Девушка из камня

 
                (Сказка для взрослых)

В осенний день, когда родился Эдгар, на небе не было ни одного облачка. По-летнему ярко  светило солнце. Ветер лаского трепал голые ветви деревьев. Звонко пели птицы. Казалось, что природа затаила дыхание и наблюдает за рождением чего-то необычного.
Старая бабушка Эдгара была сильно взволнована. Она нервно потирала сври дряблые руки и шептала себе под нос то ли молитвы, то ли заклинания. К вечеру бабушка подошла к своей снохе и сказала: «Вчера ночью я видела странный сон. Я видела сумасшедшего, который носился из угла в угол по грязной комнате. В руке он держал молоток. Глаза его горели дьявольским огнём ... Сегодня небо отрицает ночное видение. Небо говорит, что является свидетелем рождения не только твоего сына, но и рождения новой эры. Я решила разложить карты. В картах царил сплошной беспорядок: Нищета, Красота, Адский труд, Слёзы, Слава,  Смерть, Рождение. Такого расклада я за всю жизнь ещё не видела. Я ничего не поняла. Скажу тебе лишь одно – этот ребёнок не принесёт тебе и моему сыну ни благополучия, ни покоя. Я не могу сказать с полной уверенностью кем он должен стать, но то что он обречёт вас на нищету и слёзы могу сказать точно. Карты не врут.»
Суеверная мать Эдгара напугалась до смерти. Вдвоём со свекровью они уговорили отца сдать новорожденного в детский приют при монастыре, в котором он и прожил до двадцати лет.
Жизнь в монастыре сделала из мальчика настоящего аскета. Он много работал в поле и много времени проводил за молитвами.  В те редкие минуты, когда Эдгару удавалось на пару минут вырваться из строгого режима монастыря, он наблюдал  за работой старого скульптора Альберто. Это занятие было единственной радостью юноши. Прочитав заинтересованность в глазах мальчика, Альберто договорился с администрацией монастыря и взял Эдгара себе в обучение. Старый мастер с радостью передавал всё своё мастерство ученику и привил ему любовь к камню.
Шли годы. На восьмидесятом году жизни Альберто тяжело заболел и пролежал в постели не поднимаясь несколько недель. Однажды, боясь забыться в лихорадке и не проснуться, он подозвал к себе Эдгара.
- Мой мальчик, перед тем как  я покину этот бренный мир, я хочу тебе сказать пару слов, - сказал слабым голосом старый мастер, глядя с любовью на юношу.
– И пожалуйста не сочти мои слова за бред выжившего из ума старика, - Альберто положил свою руку на руку Эдгара, - Слушай меня внимательно мой мальчик и за- поминай. Скульптор должен найти в камне душу и породниться с ней, а затем слиться с ней в единое целое... Растопить породу пламенным сердцем  и овить её  жизнью... Скульптор должен заставить камень заговорить... Лишь тот, кто сумеет заставить заговорить камень, познает истину. Я не успел, мой мальчик.  Но я уверен что у тебя получится, что ты на это способен.  О, я уверен Эдгар, что ты станешь художником, которого ещё не знала эта земля. Главное, мой мальчик, не верь тому что ты видишь вокруг себя. Не дай погаснуть огню в твоём сердце, искры которого играют в твоих глазах. Запомни, молится глухому небу нет смысла. Молиться идеалу, которого ты не видишь, глупо! Идеал нужно сотворить. Не верь ни верующим, ни атеистам. Первые полагаются во всём на Бога, вторые кричат, что  идеал – иллюзия. Верь только самому себе и своей мечте... Идеал есть, а если люди  не сумели его достигнуть, так в этом они виновны только сами... Люди несовершенны. Одних тянет на дно леность... Других тянет в никуда жадность... Идеал есть, надо только искать ... надо только сильно хотеть...» На этом голос старика оборвался. В его глазах блеснула последняя искорка жизни.  Своей слабеющей кистью он сжал руку Эдгара и умер. В этот момент юноше показалось, что через него прошла тёплая волна.
Эдгар часто вспоминал смерть Альберто. Жаль, что я не поэт, говорил он себе. Если бы я им был, я бы обязательно описал это мгновение в стихах: «Лёгкое воздушное платье как облачко медленно поднимается от земли вверх и цепляется одним рукавом за молодое деревце.  Лоскуток платья остаётся висеть на молодой  ветке.  Дерево наливается жизнью и расцвестает.» Да, с тоской подумал Эдгар, жаль что я не поэт. В камне такого не выбить. Хотя ...
