Обманка

ОБМАНКА

«Бз-з-з-з». Звонок с последнего урока принёс свободу.
       - Не забыли? Сегодня в пять все идём сниматься на выпускной альбом! -  голос классной утонул в галдеже. Ещё мальчики и уже давно девушки с шумом сгружали учебный инвентарь в сумки, портфели и «дипломаты». У Леночки был тёмно-красный портфель. Пузатый и постаревший, он не мог держать равновесие. Извиняюще звякая,   постоянно заваливался вбок на собственные пряжки. Хозяйка его не любила. За цвет. За старость. За немощь. Поэтому частенько возвращала его в нужное положение пинком. 

       -  Вы меня слышите? - класс, будто сговорившись, грохотал стульями.
       - Тихо!-  Татьяна Леонидовна, молодая худощавая, с фигурой подростка, учительница химии могла в два счёта усмирить любое стадо. Стадо десятиклассников замерло.
       -  Напоминаю. Сегодня  в пять собираемся в фотоателье. Быть в парадной форме. Всё ясно?
       - Яс-но, - промычала вмиг ожившая масса. И потекла к двери. Застряла. С хохотом продавила пробку. Через мгновение кабинет пусто молчал. Леночка не торопилась. Она не любила толпы. Толпа напрягала. Даже пугала. Будто она могла потеряться в тягучей массе. Похоже на то. Главное - сдержать инстинктивный порыв слиться. Теперь, без суеты, девушка складывала учебник, тетрадь и пенал в свой покосившейся портфель, взгромоздив его красное пузо на школьно-голубую спину стола.   
 
       «Ясно. Что им ясно?» Им – потому что она, девушка вполне привлекательная и энергичная, держалась особняком. Не нарочно. Просто школьная жизнь не была её жизнью. Леночка, конечно,  как и полагается ученице десятого класса, шесть раз в неделю ходила на уроки. Но обязанность свою воспринимала, как тяжёлую повинность. Жажды знаний по версии  школьной программы не было. Домашнее задание делала редко. Списывала у впереди сидящего прыщавого Славки, аккуратиста и почти отличника. Случалось даже идти на уроки со вчерашним набором книг.

       Её класс был не самым дружным.  Парни делились на спортсменов, отличников, разгильдяев и неприсоединившихся. Последних представлял Сашка Пешков. Телом слаб, собой ни хорош, ни плох. Очкарик с мило оттопыренными ушами. Очки крепил к голове резинкой от трусов. Любил декламировать стихи. И разговаривать нарочито литературной речью. Писал любовные письма. Почти всем девчонкам класса. Отвергнут всеми по очереди.

     Девушки группировались по следующим признакам: страшненькие, умненькие, хорошенькие, шалавы, модницы и неприсоединившиеся. Леночка вполне могла бы попасть в группу хорошеньких. Но для этого ей не хватало кокетства. Да и общих интересов не было. Группа умненьких была явно не для неё. Нет, Леночка не глупа, но из «хорошисток» съехала в «троешницы». На уроках не блистала. Получается, что она была неприсоединившейся. Но если Сашка Пешков  резко выделялся на фоне остальных, хотя бы резинкой от трусов и торчащими ушами, то заметить её мог только пристальный взгляд. В девушке не было ничего по-настоящему яркого: средний рост, ничем не выдающаяся, стандартная фигура, коротко стриженые прямые волосы мышиного цвета, правильные черты лица, школьное платье с фартуком массового пошива и комсомольским значком. Обычная.
 
      Настоящей её жизнь была примерно семь с половиной часов в неделю. По понедельникам, средам и пятницам в заводском Дворце культуры. На репетициях ансамбля танца. Два с половиной часа мощного выброса энергии движения. Здесь ей хотелось быть заметной. Даже лучшей. Леночка мечтала стать солисткой.  Быть в центре всеобщего внимания. Здесь были подруги. И вот что важно - здесь был Он. Но Он её тоже не замечал. Пока. Во всяком случае, девушка надеялась.               

