Аутодафе по-русски

Аутодафе по-русски

Глава четвертая
«Индульгенции нашего бытия»

Вот опять я по кругу, как с лавки на лавку,
В русских избах они составляли кольцо.
Вот опять в дневниках начинается правка,
Весь набор впечатлений в «Романа лицо».
Что же делать моя если летопись,
С описанием кратким настроений и дней,
Превращается волей и болью поэта.
В исторический очерк Аутодафе.
Да, такое название не эксцентричность.
Не в усмешку заумную. Это же казнь.
Инквизиции кара – на грешную личность.
И при чем тут «по-русски» - какая здесь связь?
Стала матерь – Россия на «ереси» избранной.
И с отмены прав «крепости» в моде – огонь.
Мы котел… смесь реакции: химии, физики,
Только чтобы Россия  - стала другой.
Поделились в ней силы востока и запада,
На славян и врагов, эсеров, большевиков.
Утопистов, народников, анархистов и лапотников.
И закончилась смута – сменой «властных оков».
Мы хотели свободы со славянской ментальностью.
Только в месте, где в лоб – континенты на стык,
Вот… Культур и Религий миры социальные,
Как бы в этнос советский, единый свели.
Заявили мы с правом на высшую истину.
По учению книжному, отвергая богов.
На страну значит солнца – счастливую чистую.
По теориям лучших ученых мозгов.
Была бойня гражданская в массах общественных,
«Представителям партий – не дали во власть!
Отодвинули» всех, одной члены – известно.
Хотя всеми борьба за свободы велась.
Аутодафе по-русски – есть самосуд
В разных формах, и разных «авторов»,
Смерть, которые жертвам несут,
Цепью действий, порою, что, правда.
Терроризм – чем орудуют нынче ислам.
Отработан на русской был почве.
И о факте печальном запомнить бы нам.
Только мало известен он точно.
Чтоб на самодержавный воздействовать верх.
Не «вторым» Пугачевым – крестьянским восстанием,
Не «декабрьским» исходом – стояньем шеренг,
А теракты устраивать с вызовом стали.
Радикальные методы в нашей Руси!?
Они снова ведут в «крепостное право».
Русь крестьянская долго была на цепи,
Вот порочный он круг – через здравость!
После крымской войны, в девятнадцатом веке…
Да, в аграрной стране отменили позорный раздел
В психологии масс, отложился он меткой.
Вот оттуда и комплекс в меже, борозде.
А крестьянин российский – солдат у Суворова
Он прошел по Европе, свободной земле,
Он сравнил там и тут, жизнь деревни и города,
И понятно сравнений – в душу лег ему след.
С генералом Кутузовым марш еще круче.
От французского ига – Россию спасли!
И обида за участь безвольную – жгуче.
Нет там рабства крестьянского – по Европе прошли.
Он, помещик – хозяин, с «царем» в голове,
За провинность как хочет – так и накажет.
Сколько он совершал Аутодафе?
Только Бог по подсчетам докажет.
Вот и терпит крестьянин до смуты.
Поздно, рано ли, время придет.
Вилы в руки, и, он наслаждается бунтом.
А в усадьбу хозяйскую… головешка «падет».
На деревне крестьянской, даже без «права»,
Кто был грамотным? Только приезжий тип.
Он «чужой», но из «Света большого», он правильный!
Он, все новости знает, он нас просветит.
Поп, учитель, врач, да солдат.
Вот они для деревни – газеты и книги,
Ведь крестьянин в «вертушке», в трудах.
Ему некогда мыслями двигать.
Даже после отмены крестьянского рабства,
Когда хлынули массы крестьян в города.
Процветания общества, - сказки из завтра,
Не случилось моментом – сейчас, и тогда.
Нигилисты шипели – пока есть династия!.
И в стране есть дворяне – бездельников слой.
Не видать нам хмельного и сытого счастья
Совершим революцию, и систему на слом!
И борцы за свободу пошли на теракты
Сколько было Бакуниных, и Нечаевых… В том?
Чтоб пускать зло по кругу, цепную реакцию.
Добиваться решений кровавым путем.
И бросали бомбисты свои «приговоры»
В генералов, министров, жандармов, царя,
И все ждали, что счастье «явится» скоро,
Подорвать еще только… новый заряд.
Только что ходить кругом – вернешься к началу.
Самосуд по-разбойничьи – гнусный шаг,
На него не накупить индульгенций – мочалок,
Не отмоется ими больная душа.
Ну, казнили в подвале царя и семью
Только кто наложил это аутодафе?
Компромат это только на власть, на саму,
После как можно «бархатно» править.
Для деревни всегда «правда» шла с городов.
Там и не было рабства, культурные люди,
Но и смута конечно «живою водой».
Пробудиться от мрачных, чтоб будней.
После «права» в деревню приехало земство.
Чтоб культуру в хозяйстве сельском поднять.
Наш российский интеллигент был задействован.
Почитать можно Чехова, чтобы понять.
Конечно же, крестьянство – соль земли
И этноса хранилище, и нравственность.
Когда стихи и песни, сказки, с ним.
Культуры самобытной свои грани.
Крестьянин и всегда глядит осторожно
На городского, с чем поехал, что несет?
Новаторство бывает что безбожно
Крестьянин – в корне крест – и в этом все.
Не то, чтобы крестьянин очень набожный.
Он каждый день с природой – часть ее.
И Бог ему – есть мир окрест, как яблоко,
Висит оно, естественно, как окоем.
Крестьянину не нужно рушить истину.
- Что ты рожден, как мира часть, сего,
И Бог он тот, порядок кто повыстроил.
А супротив кто – тем пускать огонь!
Крестьянин он не против технологий.
Но не в разрез чтоб с миром, и душой,
Конечно эволюция, но с Богом!
С гармонией, чтоб было хорошо!
Война большевиков в гражданскую.
С крестьянами шла, если рассмотреть,
Казаки кто – крестьяне с саблей – каста!
А им измена власти Богу – смерть.
Восстание Антонова в Тамбове
В губернии Тюменской страшный бунт.
Вот где пролито столько братской крови.
Крестьяне не хотели новых пут.
Конечно, скажут мне КПСС ревнители
- Крестьянам дали землю, и в захлеб!
С анархией боролись «истребители».
Чтоб братство утвердилось на земле!
Согласен буду с этой демагогией.
В тридцатые крестьянство извели как класс!
В селе реформа, и совсем не с богом.
И власть боялась силы этих масс.
Космополиты в городах, в кремле,
Используя необразованность крестьянства,
Воззвали счастье строить на земле,
В хозяйствах коллективных – баста!
А кто был не согласен с ними – враг!
Не просто враг – а враг народа!
Садись в вагон, а, в даль давай кулак…
Отчизна ждет объектов новых ввода.
Смекайте, что круг как колесо.
События российские как жернов.
Вращаются, между родных лесов.
И по одной причине наши жертвы.
Прошло с отмены «права» столько лет…
А мы не строим общество счастливое
А мы все спорим лучше как на свете,
И как на нем, на что, нам сделать выбор!
Крестьяне извелись в колхозах, на казенщине,
Не в год не в два процесс в десятилетиях.
Не стало в них «закваски» частной, мощной.
Когда он сам учился жить на свете.
Когда он чуял поле, злаки, и животных,
Когда что сеять, жать, кого растить.
Когда, чему, какая есть пригодность,
И что ты в этом мире – личность – ты!
Не исполнитель планов и приказов.
Способный только делать что велят.
Где до гармонии истинных нет «глаза»
Как и до чувств, до личных, что болят.
В совхознике не стало того Бога
Лесов, полей, кустарников и рек.
С которым ты идешь одной дорогой,
Одной по ритму – ты есть человек!
Остались чувства, спрятанные в душу.
Осталось детство в образах красы.
Но каждый день не в «ритмику» - их рушит.
И как, и чем держать в себе «весы»?
Конечно в коллективном много пользы.
Ведь на миру и смерть как бы красна.
Один не может что-то – вместе можно,
Но мысль моя, я думаю ясна.
Колхоз, совхоз вообще-то на пользу
Но если в них нет «гонки» на план…
Когда ресурс деревни… весь использован
И жизнь похожа на балаган.
Кто-то нервно воскликнет – в «трудах» твоих каша!
Дневники дилетанта на фоне трех сел
Заключений навыдумал, зря все стараешься,
Лучше прозой бы к очерку частному свел.
- Это… сжатые хроники русской провинции.
Без регламента: ямба, хорея, верлибра,
Злых и добрых героев – искренность!
То, что в сферах там, в верхних не видится
Может так только можно выразить дух.
Дух противоречий среды российской местности,
Не «совковый» быт показушной среды.
Скрашенной идеологом литературной профессии.
Я скрывать не хотел вопрос о деморализации.
Я писал, так как знаю, как видел, сквозь боль.
То, что шло, что идет – гибель нации…
Как же видеть трагедию рядом с тобой?
Буду вновь повторять как «дробильное» правило!
Мы во времени не свободны: прошлом и будущем!
И у «хроноса» даты, не цифрами… разнятся – нравами!
По волнению масс, возмущенных улиц, судьбами.
Лучший опыт, конечно, что с краю… последний,
А спиральность «повторов» - кто это видит?
Мы, уж, точно… слепы: наши разве… соседи
С их сложившимся – это медведь – не будите!
Ракитное – Родина: видишься… сказочно!
Потому и значительно – отчий очаг.
Весь фонтан моих мыслей – подпитка как с фазы.
Начало берет  с твоего «Родничка».
Твое поле «звенит» на душе тишиною.
Лес, вплетает свой шелест, в эту сюиту.
И река – витиеватостью – словно вином
Вяжет образы с музыкой песен ракитного.
Ты не лучшее с виду село, если… внешне
И не хуже других деревенек и сел,
В тебе все есть на пробу: святое и грешное
Здесь… мое прокатилось: судьбы – колесо.
А уж, что потревожило, что с чем… совпало,
Обнажило до косточек списанных в прах.
Кто – когда и к чему – приложил в этом «палец»
Со страниц дневника «буден» тех голоса.
Как в судьбе обстоятельства выбор решали.
Личный, в чем появился, в событиях вклад.
Кто был прав, кто неправ перед вами.
Жизнь в Ракитном обычно текла.
Если кто-то заявит – такой… разворот!
Столько действий и личностей в «дырке» столкнулось?
Извините, но лучше смотрите в народ…
Да и сам развивайся – нравом не улиц.
У нас были в деревне «инертные» парни
Не примкнули к романтикам, ни к фраерам.
Я их видел-то редко, может по праздникам.
У них дом и хозяйство – их маленький рай.
Если мы в клуб бежали, ища интерес.
Если песни Высоцкого нам были магией.
Фраерам бытлы были – ритмом где бес.
Мы по-своему все развивались в два лагеря.
Много позже, став взрослым, я встретил «нейтрального»
Вспомнил церковь, наш клуб и т.д.
На меня он смотрел, улыбаясь как на ненормального
- Неужели так было, когда только, где!?
Что сказать можно – все в одном мире
Только кто-то заметит лицо красоты
У ландшафта обычного, броскость лирики.
А другой будет занят возней суеты.
И церковь снесли – как Вогулкин желал.
Конечно, сказали – народ попросил.
Мол, функция храма свое отжила
И церкви ничто в современной России.
Какой, дескать, Бог рассудите логично
В космос летаем. Луна полигон.
Кто Бога и где и когда видел лично?
Вон в церкви не иствуют хулиганье.
Кузьмин кладовщик в связи с этим частушки.
Впервые сложил, прекратив перерыв
И сам их исполнил во время пирушки.
Такой вдохновения вышел порыв.
«Чередою гиб-нут лю-ди
И душа ми-шень-ю драм
Но… в умах на-чаль-ства пудинг
Раз-нес-ли на щебень… храм
Из села бе-гут крес-тья-не
Наше рус-ское «как быть»!
Бег-ством этим мно-жат пья-ниц
Их в бутылку го-нит быт.
Желтый дом зо-вут ду-риль-ник
Чтоб моз-ги промыть нет кли-зм
Свел с ума их го-во-риль-ней
Раз-витой социализм.
У-то-нул в дерьме Сте-пан
Но никто не пла-кал
По наво-зу в норме план
Гуще с ним кло-а-ка
За-велись в де-ре-вне духи
Страху выдал пол-тер-гейст
Только в нашем Клу-бе кух-ня
Что… нам дал пар-тий-ный съезд!»
Кузьмич был уволен с работы – в раз…
В контору к управу вызвали нервно
Статья… тебе «волчья»: распелся – дурак!
А… Будешь шуметь – будут строгие меры.
Парторг, председатель, управ, бригадиры.
Идейными не были – но формалисты.
Если в райцентре «пригляд» за Ракитным.
Конечно, они среагируют быстро.
А вот «дурильник» не частный сектор.
Люди «казенные», пусть даже вольные.
Как там живут – пусть следит там инспектор.
Лишь бы работали на ферме и в поле.
Кошкин: как фельдшер и как сектант,
Знал психологию – зеркало психики.
Как музыкант знает гаммы октав
Он знал… все «заводы» с чего они тикают.
Он, как и Степан запододозрил Восьмеркина
Уж больно он «ушлый» - все ходит «конем
И все у него: как… катается с горки
Но вслед за ним тянет – дымом с «огнем».
В одном из бесед Кошкин очень напрягся
Шел разговор про сенсорный экран
Про то, что из скрытых сил личности в магии
 