После смерти Альберто Эдгар покинул стены монастыря. О цели своего пути он знал уже давно. Старик часто рассказывал ему о белом мраморе.  О камне, которому по своей чистоте не было равных...
Старый монах, закрывая за Эдгаром  высокие монастырские ворота, шепнул ему на ухо: «То что я сейчас испытываю, наверное должно отражать земную святость, - в глазах монаха стояли слёзы. - Я уже не переполнен завистью, я делю с тобой твою радость...»
В пути к месторождению белого мрамора Эдгару, чтобы заработать себе на пропитание и ночлеги пришлось поменять тысячу профессий. Он был и кочегаром и плотником, валил деревья и садил цветы, ухаживал за сеньорами и пас овец.
Эдгара, поглощённого своей мечтой, не сильно интересовала мирская суета. Из всего увиденного им в пути его тронули две картины.  Эти картины часто навещали его во сне в зависимости от настроения. В одном из снов Эдгар видел давившегося вином мужчину, которое он пил из горлышка огромной бутылки. Из живота мужчины торчала рукоятка ножа.  Вино стекало по волосатой груди  и смешивалось с кровью.  На этом месте Эдгар всегда просыпался. В другом сне Эдгар не переставая любовался женщиной, кормившей своего ребёнка грудью.
Через долгих десять лет, уставший, но довольный Эдгар добрался наконец до места где добывался белый мрамор. При виде белых глыб его сердце готово было вырваться из груди.  Его кончики пальцев наэлектризовались. Он был пьян от счастья. Но справившись о цене на белый мрамор, он пришёл в отчаяние. Таких денег он не видел даже во сне. Свободных рабочих мест на разработках ему не нашлось и Эдгар решил обосноваться в одном из близлежащих городков. Он устроился на работу дворником и с утра до вечера сметал с улиц и тротуаров следы провинциальной суеты. Эдгар не искал истины в вине и был чужд к любовным утехам. Каждый свой лишний грош он откладывал для задуманного дела и через пять лет ему удалось накопить деньги на приобретение двухметровой глыбы. Большего Эдгар и не желал. Он считал, что произведение должно превзойти человека не по росту, а по глубине. 
Эдгар с нетерпением рассчитался с грузчиками за доставку мраморной глыбы в его скромную хижину. Закрыв за ними дверь, он несколько минут зачарованно смотрел на камень,  затем несколько раз обошёл его и наконец нежно прикоснулся к мрамору своими ладонями.
- Я достигну идеала, - обратился он к глыбе. - Я наделю тебя душой.
Эдгар сделал затяжной выдох . Какую форму должен был принять камень он знал уже задолго до этого дня. Набросками и чертежами была усыпана вся его берлога. Скульптор приступил к работе. Сантиметр за сантиметром он начал откалывать от глыбы  ненужные грани.
Шли дни. Первое время, увлечённый творческой работой Эдгар практически не замечал голода. Он мало ел и мало спал. Постепенно его скромные запасы пищи закончились и скульптору снова пришлось взять в руки метлу и выйти на улицу, чтобы таким образом  заработать себе на хлеб.
Шли годы. Камень приобретал форму. Эдгар всё реже и реже покидал свою мастерскую. Он сильно похудел и ослаб. Его лицо теперь украшала пышная борода, а волосы , поредевшие на затылке,  напоминали воронье гнездо.    
Горожане уже давно причислили скульптора к сумасшедшим и открыто над ним посмеивались, а их  дети кривляясь, бегали за ним гурьбой.  Но Эдгар не обращал на людей вокруг себя никакого внимания. Он был весь погружён в свою работу, которая   двигалась к  завершению. Девушка из белого камня была практически готова.   
Однажды в хмурый, осенний вечер Эдгар сидел с трубкой в зубах в старом деревянном кресле и смотрел на своё произведение. На улице шёл дождь и хлёсткие порывы ветра то задували огонь в камине, то раздували его ярким пламенем, освещая самые неожиданные и скрытные места девушки.  Вдруг сквозь  завывание в трубе, он услышал тихий, женский голос: «Тебе нужно ещё поработать над моей грудью.» От неожиданности Эдгар выронил изо рта трубку и огляделся по сторнам. Судорожно теребя свою пышную бороду худыми разбитыми пальцами, Эдгар открыл окно и выглянул на улицу. Осенний ветер гнал по пустынной дороге пожухлую листву. «Этот голос принадлежит твоему творению, а не сварливой соседке напротив,» - вновь прозвучал    женский голос. Скульптор посмотрел широко раскрытыми глазами на обнажённую девушку из белого камня.