       Всего два с половиной часа трижды в неделю. Остальное время - это ожидание настоящей жизни. Скрасить тянучку помогали книги. С мушкетёрами, королевой Марго, всадником без головы и человеком, который смеётся, время ускорялось.            

         «Что им ясно? Что сегодня. Что в пять. Что в ателье. Что в парадной форме», - мысль текла вязко. «В парадной форме. Значит, погладить белый фартук и сменить воротничок».
         Леночка вышла из кабинета, сбежала по пустой лестнице. Быстрым шагом двинулась к раздевалке. Скорость пришлось сбавить. Навстречу, заполнив пространство,  надвигалась малышня из второй смены. Прижалась к стене, пережидая стихию. Дети неслись по коридору, задирая друг друга, вскрикивая и отбиваясь. 
Через пару минут путь освободился. Вот и раздевалка. Одежды почти не осталось. Голые вешала напоминали обглоданные хребтины. С   удовольствием сняла с облезлого крючка свою новую шубу. Бабушка купила. Шуба из искусственного коричневого меха под норку. Маленький круглый воротник. Расклешённый силуэт. Аккуратную шапочку и шарф из домашней овечьей пряжи она тоже вязала сама. Бабушка научила. Шуба сменила  дурацкое полудетское красное пальто с песцовым хвостом на капюшоне. Она не спеша оделась – процесс в удовольствие. Впечатление от собственного образа портили старые с облупившимися носками сапоги. И портфель. Но если  смотреть впереди себя, то можно позабыть о досадных деталях.
 
     От школы до дома всего пути на пять-семь минут, а дорога показалась длинной. Злющий февральский ветер в один момент обжёг лицо. Маленький круглый воротник не давал спрятать нос. Пришлось наклонить голову. Чёрт, а там – сапоги! К тому же она знала, каким красным стал её слегка длинноватый нос. Всё, образ разрушен.  Хорошо, что знакомых не встретила. Ускорила шаг. Мешал портфель. Его приходилось перекладывать из одной руки в другую. Пальцы немели быстро. Девушка попеременно внутри рукавицы сжимала кисти в кулачок, отогревая подушечки. Кольнула замерзающая мысль: «хороша же я буду на фотографии». 

            Тепло. Дома. Портфель привычно пристроен за дверью.  Так он не попадался на глаза, напоминая об ученическом долге. Обедать. Леночка вошла в кухню, заглянула в кастрюлю, стоящую на плите. Ну да, вчерашний суп с пельменями. Папино кулинарное изобретение. Пельмени магазинные, картошка, обжаренный лук. Гадость! Особенно на второй день. Мутный бульон, клочья разлезшегося пельменного теста, серые мясные шарики… Нет, это не еда. «А что в холодильнике? А что там может быть нового?» - она уставилась на полупустые полки. Пять яиц, немного сливочного масла, неполная бутылка молока. «Яичница». Сковороду на огонь. Масло на сковороду. Желтоватый кусочек, теряя цвет и форму, расползался по дну. Запахло топлёным маслом. Теперь два яйца. На шкворчание еды отозвался голодный желудок. Она стояла у плиты и наблюдала, как простое блюдо превращалось в гастрономическую красоту. А глазунья смотрела на неё двумя тёплыми солнечными кружками. Немного соли. И есть прямо из сковороды, торопливо отправляя в рот сначала плотные белки с хрустящими краями, а потом кусочки серого хлеба, вперемешку с густоватой жёлтой массой. Всё. И запить горячим грузинским чаем со смородиновым вареньем.

