День Валентина

В этот, прекрасный день, он проснулся в чудном настроении, и всеми своими ста пятьюдесятью килограммами, почувствовал приближающееся счастье. внутренний голос шептал - « Накреми ботинки и беги на встречу любви, она там, в толпе, подобно катку, прокладывает себе путь на очередную распродажу, поторопись..." И вот, уже через какой то час, он, как перекормленная балерина порхал вниз по лестнице, заставляя отваливаться штукатурку.
а тем временем, счастье, ворча на всех подряд и ничего не подозревая, искало, своё - в магазине безразмерной одежды. Судьба, столкнула их, на узкой улочке, специально, чтобы не смогли разминуться.
- Мадам, я давно ищу вас, простите за наглость, но я всеми фибрами, своей необъятной души, спешу узнать ваше имя.
- Во-первых, я не мадам, а - фрау, во-вторых, вы мне не нравитесь, а в-третьих, освободите проход и не загораживайте моё жизненное пространство!
- Но, мадам, при вашей красоте, привередничать, всё равно, что от халявы отказываться, я бы на вашем месте, уже бы номерок диктовал, тем более, что у нас столько общего!
- Это, холестерина, что - ли?
- Мадам, да вы ещё и на редкость проницательны, и всё таки, позвольте узнать, тот прекрасный набор букв, из которого, сложили ваше имя?
- ну Гуля... А теперь, дай пройти!
А тем временем, в облаках, над этим сгустком плоти, застрявшем в узком переулке, истекая потом, выполнял свой праздничный план, добрый Купидон.
У него уже кончались и силы, и стрелы, у него, не получалось пробить, толстую кожу женщины, из своего, малокалиберного лука. Как бы он не прицеливался и не старался - стрелы отскакивали, ломались, но ни как, не достигали пухлого сердечка. И если бы, не его дедушка, ветеран войны за любовь, то не видать бы ему февральской премии, как собственной задницы. А у деда, на этот счёт, был припасён целый арсенал...
- Эх, ты, молодо - зелено, на, вот тебе, копьё любви, попробуй!
Дедово копьё, пришлось, как, нельзя, кстати и уже через несколько секунд, тела, воспылали такой страстью, от которой небо содрогнулось, а Купидон, поспешил дальше, выполнять свой праздничный план, его ждали ещё девять тон не пробиваемой человечины, ничего не знающие о прекрасном чувстве.