восклицает: «Это только в России водители мигают фарами, предупреждая о посте ГАИ».
А на Западе живут по сталинским законам: наши депутаты в Швейцарии перешли дорогу  ночью на красный свет, когда и машин-то поблизости не было, а их раз и в участок. Когда наши депутаты удивились и спросили: откуда поступила информация, им ответили – вас видели из окна жильцы соседнего дома.
А у нас нет порядка. Ни в экономике, ни в отношениях.  У нас коррупция во всех её крайних проявлениях. Нам надо бы переписать Конституцию всвязи с новыми условиями.
В юморе Задорнов это уже делает: он заявляет, что богатый от слова «бог». А слово богатырь от двух слов «бог» и «тырить». Сотрясающийся от смеха зал. Господи, это же тупик!
Мы же и так не подымаем глаз. Когда в газете «Известия» появилась статья о миллиардах Черномырдина и Березовского во французском банке, то редактору газеты дали по шапке, а газету вскоре перекупили.  А про Черномырдина нам положено знать только его крылатую фразу о том, что хотели как лучше, а вышло как всегда.
У нас всё Горбачев говорит с высоких трибун, и никто  не рассмотрит его  суть комбайнера-мешочника, пока тянул свой мешок, другие растащили заводы, МВФ, и противно говорить об этом.
У нас никак не поймут, что дефолт девяностых это мероприятие на котором, кто помельче разорился, а верхи сильно погрели руки. И когда Наина Ельцина не побрезговала зайти в детдом к бывшим беспризорникам, я почувствовал фальшь.
Известно, что семейство Ельциных-Дьяченко  нажило на дефолте четыре с половиной миллиарда долларов. А если все. Кто был во власти того времени обнародуют свои счета, то станет ясно, отчего Россия такая богатая и нищая одновременно.На этом рынке с черного хода. С позволения быдла, грохочущего над Задорновым. И мне не по себе от улыбки добряка-Ельцина, от вида госпожи Ельциной в зале.  От того, что когда Руцкой вышел с чемоданом компромата  на Гайдара и прочих реформаторов, то Верховный Совет встретил его шутками, улюлюканьем. Дикарей, которых сначала гипнотизировала поза коммунистов, а потом Ельцина и прочих.
Когда в передаче «Русский взгляд»  говорят о любви, то мне плохо от лжи и подлости творящегося в стране, и как при такой коррупции можно говорить о любви?  Потому что коррупция не только вопрос денег, но и человеческих отношений, душ.
Я еще помню времена, когда по телевизору, девушка, окончившая курсы секретарей, говорила, что устроиться можно разве лишь проституткой.  Сейчас многие дети ненавидят своих родителей.  В классе моего сына один мечтает убить папашу током. Дети острее нас видят безнравственность общества.  Видят в родителях героев Задорнова и Евдокимова.
Мы всё еще живем по правилу «одобрямс», чтобы ни говорили с трибун.
И никому нет до этих беспризорников дела.  Матери выбрасывают детей на помойку, потому что не видят для них будущего.
И мне хочется крикнуть так, чтобы услышали все: никакой любви в нашем обществе нет, а есть только подлость и ложь!»
Я как-то хотел читать стихи в детском доме. Дети смеялись над юмором, узнали картинки из «Ну, погоди!». Но когда захотел еще выступить в детском саду, то от меня отделались во всех инстанциях, куда бы ни обращался.
Кружок исполнителей бардовской песни при Доме Творчества, руководимый лицом кавказской национальности, так же от меня отмахнулся, заявив, что они поют только Высоцкого и Окуджаву.
Волки Высоцкого сиганули в свое время за красные флажки и клыками вцепились в горло так. Что  все еще не могут переписать закон о коррупции. А тогда перепишите Конституцию, что у нас есть господа и рабы, и что коррупция есть привилегия господ.
Кто-то от их имени орет в Куршавеле: «У кого на счету меньше миллиона, тот не наш…»
Но тогда не говорите с высоких трибун о любви к детям! И о любви вообще.
Один из ведущих сказал: «Детям хочется, чтобы кто-то занимался ими так, чтобы им было интересно жить».
Но, если ты человек, поговори с подростком по душам, дай денег, чтобы выжить, , посоветуй, где подработать. А ты вместо этого читаешь ему проповеди, каким он должен быть с самых высоких позиций любви к нему, и тем вызовешь разве что ненависть с его стороны.
Если взять церковь за идеологическую основу, то она от народа далека до такой степени, что  имеет в  своих действиях только духовную составляющую как судья за грехи. Это заметил еще Чаадаев как философ сравнив её с церковью западного образца, в которой верующие  за свое служение церкви в духовном виде ждали  как награды материальных благ, и это было не стыдно.