Восьмеркин и впал в гипнотический транс.
А после гипноза фельдшер был хмур.
Так… значит, ты служишь и нашим и вашим.
Готовил не зря на тебя Юдин… шнур,
Как, там… ты это: Денис Новопашин.
Оськин вдруг хмыкнул – в лице перемена.
Жестокости страшной открылся оскал.
- Это ему я порезать мог вены,
Да долг в моей роли меня не пускал.
Послушай, Вогулкин! Ослабил он лик,
Луну не крути! У тебя я не в клюве
Каких ты мне мыслишь навешать… улик
У вас в КГБ демагогию любят.
И если уж честно, мы в чем-то – сродни!
Я знаю,… за что ты попал в мышеловку.
И… я: все хвосты все свое – отрубил
Я с новою жизнью служу… на ментовку.
И помни характером новым – я не овца
И кто про меня што бы где не навякал
Под нож четверых я пустил лично сам
Слабак не решится – за мерзкую пакость.
Дениса того, из той жизни тю-тю
Он в камере смертников умер той ночью
Когда дали выбор под вышку… статью
Или… под шкурой агента толочься.
А все началось… я с компашкой юнцов
Угнали под кайфом по дурости «Волгу»
Хозяин которой большое… лицо
Ну… мы накатались а «авто» под «ноготь».
Мы что – охломоны… в нас было энергии!!
Шалить нам хотелось, а думалось как?
Вещ. дока раз нет – преступления нету…
Так значит, и дело выходит ништяк!
Понравилось нам, мы – четыре машины,
Когда накатаемся – значит в реку.
А с пятой… какая-то вышла ошибка,
Меня опознал кто-то на берегу.
Забрали меня трое суток прессуют
- Друзей! Выдавай и признанье пиши!
А я им – Ребята с общаги, встречались у клуба
Они мне – общаг десять штук, ты чего нам темнишь.
С друзьями у нас был такой уговор
Поблизости точно общаг было много.
А местный ДК или клуб – «пятачок» центровой,
Притягивал всех, всех сходились дороги.
Оно ведь и правда – культуры очаг
В селе, или в городе – где, по-советски?
Вот мы и хотели «прикрывшись» - молчать
Но глупо надеялись – вышло по-детски.
Мамаша моя под «давлением» лопнула
На третьи же сутки: пришла и на стол
Листочек со списком приятелей хлопнула
И дело пошло… без меня на простор.
Оськин вскочил в большом возбуждении
Синдром обстоятельств, быта узлы!
Ну, кто виноват вот в таком совпадении
Безграмотность наша – а «темные» злы.
Кто будет у нас в объективности рыться?
Милиции нужен их действ результат
А как, каким средством такого добиться?
Им наплевать – страж порядка солдат
А он – нарушитель бездушный безлицый,
Где, кто у нас учит азам психологии?
Что важное самое в людях душа
Когда в школе учат – что нет в жизни Бога!
А нам предстоит директивы решать.
Мы, наша компашка все перед армией
Не знали как все, чем заняться в досуг
Нам в школе, в училище пели все арии
У нас все лады, коммунизм на носу!
Приятели – в гневе: мол, я заложил!
Цинкуют по камерам: где эта гнида!
Мол, он у «параши» в углу должен жить
«Пай» мальчик сломался, товарищей выдал.
Оськин сжал губы, в глазах темнота
А вот расшифруй за словами их души?
Да только с их слов – все стает по местам.
Кто вши и кто гниды – пустышки ушлые.
А что они думали раньше, тогда?
Толкая в реку чьи-то деньги, и труд?
Что смоет с них грех, в реке этой вода?
Иль кто-то один понесет вины груз?
А где солидарность друзей за поступки?.
Девиз мушкетеров из наших, из книг?
Иль что, все рождались с моралью преступников?
Топить если что тех попался кто – вниз!
А как было дело конкретней – плевать!
Смотри не в детали – а в общие выводы
Откуда такая мораль – убивать!
Морально, физически – нравственно – вшивость!
Следственный изолятор СИЗО – это яма грехов и пороков
Место всех крайностей, низких страстей
Там… дай только тему, возникнет, нет – морока
Распятым «за грош» можно быть на кресте.
Узнать если хочешь «нутро» человека
То, кроме вина – это видно в тюрьме
Все «маски» слетят в изоляции этой
Поймешь тогда в ком гомо сапиенс иль зверь.
Мальчишки!... которые грезят романтикой
Мифической славой камер и зон
Самим – сеять зло на свободе – фантики!
Потом… с КПЗ (камера предварительного заключения) разжуешь само зло
Охрана везде из профанов безграмотных
Ну, кто психологию в органах чтит?
Для них арестанты – подонков орава
Которых свезли… адекватно – учить.
В вопросе тюрьмы у нас страшный пробел
Она до сих пор в допотопных понятиях
И в «мозг коллективный» садится адепт
«Испорченных нравов», «злых мыслей», понятно.
Бывает по сорок, полста, постояльцев на камеру
И каждый с бедой, каждый варится в зле
Какой всплеск эмоций, советов – на «варево»
Какой на кого отразится их след.
Впервые задержанный очень подавлен
За что бы не взят – состояние в шок…
К «отпетым» садить его вроде не в праве,
Но как ведь бывает в один всех мешок!
В тюрьму «поднимаюсь», в бане смешали.
Мои корефаны «как псы на кота»,
Меня стали бить всею наглою шайкой
Никто меня слушать не стал тогда.
Вот мать получилось – хотела как лучше
Чтоб сын не один зла вкусил – всех сдала
Но с нашей моралью, пример этот случай
Меня на костер подлецам отдала.
Как?... им объяснить ситуации фактор
Тюрьмой у них нервы пустили в разгул?
Нет, это одно – человечность в них фантик
И нет чувства здравости даже в мозгу.
А тут еще урка вмешался садист
Замашками грязный маньяк насильник
Он злой был черт – десять лет впереди
Вот так, с этим зверем «Кенты» - опустили.
Удавку на шею, артерию в стяг.
Теряешь сознание, падаешь в обморок,
Да разве так можно – любого в кулак
С беспомощным, что ж разрезайте по ребрышкам.
Никто не следит из охраны за баней
А если творится что в ней – они в смех
- «Зыки порядок наводят сами.
Свой суд отморозками, своя у них месть».
Бывает, конечно, у «зыков» свой суд
Когда чье-то «дело» разложат на плоскость
И если ты «стремник» башку и снесут
Но тут суд вели в беспредел отморозки.
Никто не вмешался, не поняли сути.
Да, есть обстоятельства, где не везет
Возможно, боялись, что с шайкой не шутят
Их пятеро было «стайное» зло.
И все как приклеили – «Пашина… Дуся!»
Пинками, плевками, в угол – пошел!
Мол, ты не мужчина теперь. Ты наш пупсик
Как вынести это невинной душой,
В подобных моментах лежит не разврат
Как думают после на воле умники
И даже не то, что проштрафился брат
Инстинкт первобытный унизить в сумме,
Смотрите на псов, там у них дарвинизм
Отбор «одно – подчинить до инстинктов
И «эго» свое размножать, сохранить
И псы и скачут кто, что и не вникнув.
У диких людей – подтвердят ученые
С виновным, с противником, страшный расклад
Едят, и «ломают», насилуют – обреченность
Жестоких мистических актов – обряд.
Условия наши в тюремных застенках
Потворствуют низости, диким правам
Тюрьмы старинные, в камерах тесно
Всех вперемешку – как в горн, что ковать?
Что выльется с варева? Есть панацея?
Ломают хорошее, злобу плодят?
Нашей тюрьмой не добьешься цели
Кто в камерах «лекарь», советчик, судья?
Уже хорошо если есть вор в законе
Понятия чтущий авторитет
А если их нет – есть уроды в загоне
Ждущие зрелищ и подлых утех.
Тюрьма это общества дно – амальгама
Действительность наших «кривых» зеркал
В них мы все без фантиков голые – сами
Тюрьма как проверка у беса в руках.
Когда я в углу осознал этот ужас
Я просто решил, если что мне не жить
Поднять из души все звериное мужество
Но стойко держать своих слов рубежи.
Три дня у меня был нервный жар
Мне так от обиды хотелось выть
Обидчиков не было рядом жаль
Я ночью бы каждому вырвал кадык.
Я в стену упрямо часами смотрел
Казалось от взгляда в ней множество дыр
Огонь во мне зла в эти дни загорел
И в камере кличку мне дали – вампир.
Вогулкин смотрел и Восьмеркину верил,
Он «душка» Олег, вдруг вставал как на сцене
Менял и походку и внешность – став зверем,
И взгляд, лицо, словно был привидением.
Вогулкин сиял – А ты в этом артист!
В тебе сразу мощью злая энергия
Оськин вздыхал – так заставила жизнь!
Нутром не «петух» я… поверь мне.
В опущенных что, убивают натуру,
Ломают характер и суть существа,
Побоями, словом каркас весь культуры.
Внушают что он – вне всего естества.
В тюрьме один «чмо» ко мне пробовал лезть
Так, Оськин сжал зубы – едва оторвали
Во мне жили жизнь и врагам своим – месть!
Я этого «чмо» словно грушу мочалил.
Как жить мужику после этого факта.
Когда надругались – ведь «банк» не сменить.
Подобный ярлык не в глазу катаракта.
Удел оскотиниться – в угол, на низ.
«Подельники» значит, мол, письмецо
- Мол, вот Новопашин-то вышло – «дырявый»!
Помимо того, что всех сдал дерьмецо!
И разнесли в родном городе славу.
Невеста моя мне черкнула пять строчек.
Чтоб жизнь твоя стала медной трубой
Я дура не знала что ты с «гребнем» кочет.
Теперь все смеются – а твой голубой!
Что должен мужик после этого сделать
Ему как снести издевательства боль?
Что – выдать за черное – то, что белое?!
Как не сломаться, остаться собой?
Мне что повезло, я поднялся на зону.
После бунта – вечных лагерных войн.
Блатных с мужиками – как бой за корону.
И вот мужики взяли верх над шпаной.
Нельзя уголовников – всех одной меркой!
В среде этой тоже по масти раздел.
Одни справедливые – в сердце есть вера.
Другие – гнилье, их девиз – беспредел!
У нас, что-то странно, и в книгах, в кино.
Везде будь-то урки прожженные правят.
А что мужиков кто списал, что смешно.
Костяк это зон, это самые правильные!
Мне сразу всей братвы той вопрос
- «Опущенный» кем и за что и когда?
Мол, ты не похожий на них – к верху нос!
Я честно ему информацию дал.
Нашлись мужики той «этапки» той бани
Они подтвердили, с удавкой был трюк
А им отморозки сказали – мол, давим!
Хмыря педофила и «садим» на «крюк».
Пахан тот, сказал, что ярлык не отмоешь.
Но здесь будешь чистым, хотя и в углу,
Сиди свою трешку в условном покое,
Молва разнеслась делом пакостных рук.
Я срок отсидел, говоря как молитву!
Такое… смывается кровью врагов!
Они захотели сами… под бритву.
Вот их из воды я и в огонь.
Ответь мне Вогулкин – он сжал кулаки.
Ты многое знаешь и многое видел.
Бывает вот так что судьба на раскид.
И сделать нельзя ничего… что обидно.
Ведь если логично мозги для извилин.
Не только чтоб думать, как вкусно пожрать
И прежде чем сук под соседом подпиливать
Подумай сказать, что и сделать сперва.
У нас ведь в России какой коленкор
Творят безответственно – вяжут проблемы
Потом начинается бурный «разбор»
А… поезд ушел  - ходит он без дилеммы.
Мучителей всех изловил я в тот год
Вершителей судей с мозгами дебилов
И всех я… отправил гнить на погост
Такая была справедливости сила,
Громыхает гражданская война
От темна до темна
Много в поле тропинок
Только, правда, одна.
И тот, пятый – насильник который.
Кто подбил корешков моих давних на суд
И его я дождался, нашел и как борова Борю,
Мог спокойно пустить в колбасу.
Но его я не давно, когда прошел срок,
Когда был я уже не тем парнем наивным.
Про него может даже не знают в УГРО
Но, я точно не трону невинного.
Нельзя, человека за зря ломать
Нельзя унижать из-за глупых решений
Нельзя беспредельных плодить… росомах
Нельзя доверять настроению «пены».
Я сломанной жизни своей не хотел
Уехать планировал в дальнюю область
Следак…оказался на высоте
Меня и за «жабры» сгребли словно воблу.
А я не боялся – признался во всем
И всем говорил – а вот ты… как бы сделал?
Мы сами проблемы людские несем
И как-то решать – находить надо смелость.
А сколько в стране оскотиненных душ
Надломленных бытом никчемных граждан?
А я не хочу быть овцой в их ряду
Болеют которые мщения жаждой.
Вогулкин не выдержал – твой взять пример
Подобных виновных на гильотину
Хотя это лучшая мера из мер
Лишать нужно жизни больную скотину.
Мне «вышка» корячилась – столько убийств
Я с жизнью прощался – шел холод по жилам
С убийством подонков я кол в душу вбил
И вдруг… в новой жизни мне роль предложили.
Конечно, водили меня к психиатрам
«Спецы» разных рангов беседы вели
Учили «актера» для пьесы в театре
Чтоб я на простейших просчетах не влип
Сначала проверка на «вшивость» прошла
Устроить наезд и убить пешехода
Убрать… одного был закон в чем-то слаб
Знали, что мразь – но не шло все с подходом.
Я все разыграл, рассчитал по нюансам
И с места несчастья «без кипиша» топать
Свидетелей не было – мне… для аванса
Начальство сказало – нормально сработал
Потом, «по легенде» был заслан в совхоз
Мздоимство средь «шишек» где корни пустило
Ну,… тех, кого выявил – значит за «нос»
Так, в новую жизнь я со старым корытом.
Приказ был жениться – одну взял с детьми
Детишки трехлетние – звать стали папкой
Своих запретили – чтоб чуть, что… и в миг
Семью покинул и в новый мир драпать.
В УГРО мне давали «чистильщика» роль
И я сам настаивал – бить отморозков
Но дали, как факт из двоих пустить кровь
И после в ракитное «бодрствовать» бросили.
Сказали, работай, вживайся в типаж,
А цель – не спеша наблюдать за Иваном
Возможно, в общаге возникнет «шабаш»
Общак воровской и «малина» в бурьяне.
Удобно, дурильник на тракте стоит.
Свердловск и Челябинск потянутся трассы, удобно в «дыре» этой деньги таить.
Но только Иван от всего отказался.
Кошкин – Вогулкин сверкнул глазами
Такими как есть мы – творит нас быт
По ритму настроя творим мы сами
Мы сами дороги свои столбим.
Есть афоризм: Бог и смерть – как гора
К нему мы, и к ней мы… всегда заберемся
Вот, как и покуда у всех свой заряд
И с тем, что вложили, идем – аксиома.
Какая идея – ведущая в обществе?
Идея как флаг – прикрывает, бодрит.
Идея… мечта то, что разуму хочется
Но как только лучше идею внедрять.
У хантов и манси есть давний миф.
Про город таинственный в чаще тайги,
Там свой непохожий счастливый мир,
И люди живут интересом и другим.
В том городе нет ни врагов, ни болезней.
Нет голода, зависти, лени, и злобы,
Но счастливы люди в делах интересных.
И где этот город в болотах чащобах?
Ханты и манси люди лесные
Культура своя, божества свои – идолы
И с виду отсталые, как бы простые.
Культура охотничья рыболовецкая.
Их мир развивался по-своему, тихо.
Без войн, без посылов изобретать.
Обогащаются где всевозможною техникой,
Но в сказках и песнях несло их мечтать.
Столкнулись когда они с христианами
Считавшиеся веру свою лучше всех
Охотники поняли – что стали «отсталыми»
У христиан вызывали: и гнев, и смех
Люди веками «варились» в шаманстве
Вера лесная вошла в кровь и плоть
И тут – чужаки пришли, бросив: - баста!
Мы вас научим, в чем вера, любовь!
Вы заблуждались в познаниях мира
Вы… примитивный отсталый народ
Смотрите, как мир наш с религией вырос
Все те, кто не с нами в костры – вопрос.
А вера лесная к природе ближе
Гармония мира раскрыта в ней нам
В ней человек – к совершенству движется
Конечно, как мыслим мы – в наших умах.
Понятно, лесные люди опешили
У христиан внешний фактор – опередил
Такими вещами «из сказок»… обвешаны
Придется послушаться – там поглядим.
Насильно идею нельзя навязать
В раз… прошлое все зачеркнуть как ошибочное.
Оно с настоящим в крепких узлах,
И прошлое будет реальное дыбить.
Кошкин – Вогулкин с минуту молчал:
- В аналог сравнить можно что – с революцией!
Большевики что сказали – с нее начало!
Всей жизни советской с ноля нам лучше!
А что до нее было – рабство и мрак!
Народ бил царизм, а тот гнал мракобесие.
Но разве в том прошлом не видно добра?!
Зачем же костер – это холодно весело!
Скажу вкратце так – город, тот, из легенды…
В него, мог провести любопытных, шаман.
Только самый продвинутый на силу не бедный,
Который в себе развивал сенсорный запал.
И люди лесные не все подчинились
Не все мимикрией способны болеть
Культуре и вере чтоб в раз изменили
Боролись по-своему много лет.
Чтоб показать, что из старой религии
На самом деле духи живы
Адептам веры нужда была «двигаться».
Народ лесной к примерам привык.
У нас в роду энергетика сильная.
Резерв скрытых сил как бы в чем обнажен,
Мы только «шлифуем» - чтоб стать целителем,
Шаманом по-нашему, знахарем с куражом.
Я врать не буду, я, просвещенный товарищ,
И знаю в науке есть объяснений свод.
На все так сказать колдовства артефакты,
Но, что обожает и любит народ?!
Опять же нельзя обойтись без театра,
Людей чтоб на «старую тропку» вернуть.
Адептам нужда идти на траты.
Как Степка болтал «крутить луну».
Хотя скажу, сам был свидетелем
Возможно, что образов мыслеформ
Еще «тонкий» мир очень мало исследован
И можно о фактах спорить в теориях.
Дед мой, шаман, обратившись медведем.
Костюм был из шкуры – один к одному.
Ставил на место тех, кто не следовал.
Законам охоты, кто жил вне табу.
Под шкурой Ямбуя носил он доспех.
Ведь в зверя священного часто стреляли.
Но весть и спектакль – не страшна ему смерть.
И образ Ямбуя послушность вселял.
Поставили дедушку к стенке чекисты,
Хотя никого дед – артист не убил.
Но власти Советской зачем маг «нечистый».
Служителей культов закон не любил.
И с именем деда осталась молва.
И даже отцу от тех сплетен досталось.
Мол, сам он в статье расстрельной завяз.
По чуду какому-то дело распалось.
Отец обладал тоже развитым даром.
Мог что-то как фокусы показать.
Но служащим стал – и с партийным азартом.
Поднялся на должность у «шишки» был зам.
А как же … в Перми, сатанистов секта?
Вставил Оськин – вы, там с людьми…
Кошкин сплюнул – благие проекты.
Мой горький опыт почистить мир.
Сошелся в дружбе с одними «шизи».
Они из рядов «золотой молодежи» будут,
Им комсомол – формалистика жизни.
Им рок-металл, кокаин на блюдечке.
Теперь-то я знаю их «вдохновение».
Запад слал к нам и агентов и информацию.
Чтоб шла молодежь не за Марксом и Лениным
В течения разные, в неформалы.
Запретный плод – в любой интерпретации.
Манит всегда молодые умы.
А людям так хочется в них разобраться.
Через свой опыт «зигзаг» распрямить.
При этом, когда «белых пятен» в политике.
Власти общественной – много «торчит».
И это заметно всем в нашем быте,
И хочется храбрым ответ получить.
Для сект и масонов границ не бывает
У них есть азарт «просочиться» везде
Ученье их в мозг, словно штырь забивает
Психический блок присутствует здесь.
Попалась дружкам моим черная магия
Книжонка, в которой инструкция в текст
Читая которую будешь вздрагивать
Как может всесильным стать человек.
И судя по тексту, писал ее демон.
А чтоб в доставленность есть несколько проб.
Возьми для начала и лично сам действуй.
Возьми, испытай, убедительно…. Чтоб
Покойники, кладбища крест вверх ногами.
И жертвы на кошках, собаках, змее.
И это проверено было нами
И шок получили на первый эффект.
Шло в тексте «с морали царящей в быту
Двурушности, черствости, лени и хамства»
На них основные пороки цветут
Мол, можно рвать с шеи удушливый «галстук».
Быт европейцев – чем он слаб?
В нем, только одно – силы все производству!
С благими призывами шарить масштаб
А… что для души, на мораль… остается?
Вот в слабости нравственной ржа и идет
Пьянство, бездушность, разврат, извращенность
И все… прикрывается нужным трудом
Издержки во благо – какие иконы!
В той магии черной совет был какой.
Нужны пятерым – столько же грешных душ.
На ритуал, в жертву, за упокой,
Вот, мол, тогда к тебе силы придут.
Вот отыскали тогда пять бродяг,
Ну, тех бездомных, никчемных бичей,
И весь коллективчик был ночью распят.
Кверху ногами – а в горле разрез.
Вот был скандал, представляешь в милиции,
Да, что говорить слух дошел до ЦК.
Сам КГБ в дело влез, словно в личное.
Двух ведомств тогда разбирался указ.
И вышли на нас, наш главарь в суицид,
Помощник его всю вину на покойного,
Мол, мы исполнители – пусть подлецы.
Мол, мы под гипнозом устроили бойню.
Меня после следствия «всех экспертиз,
Бесед, и тестов, завели в кабинет,
И где предложили, да, - новую жизнь,
Или в тюрьме отсидеть двадцать лет.
Ты, как кандидат мне сказали годишься!
В особый отдел, в КГБ есть контора,
С твоей энергетикой это не лишнее,
Ты как экстрасенс помогать будешь здорово.
А в чем суть конторы – да это НИИ.
С чекистами таким специфическим стилем.
Иметь интересы как службы – свои.
Во всех проявлениях мистической силы.
Контора открылась в сорок седьмом.
В Нью-Мексико штате, где есть Розуэлл
Упал НЛО, где случай помог.
И в мире волну интереса развел.
В новейшее время такой инцидент.
Корабль приземлился инопланетный!
В аварии рухнул, весь престиж задет.
А может врагов вовсе происки это.
Война шла холодная двух миров
Востока и запада бывших союзников
Зачем НЛО волновать свой народ
А в случаях, если весь вывод конфузия.
