Костыли

КОСТЫЛИ

                Посвящается Тане и Киме
1
Почти час я пролежал на снегу, рассматривая свою правую ногу. Ужас и любопытство удерживали меня от паники. Чуть выше лыжного ботинка нога была развернута на 180 градусов, а вместе с ней и лыжа, пристегнутая к этой свободно болтающейся части ноги.
Наконец, ко мне поднялись спасатели. Они отстегнули лыжу, развернули обратно отломанную часть ноги и аккуратно сняли с неё ботинок.  Ботинки были пластиковые, на металлических клипсах, новые, импортные, по тем временам – большая редкость. Один из спасателей,  со свойственной его профессии прямотой, и считая, по видимому, мою горнолыжную “карьеру” законченной, поинтересовался – не продам ли я  их.  Вместо ответа, я не без труда запихнул ботинок за пазуху и решительно сплел руки на груди.           Вниз меня спускали в специальном корыте с длинными оглоблями, которые сверху и снизу удерживали инструкторы-спасатели. Вокруг образовалась гомонящая процессия лыжников, обдававших меня снегом при резком торможении и разглядывающих меня с сочувственным любопытством и удовлетворением от сравнения в свою пользу.  Я смотрел на  вертящееся небо и думал о своей новой знакомой, вечернее свидание с которой уже не состоится…

2
Больница в селе Нузал (Северная Осетия) имела все необходимое, чтобы отличить сломанную ногу от нормальной. Проницательный горец-санитар, наблюдая, как я трепетно осматривал собственную кость, насквозь прорезавшую мою окровавленную ногу, разъяснил мне, что у меня АТКРЫТЫЙ ПЭРЭЛОМ! Глядя вверх и в сторону, он рассказал мне о том, что ГЫПС лучше АСБЭСТА, но асбест можно получить бесплатно, однако асбест сохнет очень долго и нередко приходиться ампутировать ногу от того места, где происходит  загнивание костей.  Получив от меня необходимую сумму, он оперативно развел в кипятке гипсовый бинт, перемотал мою несчастную ногу и ободрил меня тем, что нога это не жопа – на ней сидеть не надо!  Смысл этого напутствия я понял, когда меня привезли в палату, куда накануне доставили моего соседа – шахтера с раздавленным вагонеткой тазом…

В постели, в больничной одежде
Которые сутки подряд
Желаньем горю и надеждой -
Вернуться скорее назад

Здесь кормят болотною тиной
И русский язык не в ходу
Зарос я пиратской щетиной
Старик рядом стонет в бреду

Становится мне не до шутки
Когда наступает кошмар
И думаешь только об "утке"
И где бродит черт санитар

Забыться нога не дает
Мне даже коротеньким сном
Смотрю я всю ночь напролет
На снег и фонарь за окном.


3
Московский профессор, к которому по большому блату я попал на консультацию, рассмотрев перед лампой две только что отснятых проекции моих костей, шмыгнул носом, смял и выкинул в урну выписку из горной лечебницы, смущенно потер подбородок  и посоветовал мне не откладывая лечь в больницу, если я не хочу всю оставшуюся жизнь ходить пяткой вперед.

