Не уходи

Я иду по темным сырым коридорам. Иду к тебе. Крысы в ужасе разбегаются от моих шагов, от дыхания смерти, исходящего от меня. Грохот цепей, крики, стоны и плач – музыка этого мира. Боль – единственное убежище от смерти, мое вечное проклятие и дар, которым я готов поделиться с каждым, кто посмеет призвать меня в своих мыслях.

Я вхожу в твой склеп, и ты с трудом поднимаешь голову, чтобы посмотреть на меня. В твоих зеленых глазах я вижу лишь боль. Никакой ненависти, злобы или мольбы. Ты никогда не просила у меня пощады, не умоляла отпустить тебя или убить. Твое распятое, обнаженное тело, покрытое сетью красных полос, все также заковано в тяжелые черные цепи. Длинные железные прутья пронзили насквозь твою плоть в нескольких местах. На каменном полу под тобой никогда не высыхают лужи крови. Но ты бесстрашно смотришь мне прямо в глаза, сквозь упавшие на лицо длинные пряди волос, и твоих бледных пересохших губ касается слабая улыбка, больно жалящая меня в мертвое сердце.

Ты стискиваешь зубы, сдерживая крик, когда я острым кинжалом выписываю узоры на участках еще целой гладкой кожи, и красные ручейки вновь струятся по хрупкому тонкому телу, стекая на пол. Ты вздрагиваешь, когда я, осторожно убрав назад твои волосы, прикасаюсь своими холодными пальцами к твоей пока еще теплой щеке. Твои мокрые от слез ресницы дрожат. Я вижу свое отражение в широко распахнутых глазах. Я погружаю пальцы в свежую рану, в твою влажную горячую живую плоть. Ты прикрываешь глаза, и стон вырывается из приоткрытых губ. Я не могу сдержаться и пробую на вкус твою алую кровь. Терпкая и слегка соленая, с привкусом железа, почему-то напоминает вино и также дурманит голову. Твое тяжелое прерывистое дыхание на моей ледяной коже. Ты даришь мне свою боль, наслаждаясь ею вместе со мной. Твоя плоть кричит, чтобы я остановился, но разум хочет, чтобы я продолжал. Боль тонкой нитью связывает жизнь и смерть. Это та грань, которая позволяет видеть людей такими, какие они есть, срывает с них маски, и я вижу их насквозь. Твое истерзанное, истекающее кровью тело, ощетинившееся глубоко впившимися, разрывая плоть, железными шипами раскрыло передо мной все свои секреты, но в тебе все еще кроется тайна. Я снова и снова прихожу к тебе, чтобы раскрыть ее, испить до дна твою боль, твои страдания, но ты каждый раз встречаешь меня улыбкой, как долгожданного гостя, словно не хочешь, чтобы я тебя отпускал. Я так привык видеть в глазах людей лишь страх, дикий ужас передо мной, перед новой порцией боли, которую я приношу с собой, но обычно уже через несколько часов, сознание отказывается воспринимать ее, и тогда они отдают мне последнее, что у них есть – свою жизнь. С их последним вздохом, адская боль вновь разливается по каждой клеточке моего мертвого тела, разрывая на части. Но ты словно не хочешь отказываться от нее, не ищешь спасение в забвении, снова и снова заставляешь себя чувствовать…

Раньше я никак не мог понять, почему меня так неудержимо тянет сюда, почему столько времени я провел с тобой, наблюдая за страданиями твоего все еще живого человеческого тела. Только теперь я понял: ты заставляешь меня снова почувствовать себя человеком, возможно тем, кем я был до того, как превратился в безжалостного монстра. Впервые за шесть сотен лет мне захотелось узнать имя того, чью жизнь я забираю. Твое имя. Узнать, кем ты была и чем занималась в мире людей. С трудом отгоняю от себя эти мысли. Я уже давно перестал быть человеком, и меня не должны волновать такие глупости. Ты сама пришла ко мне, сама нашла меня и безропотно отдалась в мои руки, даже не пытаясь бежать. Так почему же сейчас ты не хочешь сдаться? Почему не попросишь меня избавить тебя от страданий? Меня всегда развлекали все эти мольбы и причитания, но возможно тебя я бы освободил от боли, вновь присвоив ее себе. Но ты упрямо молчишь, наблюдая за мной сквозь вновь упавшие на глаза волосы. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но вдруг слышу тихий шепот. Неужели попросишь? И я снова рядом, склоняюсь над тобой, чтобы разобрать слова и тут же выполнить твою просьбу, одним ударом пронзив твое сердце. Но я в недоумении отступаю назад, когда понимаю смысл слетающих с твоих губ слов.

«Не уходи,» - шепчешь ты, и я чувствую, как лопается моя плоть, заполняясь какой-то другой, сладкой, но невыносимой болью, от которой хочется кричать, плакать, резать себя на части. И умереть. Умереть до конца, навсегда, чтобы никогда больше не вспоминать этого шепота, этих потрескавшихся губ и раскрытых зеленых глаз с мокрыми слипшимися ресницами. Но я все также стою перед тобой, не в силах оторвать от тебя взгляда.

«Не уходи,» - выдыхаешь ты мне в лицо, обжигая горячим дыханием. Я провожу пальцами, испачканными в крови по твоим губам, оставляя густой темный след, чтобы заставить молчать, чтобы забыть, чтобы представить, что я ничего не слышал. Но уже поздно. Мир вокруг изменился, неотвратимо и безвозвратно, и я лечу в пропасть, сгорая в жарком пламени… Я перебираю пальцами твои длинные, слипшиеся от крови и повисшие сосульками волосы, касаюсь твоих губ легким, почти не весомым поцелуем, ощущая такой пьянящий вкус твоей крови. Ты раскрываешься ко мне на встречу, на встречу смерти, и я тону в мягкой, горячей влажности твоего рта, растворяюсь в каждом ударе твоего сердца, забирая твою боль, приумножая свою, пока она тысячью осколками не разлетается по всему телу, впиваясь в мертвое, давно заледеневшее сердце, растапливая его лед. Я беспомощно падаю к твоим ногам в липкую холодную лужу крови. Поверженный Ангел Смерти…

«Я люблю тебя,» - твой слабый шепот острой болью пронзает сердце, разрывает на части, убивает снова и снова. Я, господин и повелитель боли, которая дарит мне вечную жизнь, от этих простых слов становлюсь ее рабом и уже сам готов молить о пощаде. Черные слезы струятся по моим щекам, а твое слабеющее дыхание все режет меня на части. Я делаю знак рукой, цепи, подчиняясь моей воли, тут же освобождают тебя, змеями соскальзывая с твоего тела, и ты бессильно падаешь в мои объятия. Я тону в зелени твоих глаз, разряд проходит по телу, заставляя биться в конвульсиях каждую клетку, когда ты проводишь длинными тонкими пальцами по моей белой, гладкой, словно мрамор, и такой же холодной щеке, прежде чем твоя рука слабеет и падает. Все равно. Уже все равно. Я целую твои губы, пытаясь удержать тебя здесь, со мной, но твое дыхание становится все тише и тише, пока ты не перестаешь отвечать на мои поцелуи…

Боль железными тисками сжимает меня, щедро подарив еще одну жизнь в моем аду, а я все также сижу на полу, весь в крови, прижимаю к себе твое холодеющее тело, орошая его черными слезами, и крик, полный отчаяния, заполняет мрачные коридоры, забираясь в каждый склеп… Я так и не узнал твоего имени…