Но время пришло артефактов есть груз,
Пора изучать, что стоит в сих феноменах,
И что наблюдаем – природы игру.
Или к нам жизнь «запредельная» ломится.
А безопасность страны зависит и в том
Какие сектанты и где обнаружились.
Зачем, почему, они в душу «винтом»?
В психическом плане – какое оружие?
Какой контингент им за «легкий хлеб»?
Какие последствия от психовоздействий?
К примеру, отчет мой в журнал плотно лег.
Я секту завел – разобраться на месте.
И также в вопросе, втором с ОБП (объект биологического происхождения)
Объект, если есть с биологией связанный.
Из кораблей, если люди – живой объект.
Ну, пусть существа – гуманоиды разные.
Конечно, опасность всегда существует.
На то он и создан, для безопасности чтоб,
Иначе слаба власть и враг торжествует
В сферах во всех вести нужно надзор.
Я сам плохо верю в инопланетных существ.
Знаком хорошо с астрофизикой и математикой
С миров параллельных… реально вообще.
Вот как тут наука с «фантастикой» схватится?
Оськин прервал – ты вот всех помянул,
А есть ли угроза концессий экспансия.
Борьба как в Израиле – кто замет стул.
Кому на полу только место остается.
Оськин расслабился, взял папиросы
Кивая, спросил – разрешил закурить?
Я тоже не глупый в серьезных вопросах
Могу и спросить, и, поговорить.
Я понял, кури, усмехнулся Кошкин.
Буддизм хоть и культ – но ученьем зовется
В экспансии как бы движения нет
Но в нем толерантность любому найдется
Кто ищет опоры – найдет в нем ответ
Что все, что в духовном в терпении дается
Такая у них философия что ж.
Ислам, чем силен? – первобытною хваткой
Помимо забот как часы в нем настрой
Жизнь… по Аллаху, и суток – раскладка
По часовой… чары, неба с тобой.
Человек не созревший в духовном пластичен
Поддается легко под продуманный шок
Подводи под психоз методически личность
Поведешь за собой, управляя душой.
Там ведь с пеленок – не сказки в мозг.
Читают, внушают Корана ритмику.
Вбивают молитв заклинанье как гвоздь,
Все лишнее в них остается как в сите.
Ислам европейскому миру опасность.
Восточный дурман – как магический плен.
Души трансформация в цвет одной краски.
При этом считать – что в рай куплен билет.
Ты Оськин заметил в религиях принцип.
Заказ социальный особых слоев.
Закон лабиринт – где легко заблудиться,
Как в коммунизме – марш в окоем.
Цивильный типаж – социальный по духу.
Язычники только свободой живут.
Культурное общество – сложность по «кухне»
Стабильно по курсу командой плывут.
Ислам не в духовном личность вяжет,
В нем индивидуум вне веры – враг.
И веры другие в нем тоже… лажа.
Только Коран, во всем Коран.
Не дай Бог ислам на чаше весов
Над христианством одержит верх.
Тогда будет всюду – Арабский Восток.
И только Коран у всех в голове.
Оськин поморщился – краски сгущаешь!
Прошли времена походов вер,
Ядерный щит кого хочешь, смущает.
Конечно, есть мирный миссионер.
- Во, во, Кошкин вставил – и это – козырь.
У них нет пороков, что есть в христианстве
У них за продажу наркотиков – отложил
Я уж говорю за отсутствие пьянства.
Да что христианские страны – формальность
В них верящих в Бога малый процент
Людей и кидает в духовном буквально
Откуда и секты и дурь на лице.
Кошкин умолк, акцентируя точку
И через минуту с другого начал
Есть предложение, Оськин… вот что
Тебе, в твоей службе – пора… на причал.
Ребятам «агентам» такого ранга
Не долго дают проигрывать роль
То… урки раскусят удавку и «шлангу»
То сами менты потеряют в нем прок.
Тем более: вспомни свой здешний грех.
Водила «левак» - с ним авария вышла.
Конечно, он крал, но чтоб гробить совсем
Узнают твои – благодарность не впишут.
А ты как смотрю я – агент с перспективой
Мы… вон как с тобой «на аншлаг» дали форс
Ты вот почитай и подписывай «ксиву»,
И будешь в «конторе» пахать с этих пор.
Я все, уезжаю на днях из села.
Закончилась «Миссия» еду в другую.
Не бойся,… с милицией все будет лад.
Начальство мое с ними все обмозгует.
Скажу КГБ есть почетная служба.
Конечно, при Сталине рос компромат.
И в наших правах – «ремень» сделали туже.
Но ждем. Что спохватятся в «верхних» умах.
Союз – как империя, если без глянца
По «швам» затрещала, под старческий ох!
Энергия сил вся уходит на лясы
Но от бахвальства толку, что как горох.
Без службы, без нашей милиции мало,
А служба у нас это что – третья власть!
Мы первую крепим – чтоб жизнь лучше стала,
Без нас разобраться – она может пасть.
Ему комитету – скажу свое мнение.
Конкретней сейчас. Расширять нужно штат,
За оттепель я, но с нее и гниение…
По слухам в кругах наших, вот, из констат.
Ноя не по этой части Олег,
Я из конторы – в конторе, по сленгу – «сталкер»,
Наш по УФО, ОБП… отдел.
Мы изучаем феномены и артефакты.
Любому у нас не приходится скучно
И «физик» и «лирик» найдут интерес.
- Согласен! И Оськин взял ручку.
Хватит торчать с этой ролью в дыре.
После последних событий, село утихло,
Сплетен, конечно, плели до небес, в закутках.
Но больше открыто никто не видел…. Лихо.
И сам собой уходить стал страх.
Конечно, страх приходил только ночью.
Совхозникам в массе он был как кураж.
Не верится как-то, когда… заочно.
Ну, кто-то придуривался вдруг…. На показ?
В деревне ведь, что, помимо совхозной
Работы – и в личном хозяйстве, сверх…
Устанешь в бригаде, и дома нервозность
Успеть бы с хозяйством, а времени нет.
Работа в совхозе ручная и грязная.
Как в городе – нет душевых и услуг.
Зарплата – тариф, по труду она разве.
Себя ощущаешь – забытым в углу.
Топить если баню… вода… коромыслом
И дров… каждый день, где их взять-то в трубу?
И в голову лезут мрачные мысли
Не зря… из деревни люди бегут
Отпуск в деревне – в холодное время
В тепло: посевная, покос, урожай,
Не знают… ни льгот, ни путевок, ни премий,
Профилакториев, что… продолжать.
Конечно, по СМИ знают, что есть подъем,
Что… в городе есть неплохие условия.
Послушать парторгов – и к нам лад придет.
Терпеть надо только, и «почему» готовить.
А деньги огромные шли по друзьям,
Крепить солидарность с соцстранах – задача!
Война шла холодная… блекнуть нельзя,
Советский баланс быть не может растрачен.
Огромные деньги шли на престиж.
Советский размах всем буржуям «нос вытер».
Проектов всех перечень, где разместить?
Уж… кто будет «лгать» - о разбитом корыте.
На фоне помпезности, здравниц за строй,
Действительно, явных промышленных пиков,
Был в психологии – бодрый настрой,
И мало кто брался о трудностях хныкать.
В Ракитном не стало церкви – срыли и след
Как будь-то с этим стирается память
Но… память питает нас в чем-то как хлеб,
Ведь память во многом – мы, в сущности…. Сами.
Другое: вложить, что в нее – и как, с какой кладью?
В порядке, каком, и в цветах, и в звучании нот,
Не зыбилось прошлое. Чтобы над гладью,
Питало, растило – начал всех зерно.
Про Оськина песню писал Соловьев,
Сам сочинил про агента каверзу.
Я из нее повыбрасывал слов…
Тех, что уж больно тянули к злу.
Он спел ее после, как Оськин уехал.
Я даже не знал, что он песни писал.
Потом, пресеклись, когда судьбы как эхо.
Через три года – интриг чудеса.
Наша мечта воссоздать в селе храм.
Воспитывать дух, корректировать психику
Осталась… мечтой недоступной нам.
И все потому в бытие – много вывихов
Откуда шло зло, от каких представителей?
И кто бы конкретно нас поддержал?
Не трудно понять «полюса» исполнителей.
Одни маргиналы – а власть «сторожа».
Власть сторожа, и культуры, и строя.
И к ним, к исполнителям – их слог – устав.
Что можно сказать – соответствуют роли.
Вторым от «устава» - в ролях своих стать.
А храм идентичный придет к нам на вырост.
Пока еще рано… не можем принять.
Душа еще наша (не нонсенс) – вся в дырах
В ней много пробелов… и их бы понять.
Встречаются люди готовые к храму
Которые лезут на гору без троп
Который бьются – а мы… им на раны…
Понять и принять их не может народ.
Наука продвинула ориентиры.
Как дудка волшебная манит… соблазн,
Что счастье – достаток и смысл в этом мире.
В котором все хрупко, дано нам на раз.
Изначально, когда шли казаки в Сибирь.
Убегали крестьяне «на вольницу» в чащи.
Одержимые – шли открывать – новый мир.
Шли, надеялись мир там продуманней – слаще,
Сквозь мечты прорастали видений ландшафты.
Благодать бытия представлялась в устроенный лад.
Не Иван дурачок с пером сказочным в шапке.
А страны заповедной белая гладь.
В Беловодье загадочном, люди сознательней,
И имеют сознание (по шлифовке) в Алмазную грань.
Люди, там, действительно, сестры и братья
Там, у них и стоит удивительный храм.
Заходи кто сирый, убогий, надломленный.
И пойдешь ты по храму из зала в зал.
И найдешь все что нужно, воспрянешь снова,
И в тебе не останется боли и зла.
Этот миф, или байку или мечту.
Слышал я как-то в детстве от стариков.
Среди сказок, поверий, в фольклоре что чтут,
Что в народном сознании – нравов закон.
Не люблю суррогаты словесных конфеток.
Чтоб мозги затуманить и глотку заткнуть,
Лучше слово – пусть будет паруса ветром.
Чтоб тянуло: на воздух, на волю, к окну.
Не люблю изворачивать плоскость реальности,
Ретушировать черное в розовый фон.
Таким способом, можно брать «нужные баллы»,
Чтоб прослыть оптимистом с гуманной графой.
Не люблю нигилизм – где воинственный пафос.
Скепсис чей разъедает лукавством мораль,
Остаются в ней только корысть, и слава.
И сплошной – лицедейский парад.
Храм – который мы строили мысленно в детстве.
Из душевных своих представлений несли в интерьер,
В наших жарких беседах на нас  уже действовал.
В те часы и минуты – огнем вдохновенья горел.
Мы его уже видели: стены и купол
Свет и сумрак убранства – мы слышали звук
Было в храме – от Бога, души, и науки,
От… творений от неба, до наших простых… человеческих рук.
Мы ходили по церкви порой зачарованно.
По своим мыслеформам – всяк из нас говорил.
Было веским, красивым и образным слово
С этим словом хотелось – адекватно творить
Дядя Ваня завклубом, когда прошло время
После Врубеля смерти, когда отошел
Нам сказал, что откроет при клубе в деревне
Очень ценный духовный кружок.
Для того, чтоб желающий понял
Что давал нам, за что умер Жорж
Из имен и возникнет название Жони
В нем по творчеству стимул – учеба с душой
Как Лукич говорил – пусть каждый,
На досуге придет с увлечением к нам,
Мы поддержим, как можем творчества жажду.
Жизнь – потребностей ради – скучна.
Можно скотником быть и иметь увлечение.
Рисовать, музицировать или коллекцию собирать,
Не стесняться, что поздно – это свечение,
Когда от тебя – свет красоты, их добра.
Поздно только когда нас не станет.
А досуг есть у каждого – преодолей лень!
Дети будут гордиться. Что папе и маме,
Интересно жить в жизни с душою в тепле.
В нас энергии много, помимо физической,
Если не применяем – себя будем «грызть»,
Самоедство приводит к «дебильности» личности.
Где «спасение» пьянство и злобы порыв.
Не нашедший себя, человек замыкается,
А «отдушину» можно всегда отыскать.
Заработает снова гармонии маятник.
Человек отдыхает в «хобби», устав.
Мне как Колькину другу завклубом сказал,
Горько морщась и с грустью во взгляде.
- Завязать бы на все черной тряпкой глаза,
И уйти бы туда, где покой и порядок.
Дядя Ванная ушел из семьи.
Тетя Зина уехала к дочери в город.
Она все продолжала его винить
По его, мол, вине – вышло горе.
А в семейной избе жила теща.
Бабка шустрая, злобный нрав.
С ее слов дядя Ваня – бездельник от общества!
Чье занятие в жизни – актерства игра!
И, сознанию «Жони» не дали добро на развитие,
Только слух докатился до властных структур.
Сразу сверху бумагу – нельзя извините.
Нашим гражданам чужд предлагаемый культ.
Но Лукич не унялся, свое продолжал.
- Я то людям не чушь предлагаю осмыслить,
Жить – моим наставлениям если служа.
То душа человека прекрасно возвысит.
Дядя Ваня картину, где Леда с конем
Все хвалил и лелеял как словно икону.
И про музыку скрипку такое разнес
Что шептать стали скептически – тронулся!
Да, сказать если здраво – случился нервоз,
Сына смерть, смерть друзей, и развод,
Обвинения, где ты злодейства герой,
Это чувства и нервы поднимут на взвод.
Опять снова я заострю на житейском,
Обстоятельства могут в нас нервы взвинтить,
Что заставят порой обостренно и действовать.
Но кто делает в нас коррективы в «пути»?
Шире дальше пошел резонанс
Так как собственно был он на «мушке».
Он к начальству был вызван в недобрый час,
«Заболел» там, и, на леченье в «психушку».
Как сказали уклончиво важные лица.
- У него на приеме случился приступ.
Он кричал в раздражении, лбом в стенку бился.
На глазах отклонение – помешательства признак.
Я, узнав, об известии горько поморщился.
Дядю Ваню я знал через Врубеля с детства,
Довести его если, чем-нибудь очень,
«Фронтовая» истерика «выйдет» на месте.
И отца моего как-то вывел Степан.
Он на конном дворе его в пьянку унизил.
Но отец схватил вилы, всю блоть разогнал,
И едва не лишил Степки жизни.
Он кричал тогда страшно – не смей!
Ты тюремная гнида лезть в душу.
Я включу только слово – для правды убей!
С чем в атаку  ходил – и на мушку!
Тогда Степка, даже не мстил,
Фронтовых дней сказал психопатия,
Я ведь что, с ним – всего лишь шутил.
Он же кинулся с вилами драться.
Черепанов тогда Степке дал нагоняй.
И заставил его с отцом пить в перемирие.
На отца тогда помню ругалась мать.
- Зачем ссоришься с этим иродом!
А ведь как рассмотреть те события…
Через несколько месяцев Степка на конном.
Мне и Мишке Чурбанову бросил открыто:
- Вот смотри пацаны трюк коронный!
Проверяйте взрослость на вшивость.
Если вам по пятнадцать и вы молодцы.
По чекуше из горлышка водочки живо!
И не знали, чтоб матери и отцы!
Торжествующе Степка прошел по избе.
И по-свойски подмигивал Гришке и Серому.
- Что романтики фокус – не по губе,
А мои пацаны это сделают.
Он чекушки проворно поставил на стол.
Артистически их распечатал.
- Могут так не слюнтяй, а парни на сто!
Подтолкнул нас он к водке, тогда провокатор.
Я до этого вовсе не пил алкоголь.
И тогда, самотеком, из горлышка бухнул,
Вечерело, февраль и метель… ого-го
Потерялись мы с Мишкой, я в снег где-то рухнул.
Тогда Коля Ермилин лошадь распряг
И нас пьяных с мишкой заметил,
А когда ему конюх выдал рассказ,
Николай и метнулся в буран, и на ветер.
А Степан и потом балагурил с ехидцей.
- А я в рот никому не вливал.
Пошутил я – а им на халяву напиться,
Что же так реагировать на слова.
Да тогда, он не дал нам замерзнуть.
Помню, где-то упал я, и спать.
И мне снилась большая береза…
Одним словом Ермилин нас спас.
Дома мы с Михаилом придумали «сказки».
День рожденья – мол, выпили чуть.
А не пьющие. Нас и скрутило сразу.
Но мы больше не будем пить дрянь злополучную.
Николая, конечно, я встретил – спасибо!
Как так вышло, Степан растравил.
Николай отмахнулся – ну сами бы выбрались!
Пообмерзли бы малость, и выползли вы.
Виноваты не вы, а Степан, он ведь взрослый,
У него, что не номер – то подлость, подвох,
Вот зачем он вас спаивал? Что за вопросом?
Что за шуткой садистской в метель и мороз.
А что я вас нашел, так любой поступил бы.
Афонасий он конюх, не пень, не смолчал.
По руке твоей Саша видно – жизнь-то на прибыль,
Не судьба твоя это – умереть – жить начав.
Уж потом после смерти Степана Гришка.
Вспоминая тот случай и личную роль.
Рассказал, почему скверно вышло.
Оказалось, что в водке был демидрол.
Вот такой уж в дурильнике был контингент.
Так что если связать вместе звенья,
Может Степка и метил на мне.
За отца отыграться – но фатум не веник.
Что еще из тех дней примечательно.
Как закрытие эры – детства и клубу.
Чтоб понять – вот листок дневника изучаю,
Из мозаики времени «кубик».
Октябрь, Ракитное, семидесятый год,
Ходил весь вечер у реки в раздумьях.
Конечно, осень, грусть, и мысли далеко,
Такое чувство, что я в чем-то умер.
Мне не хватает детства, свежих чувств,
И церкви нашей, наших вдохновений,
И друга Врубеля, и новый образ чужд,
Ему нет места в жизни деревенской.
Куда-то ехать нужно в новый мир.
Но в мир чужой, где кажется, не ждут,
И я ходил вдоль речки, ища миг.
Когда пойму, зачем менять среду.
Чтобы себя понять и разобраться.
Кем в этой жизни стать и для чего.
Пришел домой послушать песен страсти.
Магнитофон, Высоцкий… слов… прогон.
Уже как год нет полтора как дядя Ваня
Достал катушку с песнями, где бард,
Поэт, артист, заслуженного звания.
Все призывает душу стать на старт.
Все призывает с будней отряхнуться.
От суеты, мороки, пошлых слов.
Как на зарядку встать и свежим утром.
Стать жить собою. Вновь и вновь.
Он призывает, честно и без фальши,
Идти дорогой сделав твердым шаг.
И делать мир и правильней и краше.
Сильней. Богаче, чтоб была душа.
Но дальше я не понимал настроя.
Добиться как нешуточных высот.
Призванье, долг, любовь, и все такое,
Не взять так просто как товар с высот.
Как он писал и пишет тексты песен?
Конечно, нужно взрослой жизнью жить.
Но сам подход на взгляды – интересен.
В каких «акцентах» ярких видит жизнь.
К примеру, Пушкин, Лермонтов, Жуковский.
Ну что сказать – плеяды золотой.
Но тексты их изысканы и с лоском.
Как рафинад – с мороженой картошкой.
Высоцкий без иронии – второе.
Но почему слог песен в душу бьет.
Быть может песен – не стихов – настроем.
Но песня стих – так чем же он берет?
Верлибр – есть рафинирован как сахар.
Есть как картошка – я имел в виду,
 С одним пьют «чай» под Берлиоза, Баха,
С другим «портвейн», и под гармонь в саду.
Картошка, что в России – второй хлеб.
Она и жарить, и в борщах, в пюре, в «мундирах».
И, на мой взгляд, Высоцкий в душу – след.
Бьет как молитвой – глубоко «на вырост».
Не случайно нам жизнь преподносит феномены,
Будоражит в сознании творческих «бесов»,
Театральным сюжетом, мистическим номером,
Указуя присутствие воли небес.
Устранится когда. Шумов дня… суета.
И настроится слух в ложу «камерных» чувств.
Тихо дернется занавес в замерзшем зале.
С лица тайны легонько снимая парчу.
Так и в жизни, где бился несуетный пульс.
И оставил свой «лад» музыкант через музыку.
Появился какой-то астральный шлюз
Как в пластинке игла заходила по кругу.
И не зря к пожарищу после Лукич
На зов скрипки ходил и рыдал,
Мембранной души, отзываясь на клич,
Который спокоя ему не давал.
В миг смерти играл Николай «каприз»
Осколок «Лунной Сонаты» - Николо.
Мыслеформы остались флюидами «брызг».
Или сам он Лукич – мыслеформы желанного выделил.
Никогда! – не рвите, поступком… полет.
Чьей-то собранной мысли, как строчки у песни,
В щели пола скользнет от страстей уголек
Российской на «Аутодафе» болезни.
«Аут» - поля, в комнате Жоржа – «фонит».
И в картинах его – аут – бьет резонансом,
Что… обратная сторона луны.
Изливает с холста скрытой мистики массу.
В клубе месяца два «власти» не было – как директора,
И, казалось, многим, появится, вот-вот  фантом,
Хотя были киномеханики и библиотекарь.
Так Лукич был клубу синонимом.
Да и церковь когда снесли…
Все манило то место – фраеров и романтиков.
Наши игры и войны в то место легли.
Сонмом образов, мыслей, экраном.
«Обобщать, если мысли, формулировать с чем?
Ведь подобные формы в местах поклонения,
Для примера храм культа, с набором тем,
Кому мысленно молятся – с чем их явление?!
Мысле-образы-формы – рождаются там…
Во всех культовых залах и залах культуры
И в НИИ и где творчества храм.
И иронии нет, если Муз там фигуры.
Музу нужно найти, отыскать идиомно,
В идомность с призваньем, с твоим увлеченьем,
Муза это не ангел, а вдохновенье скромное
И он как вода протекает течением.
И оно не бывает мощным и длинным
Муза – это как ветер ассоциаций и чувств,
То подует порывом. То стихнет внезапно,
То опять заструится рывками чуть-чуть
И закапает медленно таянья каплями.
Музе нужно как женщине с полной отдачей.
Наизнанку свой вывернуть мир.
И швырять свои мысли резиновым мячиком.
«Чтоб возник озаренья коротенький миг.
Божий дар» измеряется творчества даром,
И умением Музу свою отыскать.
И работать – честно, и тяжко, на пару,
Чтобы творческой личностью стать».
Картина подлинник с конем и Ледой
Осталась в клубе – вошла в его фонд
По «праву» ее нам забрать бы следовало.
Да «здраво» мы мыслим лишь «задним» умом.
Нас тогда будоражил все «будничный» фон,
Что в возрасте… «намагниченный фактор.

