Рапира

* * *
Посвящается С.

* * *

Выдернув рапиру из его накачанной, бронзовой от загара, грудной клетки, я аккуратно протерла ее бархатной тряпочкой, которую всегда носила с собой. Наклонившись, я вгляделась в его лицо: какой же он красивый, даже сейчас! Слезы навернулись мне на глаза: вспомнилось, как он впервые посмотрел на меня, как в его глазах загорелись огоньки интереса и лукавства. Эти огоньки то вспыхивали, то тухли, но – неизменно – появлялись тогда, когда он видел меня, когда любовался мной: излюбленное занятие, после музицирования, конечно! Музыкантом он был хорошим: из других городов люди приезжали, чтобы попасть на концерт. Сама я не была ни на одном – далека от музыки…
Отступив на шаг, я вытерла слезы со щек: вот еще, буду опять из-за него плакать? Сколько слез пролила, он хоть за одну слезинку прощения попросил? Нет! Вот и получил то, что получил. Не привыкла я, не привыкла, когда не по-моему складывается. А с ним – особая история получилась: я долго терпела, ждала, когда же он наконец любование свое переведет во что-то более обширное. Дождалась, и – что? Вспомнился тот романтический, дождливый вечер, который мы коротали в кафе, а потом – потом пошли в отель, сняли номер и рухнули в свежие, хрустящие простыни. Тогда он был нежным, обходительным, галантным: я путалась в его длинных, вьющихся волосах и смеялась, когда он прикасался пальцами к моему животу и бедрам. Не заметила, как его лицо переменилось: стало плоским, словно рисунок акварелью на холсте. И только глаза, эти огромные, бездонные, заполненные лазурью неведомого океана, глаза оставались живыми. Я тонула, сопротивляясь по началу, вскоре оставила попытки выплыть – он не собирался убивать меня, но и возносить не желал…
Потом была его музыка: это был концерт именно для меня, и не для кого более. Но я уже не видела ни его пальцев, ни его самого, к тому же – уже ничего не слышала. Он выпил меня, насытился и был счастлив. Тогда-то я и вспомнила про свою рапиру: давно ее не доставала…
Он не заметил, как я покинула отель, и как вернулась.
Продолжая утопать в своей музыке, он молодел на глазах, отчего мне стало как-то неуютно, и намерение мое лишь укрепилось. Достав рапиру из кожаного чехла, я сделала несколько взмахов и выпадов.
На удивление, он замер, оглянулся и посмотрел на меня.
«Зачем это?» - спросил он без особого интереса.
«Ты никогда не спрашивал, что мне интересно, вот я и решила показать сама…» - ответила я и улыбнулась.
«Что ты делаешь этим оружием?» - он словно знал мой ответ, отложил инструмент и скрестил руки на груди, на его прекрасной, накачанной, загорелой груди, которую я осыпала поцелуями, вдыхая аромат его кожи.
«Убиваю…» - ответила я, отводя взгляд.
«Зачем?»
«Затем же, зачем ты пьешь людей…»
Некоторое время мы молчали, а потом он поднялся и приблизился ко мне.
«Я ждал тебя… Давно ждал…Ты пришла забрать меня с собой…» - его лицо опять стало плоским, только теперь глаза уже не светились, не горели – жизни в них не осталось. – «Я ждал тебя давно, смерть…»
В комнатушке стало холодно: я убрала рапиру в чехол и посмотрела на бездыханное тело – пора было уходить, иначе опять на глаза набегут слезы. Сколько столетий я этим занимаюсь, а привыкнуть до сих пор не могу…


17 февраля 2009