А у нас вера превратилась в абстракцию, потому что у нас любой политик говорит о Боге и стоит со свечкой на праздник, а сами поступают наоборот.  А как-то Чубайс заявил, что он Петр Первый для нашей энергетики, и ведь не врет, а просто заблуждается. Я хочу видеть Бога, а сколько их таких, кто встал между мной и богом материально?
И когда в передаче «Русский взгляд»  говорят о любви к детям, а пальцем о паалец не стукнут, чтобы им помочь, я вспоминаю Наину Ельцину, посетившую Детский дом. А если соотнести их миллиарды на счетах в загранбанке и количество беспризорных, то  станет ясно, откуда столько беспризорных.
Меня поражает также невежество наше, когда Жириновский прилюдно заявляет: «Абама разложит Америку, как Россию Горбачев».
Ужас не в том, что Горбачева сравнивают с Абамой, а в том, что Россию сравнивают… И не только политики. Вот тот же Задорнов увидел в Америке ресторан «Мандолай», его рассмешило название, и он допытывает прохожих. Что оно обозначает. Никто не знает, и зал давится от хохота. От образа Задорнова, как пса, который лает на Америку всем зубоскалам на потеху. Ха-хаха. Мандалай! И вроде, Америка уже повержена.
Дело даже не в том, что потенциал Америки ВВП как и производительность труда  в десять раз больше, чем в России, а в том, что мы лжем  себе как и миру, сравнивая себя с Америкой.
Кто такой Горбачев? Мешочник-комбайнер.  Приехал из Америки со взяткой в кармане. От чего-то Крючков, глава КГБ, постеснялся арестовать его. А он, по заверению адмираал Балтина, выдавал Америке курсы наших подводных лодок,  порезал ракеты среднего радиуса действия. Это же агент ЦРУ!  А он всё ещё говорит. А один раз даже с обидой заметил, что Ельцин его как-то на лестнице толкнул.
На счет Англии проходится наш народец, что якобы это уже не держава.  А в Англии одна семья из двух-трех человек обслуживает ферму в сто двадцать голов скота.
А ведь были  у нас такие святые люди  - комсомольцы первых лет советской власти, которые жили во имя идеалов, во имя Родины.  Ленин сделал чудовищную ошибку, что не признал церковь.  А народ ответил ему чудовищной неблагодарностью.  За весь его патриотизм,  за его свободу,  что обладал высшей свободой сознания от мздоимства, алчности до такой степени, что  получал  оклад среднего служащего.
Я считаю, что будущее оздоровление нации, общества,  в том, чтобы выбор главы государства был с одобрения церкви. Чтобы не назначать на посты недостойных людей.
Сознание народа интуитивно действует в этом направлении.
Я помню, как в девяностые на коммунистической демонстрации выходили тысячи верующих со знаменами и образами.  Руководящая партия и церковь должны быть вместе.
Я бы и Сталина канонизировал только за то, что он поднял страну от аграрной до индустриальной.  Вот идет передача «Эхо Москвы». Встреча Немцова с Прохановым. Тема – имеем ли мы право жертвовать  большой кровью во имя высокой цели? А при чем тут кровь – если цель  жить с честью во имя Родины? И при чем тут кровь, если уступи, и Родина потерпит крах как при Горбачеве, Ельцине?
У нас страна дураков, что мерит всё кровью, пролитой во имя великой цели.  Но вот Лукашенко в статье газеты «АиФ» пишет: «Начинаешь сельхозработы и предупреждаешь о правилах предприятия.  Но вот, пока не посадишь пару человек, не поймут ведь».
А у нас скажешь такому, что  одна семья в Англии обслуживает сто двадцать коров, да еще упаковывает и отвозит это молоко, так скажут, а в Англии в сельском хозяйстве лишь два процента населения. А почему?  Потому, что у нас заведись такая ферма, так со всех сторон как пиявки вцепятся всякого рода вымогатели и посредники.
А при Сталине вот было интересно.  С чего начинается Родина? – С картинки в твоем букваре. С хороших и верных товарищей, живущих в соседнем дворе…Но это только в той стране, где человека уважают. Где человек звучит гордо. А Сталин ходил в простом кители, и ни копейки не урвал для себя.
И если бы сейчас раздался голос прокурора Вышинского: «За антигосударственную деятельность, за развал РАО «Еэс», за расхищение госсредств отправить Анатолия Чубайса в ГУЛАГ», - как бы воспрянул духом народ!
Потому что был бы снова предел падения, от которого можно оттолкнуться, чтобы вырваться из того болота, в которое попали.

***