 




За какой? – во взрослой жизни рвануть горизонт
Дилемму решить, каким двинуться трактом.
Что формирует у взрослости взгляд?
А СМИ в годы Брежнева были идейные
Компаний починов – поточный конвейер
- Дерзнуться! – достигнуть! – догнать! – перегнать!
Наркотиком – в мозг эти речи «елейные»
Влекли молодежь как призывный набат
- В шахту! – На стройку! – К станку! – На завод!
Слейся в единстве советский народ!
То лектор приедет, загонят всех в клуб
Нервоз, словно в мире «невесть», что… случилось,
А, тот, по бумажке: про «натовский» блуд
То мы не знаем врагов коммунизма.
То, в «красных» углах – в обязательный план,
С апломбом серьезным, торжественным сборы,
Партийных решений доводят… глас!
Чтоб курс «гениальный» входил через поры.
То праздничный день: юбилей у «бонз»
Кремлевским персонам медали и звезды
По радио диктор – сутки! – в – «габой»!
Похвал и заслуг всеразличных «гвозди».
Ну, сельские новости: бывший завскладом.
Запой свой прервав, «удавился» с тоски
Никто не заявит – в среде, мол, не ладно
С сарказмом у многих – без должности скис!
Завскладом с похмелья мучился очень,
Жена заявила – не дам и на рюмку!
Теперь ты для всех как бы ноль между прочим.
Не жди. Что я в яму дам тебе руку.
Есть люди особой нервной системы.
С посхмелья у них депрессивный синдром,
Какой-то психоз – им как палкою в темя.
Их нужно беречь – но кто знает о том!
Деморализация в обществе нашем давно,
Еще с революции к смерти привыкли
- А что в этом мире святого дано?
В век экспериментов, сиди и не пикай!»
Ха! – Мишка по пьянке на тракторе ехал.
В «дрязину», ни лыком – пять бань запахал,
Хотели судить, да отделался смехом.
«Тринадцатой» минус, и «дырка» в правах.
В дурильнике – драка по типу «разборок»
Сережка «червяк»… Славку «муху» - ножом,
Добычу делили, с полей помидоры,
Но это в общаге – обыденный шок.
Парторг – контролер как глав. врач из психушки,
С оценкой всех дел одну линию гнет.
- Село, в показателях в списке лучших!
А будем стараться, и… вымпел возьмем.
Завклубом прислали из центра товарища,
Лет средних мужчина… киношный типаж.
Казалось он спящим готов речи «шпарить»,
С «летучими» сводками – выступать.
Дотошный, общительный, с массою шуток.
В контору, по фермам, и в сельский совет.
Все знать про село, с чем встает каждым утром.
И… лист боевой! – в «трубодурской» строфе…
Доярка – Ольга Овсова – ударница!
У ней самый лучший на ферме надой
Ей мы посвящаем похвал наших арию
Она молодежи пример и задор.
Скотник – Чурбанов Владимир – ударник
Стадо пасет как свое на откорм
Что можно сказать – мы гордимся товарищ!
Равненье на лучших в бригадах упор.
Разнорабочий – Ермилин Егор – молодец!
С любою работой справляется честно,
Партийный когда, если долг задет.
Труд на любом выполняется месте
Работница молокозавода – Полунина Нина
Вполне заслужила бригады почет.
В руках ее «жар» от работы не стынет
«Ударной работы» - получит значок.
На фоне бригады честных товарищей,
Ермилин Сергей – как «бельмо» на глазу.
Пропьянствовал смену! Бесстыжий обманщик,
Лечил, дескать, водкой – прыщ на глазу.
Скотник – Овсов Петр Иванович «встанька»,
Пять раз забирался – и падал с коня.
В итоге «больничный» от горькой от пьянки,
Он сам свой почет на позор поменял,
Новый заклубом как в праздник одетый,
При шляпе, при галстуке, в «лодках» щиблет,
По фермам шнырял как герой оперетты.
Одно – что не пел, но слагал все в куплет.
В сельском совете сказал он – клуб!
Носитель культуры и партии курса.
В любом даже самом медвежьем углу
Должно быть – как партия учит!
Иван Агафонович молча кивал
Приучен он был – партии – не возражать!
Никто его мнения точно не знал
Как он говорил – свое мнение ржа!
Парторг, он допустим, свое не скрывал.
Когда пил с управом и бригадирами.
- Я функционер! На работе, а так либерал!
И мирно смеялся – такая вот лирика.
Село он увешал «слайдами» стендов.
Плакаты, призывы с апломбом цитат.
Про наши победы и строя успехи,
И весь остальной смысловой маскарад.
Парторг, правда, брался «дельца» осадить.
- Агитки нужны, да уж ты… по гротеску,
Брехней непомерной украсил столбы,
Увидит начальство – и нас в одно место!
Товарища звали Виталий Кормильцев
Прическа под Брежнева – щетка бровей.
А прозвище он получил «Крокодилыч»
Парторг же звал жестче савраска –повеса.
Его поселили в комнату Жоржа.
С угрозой управа – молчать, кто тут жил.
Такой оптимист обживется быть может,
И комнате даст общежитскую жизнь.
Он был из Свердловска культурным спецом,
Но сам напросился на мелкую должность.
Как хвастался после – знать, чтобы лицо!
Не официоза – реальности общества.
Я как тот Давыдов – герой целины,
По партии зову и сердца велению.
И он улыбался – пришел в глубь страны.
Культуры плоды дарить людям от Ленина!
Он был разведенным, в деревню – спасаться!
От боли любви, депрессивных всех мук.
И нового в жизни. Чтоб только касаться
Начать все с ноля – обрубив прежний сук.
И может из мести, забвения ради.
Открыл ловеласа в себе тонкий дух.
Наверно к десятку сердец тропку ладил.
По слухам по женским – добился лишь двух.
Манерами франта, хлыща горожанина,
Любителя всем говорить про мораль
Он быстро настроил дурильник сражаться,
И быстро узнал у кого в чем права.
Ему подсыпали в пищу пурген и соль.
Благо кухня в общаге общая
В замочную скважину клали песок.
Его пугали мистикой ночью.
Он продержался стойко два месяца
И он действительно стал другим
Пришел в сельсовет – мне, что тоже повеситься
Я понимаю как Жорж погиб.
Он стал на квартиру к бабке Лукерье.
Снял галстук и шляпу в обыденный день.
Не стал докучать всем «идейным» без меры,
И даже чуть-чуть говорят, поседел.
Меня как-то вызвал кормильцев в клуб.
Сидим в кабинете, он пристально смотрит.
- Я слышал, ты парень очень не глуп.
Хочу попросить, чтоб помог мне в работе.
Он встал, зашагал, комнаты поперек.
Я знаю у прежнего ты был в команде.
Он с вами учился, учил вас как мог.
Всегда что делать нужно бригадой.
Конечно, вопрос, чем команда сильна.
Не пьют ли там чай вот и все интересы.
Какая идет от команды волна.
На месте ли члены и лидер на месте?
Прослышан... про ваши не детские войны
Про храм и картины, про весь «полтергейст»
Их я отставляю намеренно в сторону.
На общих началах ответь на мой тест.
Тебе вот шестнадцать, наверное, с гаком.
Ровесники знаю в училищах все.
Ты в разнорабочих не учишься даже.
Что лучше работать, рыться в земле?
Я усмехнулся, затылок поскреб.
- Училище бросил, а в школу раздумал.
Я к технике черств, а до школ далеко,
Учиться и дома можно без шума.
Кружок, я задумал... для вас молодежи
Раздор устранить в интересах «зациклить».
В советской среде – и вражда, разве можно!
Ты вот покумекай и в творчество вникни.
Я знаю ты лидер ребят неформалов.
Романтиков как бы и дома живешь.
Я с Гришкой «косым» говорил тоже малость.
От фраеров от шпаны этот жлоб.
Но он отказался, нет, дескать, талантов,
Но сам предложил – если секцию, бокс.
Но тренера нет, знаешь сам, я с окладом.
Клуб сельский не город, кто бы помог?
Конечно, я понял – когда жил в общаге.
Село по идейности – как класс сырой.
Совхозник сознанием – не пионер лагерь.
И частного фактора – сильная роль.
Совхозник во многом – единоличник,
Куры, корова, свинья, огород.
Деревни среда, с городской в отличии.
И здесь хоть советский, но идейный народ.
Но как бы-то не было, партия всех.
Стремится поднять на заслуженный уровень.
Кто главный у нас пролетарий – усек.
Рабочий и служащий – люди культурные.
Гитара, к примеру, общения – средство.
Я слышал вы с Врунгелем – песни... могли
Возьми инструмент – жажда поди потешиться
И спой как ты можешь про то, что... «болит».
Я не стал перед ним «хитромудрствовать» к славе.
Что в живых нет свидетелей – взя и... учел.
Пока струны тянул – есть пять песен, что в праве.
Вместе с Колькой писал, во главе с Лукичем.
Крокодилыч – совместно, троем, но один сумасшедший
Не его мысли штамп – социально опасен!
Его жизненный опыт, подчеркнуть... повешаньем.
Ты Санек выбрось след его басен.
Кстати, он, из психушки, недавно сбежал...
Обнаружен был в церкви заброшенной вскоре
Весь заросший и грязный, в петле, что же жаль,
Если он был идейным – с культурною спорно.
Понимаешь, Санек не стыковка выходит,
В человеке с гармонией, если в порядке,
Он с собой счеты с жизнью не сводит.
Значит, не было в нем в его психике лада.
Я не выдержал – вот мой отец.
Кстати он хоронить ездил друга.
Почему не на Родине, что там за спех?
Почему его в городе – он при заслугах.
Тетя Зина решала, психоза полна.
Не побрить, не постричь, не позволила.
Мол, он сам выбрал образ – а нам исполнять,
Заблажил в таком возрасте – Жони!
Кормильцев прервал – может это свой ход?

 



На погост не кладут суицидников исстари.
А там, в городе, скопище всех потихоньху.
Здесь же может еще по обычаю чистому.
Я зло хмыкнул – Виталий Сергеевич...
Сколько я помню... случаев самоубийств.
Атеизм в государстве, привыкли к трагедиям.
С Лукичем... я не знаю, как рассудить.
Отец что говорит – не понять, поздравому,
Кто в гробу-то лежал – бородач.
Пальцев трех нет на левой – а не на правой.
Тетя Зина свое – это он, наш дурак.
Мол, распух, почернел, от запоев, удушья.
И пиджак-то его, паспорт с ним.
Что же спорить, она не слушает,
И во всем продолжает его винить.
Он Кормильцев плечами пожал – обстоятельства!
Так раскинут «пасьянс» - не судите!...
Я гитару настроил – сыграю
Самое... что «болит» - как вы мне говорите.
«Путь к храму»
Есть мнение, что церковь место скуки,
Куда грехи бредет заплакать раб.
Излить иконам боль душевной муки,
И успокоить нервы «порыдав».
Но нету в вере – рабского кумира.
И в храм идти, не байка что к горе.
А связь обломков, рухнувшего мира.
В гражданской нескончаемой войне
И только в храме можно «приутихнуть».
Почувствовать в душе и в сердце лад.
Заземлены в церквях безумства вихри,
И купола наш совестливят лад.
Не делайте из церкви место склепа.
И зов души всезнайства не «линчуйте».
Быть можно просвященным человеком,
И вместе с тем творить нелепость в суе.
Не меряйте – храм только в рамках мнений.
- Мол, жгли таких как Бруно под «елей».
Но с храмов ожил в мыслях «червь» сомнений
И крутится! С них – буркнул Галилей.
И только в храме можно «приутихнуть»
Почувствовать в душе и в сердце – лад.
Заземлены в церквях безумства вихри.
И купола наш совестливят лад.
За веру жгли людей земные монстры.
Прикрыть «облаткой» зло – коварный шаг.
Храм в суете сует – нейтральный остров.
Раз не нашла причал – другой душа.
Не делайте из церкв и пункта жалоб.
Что кто-то виноват, а я – плечо.
С искры «Аутодафе» - что пылаете.
И... так ли, ты уж чист и не причем.
Ни только в храме можно «приутихнуть».
Почувствовать в душе и в сердце – лад
Заземлены в церквях безумства вихри
И купола наш совестливят взгляд.
Казалось Кормильцев – умрет в раздражении
- О чем поешь? – Молодой человек!
В твоих-то шестнадцать ты... чье отражение?
Что за компот в твоей голове?
Недаром я слышал здесь стряпались «шанежки».
Лукич с этим Жони – начальство достал.
Ты как не поймешь темноту дня вчерашнего.
Ведь всех кого – нет лично, вроде бы знал.
Я усмехнулся – а как же Высоцкий?...
Он тоже в своих текстах темы воспел.
Я что в этой песне выразил плохо.
В ней нет фанатизма – заполнен пробел.
Кормильцев с иронией – вот ты куда.
Во-первых, Высоцкий имеет свой ранг.
Артист из театра – не гласный мандат.
И песни его – лицедейства игра.
Поэт и актер из Московской  тусовки,
Но даже и он «самиздатом» «творен».
Он официально не признан под «солнцем».
Поет неформалом, пусть одарен.
Кормильцев сменил вдруг выражение.
Устало взглянул – ну такой у нас строй.
В ходу одно только, то, что под Ленина,
Но это я так – когда между собой.
А песни Санек ты слагал в нашем духе,
Пер наш комсомол, про задор молодой.
Не пой ты про церкви, и прочую рухлядь.
У нас НТР выше крыши трудов.
Меня «поджимают» - нужен концерт.
Народная музыка, хор под гармошку.
На конкурс в район – снова главная цель.
При Лукиче... проторили дорожку.
Частушечник нужен, ложки, рожок.
Того бы найти... кто б любил балалайку,
Со сцены летел оптимизм, чтоб, мажор,
А кто это может, Санек я не знаю.
- Я слушал дружка твоего Михаила.
Про то, как вам Коля, сославшись на Павла.
Из Паганини состряпал кумира.
Хозяин той скрипки – мистик был славный.
Ты Саша пойми я в искусстве не лох.
И вуз за плечами и Питер с Москвой,
Всегда вокруг гениев так повелось.
Тайн и завистников, сплетников рой.
Людям простым невдомек мастерство.
Как это можно творить виртуозно.
Они и не знают в нем труд и какой!
Если к тому же талант еще звездный.
Ты сам свидетель в вашем селе.
В пик обстоятельств вышел парад.
Не гласно ночами двух сил дуплет.
Каких – ты знаешь весь маскарад.
Церковь у вас деревянная – ясно.



 



В потемках разбили грузилом круглы.
Внезапно, без шума и тоже не гласно.
А сплетни в народе – взорвали под угол!
Два месяца я в общежитии жил
К тому же в той «меченой» комнате Жоржа.
Вначале с жильцами пытался дружить.
Хотел приобщить их культуре тоже.
Сашок понимаешь – я из среды.
Где люди созревшие, и состоявшие,
За речью привыкшие твердо следить
А тут вакханалия – нравственно падшие.
Да, домом хи-хи он зовется не зря.
Они под хи-хи  что угодно отмочат.
Там каждый с хи-хи – это в них как заряд.
По психике сдвинутость, из-за их «почвы».
Я, Александр, песен жизнь не слагал,
Стихи научился – работа такая.
Что надо для дела пафос в мозгах.
Шарм агитации он напускает,
А в этом дурильнике впал я мандраж
Попробовал, взялся – куплеты на «злобу».
«Зудила» во мне нервов сжатых искра.
Им, этим, жильцам, правду выбросить чтобы.
Чтоб было кассически точно и правильно.
Читал перед этим цветаевский стих.
Конечно, не ставлю я с ней свое равенство
На что-то ведь нужно равнять мыслей стиль.
Я даже пошел на рискованный шаг.
Пропел, проиграл эту песню,
Но вижу, реакции нет, не спешат.
А ночью мне двери дерьмом извозили.

Песня кормильцева
Подложная ксива

Здесь привольно жить тараканам,
Здесь повсюду летают мухи…
В человечьем обличье химеры,
В комнатушках гремят стаканами
По за край полными разливухи,
Что «червивкою» называют
По тому, как и сами есть… черви.

Обитатели общежитий,
Низведенных в ранг насекомых
С мимикрией балетной слизи
И своею среди философией:
Плод чужой души солнечно-ликий –
Изгрызать изнутри и ядом
В человеке солнце – гасить!
Низвести на свой уровень «гадов».
Припев: С яблони свесилось сочное.
Женщина плакала. Прыгала строчка.
Было послание чувствам наполнено,
Было раскаянье и одиночество.
Был луч надежды: а вдруг «окоянная»
В бок отвернет? Но… украдено яблоко.
Все исчервивлено, гнилью разящее, -
Кушай родименький солнечный мальчик!
Здесь привольно жить тараканам,
Здесь повсюду зияют цели.
Предположим… не из кирпича
Дом «Хи-хи» был построен из мрамора,
Никакой не хватило бы крепи
Минераллово-обседантовой –
Пожелтел и притронься… труха.

Обитатели общежитий,
Низведенные в ранг насекомых,
Превратили в одну «дурильню»
Жизнь – сознанье вогнал в кому.
Плод чужой души солнечно-ликий:
Личный плод, всем иметь дано право,
По инстинкту червя – червить!
Мы есть «Гэ» и любого изгадим!

Припев.
Здесь привольно жить тараканам,
Здесь на праздники моют посуду –
На полу семечек шелуха.
В головах же хмельных знак равенства:
Не святые – Они! – с хоругвей
«Житем» русский ход возглавляют
Под псалмы про... «Едрену Мать»!

Обитатели общежитий,
Низведенные в ранг насекомых –
Напоказ! – сор с крестьянских изб,
Превратили страну в уборную.
Плод чужой солнечно-ликий –
Идеал их... не слазить с печи –
Мазать квачем. В дерьме! В угли!
Сыт «единым» не будешь – зрелищ!!!

Припев.
Чем мог, помогал я Кормильцеву в клубе.
Вел сказки кружок с деафильмов показом.
при Лукиче мы вели его с Врунгелем.
Серьезный кружок, с песней, и декорациями.
Из сверстников вышел невольный раздел.
Романтики все пошли в скотники, и трактористы.
А фраера взяли город в удел.
В ГПТУ – что же логика чистая.
Конечно, я. чувствовал возраста тягу.
За все горизонты – зеленый свет.
Дороги открыты, нужно отважиться!
Да только к чему? – И... туман в голове.
Хотелось дерзаний мне в творчествах разных.
Быть музыкантом, поэтом, военным,
Умом чтоб вобрать очень многого азбуку
И даже испуг был, бродило, что в венах.
Был в клубе подъем какое-то время,
Вовсю репетиции, в праздник – концерты.
Я пел кое-что под гитару – как в премию
Из текстов давал, что кормильцев в доверие.
Высоцкого брался что-то пропеть
Его как учителя ставил для цели
Завклубом сердился – со сцены не петь!
За это ты знаешь мне «всыплют» в отделе.
Он если бы был государству по нраву.
Его как Кобзона носили б по СМИ
А так он для кайфа – отличный парень
Босяцкая удаль в нем душу щемит.
Кормильцев тихонько внес блудом известность.
Он к женским сердцам подбирал все ключи.
Супруге своей – в этой ссылке – из мести.
Мол, вот я какой – не из худших мужчин.
Однажды сидим мы в его кабинете
Картина конь с Ледой висит на стене
Он вдруг – разговор этот «тет-а-тет»
Бывает, как в исповедь давит гнет дней.
Приехал в село убежать от депрессии
И в новых делах душу, чтоб обновить.
А не получилось, ты знаешь не весело
Такое бывает, недуг от любви.
В общаге услышал историю Жоржа.
Когда мне сказали, мол, в комнате жил.
И я решил в жизни любовь поможет.
И стал тоже женщинам чувства кружить.
Вот знаешь, смотрю на коня и на Леду,
На этот под кистью застывший мотив.
Депрессия тает, я верю в победу,
Любовь настоящую встречу в пути.
Развод для супругов – обоим... в напряг.
Что, кажется, сил твой источник иссяк.
Ведь вроде в семье проживал годы зря.
Сбежала любовь часть души унеся.
Но Музу с конем – в вихре звезд... созерцая.
В меня автор – как бы, послал нимфы-луч.
Как ночь от рассвета вся скованность тает.
В искусстве лежит настроений ключ.
Нырнул бы ты Саня в общагу – мыльню
Из комнаты Жоржа забрал бы холсты
А то их как словно в музей... пригвоздили
Висят интерьером – их здесь примостим.
Что ж, я был не против, картины в клуб.
В нем все же культурное учреждение.
Висят пусть они не потворством злу.
- «В комнате этой, где есть привидение».
не знаю число покоренных сердец.
Кормильцев к кому подбирал свои шашни,
Что в хоре попали на выбор повесы,
Мне это было как-то неважно.
А вот против Кати Овсовой – солистки.
Змей обольщения зубы сломал.
Каких ухищрений и слов не выискивал.
Та, образ «твердой» не подвела.
- Делился со мной – как пацан страдаю
Готов расписаться, отцовство «признать»
Верна – уголовнику – дурь молодая.
К чему приношение жертв – не знаю.
Но все же дождался от Кати слов.
Поставила кА-то твердую точку.
Одна у людей настоящих... любовь.
Не пишут ее с каждой «красной» строчки.
Указав на картину в его кабинете.
И сведя свои руки «крестом» на груди.
Отстраненно шепнула – есть святое на свете!
- Видишь, конь заскакал... среди звездной пурги.
И, неважно, в каком живем веке
Чудо в нас, как и звезды, так и любовь
Что заложено к чуду в самом человеке.
И любовь вспыхнет в месте любом.
В картине Жоржа небес ореол.
Картина – символ! Любви настоящей,
Любовь, сама ни за что не умрет.
В том кто ее не бросает… как мячик.
В нас! Только, в нас – крепи всего!
Когда мы себя и людей близких ценим,
Пасует, шипя сатанинское зло,
Силу, разбив … о пренебрежение!
Жорж в эту картину душу вложил,
А образность в нем Николай своей скрипкой.
Все звезды, что «роятся» в млечном пути.
На ищущих «отзыв» роняют улыбки.
Я с этой картины фото сняла,
Недавно свезла Ивану на север.
Союза небесного – талисман.
Ему для души это нравственным «гревом».(лагерный жаргон грев – есть материальный продукт и есть духовный).
А как же иначе тогда можно жить?
Если из нас каждый будет продажным.
А чем же тогда в бытие дорожить?
Вот это святое сплетать должен каждый!
У нас все привыкли дворян порицать.
А в них, в лучших – был кодекс чести.
За грязное слово, когда подлеца…
И взять это лучшее было б уместно.
У нас революции что – вседозволенность.
Когда пролетарий – рабочий, крестьянин.
Решали как главные – что по их воле,
Народное что, что буржуйское – с дрянью.
Конечно крестьянин рабочий – народ малограмотный,
Так быт был поставлен российский у нас,
А зла накопилось – рубили все прямо.
По пролетарски – построим счастье!
По-своему, грубо, добротно, без лишнего,
Без разных «слюней» эстетических норм.
По Маяковскому маршем и ногу выше.
Не нужно Есениных с болью реформ.
И нравы пошли – кроме тех, что для общества,
Для личного частного – кто нас учил?
Что чистого, честного, светлого – хочется…
Не пошлый цинизм анекдотов – всучить.
Катю несло в разговорах возвышенных.
В ней жил наш «серебряный» прошлого век.
Была комсомолкой – но знала не «лишнее»,
Судачили так – мол, читает за всех.
Катя гитару взяла в свои руки.
Кормильцеву грустно сказала – послушай!
Про эту картину с «сонатой лунной»
Я долго писала, мучила душу.
Там в харпах, и в поездах, на свиданиях.
Встречала людей по развитию разных
Историй наслушалась – том собраний!
И выводы сделала – все по сознанию!
Нас в церкви крестили Жорж с Николаем.
В картине есть символ верной любви.
Пока я храню «верность» - муза – живая!
И к месту сказать как в апломб – селяви.

