Хата... Изгои. 7

 Приносят передачку.
 Объемистый пакет с продуктами появляется в камере.
 В одном из хот-догов вместо сосиски лежат жгут и шприц.
 Литровая бутылка смирновки.
 Колбаса и копченая курица.

 На улице обалденное время года - июнь, то ли День города, то ли День Молодежи.
 Наркуша - Саныч быстренько при всех  делает какие-то странные манипуляции со жгутом, затем сам себе колет некую жидкость и... тут же размякает, становится похожим на тряпку, которую небрежно кинули на крылечко. Как вот колготки, которые некая красавица сняла и впопыхах швырнула на  спинку кресла.
 Мы разливаем водку по стаканчикам и не торопясь закусываем.
 Состояние я вам скажу - непередаваемое. Оводы, графья Монте-Кристо, мушкетеры Его Величества собрались - вот и пируем.
 Затем все закуривают.
 На какое-то время наступает затишье.

 Вообще, я заметил, что между начальником и подчиненным, если можно так выразиться, сразу устанавливаются некие неписаные правила, они во многом разнятся с тем, что написано в Законе. Здесь  на первом месте авторитет подчиненного и его статус, положение в обществе и наоборот.
 Если заключенным приносят что-то, то стражи порядка никак не окажутся в накладе. Получается ты – мне, я – тебе.


 А сдала меня Ната.
 - Сука, вот сука! - думал с ненавистью я.
 - Если баба тебя сдала один раз - так и будешь в ментовской околачиваться, - учил меня Оса.
 - И че я его не послушал? - задавал я себе вопрос.
 А сама пошла на свадьбу к подружке, - с  помесью ревности и ужаса думал. А там само собой - мальчики! - продолжал ковырять рану на сердце. А дома родителей нет, они на даче. Все попрутся к ней, - вспоминались подробности какого-нибудь застолья, когда я появлялся в ее квартире и встречал там тепленькую компанию.
 За ноги, ясное дело, я ее не держал, но то, что она с кем-либо переспала, и не раз - это знал наверняка.

 Много лет спустя  она сама мне сказала правду. Правда эта нехитрая уложилась во фразу -  Я делала это для того, чтобы узнать, что ты чувствовал, когда изменял мне!


 Идиотизм, не спорю, но я получил полное удовлетворение, а также  и багаж тайной ненависти к молодым и красивым стервам на всю оставшуюся жизнь.
 С тех самых пор, при каждом удобном случае я как вампир, начинаю пить эту молодую и бешеную,  сдвинутых на всю  голову кровь молоденьких сучек.



 В моральном смысле этого слова.
 Наблюдая агонию каждой и, если повезет, - смирение.
 
 - Ты - страшный человек! - слышал я порой, но это не приносило спокойствия.
  С годами желание бороться с подобными существами проходило.
  Я свое получил.
  А может быть, понял, что это - бессмысленная трата сил, что жизнь коротка, и нужно успеть сделать что-то более важное.
 
 - Начальник, - почти дружески и достаточно громко произнес Саныч.
 - Че? - ответил кто-то невидимый.
 - А завтра суд будет?

 Суд - это судьба каждого.

 - Какой тебе суд? - Сиди, давай!

 Саныч и сам понимал, что про суд говорить рано.


 Саныч и сам понимал, что про суд говорить рано. Что его, как наркомана, причастного к какому-то преступлению будут держать до понедельника, потом начнут допрашивать и шить дело.



 
 - Завтра придет майор – начальника райотдела, почему-то всегда называли исключительно по званию – и будет решать, кого отпустить, а кого оставить.
 - Может меня отпустят? - появилась надежда.
 Судьбу каждого из арестантов решал либо он, либо мировой судья.

 Приближалась ночь.

   Продолжение следует.