       На сборы ушло не больше сорока минут.  Готова. Даже подкрасила свои карие глаза. Посмотрела на отражение в зеркале. Хороша? «Ну не знаю…Что за волосы? Ни цвета, ни формы!» Чтобы избавиться от досады, посмотрела в свои глаза. Вот про свои глаза Леночка точно знала, что они красивые. Это ей с детства все твердили. Немного ленинградской туши. Хватит. Час до выхода из дома. Одетая и причёсанная села у окна. Глаза блуждали по верхушкам голых клёнов. Вот суетливые воробьи. Мечутся с места на место. «А смысл?» На неё напала маета. Это когда не знаешь, куда себя деть. При этом делать ничего не хочется и не можется. И то ли волнение, то ли томление… Нет, это не из-за съёмки на выпускной альбом. Так всегда бывает перед репетицией. Перед тем, как окунуться в настоящую жизнь. Ожидание чего-то великолепного и неизвестного. Именно сегодня. Счастья? Пожалуй…Счастья. Точно! И вечного. 
    
    Она вздрогнула от звонка в дверь. «Кто это?» Предки на работе, младшая сестра в школе на продлёнке. Незапертая дверь открылась.
     - О, бабуся? Ты чего?
Бабуся – мамина мать. Властная и вздорная женщина шестидесяти лет очень любила свою старшую внучку. Поэтому время от времени баловала. Покупала одежду и обувь. При этом она достигала две цели: порадовать свою Ельку, так она называла Леночку, и продемонстрировать дочери и зятю их безалаберность, даже несостоятельность. Дескать, вот, смотрите, как надо заботиться о детях. Родители, прочно завязшие в долгах, располагали средствами только на необходимое. Ну, чтобы ноги не протянуть.   
  - Смотри, что я тебе принесла. Это на день рождения! – довольная собой бабушка доставала из сумки объёмный свёрток. Протянула, не разворачивая.
- На.
- Что это? – Леночка засуетилась. Судя по бабулиному лицу, там было что-то серьёзное. Гадать некогда. Торопливая рука высвобождала подарок. До дня рождения ещё две недели, но это было в бабкином духе. От увиденного перехватило дыхание.
- Бабуля! – она бросилась целоваться.
- Носи. Родители-то, поди, такого не купят!

      Она снова стояла перед зеркалом. Это невероятно! Шапка из норки. «Обманка»! Ушанка цвета мороженого крем-брюле как тут и была. Покрутилась вправо-влево, пытаясь увидеть себя сзади. Увидела часы.
- Ой! Мне бежать пора!
Бабка нехотя засобиралась. Ей хотелось вволю насладиться произведённым эффектом. Но делать нечего. 

      Она не заметила, как добралась до фотоателье. Даже ветер не испортил настроение. Мысли были заняты обновкой. Сидя в трамвае, Леночка время от времени доставала руку из варежки и проводила пальцами по тёплому меху, сначала по козырьку, потом снизу вверх по ушам, трогая эти восхитительные ворсинки.

     Всё-таки опоздала. Судя по полной гардеробной и звукам из-за двери, все уже толпились в очереди за дверью. Она быстро сняла шубу, повесила поверх какого-то тулупчика. Полка для головных уборов почти пуста. Лена бережно сняла свою новую шапку, встряхнула её и водрузила поверх аккуратно сложенного шарфа. Отошла. Оглянулась посмотреть на обновку. Улыбнулась. Подошла к зеркалу. Нос, конечно, красноват. Да ладно!  Поправила примявшиеся волосы. Тихо проскользнула в дверь. Классная не заметила!
            
            За час управились. Почти весь народ разошёлся. Оставалось несколько человек. Лариска с Лилькой, две классных модницы щебетали у вешалки. Леночка подошла, сняла шубу, надела.
   - А чья это шапка? – девчонки смотрели на полку.
   - Да это не наших, - со знанием дела протянула Лиля, пытаясь разглядеть получше модную штучку.
   - Так здесь кроме наших, никого!
   - Это моя, - она как будто извинялась за то, что шапка была её. Это и в самом деле было странно. Пожалуй.
  - Твоя?!
И далее, как у классика. Немая сцена. Девчонки смотрели на одноклассницу, вытаращив глаза. Леночка протянула руку к шапке. Неожиданное внимание к ней взволновало. В абсолютной тишине она подошла к зеркалу, надела это норковое чудо. Рукой вспушила мех, пытаясь придать жесту бесстрастность. Внутри колотилось. Она вдруг почувствовала физическую потребность расправить плечи, поднять подбородок…
  - Пока! – бросила напоследок. И вышла неторопливым шагом. Гордо.