«Образ любви»
Вы из любви не делайте «китч».
В «бэушных» обносках нет магии чувств.
Нет ощущения скрипки – руки.
Блеска в глазах – чувства -  в небо – лечу!
Вы из любви не делайте «круг».
Визгливый азарт барабана рулетки.
Нельзя одной ловкостью слов и рук
Сменить как походку – души своей – «клетку»!
Кружится конь в пыли звездных орбит.
А на коне – обнаженная женщина.
Сказочный образ – великой любви
- Не навредите – не покалечьте!
Вы из любви не делайте «сленг»
Ссылаясь на древнеиндийские «сутры».
То книга искусства… «плотских» утех,
Низшей из «каст» в чистом Лотосе Будды.
Вы из любви не делайте «шум».
Всем напоказ! – этикеточной фальшью,
Любовь изначально дается… двум,
Третьим – творцом – небесным создателем!
Кружится конь в пыли звездных орбит.
А на коне – обнаженная женщина.
Сказочный образ – великой любви.
- Не навредите – не покалечьте!
Вы из любви не делайте «вклад»,
Прибыль, ловя в номинальных банкнотах,
В любви, даже нищий – душою богат!
И ветхий шалаш лучше царских хоромов.
Вы из любви не делайте «ринг»,
Вплетая, пусть, даже – спортивную ненависть,
Храните себя для чистой любви.
Как две «половинки» всего одной песни.
Кружится конь в пыли звездных орбит.
А на коне – обнаженная женщина.
Сказочный образ – великой любви
- Не навредите – не покалечьте!
После таких впечатлительных фраз.
Кормильцев сменил поведение в корне.
Как «перегорел» бой – ловелас.
Он к цели другой начал двигаться вскоре.
Я только потом осознал его «поиски».
Как предприниматель он «прибыль» искал.
Приспособленец в судьбе «уготовленной».
И он был рад «русло» двигать в песках.
Когда я ходил за холстами в «дурильник».
Сережа червяк «куплю» мне предложил,
- Есть у меня в сундуке одно «шило!
«Штучка» от царских времен для души.
Я слышал, ты старые вещи берешь?
К музею коллекцию личную ладишь.
Могу предложить тебе Фишку Санек,
Триптих один в неплохом состоянии.
Мы с Врубелем вправду – задумав музей.
На экспозицию ряд раритетов.
Сумели собрать в «дар» приняв от людей.
Увидев нечто хорошее в этом.
Политика вся против веры была
Прогресс в нашем обществе был за констату.
А все что с религией связано – было как злам.
Плохим предрассудком – «любому» понятным.
И многие ждали – начнется вот бум.
Луну заселять и на марсе ждать десанта,
И в космосе гонка – системам двум
И кром будет первым – луна наша взята.
И что интересно. Нигде между тем,
Не брался на ум – человеческий фактор
Что мы очень «хрупки» - «яйцо» в руке.
Спешить в этом плане – губительно как-то.
«Червяк» заговорщески – «складень» из бронзы.
Найдешь «четвертак» и иконы… твои.
Мне их хранить. Для чего – несерьезно.
Хочу опохмелиться пламень… внутри.
За то что «червяк» подколол Славку «муху.
Ему ничего, обошлось одним страхом.
«Сдать» Муха струхнул, боясь «круговухи».
Другие что скажут – ты паря дал маху!
Живой ведь, не мертвый – конечности целы.
А рану зашили – ну вышел скандал.
Ну, с кем не бывает, по пьянке, на деле.
А тот нам не нужен – кто может нас сдать!
И «Муха» согласный сказал участковому.
- Вдова я по пьянке рубил и упал,
Голый по пояс вот и готово…!
Лезвием бок распорол чуть не пах.
В деревне люди часто «молчат».
Уж, если «крайность» тогда… заявление.
«Возможно, боятся когда «печать».
- Какой он никчемный и что он умеет!»
Подумайте, что за ответом стоит.
В крестьян психологии это отметка.
Оно очень многое сбыта таит.
Того, что в деревне теперь слишком редко.
Перед тем, как сменить амплуа, Кормильцев,
Меня удивил одним монологом.
Мы целый вечер вели репетицию.
Он после и пригласил на слово.
Начал исподволь с лестных фраз.
- Ты знаешь, Лукич, все же мощная личность,
Закончил психушкой и шеей в петле.
Опять же депрессия, жизненный кризис,
Развод сына смерть «темный лес».
Я сам от развода оттаял едва.
Хотелось сбежать и забыться в вине.
Спасло что на людях – от стресса аванс.
Конечно, клин клином дает поумнеть.
Я что Лукича поминаю не к месту.
Создал все же в клубе он творчества класс.
Разжег у желающих всех интересы.
Был гостем и честым у клуба пегас.
Овсова ты Врубель «подсели» на рифму,
Он сам как я знаю писал на строфу,
А для села небольшого это – лихо!
Такое не часто дается селу.
Весь кабинет оказался в картинах.
Иконы, монеты – в шкафу застекленном
Вот – знаешь Саня…какая – мина.
Тикает – и с этих предметов… строю!
Я не противник Советской власти…
Был десять месяцев вашим завклубом.
Но каждый месяц – за год признаться.
Вместил в себя каждый – за трудность.
Из областного центра приехать в село.
С высшим образованием, гуманитарию…
И жить в общежитии среди клопов и блох.
В среде маргиналов их быт «переваривать».
Узнать, что программа аграрная – миф.
Увидеть лично – село как чахнет…
Узнать, что блефует с деревней СМИ.
А с сельским хозяйством – страна идет к краху.
Я как человек от культуры – в курсе.
Какие ценности «камнем» в «фундамент».
И что для общества «пища» по вкусу.
А что суррогат, и опиум в «прянике».
Он говорил очень умно и складно.
Я чувствовал он намолчался о важном,.
Но все же я ждал – впереди будет главное.
К чему-то какая-то в нем была жажда.
Тогда я в политике был не силен.
Мне через месяц лишь будет семнадцать,
И жизнь я, конечно, не знал как он,
Я только тогда вбирал информацию.
- Наш строй, в нем деньги – Пустышки – жетоны.
Внушили нам, вроде как счастье – не в них!
Да только имей их… исчезнуть препоны,
Куда захотел – в цвет зеленый огни!
- Мина не мина, смерть не смерть.
В Москве, антиквары за эти предметы.
На «Волгу» хватит – руки погреть!
А здесь они так… страницы «Леты».
Ты знаешь на западе выгодный спрос.
На то, что у нас на помойку списано,
Искусство там ценят – не вопрос.
У нас в цене только – «Марксизм – ленинизм».
Ты Александр мне скажи – в сельсовете.
Как на коллекцию смотрят – как на добро.
И я как завклубом несу ли ответственность,
Вот если что с меня будет спрос?
Я без сомнений сказал не задумавшись,
- Коллекция если, то личный мой вклад,
Врубеля нет, и Лукич если умер.
Картины романтиков тоже – и все дела.
Кормильцев уже дорабатывал дни.
Ему уступило начальство в неделю.
Сказал обстоятельства, мать в больнице.
Срочно съезжать с неотложной целью.
А я и не знал на другой день – быстро,
Уехал куда-то деляга – хамелеон,
Из шкафа коллекцию начисто выскреб.
И те все картины, где Леда с конем.
В два чемодана и скарб спаковал.
Картины в рулон, рамы в пучок.
Добро не за кем – так что вроде не крал.
Мне же записка – «Потом все Санек!»
В сельский Совет меня вызвали вскоре.
Я захожу двое важных персон.
Как на допросе тянуть на две стороны,
В мировоззрении «рыться» моем.
Скажи, Александр, вот снесли власти храм.
По слухам ты был тому, как бы противником.
Ты что, вправду веришь, что где-то… там.
Есть Бог с «благодатью» загробной жизни?
Я не отпирался, не гнул мысль в дугу.
- Нам, выросшим здесь – ни к чему разрушение,
И храма – музей – было в нашем кругу,
Да… «Полтергейст» - церковь стала мишенью.
Учитель наша Виктор Петрович – он вычитал.
Что, если возникнет где нервов накал.
Такой по энергии – как электричество.
Что может пробить мыслеформой астрал.
А что Александр с твоих это значит?
Что за астрал, мыслеобразов сила?
Ты веришь, выходит в такие чудачества.
Так ты комсомолец советский… или?
И что вы трясете свое… Полтергейст!
Не «ширма» ли это чьей-то интриги.
За нос поводить недалеких балбесов.
С помощью перстня, холстов и скрипки?!
Внимательно я посмотрел на товарищей.
- Ну, я про астрал, по ученым, по сведеньям.
Есть информационное поле – вокруг земного шара.
И там мыслеформы хранятся  - как наше наследство.
Петрович твердит, что любой сильный маг.
А по-научному – экстра сенсорики мастер.
Путем – через транс и способен достать,
Любой мыслеобраз, текст информации.
А мы – засмеялись товарищи дружно.
- Считаем всю мистику вашу – игрой
Лукич разыграл для своих целей службу
Чтоб после ввести в заблужденье народ.
Ты что Александр… его думаешь зря.
Ложили в психушку и есть показания,
Свидетелей – на соучастников ряд,
Не стали садить – привлекать, чтоб внимание.
Я понял намек и «холодный» смысл
Возможно, что так возможно и нет…
- Я действий не видел мистических сил,
Сужу по тому, что болтали в селе.
- Скажи, Александр жил у вас музыкант
С какой стороны он к церкви причастен?
Не мог ли исполнить он ритуал,
«самосозжения» - вызвать, чтоб страсти.
- Вы что?! – Николай был чужд такой мании.
Он был человеком большого искусства.
Застенчивым, скромным ранимым… романтиком.
А церковь-то – зла. Паганини. Акустика.
Вот ты комсомолец должен смекать,
Что след буржуазной морали есть в деле.
В научное время – мистичность искать.
Что, дескать, соната магией тлеет.
А сам же маэстро почти полубог.
От звуков стекло превращалось в алмазы.
Фетишь! Александр – это участь рабов.
В учебник взгляни, там развенчаны сказки.
Я спорить не стал, свою мысль изложил.
Ермилин что слышал – о том и поведал.
А что про маэстро кто в миф заложил.
Сказать не могу – материал не исследовал.
- Гм?... да, но скажи-ка вот что…
В ваш «круг» возле храма вошла группа лиц.
Полярно разных уж в нравственном – точно
Тогда, что роднило? Как… вместе могли?
Григорий скотник – интеллигент.
Бывший культурный гуманитарий.
Иван, этот… «Череп» - конченный зек,
Сверхсрочник гусар – и… не враждовали?
Я лоб свой наморщил – занятный вопрос!
Я как-то это не брал во внимание.
Наверно нас сблизил романтики «мост».
Не зря же нам дали такое название.
Нам нужен был сдвиг и прорыв из рутины,
Хотелось инерцию сбросить с плеча,
Чего-то большого в сюжет из картины,
Какого-то дела начала начал.
Талант, если есть в ком – как родничок,
Импульсом в кровь ударяет энергией.
В ком «отзыв» откликнулся – увлечет.
Нас всех выше названных сблизило…. Церковью.
Еще повторяю, не верой – а храмом.
Который для каждого виделся – свой.
Храмом искусства, душевного грамотой,
Корректором нравов, такой вот он свод.
А что Александр у нас недостаточно
Разве советских моральных констат?
Что ты повторяешь уже многократно.
Про этот, про свой культурный устав.
- Ну, знайте, это ведь разные вещи,
Устав комсомольский – культура, искусство,
Считаю культура – как хлеб в приложении – вечны,
Нужны человеку рабочему…. Как музыка.
Скажи, Александр, ты завел про талант,
А к слову, мы знаем. Что ты поешь песни,
А пробовал сам сочинять к ним слова?
Какой дар в тебе нам вот знать интересно?
Плечами пожал сам, один не писал.
А вот с Лукичем, его сыном в компании,
Слагали, к примеру, под ритм словеса.
И есть вот про это «молоть» языками.
 



«О людской молве»
Молва людская в выводах не точна.
Молва людская «едка» на язык.
С младенцем мать «засунут» в одну бочку,
И ради любопытства в пруд – топить!
Молва людская гадка к «иноходству»,
Талант ей в подражанье, паче здешний.
Тем, что не каждому с рожденья – доступ.
Воспрять над суетой и жизнью грешной.
А дар небес в изгибинах «закручен».
Как голос скрипки в тембровых эскизах,
От самого хозяина замучает.
Под инфераритма бой копыт неистовых.
Талант – он тоже не сияет «глянцем».
Смотринами в зеркальном отражении
Чтоб не растратить дар умей – сражаться.
С железом, камнем, а придется… с тенью.
Талант – не редко давит на хозяина.
Своим непредсказуемым «экстримо».
В душе когтями, словно хищник раненый.
Скребется так, что… жить невыносимо.
А дар небес в изгибинах «закручен»
Как голос скрипки в тембровых эскизах,
Он самого хозяина замучает.
Под инфре-ритма бой копыт неистовых.
Молва с талантом – не артист и зритель,
Без рефери – бой до последней точки.
Сберег, развил талант – ты победитель!
Споткнулся в чем – растащат по кусочкам.
Талант с молвой, враги не понарошку.
Они всегда сопутствуют друг другу,
Молва – «горя» нутром подставить ножку,
Талант – тому, кто слаб… подать, чтоб руку.
А дар небес в изгибинах «закручен»
Как голос скрипки в тембровых эскизах,
Он самого хозяина замучает,
Под инфер-ритма бой копыт неистовых.
Когда я прочел им наш песенный текст.
Они, помолчав – слушай главный вопрос.
Он – «взлетка», считай для «полета» - разбег.
С пометкой в анкету – что скажешь про строй?
Я помню, замялся – с минуту молчал.
- А что я могу сельский парень сказать.
- Живем мы в стране где – героем – Корчагин.
В бесклассовом обществе равных возможностей.
Союз наш – одна шестая суши.
Рупор прогресса – печатное слово.
Наш строй к остальным – вне сомнений лучший,
Да вам разве это мнение новость!
Взять наши журналы «ДП» к кинофильмам.
Стройки до неба, свет счастья с лиц.
А запад – свободам, прогрессу…. могила!
Анклав вырожденцев – капитализм!
Я в мыслях согласный с поэтом Высоцким.
Вам лучше меня в его песнях понять.
А так что про строй-ка с Балкана «высотки».
Скажу общим взглядом – все класс для меня!
Товарищей этих – я честно сказать
Считал про себя КГБистами точно
И нес наугад то из СМИ что «слизал».
Гадая подспудно – а что они хочут!?
Вот думал, явились агенты за мной.
Объявят, что я не лояльный режиму.
С идейным врагом все еще идет бой.
Но кто под меня-то подвел эту «мину».
Товарищи креслами аж заскрипели.
- Высоцкий в провинции стал популярным!
Что же крамолы нет в его песнях.
А то, что он нравится – это похвально.
Но ты Александр наш аспект уясни.
В идеологии – бард он – не партии
Дворовый шансон в его душу проник,
Но веет талантом в этом азарте.
Я тоже не выдержал – кажется мне.
Он пишет не то, что на сцене, а что за кулисой,
Реальную жизнь – что не «сверху» - на дне.
Такой вот и слог – не стандартами дышит.
Те, двое дружно, в улыбках расплылись,
А ты и действительно духом здоров!
Годишься к импровизациям, мы убедились.
Поедем в отдел – документы готовы.
Глазами я полное недоумение…
Я что арестован, прошу пояснить.
Они мне вальяжно – есть мнение.
Должность решили тебе предложить.
Кормильцев уволился – съехал в Москву.
Я, кажется, понял – мне ж, год, и… на службу.
- Ну, вот и попробуешь вкус… на Яву,
Тебе «старт» такой разве в жизни, не нужен…?
Работал зав. клубом до самой повестки.
В газете районной была раз статья.
Такой молодой, а справляется – лестно!
По полной программе – старался и я.
Осенний призыв, клуб, столы на траве.
Призывников нас семь – новобранцев.
И первый раз – навязчивый сон в голове.
Сколько еще мне с ним просыпаться.
Несутся ветры с гор.
Трубят солдату сбор.
Дорога от порога далека
И уронив платок, чтоб не видал никто,
Слезу смахнула девичья рука
Не плачь девчонка, пройдут дожди
Солдат вернется, ты только жди.