-Что за наваждение, - прошептал он.   
После некоторого замешательства Эдгар внимательно осмотрел груди  девушки, которые , как он считал до сих, имели идеальную форму. Через некоторое время скульптор действительно нашёл недостатки. Несколько дней ушло на доработку и когда Эдгар отошёл на пару метров чтобы оценить результаты своего труда, до него вновь донёсся голос: «Прекрасно. Ты нашёл правильную форму...  Теперь посмотри на мои плечи. Ты не находишь, что они не очень женственны?» «Не знаю,» - прошептал неуверенно скульптор, глядя на её плечи. «Не торопись. Приглядись внимательней. Обойди меня несколько раз...»  Эдгар облегчённо вздохнул, когда увидел, что плечи действительно требуют доработки.
С этого момента диалоги между ним и Марией, так он назвал девушку, возникали вновь и вновь.
Постепенно Мария перестала давать советы  скульптуру.  Эдгар  сам находил  новые недостатки. Их разговор перешёл на житейские темы.
- Ты бы мог стать хорошим мужем, - сказала как-то Мария, - твоё трудолюбие не знает границ.
- Ну и что? - прикусив губу спросил её Эдгар.
- Разве ты не знаешь, что трудолюбие приносит в дом деньги?
- Ты же видишь как я живу. Моё трудолюбие довело меня до нищеты.
- Был бы ты женат твоя жена сумела направить твою энергию в нужное русло, - смеясь сказала Мария.
- Не знаю ... , -  впервые в жизни  Эдгар покраснел.
- Откуда ты так хорошо  осведомленна о земной жизни? - спросил однажды скульптор.
- Мне кажется, что я уже здесь была.
- Значит кто- то уже  до меня  достиг идеала? -  испугался Эдгар.
- Нет. Мне кажется, я  была здесь во сне.
Шли дни. Наступила весна. Эдгар дорабатывал интимное место девушки.
- Боже мой, как мне хорошо, - вздохнула Мария.
Эдгар покраснел и слегка нахмурил брови.
- Перестань, ты же мастер. А мастеру должны быть чужды такие человеческие недостатки,  как стыд.  Искусство должно стоять у художника на первом месте. Как только художник начинает болеть общечеловеческой моралью он начинает приобщаться к стаду. А стадо в свою очередь не терпит белых ворон и если стадо не сумеет перекрасить творческую личность в свой цвет, то оно эту личность истребляет. Копытами.
- Ну, мне это не грозит. Ты сама видишь, что я живу отшельником. Порой мне даже кажется, что если бы ты не вступила со мной в контакт, то я бы давно разучился говорить, - сказал мягко улыбаясь Эдгар.
- О, милый мастер! В том, что я заговорила –  твоя заслуга. Ты влил в меня свою душу и  тем нaучил меня мыслить и чувствовать. Ещё немного и во мне заиграют женские гормоны.
Эдгар покраснел и отбросил в сторону шлифовальную шкурку. Он отвернулся от скульптуры и отошёл в сторону.
- Хватит, - сказал Эдгар как можно строже и вернулся к Марии. - Давай отдохнём немного от слов и поработаем в спокойной атмосфере.
Скульптор не вернулся к интимному месту. Он подобрал с полу шлифовальную шкурку  и принялся за доработку талии Марии.
- Та-та! Та-та! Та-та! Та-та! ..., попыталась подбрать Мария мелодию вальса. - Маэстро, вы не желаете пригласить даму на танец?
- Ты что, решила поиздеваться сегодня надо мной. Ты что, забыла о том, что перед тобой старик, а не юноша? Если ты не прекратишь надо мной насмехаться, то я не успею сделать из тебя богиню.
Эдгар нервно сжал свою седую бороду в кулак и стал молоть себе под нос какую-то абракадабру.
Любопытная соседка, услыхав причитания и громкие вздохи скульптора, заглянула в окошко. Её глаза округлились. Эдгар ходил кругами вокруг статуи и тыча в неё пальцем шептал:
- Я ещё не довёл тебя до идеала.
- Идеала нет, - шептала Мария.
- Есть! Есть! Есть! – закричал скульптор и опрокинул стол со своими инструментами.
Соседка широко раскрыла глаза и побежала со всех ног в город:
- Чокнутый окончательно сошёл с ума!, - бегая по площади кричала она. Когда вокруг неё собралась толпа, состоящая преимущественно из таких же старушек  как и она сама, соседка схватила за руку городового и повлекла его за собой. Раздувая щеки как кузнечные меха, она кричала в ухо городовому:
- Надо обезопасить наш город от чокнутого... Надо засадить его в тюрьму ... Надо ... Надо ...
Городовой в сопровождении охающих и ахающих  старух двинулся  к дому чокнутого.

