8

  Почти каждую неделю новоселье. Старые 5-этажки стремительно выселяются, готовясь к слому. Так что ночлег обеспечен до 12 года. Я В отличие от горожан не ратую за скорейший снос. Пусть стоят пустые. Пусть правительство ищет деньги на расселение. Мне теперь есть где жить. Наличие света и воды необязательно. Главное - 4 стены и крыша над головой. До наступления тепла мне есть, где прятаться от мороза. Моюсь в ночлежках. Платы там не берут, главное соблюдать режим. Не могу ходить грязным. Это один из немногих минусов моей свободы. Если нет мест В ночлежке, идут к Михалычу на Игольный. Он работает сутки через трое так что если не попал туда, пускает к себе помыться В рабочий душ.
  Три дня лежал не вставая. Лихорадило, думал, помру. Спасибо, Тимуру, соседу по дому, лекарства принес. Тимур - приезжий. Из Казахстана. Убирает двору. Жилконтора поселила здесь, В этом доме. Кроме него здесь еще человек 15 гасторбайтеров. Но те по-русски совсем плохо. Обычно днем я ухожу отсюда и заявляюсь только ночью, так как рейды милиции, да и прочие службы курируют эти развалины днем. Но эти три дня не то, что идти, стоять не мог на ногах. Бог миловал, и меня никто не тревожил, дали по-человечески поболеть. Сколько я ему должен за лекарства, не говорит. Плюс кормит. Чак-Чак приносил. Сладкий. Хоть я сладкое с детства не очень люблю, в этот раз ел с аппетитом. Пить спиртное не пью, все больше тельно растираюсь. Вот и сейчас пишу, а ноги в тазу со спиртом. Голова не болит, но чувствую себя пьяным.
  А сегодня ночью мне был дивный сон. Снилось, будто я в ресторане. Но как бы и не ресторан это, а скорее столовая, но нутро шептало «ресторан» и я себе поверил. Встретил Парамона, век его не видел. Он шеф-поварам, в общем, за старшего. Посадил меня на главное место. Передо мной тарелку поставили с едой – гречка рассыпчатая с маслом и не постным, а настоящим, сливочным, и биточки куриные. Приборы по бокам, хлеб черный веером на блюдце – все, как положено. И снится мне что ем и чувствую вкус. Он, как и положено, куриный, но малость суховат. Вспомнилось, что поваром я был когда-то. Да и скажи тут хозяйке ресторана/столовой, что, мол, хороши биточки, да только соуса сметанного к ним не хватает.
  Хозяйка, это-то меня больше всего и потрясло, больше чем биточки с гречкой, больше чем Парамон, которого век не видел, некто иная, как Ксения. Собчак.
Видать совсем плохо мне было, раз она явилась. Впрочем, не особо удивляюсь сему. Последнее время часто приходится ее во снах видеть. Больше удивило, с какой легкостью и простотой в общении она подошла попробовать мое кушанье и согласилась, откусив с вилки биточек, что «Без соуса суховат». Но не прогнала, за наглость и упрек. К себе взяла работать.
  Снится мне далее. Стою я за барной стойкой. Тоже место только преобразилось малость и народу поприбавилось. Стою – холенный, в накрахмаленной рубахе, бабочке, полотенцем стаканчики, рюмки, бокалы протираю. Она же рядом стоит у кассы, деньги считает. Ноготки красным блестят, пальцы ухоженные, без единой заусеницы. Считает, изредка повернется ко мне, глянет в глаза, смущенной улыбнется и опять, понурив взгляд, считать. А глаза! Голубые, как вода в озере. Ресницы одна к одной, черненькие. Да и взгляд такой, смиренный, простоватый даже, без заносчивости и высокомерия.
- Не красивая я,- говорит.- Не складная.
- Что вы, Ксения, что вы.
  И набравшись наглости или просто поверив в искренность и простоту, говорю:
- Красивая. Не то слово. Я смотрю на тебя и любуюсь.
- а я наоборот, собой не довольна. Грудь, например, хочу, большую, жирную, чтобы в декольте глубокое помещалась. Ягодицы оттопыренные, мясистые. Женщиной хочу быть, настоящей, русской женщиной, надоело в девках, за дочку сходить.
  Я взял осторожно ее руку, пытаясь все же держать положенную дистанцию. Рука холодная, но влажная, без единого волосика. Пальцы, как пушинки. Кожа белая.
И все бы так хорошо и продолжалось, если б Тимур, будь он не ладен, будить не стал.
- Ты, - говорит.- Бредешь что ли. Говоришь с кем-то, зовешь. Хватит спать, лекарства пей да идти надо, сегодня, менты, суки, скоро нагрянут, прораб сказал, так что до вечера сюда не ногой.