Глава 5
На стыке двух миров

С «Елани» везли эшелоном в Германию.
Быть точным – восточную – Шверин где Висмар.
В полк мотострелковый – всех наций собрание.
Где «занавес» двух мировых систем.
Война «холодная» между мирами.
Друг против друга – запад – восток,
В войне «мировой» за «одно» умирали,
Потом разошлись за берлинской стеной.
Борьба идей как оружьем не «бряцать»?
Противоречий такой… огород.
Мао и Джонсон. Брежнев и Кастро.
Но только у всех свой народ.
Нам кто за границей служил в то время
Бы в авангарде с врагом нос в нос,
Службу пришлось по «полной» отмерить.
По «букве» устава – в полный рост!
Там не было «тени» ночных «самоволок».
Казарменных пьянок в праздничный день,
Шесть дней в неделю – учебное поле.
И мы воевать учились где.
Рытье окопов, броски в атаку,
Десант с «бэтээров», метанье гранат.
Стрельба – днем и ночью, на точность в мишени,
У нас… и у них, словно тянем канат.
Тревога у них – наши… ловят «радаром»
И нас… в адекватность в район «запасной»,
Во всем снаряжении маршем «ударом».
Ноги горят, пот ручьями спиной.
Туда за границу посылку не вышлют,
Не вышлют родные деньжат перевод,
Чтоб сын мог купить для себя что-то «лишнее»,
Дают что на службе – вот весь твой «доход».
С утра три км кросс до ближней деревни.
Спорт «городок», умывальник, столовая,
Днем строевая, тактика, поле учебное.
И снова до ужина «бег» наготове.
При подготовке такой интенсивной
Продуктов, еды, для солдат не хватало,
Но разве кто скажет при «дисциплине»?
В Советской Армии – все с высшим баллом!
А так мы советские парни – домашние,
С нашей ментальностью – сборной народов.
«переместились» в войска – на солдатскую кашу,
В Германию, центр Европы – на два года.
Мир окружающий тоже другой.
Язык, культура, здания, климат.
Война же «холодная» - может в огонь…
Как нам объясняли – в раз перекинуться.
Возьмут «наверху» наши главнокомандующие.
Какие-то «рамки» свои переждать.
И будет войскам отдаваться команды.
На запад кому и кому на восток – бой держать.
В «учебке» - я не был, мои восемь классов.
К сержантским лычкам закрыли дверь.
На ПэКээСах ротных я властвовал. (пулемет Калашникова станковый)
Двести патронов – «ствол» - этот зверь!
Но кроме угрозы начала войны
Была в службе нашей доля романтики.
Германия все же – в уме братья Гримм.
Культура, ухоженность, надо признаться.
Была ль «дедовщина»? «Землячества»? – были.
Что ж: разных культур мы – и Вер, и… Земель.
Хватало «казарменной» «Грязи» и «пыли»
«ЧП» и конфликтов в солдатской среде.
Я в этом вопросе весьма субъективен.
Как в нашем селе – был «нейтральный» состав.
И здесь они тоже не знают, не «видят»,
Спроси у них после – ответят в устав.
Как наши «нейтральные» парни» не знают,
Что были романтики и фраера.
Что были две «партии» - с краю до краю,
С взглядов моральных имелась вражда.
Устав для нейтральных в полку был пределом.
Любая команда, любого – приказ.
Ком. роты, ком. взвода, ком. отделения,
И деда, конечно, желает он раз.
Оно «рассуждать» если так по-«армейски»,
Есть правильно даже – устав он для всех
И армия держится слаженно вместе,
Приказом, не просьбой, что всем дает – «верх».
До армии что – был я очень наивным.
Считал, что сплоченность в советской среде,
А Армия – все комсомольцы активные.
И в ней вырастает советский адепт.
Потом уже думал – партийный надзор!
Но это не то – нужды в строй психологи.
В каждую роту, всем распрям – грозой,
Учили солдат. Чтоб общения школе.
Пример вот – солдат был изнеженный дома,
Один сын в семье «чистых» проб – эгоист.
Солдат – «подчиненный» устав – аксиома!
Приказ что закон – рядись не рядись.
Еда в столовой – супы и каши.
В обед кубик сала, на ужин – минтай,
Утром чай с маслом – двадцать в грамм, даже!
Забудь сыр, колбасу, и прочий ням-ням.
Если не жил в больших коллективах,
«Общий» язык находить – не учен,
За твой эгоизм – получай подзатыльник,
А «гонор» проявишь – есть «способ учебы».
Солдатик тот неженка – «белой вороной».
Стал очень быстро со всей «подноготной».
Ночью – «сливом» у бани, ушел с гарнизона.
О чем только думал – дисбат! И «свободен»!
«ГэСВэГэ» - сколько знаю – никто!
Покинуть не смог, беглецов брали быстро.
Европа! – вся жизнь, под властей «Телескоп».
Итог – рука вверх! Гауптвахта – в амнистию.
Другой дезертир из Ташкента – узбек.
- Я не мужскую работу… не буду…
Пол натирать, мыть сортир, не по мне,
Наряд не по мне – мыть в столовой посуду!
Смеялись «деды», - значит мы – убирали!
А ты благородие строишь отказ?
За это – сортир зубной щеткой отдраишь!
Ответственным будешь за унитазы!
Казармы мораль внешне как бы цинична.
В ней долг подчинения скрытый в напор.
Одни упирают – мы все прошли лично!
Другим это кажется – в злобы упор.
Меня старики когда «доставали»,
Я нервно молчал, говоря себе внутренне,
 Ну что взять с дедов – они маргиналы!
Год потерплю, там уже будет лучше.
Садился когда за письмо для домашних.
Я знал, что письмо прочтет «особист».
В «тяжелые» дни после текста – дурашливо.
Я рисовал человеков – себе подсобить.
Мне было легче – создав мыслеформы.
Милых существ из книжного детства
«Выравнивать» нервы до нужной до нормы,
Иначе агрессии некуда деться.
Иначе энергия зла будет быться в тебе.
Энергия – что в тебя вбросили словом, поступком,
На что и хотелось ответить грубя,
Иначе тебя она грызть будет тупо.
Конфликты не уставных отношений в противоречиях,
В низкой культуре, в не знании психики.
- Что есть законы простой человечности?
Без громких слов, без идейности – тихо.
Действительно были аспекты «достать».
Сквозь дисциплину и внешность порядка.
Штрихи издевательств – бессилен устав,
Им манипулировать можно украдкой.
Кто не служил – не поймет о чем речь.
И то, что в казармах не спят офицеры,
Коллектив в изоляции – взрывоопасный «коктейль»
При внешнем спокойствии – взвинчены нервы.
В сравнении что – можно истину вывесть.
В войска за границу шел лучший отбор,
Там не было денег, пьянок, и прочих там «срывов»,
И то!... набиралось ЧП на разбор.
- Пошли в «караул» три рожка к автомату,
Строптивый узбек и… сорвался в бега.
Нашли к концу суток – он по солдатам.
Пока все патроны…. Последний в себя.
Что думаю «думали комарады»? (по-немецки товарищи)
В советских войсках…. Из советской страны!....
А этот ведь случай – не редкость в «командах».
Семьсот тысяч войск! В ГДР, что с чем сравнить?!
Скажу наперед – за два года в Германии.
А мы не сидели только в казармах.
К нам относились немцы нормально.
Не слышал шипения, признаков ярости.
Десятки раз на постах стояли.
Когда марш бросок был на полигон.
Дорогу колоннам давали сами,
Общались и с немцами – с жестов и слов.
Я тоже с полгода вкушал дедовщину.
Еще и земляк из Тюмени – двое салаг.
У нас в отделении – трое кавказцев циников,
Им скоро домой, им не гласная власть.
Один из дедов командир отделения
Он русский, но родом был из Баку.
Он им потакал, он не видел глумления,
Скрытого внешне, клопов как укус.
У нас отделение ротных ПКаэСов (пулемет Калашникова Станк.)
Я и земляк по штату помощники,
Таскать пулеметы дедов тех честь
Носить же «махины» нам сунули с почестью.
Идешь, бывало в строю по плацу.
Печатает рота как в шахмы шаг.
«Старик» тебе в пятку ногою бацает.
Сбиваешься ты – командир кричать.
- А ну, это кто там портит картину,
Кто там как корова пополз по льду,
Товарищ сержант в наряде его нынче.
Все лягут с отбоем – он со шваброй колдует.
Наутро в ленкомнату, политзанятия.
Конспекты писать или слушать про съезд.
А ты от бессонницы дремлешь понятно.
Опять замполит за мораль тебя ест.
- Чей этот солдат? Почему нерадивый?
Сержант наказать его! Дайте наряд!
Пусть ночью картошку чистит паршивец,
Спать на политике – это ты зря.
Деды потешаются, шепчут нам гнусно:
- Ну что салабоны – хочется жить?!
Вам лучше не рыпаться дедушек слушать,
Иначе покажется – вечность  - служить.
Наш призыв был тридцать салаг на роту,
Издевок примерно один «механизм».
Призыв стариков незаметно работал.
Но, с виду вся рота – один организм.
По одному замполит вызывал молодых
И пристально глядя в глаза – учил.
Насчет отношений неуставных…
- Что если факт – не молчи.
- Я понимаю с гражданки, и, в строй.
С домашних харчей – на похлебку и кашу,
Здесь все по приказу – зло, и добро,
Но так уж создали профессию нашу.
А если война, завтра бой, и окоп.
Реально спать в дождь и мороз по траншеям,
Вши, холод, и голод, а ты готов?
Вот брат и готовим под «тяжести» шею.
Вам армия что – тренировочный лагерь!
Морально, физически всем стать в стандарт,
Уметь воевать не карте бумаге.
А западным армиям – делать удар!
Я молча смотрел замполиту в глаза,
Накажет дедов – а сам на ночь из роты,
А нас то один быт казармы связал,
Понятно, что все старики будут против.
Я как-то терпел, мой земляк психовал,
Он даже заплакал ночью в подушку.
И мне говорил: расстрелять их в повал.
Мне больно насмешки их подлые слушать.
Ему я сказал – их убьешь на беду.
Себе жизнь загубишь, родителям тоже,
А через полгода им дембель, уйдут,
Нам только со зла не остаться похожими.
Мне было проще к таким испытаниям,
В среде такой вспомнился интернат,
С пятого класса в селах скитания.
На десять сел школа «десятка» одна.
Кого отправляли родители в город.
Жить там, в интернате, а кто у родни,
Но большая часть познавала вкус горя.
- Не перспективность родной стороны.
Я свой интернат вспоминаю с горчинкой.
На две половины разбитый барак.
Был воспитатель, случайный для чина.
Ходил в интернат лишь бы только и как.
В одном помещении спали все парни.
Старшие, младшие, тридцать пять душ.
В ходу  были драки, издевки и свары.
Детдомовский вился пакостный дух.
Под пафосный голос шедший из СМИ,
Под тексты плакатов висящих везде,
Что в развитой социалИЗМ окунулись мы
Во славу партии – путеводной звезде.
Я помню, тогда подумывал часто.
Послушать СМИ – счастье просто вокруг.
Я или слепой, или глупый как разобраться?
Не понимаю, о чем разговор ведут.
И в армии встретил вдруг дедовщину…
В душе как укол – это ж наша борьба?
Опять фраера и романтики, те же причины.
Принципы разные, схожесть видна.
И, что характерно, в военных газетах
Ни строчки про неуставные конфликты
Одна похвальба леденцовой конфетой
В Советской Армии все отлично!
Нам как говорили – мы первый рубеж!
Обрушит на нас, если мощь свою НАТО
Нам трое суток держаться суметь
Так что гордитесь службой ребята.
И нам говорили: готовьтесь к войне,
Мы вас обучаем профессии воина.
И слов не могу, не хочу, для вас нет,
Лишенья любые несите спокойно.
И наш замполит чуть не каждый день
Нам говорил дядя Сэм ждет момента,
Когда наша бдительность упадет
Чтоб первым порвать разделения ленту.
Конечно, на службе был позитив.
Стоишь на часах зорко смотришь на запад,
А мыслями к дому куда-то летишь.
И чувствуешь гордость – на страже я правды!
Считалось, кто в армии был – тот нормальный мужик,
Защитник отечества, парень созревший,
Идеям и Родине честно служил.
И все пройти службу стремились, конечно.
В нас был, в поколениях наших вердикт,
Дух победителей в битве с фашизмом.
«Мы дети солдат спасших мир от беды,
И мы представители социализма».
Как бывший завклубом политику знавший,
Я в идеологии знал сеть дорог.
С другом стороны и просчеты все наши.
Мне обнажались в горький итог.
То, что мы свершили в войне подвиг свой.
Освободили Европу от ига,
В нас через СМИ был заложен настрой.
Иначе, зачем нам военные игры.
Стоим на разделе двух лагерей.
Союзники бывшие против Гитлера.
Империализм – это враг наш, ему не верь.
Не зря в революцию мы всех их вымели.
Мы строй справедливый в Европу внесли!
Наш лозунг о братстве и равенстве вечен!
А общество наше в потемках – огни!
Мы свет от свободы несем в человечество!
Наш пафос идей знают все – был высок.
В нем заострены были очень аспекты
На исключительность ценностей наших с приставкой Сов.
С идеологией было как в секте.
В Германии нам было, что с чем сравнивать
Если конечно готов ты к Анализу
В сравнении меряют две стороны
С учетом конечно большого и малого.
У нас подготовка учебы шла интенсивно.
По полной программе подъем – отбой.
Мы не сидели в казармах сиднем,
Но все же работало то, что за лбом.
По городу Висмару пять раз в неделю
Мы пехотинцы ходили стрелять
Мы как победители – они побежденные, для сверки,
Даже не понимая, начнешь сверять.
У нас каждый день из полка 3 км – бег,
Полтора до деревни немецкой и обратно,
Как живет немецкий колхозник – наглядно пример,
А то, что каждый свое увидит – понятно.
С начала мне бросилась в душу ухоженность
Кольнула обида за Родину в глаз
Как будь-то мы дома в селе «толстокожие»
Не берегем свой природный пласт.
И вспомнилось сразу селян отношение
К земле как казенщине, к лесу, реке,
И к людям, и к власти, взять вообще
Как временщики, лишь бы как налегке.
А немец и в городе, в местности сельской
Не мусор не бросит, не сгубит зря ствол,
И город – село нет контрастности резкой
Культурно, комфортно, как есть на все сто.
И пласт исторический или духовный.
Не тронут, не скомкан модерном не сбит.
Нет сломанных кирх, ностальгических образов.
И национальный «акцент» нигде не забыт.
Мне вспомнились наши деревни российские
Еще сколько много в них нищенских изб.
Какое в них пьянство от безысходности низкое.
Его не прикроешь плакатами изма.
Сыров-то сортов не видал кто из нас.
Я даже не знал что их столько,
И что может быть столько разных колбас
Опять боль обиды… и в «око».
Конечно немецкий «трабанд» из фанеры.
Его не сравнить с «Москичем» или «Волгой».
Но это восточный, не западный мерсик.
А там строй буржуйский – богатые полки.
У нас круче что – мы уж поняли сами.
Военная техника, космос, мораль,
Настрой идеологов, гимном под знамя!
Во всем остальном – нам пока не добрать.
Раздел двух миров наша ГСВГ. (Группа Советских войск в Германии)
Наш мир справедливый и коллективный,
А их личностной, на наживе, апологет,
А кто победит? – чья сильнее политика!?
Не раз мне невольно сравненье на ум.
Борьба как у нас фраеров и романтиков.
Но мысль эту гнал я, как муху со струн,
Такое сравненье – как денег и фантиков.
А сам про себя отмечал для души.
Что образ мещанский имел место в жизни.
Он как сорняки в бытие – в рост и ширь,
Соблазнов, пороков, плодил «организмы».
Мораль если наша идейная чистая
Корчагина если вот брать в образец
Но только в быту, не легко с нею выстоять,
Не правилен быт – получаешь в конец.
Опять же кто строил, под чьим руководством?
Из русской деревни, колхоз и совхоз.
Без партии нашей ничто не ведется.
Противоречий какой-то воз.
Я, что заметил еще наблюдая
С больших городов – парни больше со «ржой».
Я так отмечал след мещанства, считая,
Моральною ржавчиной, соблазнов жор.
К примеру, москвич вот сержант Карасев,
Общительный, умный, но только нюанс.
Он как бы столичный выше во все
И смотрит слегка свысока на нас.
С ним пообщался в личное время,
Он любит музыку, песни, «Билз»
И с запада шмотки, а наши ремочки…
Смеялся – мораль идеологов – мантры с гробниц!
Он был удивлен: ты с провинции умник?
С какой-то деревни и уровень есть.
С другой стороны, если образно лунной.
И шутке смеялся – а вынесешь крест?!
Высоцкого знал он и видел не раз.
Ходил на концерты вживую слушал,
Я позавидовал все же Москва!
Но он сказал – бытлы лучше!
Он сам, оказалось, играл, сочинял.
Как выразил мысль – шлягеры для студентов.
И как-то концерт старикам даже дал.
Запомнил одной я куплеты.
- Горит огонь неоновой рекламы.
В кинотеатре вестерн пробивной,
А прошу 3 рэ у мамы.
В кино развлечься и в пивной.
В кино так весело и просто
Кафешки, драки, флирты – кейф
А в жизни взять все очень постно
Лишь дискомфорт и полный дрейф.
Припев:
Хочется, хочется неги и блаженства
Хочется, хочется так счастливым стать.
Ресторана, музыки и красивых женщин.
Как же я от будней сереньких устал.
А утром рано мне топать в вуз,
Писать конспекты, доклады слушать,
Мотать морали моток на ус.
Про комсомол и тину в душах.
Потом собрание, где нам ЦУ.
Про курс партийный формальный текст.
Такая скука нейдет на ум.
Ведь нас волнует досуг и секс.
Припев.
В кино и книгах ты лада пленник,
А в жизни будни безликий труд.
В среду трудяг себя как вклеить?
Коли не в радость нам соли пуд.
Мало нам задора – в парусах завес.
В водоеме действий – очень много ила.
Ветер только флагом хлопает в привет!
И куда нам деться от объема силы?
Потом выбрать время его я спросил.
А как ты относишься к Паганини.
- Скрипач виртуоз! Он вот так оценил,
И с мистикой вяжут его как-то имя.
Подробно не знаю, изрек Карасев,
Скрипка скажу не в моих интересах.
Электрогитары, ансамбль – мое все.
С ними в людей входят – радости бесы.
А скрипка склоняет людей к классицизму,
В искусстве барокко, готики стиль,
И тянет опять философствовать в жизни,
У всех свои вкусы! Ты брат пойми.
Еще что заметил я в будни армейские,
Помимо того, что уже перечел.
Не дружность славян – жить и действовать,
А это беда когда вдруг «горячо».
И замполит как-то бросил нечаянно.
- Есть русофобии в случай запрет.
Мы старший брат – большинством считаемся,
Держаться нам вместе – для всех как бы вред.
Я усмехнулся опять про себя.
От нашей не дружности кайф азиатам,
В пехоте страдают славяне всегда.
И должности льготные чьи разобраться?
Все хлебные точки в полку у кого.
Каптерки, склады, медсанбат, хлеборезы?
Попробуй наш сунься – его «кочергой»!
А эти везде у начальства пролезли.
Они как мне кажется все торгаши.
Советскость, «совковость» у них так для виду,
В них свой колорит вековой из души,
И строй их советский не очень обидел.
В их вездесущности некий азарт
И жизненный принцип – ты мне, я тебе.
И этим своим они всех заразят,
Такой темперамент сдержать сумей.
Сужу по пехоте – сколько процентов.