Прошло около часа. Эдгар пришёл в себя. Он только что закончил работу над фигурой и отойдя на три шага зачарованно смотрел на своё творение. «Господи, как ты прекрасна! Господи ...,» - шептал скульптор. Эдгар вдруг вспомнил молитву, которую он, будучи отроком, любил читать в монастыре. Он закрыл глаза чтобы помолиться.
«... Освяти её Господи! Освяти!.» - закончил он молитву и не поверил глазам своим, после того как открыл их. Над девушкой из белого мрамора повисло яркое облачко из всех цветов радуги. Облачко медленно растворялось – казалось, что оно оседает на белом камне. Мрамор заиграл цветными огоньками.
- Вот и настал день,  когда человек смог создать идеал, - донёсся до Эдгара голос Марии.
Скульптору показалось, что у Марии зашевелились губы. Он подошёл к ней поближе и заглянул в её белые мраморные глаза. Глаза Марии налились голубым цветом. Мастером овладело желание поцеловать каменную девушку в губы. Тыльной стороной ладони, в которой он всё ещё держал молоток, Эдгар вытёр свои пересохшие губы и пoтянулся ними к губам девушки. В этот момент в хижину ввалилсь процессия, которую возглавляля сварливая соседка.
- Посмотрите! Нет, вы посмотрите!  Что он с ней делает! О, ужас!
От неожиданности Эдгар выронил молоток из своей руки. Молоток упал на каменную ногу девушки. Сердце скульптора поразила жгучая боль, когда он увидел как от ступни вверх по ноге поползла трещина. Трещина ползла медленно и бросала от себя ветви по всем направлениям. Бедро, талия, плечи статуи покрылись густой мелкой сеточкой.
В хижине воцарилась тишина. Только треск камня резал уши присутствующих. Даже крикливая соседка замолкла, прикрыв грязной ладонью свой широко- раскрытый рот. В глазах Эдгара застыл ужас, когда трещины стали покрывать гладкое лицо Мaрии. Его волосы,  по которым ещё вчера можно было узнать брюнета, в момент побелели. Треск прекратился и воцарилась гробовая тишина.
- Больнооооо, - донесло до мастера голос Марии гулкое эхо.
Эдгар медленно оторвал свой взгляд от скульптуры и с ненавистью оглядел присутствующих:
- Сво - ло - чи, - выдавил он по слогам.
- Сво - ло - , - раздался треск и скльптура с грохотом рассыпалась у ног мастера, превратившись в кучу белого битого камня.
- Своло ..., - Эдгар не договорил проклятие до конца,  его сердце пронзила острая боль и он рухнул на пол перед осколками своего многолетнего труда.
- Ой, ой, ой, что же это ...- запричитала сварливая соседка, глядя со страхом на городового, стоявшего рядом с отвисшей челюстью.
- Аааа! - испуганно закричала тощая баба с ведром в руке. Бросив ведро на пол она выскочила на улицу. За ней следом  выскочили остальные.
Оставшись в хижине один, городовой подошёл к телу скульптора и попытался нащупать на его запястье пульс. Он привык к чёткому выполнению правил. То, что Эдгар был мёртв, смог бы определить даже осёл, щипавший травку в огороде скульптора.  Соблюдая все инструкции городовой сделал в своей записной книжке записи и сказав себе под нос, что нужно послать сюда гробовщика, вышёл из хижины.
На протяжении четверти часа в хижине царила мёртвая тишина, которую вдруг нарушило движение камней. Камни начали осыпаться, из безформенной кучи стал литься свет. Потом, как под попаданием артиллерийского снаряда камни  взмылись к потолку. Из белых обломков, протирая глаза руками, поднялась девушка необычайной красоты. Девушка огляделась по сторонам и увидев труп Эдгара, улыбнулась. Она подошла к телу мастера и став на колени склонилась над его безжизненным лицом. С минуту она с интересом рассматривала лицо покойника. Потом она разгладила волосы на голове старика и медленно потянула свои губы к его обескровленным губам. Их губы ещё не сошлись в поцелуе, а  лицо Эдгара уже начало наливаться жизнью. Его веки дрогнули.
- Мария, - прошептали губы.
Остановив движение на полпути, Мария зло улыбнулась и положила ладонь на рот старика.
- Ну нет, это мы уже кажется проходили, - прошептала она.
В этот момент в хижину вернулась за своим ведром тощая баба. Увидев обнажённую девушку необычайной красоты, она заохала и упала на колени. Над головой Марии парил  ореол.
Старушка стала бить земные поклоны и шептать: «Богиня! Богиня! Богиня!» Потом беспомощно оглянувшись по сторонам, она выскочила на улицу и закричала во всё горло: «Мессия! К нам пришёл Мессия!»

               
                *

Солнце медленно клонилось к горизонту. Городской колокол пробил девять часов. По главной улице в ярких лучах заката  шла девушка, облачённая в белую простыню.Нaд её головой светился ореол.  Люди, завороженные её красотой, падали  перед ней на колени и шептали:
- Королева! Мессия! Богиня!
Мария поднялась по лестнице, украшенной красным ковром, и заняла место на троне. Она  медленно обвела взглядом огромное скопище народа и улыбнулась.

А на окраине города в старой хижине грязный гробовщик, морщась от плохой водки, снимал мерки с остывающего тела Эдгара.

                2008