    «Вот это да!» - восторженная мысль не давала покоя. В десятый раз прокручивалась в голове эта замечательная во всех смыслах сцена. Произведённый непроизвольно эффект потряс. С одной стороны, если смотреть в корень, обидно. «Что я не могу носить такую шапку?! Могу, как видите!» С другой, и этот факт неоспорим, внимание окружающих приятно. Девушке понравилось выражение удивлённых, нет, поражённых ЕЮ глаз.    Леночка вдруг почувствовала невероятный подъём. В похожее состояние она погружалась только на сцене во время концерта. Ей захотелось танцевать. Немедленно. Ещё лучше – полететь. Над городом. Чтобы не чувствовать веса собственного тела.

    «А вдруг теперь Он меня заметит?» - эта мысль усилила возбуждение. Он был мечтой. И не только её. Во всяком случае, ей так казалось. Он тянул её как магнит. Не красавец, скорее, наоборот. Неправильные, грубые черты лица. Большое, плотное тело. Тяжеловат для танцев. Даже неуклюж. Но всё это не имело никакого значения. Была в нём сила ей неведомая. Сила эта звала, манила, обещала счастье. Вечное.
 
     Леночка ускорила шаг. Надо было заскочить домой за одеждой для репетиций. В голове выстраивался ход желаемого события. Как сделать правильно? «Можно слегка опоздать. Минут на пять. И пройти в раздевалку через балетный класс. Сто процентов -  меня увидят все. И Он» - она сбавила скорость. При таком раскладе торопливость неуместна. «Придёшь раньше всех, не болтаться же потом по коридорам, выжидая время. Глупо». Ага, вот и дом. Не торопясь, против собственной воли бежать вприпрыжку, поднялась по лестнице. Толкнула дверь – открылась. Все дома.
 - Это я. – прошла по коридору, заглянула в комнату. Мама читает, отца не видно. В другой комнате. Сестричка занята любимой куклой.
- Я сварила щи. Ешь! – мама разговаривала, не отрываясь от книги. 
- Не буду, мне же на репетицию. Чаю попью, - надо было убить лишних двадцать минут.

    На чай ушла всего половина отведённого времени. Достала приготовленную репетиционную форму. Посмотрела, ничего ли не забыла. Ничего не забыла. «А, пойду потихоньку».

     На часах при входе без одной минуты семь. Значит, шесть надо подождать. Она резко развернулась и вышла. «Надо зайти с парадного».
   Снова часы: четыре минуты восьмого. Услышала музыку. Пора. Уже привычным движением провела рукой по меховому козырьку, по ушкам. В висках застучало. Двенадцать ступенек вверх. Перед закрытой дверью вдруг ощутила неловкость. И страх. Как будто все догадаются, что это уловка. Взялась за ручку. Замешкалась. Потянула на себя. Шагнула внутрь, как в холодную воду. Ни на кого не глядя, быстро прошла через класс, буркнув в нос «здрасьтеизвините». 
 
    Она не увидела, увидел ли Он её.  Теперь, в лихорадке переодеваясь, пыталась понять, сработало или нет. «Не надо было торопиться!» - досада испортила настроение.
- Батман фондю, - голос балетмейстера отвлёк. Пора к станку. Она робко выбралась из раздевалки, окинула взглядом класс, пытаясь отыскать свободное место. Нашла. Прошмыгнула.
- И-и-и раз! – Леночка уже взяла ритм, разогревая холодное тело. Подняла глаза. Он. Сосредоточен. Не на ней…Думать в этом направлении не хотелось.
- Гранд батман, - думать с гранд батманом было неудобно. Тепло разливалось, щёки порозовели, под чёлкой щекотала капелька пота.
- Правую ногу на станок. Растягиваемся. – В зеркале отражалась Его спина. Ему, как и ей, растяжка не давалась. Вот, повернул голову. Нахмуренный профиль. Она понимала это недовольство. С Природой трудно бороться. Растяжка, выворотность, подъём стопы – отсутствие всего этого их роднило.   