В полку не славян, говорят – шестьдесят,
А если в Союзе их сорок – на перепись
Со временем, что они нам замутят.
Итак, когда стычки землячеств случались,
Они говорили: придут времена.
Нам не нужны вашей партии чары,
У нас коммунизм – это только Аллах!
Хотя это только бравада нацменов.
Советский период религию смял.
Был атеизм агрессивный в трех поколениях,
И НТР торжествующий марш.
Учитель Петрович товарищ отца
Когда у нас сиживал, как-то заметил:
- Религиозность – когда она есть от творца
Из человека разумностью светит.
Не атрибутом крестом или четками.
Не словом о Боге тычущем в суе.
Не фанатизмом озлобленным бьющим плеткой,
А добрым словом и делом диктует.
Но чем еще бить? – Размышлял я – «Я заикам»!
В Союзе весь строй на культуре Европы.
У них же свой «пласт» и в контрастах есть разница
А ИЗМ уровнял всех – стандартом прихлопнул.
Ведь Социализм на фундаменте Веры.
На христианстве многих доктрин.
Я в клубе еще эти сходства примерил
Когда много книжек – «переварил».
Реакция азиков как бы понятна.
Уйти инстинктивно от чуждых клише,
Искать у «господ» ахиллесову пятку,
Свой штамп сохраняя как гонор в душе.
Пришла ко мне в клубе версия – вывод.
Чей текст алгоритм я от всех утаил,
Ну, это моя только альтернатива
Совсем перед службой установил.
На политзанятиях каждый раз,
Когда мы писали про съезды и партию,
Я убеждался, что в выводах прав.
Догадки мои – как в гадании карты.
Марксизм ленинизм – это вера-двойник.
С понятным под набором терминов.
Для пролетариев – пле боса власть сохранить.
С земли и до неба хранитель дерево.
Бог – есть с учетом науки конечно.
Маркс или Ленин живой и как ты.
Да с ним и с ученьем в небо и в вечность!
Он плод, воплощение лучшей мечты.
Апостолы есть – вожди революции.
Святые жертвы – да знают их все,
В идеологии их имена раздаются,
Примеры их жизни – да каждый стенд.
Символы веры – серп и молот
Молитвы – решения партии и устав.
И как печать на гербе все и в золоте,
Звезда если вдуматься вместо креста.
В одном только сбой в перманентности власти
Искать каждый раз в руководстве вождя
Отца всех народов, святого, вне страсти
Как Богосталин – по вере удар.
Есть Боголенин сменил Богосталин,
С харизмой такой, третий был не рожден…
Был, может Берия, плохо искали…
И стал простой смертный – веры вождем.
Я помню, когда пришел к заключению.
Три ночи не спал, все ходил как во сне,
Кто я такой подвергать строй сомнению.
И можно ли думать об этом мне?
Теперь вот в Германии в «сборной Союза».
Так мы называли стрелковый наш полк.
На дружбу и прочность смотреть можно узы
И мне бил резон – узнать в этом толк.
В одном убеждаюсь, в роты психологов.
На равных правах с замполитами чтоб
И сам понимаю вопль идеологов.
У комсомольцев – мещанства жлоб!
На марш броске в запасной район.
У противогазов замазали клапаны.
Ночью деды, мы с земляком, стаем,
Кричит командир – эти двое растяпы!
Или момент на ученьях когда,
Нам всем на три дня сухпаек из консервов,
Деды нам перловку – тушенку едят.
Без нас поменял наш сержант при проверке.
Купили с получки сапожный крем,
Пасту зубную, подшивку.
А утром у нас всего этого нет,
Деды себе взяли как данью.
Сержант в магазин нас – еще брать комплект,
На деньги на те, что на чайную
Придет командир проверять – чтобы блеск!
В хозяйстве, чтоб все было правильно.
Мы знали, конечно – деды грешат.
Они «экономят» на дембель готовясь,
В других слышно ротах на рубль потрошат.
У нас как бы это без крови…
Я как-то в курилку случайно зашел,
Одни там сидели кавказцы.
И чувствую  в ногу как залом – ожог.
И даже того вижу, кто засмеялся.
Окурок мне сунул в сапог один гад,
Почти не скрываясь, ерничай.
Я вынул его и ему затолкнул.
За шиворот, прямо под гимнастерку.
Вскочили кавказцы. И все на меня.
И даже и те, кто не знали причины.
Что русские салага! На их земляка!
В подвал его! Суд там учиним!
Спустились в подвал, где учебные классы,
Разборки подобные там все велись.
Азербайджанцы с ремнями рвутся подраться,
Меня в круг втолкнули, гяур! Держись!
Мурад дагестанец наш ротный каптерщик,
Толпу растолкал и меня расспросил,
С чего начались боевые раздоры
И громко сказал: - А виновен Касым!
А все остальные одели ремни
Вы что вшестером одного вай джигиты?
Пускай они бьются один на один.
Кто победит – вот и квиты.
Мурад мне шепнул: - кулаками дерись.
Не сдумай бороться, а то проиграешь.
Кавказцы с борьбы начинают жизнь.
Борьба у нас культ – понимаешь.
Я понял Мурада – спасибо ему.
Да горцы я сам убеждался – боролись, хватка,
А я вспомнил свой интернат, с фраерами войну,
Что ж бокс до конца – как на ринге в перчатках.
Когда бой закончился – рухнул Касым.
Его увели земляки в умывальник.
Поздравить меня – деды – славяне пришли.
Конечно, Мурад мне руку пожал.
Мурад мне напомнил из «дома» Гусара.
Такой справедливый, накаченный, крепкий
Он тоже спускал в роте пар.
Его и «свои» лишь терпели поэтому.
Болезнь нашей армии дедовщина.
Я только потом все пытался додумывать.
На службе понятно «вертушка» причина.
Подъем – отбой занят обыденным.
Конечно, что разные мы, есть резон,
И разных культур, разобраться и вер,
Хотя по идее советские, наш кругозор
Без Бога как будь то одних школьных мер.
Одни в них доктрины – Советского строя.
Где славится он, представитель – космополит!
Где всем в образец есть набор из героев.
Труженик славный советской земли.
А если серьезно, что мы имеем?
Калейдоскоп из того, что есть.
Всего по фрагменту для пестрой для смеси,
Таков человек современный и бытие.
В нас вся наша быта история в красках
За век за последний уж точно сидит,
Что деды отцы вытворяли как в паспорт.
Век в трех поколениях – жизнью один.
В Ташкент замполит говорит бумагу…
- Ваш сын погиб от несчастного случая…
Есть допуск в армии на учениях… пагуба
Родители чтоб в размышленьях не мучились.
С одной стороны всем продуманный шаг.
Избавить общество от пересудов
И призывникам и родителям… шах
Несчастный случай! С другой – иудинство.
Я помню, тогда роту бросили в цепь
Когда поступил сигнал от комрадов.
Все координаты о беглеце.
И нас отвезли в лес по команде.
Каждому дали по пять патронов
И замполит и комроты кричали всем.
- Стрелять, в крайнем случае, понял
И то по ногам – расходиться в цепь,
Стрелять по команде на крик офицеров.
А так дезертира нужно живьем.
И все мы как струны – взвинчены нервы,
Запад скандала с побегами ждет.
В лес входил в цепи интервал 10 метров
Кустарник густой и глубокий овраг
Сказали, что в этом лесу он замечен
Его обнаружил лесничий комрад.
И вдруг – одиночные выстрелы слева
Нам с нашим запасом стрелять только так
Потом стрельба справа, по рации – всем!
Стрелять прекратите! Живьем надо брать!
В цепи я попал между двух стариков,
Курбан и Надыр земляки из Баку
Проклятый беглец! Возмущались… каков!
Сбежать из Германии – каша в мозгу!
Они в дедовщине были дотошные.
По мелким, по пакостям знали свой класс.
По их вине мы с земляком не спали ночью
И перетерпевали разного зла.
Они и своих молодых «щипали»,
Шутили с усмешкой – войдите в дедов,
Салаг погрызите – терпите парни!
А мы уже скоро на дембель уйдем.
К оврагу подходим, они мне кричат:
- Салага ты первый, а мы за тобой
Болван если там – в лоб ему сгоряча!
Всю роту обул слизняк солобон.
Я прыгнул в овраг, им кричу – ни кого!
Спустились они – автоматная очередь!
Как нас стало трое – открыл огонь,
Меня что-то в голень стукнуло острым.
Я сразу присел, ну, выходит – держись!
Стрельбы больше нет, страх исчезнул.
А рана то в голень, я жгут наложил.
Какая-то слабость по телу болезная,
Но все же поднялся и на ноги встал.
Стою, кость цела, значит и сухожилие
И слышу, что рядом Надыр застонал
Его голос слышно – эй, кто-нибудь живы!
К Надыру хромая подковылял.
В моем сапоге натекло уже, чавкает.
Смотрю, он согнулся весь бледный и на меня:
В живот угодил, задыхаюсь я жарко.
А в метрах двухстах застучал автомат.
Опять это он бьет в короткие очереди.
Своих опять валит – вот подлый гад.
А вот слева, справа стрельба одиночными.
Курбан лежал тоже, вошла пуля в бок
Подтек кровью сильно. И был напуган
Где медсанбат, чтоб я кровью истек?
Ведь наш командир обещал все услуги.
Но там,  вдалеке было всем не до нас,
Огонь перешел в одиночные, редкие.
Шли переговоры, и он стрелял злясь
На голос с болью и слепо.
Я тоже пошел по оврагу туда,
Хотя страхи тоже грызли.
- Брат! Нас не забудь, зашептал Курбан.
Минуты решают все в жизни
Я только подумал Курбан тоже дед
Каким над салагами был изощренным.
И только стал правильным, значит в беде
Быть битым выходит – тогда умудренным!?
Курбана с Надыром успели спасли,
А там им и дембель после лечения
И я три недели… удаче спасибо –
Лежал три недели с легким ранением
И что «повезло» рана вышла на след.
Подростком, когда был – кусала собака
И после родные считали все
Что раны мои того случая знаки.
Прихрамывая после месяц другой
Терпеть приходилось (привычка не гиря)
Но врач как сказал: - Не судьба дорогой!
Тебе быть калекой от дезертира.
Конечно, нас всех вызывали в отдел.
- Вы сами повинны в возникшем конфликте,
Что вызвало в роте такой инцидент?
Создать дедовщину в ЧП это вникните.
К сознанию вашему честный вопрос
Вы все комсомольцы подумать о долге.
Позорить честь граждан советских дерьмом
В солдатской среде, словно овцы и волки.
Скажите конкретно, какой офицер,
А может быть, прапорщик ввел дедовщину
Откуда замашки тюрьмы РЦД.
Гасить в коллективе все искры причины.
Поймайте гвардейцы – мы край наш передний
Такие ЧП в нашей крепости брешь.
Поставь свою роспись – молчать о последнем
Как долг комсомольца – болтать это вред!
Кривить не хочу большинство в нас верили,
Что как говорит осабист – так и есть.
Мы идеологией жизнь все же мерили
По лозунгу нашему – партия ум и честь!
Хотя как должно быть не все шло по ритму
Сержанты с учебки шли в роту в стандарт
На деле не каждый мог руководить,
Не каждый язык находил для солдат.
Не шло у кого-то быть командиром,
А в сборной союзной – такой контингент!
Нет если чутья, толерантности и настырности
Солдата держать с автоматом – к ноге.
Сержантов двоих у нас с должности сняли.
«Характера» мало в составе разлад.
И низко учебе военной планка
И кто-то сержантам таким подло рад.
И факт офицеры из массы солдатской
Как раньше коня выбирали на смотр,
Солдата из лучших – кто год уже в каске
На лычки представить в инспекцию в полк.
А там комполка – командиру дивизии
И тот свою подпись в бумагу и в штаб
Идут коррективы в военной жизни
Сержантским составом пополнился штат.
Я год прослужил рядовым пулеметчиком
К Октябрьской на праздник полка был смотр
И слышу читают… присвоить… меня, по отчеству,
Младший сержант! Я раскрыл даже рот.
Не верю ушам, а комроты смеется:
- Ермилин что кислый теперь ты сержант
Тебе отделение передается.
Теперь ты ответственный – так держать!
В политике смыслишь в физо хорошо,
Стреляешь отлично, с солдатами ладишь.
Мы видели, ты дедовщину прошел.
Давай в командиры чего еще надо.
Человеческая сущность многогранна,
В общении, в службе, грани одни.
С родными другие во всем как бы разные,
В своей личности нашей богатство в них.
В каждом есть и детские черты
Эти грани нам стирать не гоже.
Они нам дают размягчиться уйти
От невзгод и снова на дорогу.
Первые полгода службы в армии
Когда доставалось «в полный край»,
Я в письме домой о детстве душу правил,
Вспоминал в нем то-то каждый раз.
Рисовал в конце забавных человечков.
Спрашивал как мой любимый кот?
Чувствовал, что мне ставало легче
И опять я – «бравый Швейк в поход»!
Меня удивляет – клише – мнение.
Настоящий взрослый – чужд ребячеству!
Супермен в кино бывает – «манекеном».
Если чужд – в нем «монстрик» прячется.
Ясно, что в нас детскость не главенствует,
А иначе снова признак Фобий.
Но она в нас как НЗ духовный действует.
Словно компас нравственный в дороге.
И мне кажется на уровне на подсознательном,
Просто мало кто признается из нас.
Ждем мы бытия из сказки – матери,
Где добро и честность не на фарс.
Когда мы писали письма, в ленкомнате,
Проходя, заметил у меня рисунки на полях
И в каптерку пригласил в укромность.
- Ты Ермилин кроме драки мастер.
Мне вот рисовать совсем слабо
Сапоги чинить, к примеру, запросто
Помоги оформить дембельский альбом.
Как я мог Мураду отказать.
У меня еще конфликт был с ингушами
Тоже он вмешался и сказал:
- Только поединок, драка кулаками.
Тут Нодар ко мне грузин, армянин Хачик
И чечен Аслан: друг нарисуй!
Знаешь сам альбом на дембель не чудачество.
Память дембелей и суть.
И потом из русских – несколько дедов.
- Что же ты Ермилин нам откажешь?
Рисовать не землякам готов
Я вздохнул – почетная поклажа.
И пришлось мне дембелям – десятку!
В личный час, когда он только был.
Символы о службе нашей ратной.
В штамп, в альбомы, тушью наносить.
Пришел в отделение к нам солдат
С кольца «золотых» городов: с Коломны
И как оказалось – уже… женат!
Характером – мягок, тихоня и скромный.
Сам – умница. Развит. Начитанный очень.
С его слов: женился за месяц кА… «до»…
Не место, конечно, ему в пулеметчиках
Ему бы при штабе, но что делать долг!
Смотрю – «старики» его стали – шутками
Колоть, поддевать, посмотрите рогатый!
Ты тут на службе – она хвостом крутит,
Да кто, верно, ждет два года солдата!
Мы вместе в наряды – одно отделение.
Ночами есть время не надо спешить.
Так я и узнал – вызвав парня на откровение
Любовные тайны его души.
- Я однолюб: он сказал, на серьезе!
Как мой отец – чтоб одну и до гроба.
Мы с Настей небом как целое созданы,
А свадьба… спокойно ждала чтоб!
Володя Истомин: влюбился «вдрызг»!
Как сам «Купидон» вонзил в него стрелы.
Два года ухаживал и благородный был.
В душе считал Настю феей.
Мне клялась, когда… расставались
Что чувств не предаст и навыки – любовь
Пять писем в неделю нами писалось
И вдруг неожиданно вышел… сбой.
Месяц – как нет от нее ответа
А я лишь вопрос: когда родишь?
Ведь если считать восьмой месяц – беременна,
А в письмах о том ничего не пишет.
Не знаю, случилось что… я – вне себя!
Из заграницы разве дозвонишься
Кто хватку любви не знал в объятиях
Тому и в солдатах живется спокойно.
Я помню, взглянул как тогда на Истомина
В словах его был для меня некий Финтик
Повеяло старой знакомой историей
Как Жорж все искал образ Леды в картинах.
Володя вздохнул: напряженно и горько.
Взгляд намокший, доверчив и чист.
- Все ведь шло, словно санки и с горки
Может Вадик, меж нами вскочил?
Мой приятель по вузу добился брони,
Блат имеет, и он мне завидует.
Что любовь у нас с Настей – высот до луны,
А ему все хотелось стать победителем.
Был, конечно, на свадьбе Вадим,
Но он скрытный такой эгоист
И я видел в глазах его дым,
Неужели он месть затаил.
Он смазливый на внешность такой лжегерой,
Как в кино заграничных похож на Делона
И болтать знает, что для девиц – чушь пороть.
Обаяние есть фантазировать склонен.
Тогда пусть грешный мир не узнает
Терпкий вкус ее чувственных губ,
Колдовскую симфонию мая.
Пусть любви сгорит сложенный сруб.
Моя песня еще не окончена
Гимном скорби и бездной потерь
На луну воет страсть моя волчья
И во рту волчьих ягод смерть.
Я как тень убегу серым волком
Побегу ночью через границы и страны,
С автоматом решить эту… «головоломку»
Наказать ловеласа странного.
Я ведь скрыл от тебя про пять писем.
Я писал по началу пять штук.
Мне на пять – шло одно на пол-листика,
«Жду, целую, любимый мой друг!»
Я Володю в плечо потрепал
И в глаза посмотрел очень пристально
Ты конечно брат в трудность попал.
Но забудь ты про месть и про выстрелы.
Говорить ты красиво обучен.
И в душе есть поэзии слог.
Но кому от поступка то лучше?
Черной краской окрасит все зло.
Из Германии Вова нельзя убежать
Ты же видишь контроль поминутный
Вот узбек попытался – его и не жаль
И конец его грязный и жуткий.
Наконец он письмо получил долгожданное.
Сел у тумбочки с ним – я наблюдаю,
Вижу, парень сидит как в тумане.
Прочитал и губы кусает.
Я конечно к нему – что Володя случилось?
Он мне сдавленно буркнул – письмо на убой.
Все догадки мои подтвердились.
Про «иудинство» и про любовь.
Я письмо прочитал – бестактность!
Только где в школе учат азам психологии?!
Как и в семьях в быту. Редко в фактах
Уважали, чтоб чувства не трогали.
И родители наши – я вспомнил своих.
Все безденежьем сжатые кучей проблем
Бытовых не решаемых лезущих в псих…
Голова где – насущного хлеб.
Разве в обществе нашем возможен лад.
Если нет отношений на чувственном уровне.
И важнее всего – бытовые дела.
Разве только в поэзии – нравов культура
Дети что – от родителей взяли настрой,
Если ругань и пьянки и черствость и злоба
То любого сюжета понятен герой.
По поступкам и слову окажется проба.
Я не знаю, откуда во мне аналитики взгляд.
Ноя в Армии стал замечать его ракурс.
Может служба «слепила» мышления склад.
Или жизнь в обстоятельствах – все сует факты.
- Здравствуй Вова. Привет от Насти!
Не могла, не хотела… писать извини.
Да молчанье не склеит разбитое счастье.
С этих строек разойдутся пусть наши пути.
Я очнулась от юной влюбленности.
От иллюзий романтики детских слез,
Я березкой была ты же… кленом.
Что меж ними есть общего если всерьез?
Даже вспомнить Есенина если.
Воспевшего эту любовь в облаках.
Одно дело – красивые песни.
Сам-то он разбежался с дункан.
Ты прости, так случилось Володя.
Через месяц… вышел аборт.
Отошли ночью ну это… воды,
Может быть, волновалась с горя.
Ты придешь после армии взрослым.
И я тоже других наберусь вольностей
И широкий овраг будет с прошлым
И что общего будет – постель?
Да Володя послушай внимательно
Чтоб потом меня не попрекать
Расскажу сразу всю «математику»
Но судьба как злодейка в руках.
Я ходила с тобой и не видела
Вот действительно мир в зеркалах

