когда-нибудь

Я знаю, что когда-нибудь буду жить с тобой — с человеком, который будет принимать меня такой, какая я есть. Целиком. Без оговорок и недомолвок. Ты станешь спокойно относиться к моим прогулкам по ночам и упорному нежеланию заниматься собой. Как лекарство, по чайной ложке, научишься принимать мое вынужденное осеннее пьянство и затяжные зимние депрессии. Без содроганий будешь принимать на свои колени все мои 104 кг и не жаловаться на так некстати появившийся красноватый оттенок волос.

И тогда наш дом начнет наполняться созданиями. Грустный щенок, с надорванным на счастье ухом, свежепойманный на недавней прогулке уж, сколупнутый с подошвы тритон, контрабандный попугай, породистые собаки, беспородистые кошки, хомяки и крысы, канарейки, соседский питон (перекочевавший к нам "на время", по случаю отъезда своего хозяина куда-то на пмж)... Лемминг — настоящий пятнистый лемминг, хамелеон и окуклившаяся гусеница в банке. Стайка рыбок (призванных исполнять желания, но не справляющихся даже с обещаниями), кролики (для питона и просто так) и даже отданный из живого уголка старый нервный лис.

Мне будет уютно в этом мире постоянно ноющих собак и орущих попугаев, возмущенных кошек и нервничающих хамелеонов. А они... Они будут жить, а потом умирать. По отдельности или одновременно. Питон — от голода, попугай — от недостатка общения, хомяки от скуки, а крысы из вредности. Канарейки — потому что собаки будут иногда наступать на горло их песни, а рыбки — от несбыточности желаний. Гусеница умрет, превратившись в бабочку, а грустный щенок захлебнется заливистым лаем. Кошки когда-нибудь отравятся собачьей радостью и даже старый лис однажды будет найден в клетке мёртвым.

Я буду искренне плакать над каждой потерей, упрямо приводя в дом всё новых и новых жертв. А ты будешь созерцать мою скорбь со стороны и думать о том, какой же красивой я бываю в такие моменты.