        До перерыва Леночке ни разу не удалось поймать Его взгляд.      
- Отдыхаем 10 минут, -  фигуры в чёрном почти одновременно оторвались от станка. Рассыпались. Она осталась стоять. Положение было удобным – обзор полный. Вот он вышел из класса. «Буду ждать». Ковыряла ногами, опираясь на перекладины.    Размышляла. «Странно. Всего пару часов назад  хотелось летать. Теперь меня, как будто прибили к этому полу. Не могу сдвинуться с места.» В дверном проёме менялись лица и спины. Она ждала лицо. Под ложечкой ныло.

     Она увидела глаза. Только глаза. Его зелёные глаза. Они смотрели на неё. ОНИ ЕЁ ВИДЕЛИ. Жар, ударивший по лицу, стекал к ступням, уступая место освежающему холоду. Не выдержала, опустила лицо. И сразу подняла. Глаза были там же. Они смотрели спокойно, серьёзно, внимательно. Сознание потеряло ясность. 
 
      - Встали на серединочку! –  она вздрогнула. С сожалением заняла привычное место. Отсюда Его совсем не видно.  Танцевать не хотелось. Хотелось немедленно уйти. С Ним. За руку. Всё равно куда. Она вдруг поняла, что ЭТО случилось. Это не могло быть ошибкой. Этот взгляд…Она в каком-то полусне двигалась под музыку, слабо соображая, подчиняясь общему потоку. Она грезила. «Лена. Леночка», - он держал её за обе руки. Они кружились. Вокруг не было никого. Это было Счастье. Она не сомневалась. 

        - Спасибо. До встречи в пятницу – традиционные аплодисменты себе за старания. 
 Наконец-то! Впервые она испытала радость от того, что репетиция кончилась. Леночка мгновенно отыскала взглядом Его лицо. Вот. Он улыбнулся. Ей! И пошёл к выходу. Она знала, что Он будет её ждать.
 
         На переодевание потребовалось от силы семь минут. Руки дрожали. Девчонки галдели. Она торопилась. Надела шубу, достала свою обновку. Приосанилась. 
- О, у тебя новая шапка! Классная! –  ей совсем не хотелось это обсуждать сейчас.
- Да, бабушка подарила, - ответила, уже выходя , не давая возможности продолжить болтовню.

   Дверь в мужскую раздевалку располагалась на лестничной площадке. Она была приоткрыта. Леночка слышала голоса парней. Она стала в дальний от раздевалки угол. Ждать. Он ведь проводит её домой.

- Ты чего, ждёшь кого? – «Придётся ещё отбиваться от любопытных особ».
- Да. Мне надо, – она попыталась произнести эти два слова так, чтобы больше вопросов не было.
         
  В один момент на площадке случилось столпотворение. Она сначала обрадовалась тому, что теперь будет не до неё, потом испугалась, что Он её потеряет.
- Ну ладно, мужики, до пятницы! – этот голос гипнотизировал.
Она подалась вперёд. Два торопливых шага навстречу, продираясь через вязкую столпившуюся массу. 

Вот я!

    Удивлённо,  застыв на месте, она смотрела, как его спина удаляется. Он спускался по лестнице, не оглянувшись! Она не понимала, что происходит. Как такое может быть?! Закружилась голова. Чтобы не упасть, взялась за перила. Мимо проходили силуэты. А она так и стояла, замерев.

- Что стоишь-то, как вкопанная? Домой идёшь? – дёрнула за руку Оля. Они жили в соседних домах.
- Ага.
Леночка спускалась, почему-то считая ступени.
- Красивая у тебя шапка!
- Ага, - рука зачем-то погладила мех, ставший вдруг таким же обыденным, как старые сапоги.