4
Дождливый, ветреный день. Черноморский пляж поселка Судак. Таня держит махровый халат подобно услужливому гардеробщику, Кима – поднос с рюмкой кальвадоса - местный алкогольный хит. Обе ласково и иронично улыбаются, глядя, как я подплываю к торчащим из воды костылям, вскарабкиваюсь по ним, хватаюсь мозолистыми ладонями за ручки и под одобрительные аплодисменты праздно любопытствующих курортников, накидываю халат, опрокидываю рюмку и в сопровождении моего заботливого экскорта кондыляю  к расположенному неподалеку тиру…
Хозяйка комнаты, в которой мы втроем поселились, не дождавшись от нас разъяснений (в контексте - кто есть кто) и даже не рассматривая экзотическую для той поры версию “шведской семьи”,  взяла инициативу на себя и определила Таню моей невестой, а Киму – сестрой. Такая интерпретация не вызвала с нашей стороны опровержений и стала рабочей гипотезой. Девушки своей заботой обо мне полностью соответствовали этому предположению. Правда, “невеста” и ущербный  “жених” своей “целомудренностью” и “сдержанностью” вызывали у хозяйки и соседей чувство моральной неполноценности.
  Главная цель нашей поездки к морю заключалась в интенсивной разработке свеже-срощенной ноги и форсированном переходе от костылей к заранее припасенной трости.  Великодушие моих подруг ничем не компенсировалось. Лежа с ними на пляже, я нагло заглядывался на загорелые выпуклости теснящихся вокруг женских тел и даже делился своими впечатлениями,  время от времени получая от темпераментной  Кимы ехидные замечания по поводу  моей не ко времени взыгравшей похотливости. Между тем озабоченность мою можно было понять, если учесть, что полгода я был прикован к кровати, точнее - к креслу- кровати, в восьми метровой комнате, где, не считая соседки -  глухой, сумасшедшей старухи,  я проживал в полном заточении.
 Мое состояние усугублялось еще и тем, что на террасе отделенной от нашей комнаты окнами, занавешенными простынями, поселился настоящий профессионал-половой разбойник  - сухощавый мужик лет сорока. Почти каждый вечер этот бесстыдник приводил к себе с пляжа  замученных воздержанием провинциалок, и мы становились зрителями эротического театра теней с реальным звуковым сопровождением, причем в этом “реалити-шоу”,  как в приличном спектакле было не менее двух актов с перерывом на буфет. Мои подруги с досадой отводили глаза и старались говорить громче, а я мучился дилеммой - какую из них подвергнуть испытанию на прочность нашего затянувшегося платонического союза. Однако, дальше стадии детсадовских  полу-раздеваний зайти не удавалось и в результате - сублимацией нашей гаммы переживаний стала почти фанатичная игра в карты на виртуальные деньги.  Мы поочередно проигрывали друг другу астрономические суммы, обсуждая между делом погоду, меню на ужин, прогресс в заживлении ноги, возможность преодоления мною дистанций в масштабе местных экскурсий и иные курортно-оздоровительные темы…
  Настал день, когда я торжественно прошелся с тростью по комнате и далее, страхуемый с двух сторон моими “ангелами-хранителями”, доковылял до  пляжа! Вечером, принарядившись, мы решили отметить это событие в ресторане.
 В те времена наличие мясных или рыбных блюд в меню ресторанов считалось роскошью, а их заказ да еще с графином водки – разгулом. Мы обошли два или три ресторана и убедились, что прожигание жизни не состоится – лучшее, что нам предложили: сыр, яйца в майонезе, салат Оливье и все тот же Кальвадос. От рыбы под названием Ледяная -замороженной жертвы  тогдашнего причудливого товарооборота, инвертирующего фауны  Баренцева и Черного морей, мы отказались, позавидовав жителям Мурманска, которые, очевидно, лакомились черноморской камбалой…      
 Все шло хорошо, пока я не встретился глазами с одной из двух девиц, сидящей за соседним столом и покачивающей ножкой в такт  чего-то популярного.  Виновато переведя взгляд на моих скромниц, каждая из которых в этот момент превратилась в ту самую мурманскую рыбу, я стараясь не хромать, без всякой трости, стиснув в улыбке зубы, аккуратно, как сапер, предательски двинулся к этой Сирене.
Выпитый кальвадос действовал болеутоляюще, и я смог не только потанцевать с обеими “соперницами”, но и склонить одну из них к более близким отношениям…
Когда мои Ледяные Рыбки услышали, что я собираюсь абонировать нашу общую комнату, пока они совершат вечернюю прогулку к морю, они натянуто усмехнулись, категорично посоветовали мне самому отправиться с этой б-дью на вечернюю прогулку  и, демонстративно вручив мне мою трость, решительно двинулись к выходу.
Я растеряно смотрел им вслед,  разваливаясь на куски от  своего предательства…