 

То, казалось, что твердым – жидкое
Что цветным – серое как зола.
Я тут встретилась с парнем одним
Между нами сразу как молния.
Не хочу от тебя утаить.
Мы одно с ним. Гармония полная.
А с тобой же Володя я «дурочка»
Приходилось ущербность скрывать
У нас разные ниши культуры.
А теперь по местам все опять.
Высылаю с письмом чистый бланк.
Ты ведь умный, зачем нам лишнее,
Потому и расторгнем наш брак
Как солдат ты Володя простишь мне.
В карауле «прорвало» тревогой в ночи
Вдруг я что-то почуял сердцем
- Где Истомин? С оружием, что там торчит?
Его смена закончилась… действовать!
В темноте разглядел: ствол сует себе в рот
И дрожащей рукой тянет палец не ловко.
И никто не заметил такой оборот.
Я пружиной отжатой бросаюсь на Вовку.
Бью ногой по руке и рывком автомат.
- Телеграмма Володя от мамы!
Твоя мама в больнице обширный инфаркт,
А ты брат занимаешься срамом!
Он ошпаренный натиском – мне все равно!
После Настиной «бомбы» я мертвый.
Если в жизни любви нет – одно дерьмо!
Если нет в ней святого-то к черту!
Я ладонью ему по лицу… оплеуху.
Сильно бью – что в глазах прояснилось.
- С мамой что? Восклицает он сухо.
Ничего отвечаю – ждет сына!
Я шепчу ему в ухо – она предала.
За поганый серебряник-то – что ты строил
И нажатый курок не поправит дела.
Ты мужик – и солдат Истомин!
Ты одно осознай дурачина
Своей пулей в отца и мать
Что кому ты докажешь кончиной.
Если в «шахи» тебя – первый мат.
Хорошо тебя знал этот циник.
«Ход конем» был, выходит развод.
Ты вернулся бы в гробике цинковом.
Да он службы не вынес один разговор.
Он заплакал по-детски в мое плечо.
И зашелся надрывной икотой
Я стоял и по отечески думал – ну все ничего!
Самый страшный момент проработан.
Я боялся чего – коллективной огласки
Не дай Бог из солдат кто почует ЧП.
Потом будут надсмешки, начальство
Спасли холод, и ночь все прошло в «тупике».
Рядового Истомина сняли с дежурства
Он ослаб тело – вата и дрожь в коленках
«нач-кар» мной просвященный: действовал «шустро»
В медсанчасть – у сержанта солдат… приболел.
У Володи и вправду поднялся жар
Врач под «сорок» увидел – в карантин!
Мне – какого хрена… сержант?
Рядового так довели.
Нач-кар промолчал я тоже…, понятно
О причине «действительной» заболевания
Это… «пахнуть» могло для Володи «дисбатом»
Или «ссылкой» в «стройбат»: адью… Германия
Замполит на меня «зуб»… заимел или зубы.
В личном деле моем покопавшись.
- Вот так да! Ты же бывший завклубом!
Никуда не денешься Саша!
Как я справочку эту прошляпил?
Год назад еще стоило дать поручение
А с другой стороны: не «тянувши» лямку
Что напишешь о долге военном?
Так, не дав мне: рта раскрыть – я же не…
Замполит – строгим тоном – слушай приказ?
Неделя – тебе текст сочинить – без блажи.
С которым не стыдно: колонной по плацу!
Собери всю соль со своей гимнастерки.
И с лычек своих сержантских идеологию.
Стань Ермилин как бы нашим Теркиным.
И про Германию, про нашу службу строгую.
Замполит – товарищ «старлей»
Ну,… какой он к чертям «комиссар»
У него, правда, прозвище «Даллес»
Но фамилия кстати Зайцев.
Он высокого роста к сутулости склонен
Но душевный дядька простой в общении.
Я, конечно, не стал спорить я подчиненный.
- Постараюсь, если будет на то вдохновение.
От занятий меня – освободили…
Я в каптерке – складе бренчал на гитаре.
В мыслях, нервах я был как в «мыле»
Все боялся лицом в грязь ударить.
Вышел срок разбора творчества.
В кабинете комроты даю дебют.
Весь состав командирский на смотре.
Я волнуюсь пот градом на лбу.
«Берлинской стены – караульные».
Домокловым мечем – стена – между мирами
Берлинская стена, что рассекла страну
На запад и восток поделена Германия
У одного народа «двоякой» трассой путь.
Как символ разделения: по праву и имуществу
Послала нас Отчизна держать рубеж идей
Стены Берлинской Армия мы… караул несущие
Вторые за «почетным» у входа в мавзолей!
Припев:
Китайская – кремлевская – берлинская стена!
Чеканящая поступь, бдение… без сна
Гремят шаги истории с «подковок» Сапогов
- Встать… на защиту Родины – готов?
- Всегда готов!
Подкованы морально, но больше – политически
В «сетчатке» глаз у спящих: паук плетет «мишень»
Чтоб из стены Берлинской не вынули «кирпичек»
Звучат слова комбата – спать на посту – не смей!
В острастке командира не стоит сомневаться
Там за «стеной» - акулы – этого и ждут
Они там точно так же «бряцают» по плацу
И чтоб позлить – айда к нам! – У нас «шнапс» Ванька –
Припев.
У нас нет «увольнительных» тем паче «самоволок»
У нас не водят строем на развлеченья в парк
Мы с немцами восточными встречаемся на «поле»
Футбольном – без оружия! В майках и трусах.
А с «западными» немцами – не допусти Бог «встречи»
Чтоб танковыми «лавами» здесь «Прохоровки» - бой!
Начнут себя два «мира» не в жизнь, а в смерть калечить!
- Будь начеку… дозорный! Отчизны часовой!
Припев.
Прогремела песня – понравилась
Мне комроты потом втихаря:
- Смотр в дивизии песен авторских
На военную тему, теперь порядок.
Со всех трех батальонов по автору
А в дивизии сколько полков?
С замполитом поедешь завтра.
Политический ход, каков!
Я кивнул, я то думал песня для плаца
Представлял нашу роту с ней строевой.
Но кто это позволит – рисковая акция!
Самодельщину песню под марш боевой.
От полка нас ездило четверо
Кроме трех пехотных – есть танковый батальон.
По всем меркам судить – полезная встреча.
Такой патриотичный военный бульон.
Лучший текст не назвали прямо.
Не забыт был идейный аспект.
Только вскоре вручили мне грамоту
Как отличнику службы – совсем не за текст.
И других поощрили авторов
Нас ведь четверо было в полку
Вскоре мне дали отпуск (по фактам)
Трем другим ничего (истолкуй)
Я сказать на «седьмом был небе»
Из Германии в отпуск не часто…
Чтобы ездил, сновал кто редко
Для солдата в загранке – счастье.
Сколько не крути носом – влево и вправо
Дом всегда по маршруту – прямо
Не любил я в общении глянец и пафос.
Но дело в душе – а не в мелодрамности.
Проехать три границы – как сквозь время.
С фронта холодной войны -  к очагу домашнему.
Из Германии из Висмара в Уральскую деревню.
Из муштры и от стрельбища – к детству вчерашнему.
Пройтись по селу своей малой Родины.
И ощутить себя по-настоящему взрослым.
Что ты теперь воин и служишь народу,
Возникнут такие мысли и это без позы.
Без позы – если ты состоялся в детстве.
Без позы и пошлости – если мир детства дорог.
Стать взрослым не значит на детство «крестик»
Ты перед ним как перед родными – в роли.
Оно и они твои режиссеры первичные
Эмоций не нужно – закон бытия вся соль
А как же, а что формирует… личность?
Толкает по жизни судьбы колесо.
Опять я вернулся к своей философии
Что ж так обстоятельства в жизни в настрой
Внесли эти мысли – а вы сами пробовали
Осмыслить все то, что вот рядом с тобой?!
Есть правила в жизни – никто им не учит
Но нам их бы помнить всю жизнь повторять
Духовный запас в них – и нам с ними лучше
Учиться у детства и брать в них заряд.
Есть вещи, которые путают многие
Под смыслом духовность – церковный лад
Но в этом вопросе – не только дань Богу
Духовный запас – тут и нравственный пласт.
Степан помню, Юдин кричал: - «Духовность!
- Когда в человеке характер силен
И есть убежденность в идеях молитвах.
И может добро быть в них может и зло».
«Иван Черепанов ему подтверждая:
- Духовность из храмов в тюрьму утекла,
Такая вот линия жизни кривая
И жизненных ценностей вышел расклад».
Мне кажется отпуск – как в калейдоскопе!
Со цветом эмоций под слезы и смех…
Неделя мелькнула в праздничных хлопотах
Приезд из Германии – редкость для всех.

 



Я видел – родители очень горды.
Сын без учебки в сержантах и в отпуск,
И грамота есть и письмо подтвердит.
Сам комполка – благодарность и подпись.
Родители армию знают по опыту.
Отец только срочную три – и война.
Мама на фронте три года «протопала».
Вижу, довольны «не подкачал он у нас»
Я тоже считал жизнь пока «нормалек».
Пока я беру высоту поэтапно.
Лукич как твердил – «есть у каждого лот!
У каждого цель, и к ней лезут по правде».
И вот уезжаю из дому под грусть,
Конечно родня молодежь и пирушка.
Сестры твердят – «как ты вырос-то вдруг.
Был все мальчишкой теперь уже круче!»
Я на службу ушел, не имея подруги
Как Истомин в том плане к примеру
Так встречался с одной после клуба
Чувства были, но в рамках и в меру
Приехал, мы встретились, поговорили
Она воспитателем детского сада
Из интеллигентов «романтики лилия»
Но с «трезвым умом» воспитанье что надо.
А приехал в часть – в этот же день.
По тревоге весь полк – на учения.
Что ж таков наш солдатский удел
Край передний тем более  -бдение.
Пулеметчиков штат – свои в Управлении.
Если ездим с комроты поверх БэТээРа,
Так положено, нет привилегии,
Часто знаем, о чем разговор офицеров.
Нужен был человек в хлеборезку от роты
У комроты на должность просился Мирза
Я старлеею – пусть наш поработает.
Вот Истомин к примеру Володя.
И свое – почему все полезные точки
Занимают ребята родом не из славян
Замполит засмеялся – есть червоточина
«Командир будэш кушать шашлык и лаваш!»
Замполит на меня – подавай заявление в партию!
В кандидаты, конечно, ручаемся год.
Я ему – не дорос я еще до ответственной планки.
Увлечен я затеей как-то другой.
Замполит мне в ответ – между прочим.
Не славяне подали пять заявлений
Это что в них идейность работать хочет?
Или та же практичность на поприще Ленина.
У меня в отделении был кавказец
Не хочу специально твердить об нации
Парень так не плохой и развитый,
Но ему партийность нужна для «аванса».
Возраст старше меня на немного,
Но места о карьере, о жизненном росте.
Среди наших славян и в помине такого…
А у них уже в планах мещанство просто.
Он ко мне – командир мне характеристику.
Ну, с такою чтоб взяли, смекай в кандидаты.
А хвалить то его мне и не за что – истина
Не за что – серый цвет у солдата!
Не в моей сути лгать и искать свою выгоду
Хотя он мне и текст дал – шаблон.
Там по тексту любой классно выглядит
Только переписывать и ФИО
Отказался когда я то нажил сюрпризов.
Земляки его мне стали вдруг угрожать
Из других, правда рот и другой кстати жизни,
Но меня не так просто к полу прижать.
Я Истомину – как… «отболелся» он бедный
В хлеборезках вкусил привилегий мест теплых
Рассказал про: картины, скрипку и Леду
И про черную роль социального…. Холопства.
Понимаешь, Володя работает фактор
У людей, чья мораль насекомых – сущность
Вшей! – Чтоб не было «чистых» в тифозном бараке
Подсыпать тем, кто нравственно… лучше.
Хорошо, что ты быстро перегорел
У солдат распорядок – некогда киснуть,
А в загранке особенно, весь день удел,
Лучше боль внеси в умные мысли.
Дни армейские тяжки в учебе
Но, обвыкнув солдат, проникается гордостью
Что не зря за два года – сношена обувь
Возмужал до мужчины гражданский подросток.
Когда ночью стоишь на посту.
Договора Варшавского ты часовой.
Знаешь четко, зачем… твоя гордость и слух,
И не склад – вся страна за спиной!
Не с дежурных и книжных слов
А отведав «солдатской каши» на привкус
Сам признаешь гражданский свой долг
Как трамплин он во взрослую жизнь.
Служба в Армии лучшее средство
От всех комплексов взять повзрослеть
Беззаботность сменить на ответственность
И характер на прочность проверить.
Сто дней до приказа: министра подписи.
«пронеслись ожиданием – в струны нервы
Старика» мы на дембель готовимся.
Будем скоро, не верится.
Правда, взял в «оборот» замполит
Ты Ермилин: крепко подумай
Оставайся сверхсрочником прапорщик блин!
Это тоже почетно, страж «стены караульной».
Что сержант тебе делать в Союзе
На заводе в совхозе горбатиться хочется?
Жилка есть в тебе воина вот, и решайся ну же
В ГДР пятилетку он топчется!
После прапора дальше учись
Из тебя выйдет грамотный офицер
А в Союзе успеешь, вернешься, учти
Разве это не классная цель.
Я кивал я не против так поступить
Планы с детства художник бард и военный.
Археологом думал, но все по пути
Остаюсь так сказать на «вторую» смену.
Но сыграло «отбоем» письмо моей матери
Обострились болезни, ищете – военные.
«Месяц – встать не могла вот с кровати»
Ну конечно с больничной – и планы как пена.
Все Германия! – Низкий поклон!
Нас спецрейсом Шверин – Домодедово
И гражданка, Союз, с четырех всех сторон.
В Москве я решил посетить Карасева.
Обещал он меня познакомить с Высоцким
-« Да мужик он не «звездный» складом простой.
Твоих песен оценит суть зарисовок!»
На вторые сутки нам повезло!
Карасев и в правду парень контактный
Ведет в дворик, смотрю… самого!
Мне не верится – вот он Высоцкий. Фактом.
Песни, чьи… я услышал подростком
Этот голос как диктора слог
За ним был, мне казалось герой – полубогом
Так казалось за темами в лексике слов.
И стоит вот мужчина не киногерой.
Не пророк из евангелья вроде обычный,
Но по коже моей холодка ветерок
Взгляд пытливый в душе словно ищет.
- У меня парни время он произнес
Полчаса только есть на совет и прослушку
Я кивнул и представил я и понес
Один текст за другим как кукушка.
Сначала армейскую ту, что на смотр.
Молчал он и слушал, не выказав чувств
С припева ожил, слушай текст ничего
Ты, правда, что сам масштаб в песне прочуял?
Я снова кивнул – образец это вы!
Я с ваших баллад начал стих под гитару
Пою то, что чувствую, вижу из головы
Хочу, чтобы песня звучала ударом.

Песня «Раздумье в музее»
- В старинных залах одного музея
Где так продуман с Клио колорит
Куда зашел я грусть тоску развеять
С душой о самом главном говорить.
В музейных залах времени страницы
Несли эпох различных интерьер
В вещах реальных я увидел лица
Людей свершений несших интерес.
Музей такое место в бытие
Не гастроном кафе или аптека,
А место – где реальности уж нет
Но где звучит былых симфоний эхо.
И в интерьере в мире экспонатов
Где ясно видишь бренность серых дней
Звучало гимном вечности богатство
Звучал мотив, затрагивая нерв.
Проходит в жизни множество событий
Дающих нам накалом сил устать
Но есть один врачующий напиток
На место душу ставит красота.
Припев:
- На место душу ставит красота.
За спешкой дел забот и искушений
Все кажущихся в жизни всех важней
Есть один факт как ключ проблем решения
В себе всю жизнь гармонию иметь.
Хранить любовь к живому и земному
Из всех начал сплетается кольцо
Как не теряет ценность хлеба ломоть
А красота хранит людей лицо.
Припев.
Гм… песня серьезна тебе двадцать лет.
Возможно, ты крутишь чужую пластинку.
Но голос-то искренний. Фальши в нем нет.
И взгляд без искуса… истинный.
Пиши парень песни если нужда.
Если сказать можешь что и без позы
В тебе если чувства на вроде дождя.
Мысль как конденсат, если – делай для пользы.
Но главное, чтобы иметь фокус взгляда,
Иметь свою резкость, уметь заземлиться.
Не стать пустозвоном под чью-то команду,
А это – держать свою стойко позицию.
Я молча кивал, я боялся разноса.
Все думал Владимир Семенович даст
Волну такой критики, где все вопросы
Сведутся в одно – все поверхностный пласт!
Я вернулся в Ракитное полный надежд.
С устремлением выправить мир под собой
После армии чувство – в кольчугу одет
И желание – двигаться в жизни воином.
О мой край ракит и берез.
И осин, и сосен со молодой на «щеках».
Речки лижущей гальковый плес.
И полей с хлебом – как с рушника.
В тебе прелесть и сила хлебного ломтя.
В тебе Родины «малой» и соль и лук.
И уральская бедность деревни «сиротки».
Край заводов – рубил под ней сук.
Полоса наша средняя Нечерноземье.
Где сады плодородье во всем урожай
Только «малая» родина нас счастьем помнит.
Счастье в детстве – добру в нас служа.
Счастье в детстве в познании мира.
Только помните чудо закатов и зорь.
И души трепет искренность в лирике.
И природы и таинств манящий зов.
Только в детстве мы видим и чуем гармонию,
Свою нужность и ценность, и образ души,
 А потом уж село или город все прочее
Наша в противоречиях сложная жизнь!
Помню слово, услышал бесперспективность
«туркнул желтый башмак – селеняна в темя
Укрупнять! – партийная директива
Таково веление времени!
Помню трое друзей на завалинке.
Мой отец Лукич и Петрович
За бутылкой сидят, разговаривают
«Это коллективизация мироно без крови!»
Зло «творить: не всегда… ставить к стенке
Есть Гулага» проверенный метод
Заморозить…. Духовное в человеке
А без духа: пустой выйдет – смерд!
Оправдать чем закрытие школ в деревнях
Ликвидацию фельдшерских пунктов…. Сельмагов?
Трудно верится в фразу: веление… «дня»
Эта вера… «пустое», коль «терпит» бумага.
Это я после армии стал рассуждать
Бытия «образцы» их и наш, взяв в сравнение
Почему в нашем сельском хозяйстве нужда?
Вот вернулся в село – и проблемы по темени.
Двести тысяч селений крестьянской России
Этим «мудрым» решеньем пустили на снос
А крестьян, а совхозников разве спросили?
Аппаратчики стен кремлевских.
Там в кремль руководство религии – партии
Лозунг дали – как крест всем нести
Чтоб несли из-за светлого скорого «пахари»
В старой вере терпели все муки в пути.
Только кто из «апостолов» новых святой?
Только кто же в религии новой спаситель?
После третьего Бо… сса случился сбой
И в «евангельях» «новых» «ересь политикой».
Помню там, на завалинке горечь в словах
Кто же даст в селе цену за избу?
Если это село на дрова….
И кто новую вставит в душу отчизну?
Куда ехать селянам в какое жилье?
Где гарантия, что на «усадьбе» надежно.
Все едино общаги и бедность ждет
Но деваться куда хлещут «возжи».
У народа одно – «пьяный» пряник.
С ним и кнут нипочем, как и все
Вот наверно тогда «покатился» он к яме
И создастся излом и психоз.
Пока служил в армии шли… перемены
Из Ракитного съехали пять семей.
Овсовы, Ермилины в поисках…. Смены
Среды и надежды, что где-то Сытней.
А с другой стороны – новострой!
«Желтый дом» обновился на корпус
Квадратом «Малевича» - дна бастион
На тех кого «выплюнул» город.
Стол, подушка, казенный матрац.
Шкафчик, тумбочка, табурет.
Койко-место, типа…. Плацкарт
Место жительства в конуре.
А что делать в совхозе беда
Не хватает рук, разбежались многие,
А кто умер, повесился в «Белке» чудак.
Выполнять план, с какими итогами?
А в общаге комплект – пришлый люд,
«Крым и рым» в половину прошедшие.
И кто думал в деревне – сойдет любой труд!
«Партизанщина» здесь и придуривать легче.
Но работать товарищ не будет – дудки.
Участковый управ лодырей на «перо».
Статья двести девять и тю-тю…
Тунеядцев у нас на этап за забор.
Завклубом был некто: Андрей Соловьев
Среднего роста, черты из обычных
Только глаза – как двуствольным ружьем
Казалось, нацелены, словно на дичь.
Такой с оценкой холодный взгляд
На бледном лице без выражения.
Речь тихая голос…. Мягкий – зола.
И дерганность рук, в таком нервном движении.
По возрасту сорок, но он «размыт»,
Светлые волосы, сухость физиономии
Могло быть и меньше и больше быть.
В глазах возраст был многоточием опыта.
С начальством менялся он на радушного
В словах вескость знаний устава партии
И про культуру твердил и про души,
Но, в общем-то, это звучало абстрактно.
Держался с другими сдержано, сухо.
Дежурно приветливо даже в момент.
Но быстро в деревне где-то пронюхали
Завклубом-то наш пусть и бывший момент.
- А что на вопрос отозвался парторг
- Надежнее с ним два в одном! Рассмеялся,
В отделе культуры решили вопрос
Он специалист получается классный.
Его настроение «шло» в перепадах
Тактичен, вежлив – вдруг… на цинизм
Ангельским голосом крысишь падла
Тебе не летать твое место низ!
Как муху паук в свою паутину
Так он типа темного брал на испуг:
- А я развяжу тебе пуповину….
Нырял я грехов твоих с пакостных рук.
И типу такому как есть компромисс:
Хотя я гражданский. Но связи храню.
Сливай мне все новости, значит про жизнь,
В общаге в деревне взаимность услуг.
- Зато при нем в клубе – смеялся парторг.
Ни драк ни скандалов и правда концертов.
Но лекций политики план в потолок
И тише в общаге – ни одной смерти
Со мной он беседу повел в кабинете
А… бывший хозяин: милости просим
На прежнее место, наверное, метим
Или как все заезжим гостем?
Я удивлен Александр ты с головой!
Всего восемь классов в завклубы и в армии
Откуда в тебе этой прыти завод.
Так выбиться в люди сельский парень.
Тебе нужно в город идти в институт
Ну, в техникум там, на профессию нужную
В деревне болото застойное пруд.
Почистить которое денежно ужас.
Деревня подумать: слой русской культуры

В ней русской души еще цел колорит
Теряем ее власть, куда повернула
Наши то бонзы партийные.
Я с ним молчал, вижу, он проверяет
На что среагирую, чем вдруг прорвет
Чтоб общий язык подобрать и в ногу рядом
Чтоб ориентиры давать мне в намек.
Деревня с нетронутым ладом иммунным
Она для народа нравственный стержень
Да лад в символизме – бренчанье трех струн
Его понимают спецы и все реже.
Писателей несколько пара философов.
Шукшин режиссер ну поэты там бард.
С космополитизмом советским мы брошены
С темой деревни кому сейчас старт.
Деревню разбавили мутью и грязью
Деревню забросили на произвол
Центральным усадьбам пока везет разве
Такой в них «потемкинский»
Я раз только вставил – Высоцкий вам как?
Он не про деревню пусть пишет – но хватка
В нем, сколько России, каких перлов смак!
Так душу взрыхлит и прополет как тяпкой.
Завклубом пронзил меня «резкостью» глаз.
С минуту смотрел с «возбужденным» накалом.
А ты знаю, тоже строчишь тексты в лад,
Но петь для души, как и пить из бокала.
Знать меру напиток причину и тост.
Не просто хлестать алкоголь суррогатный
И петь точно так же – способ не прост
Ткать магию ауры песней – затраты.
Высоцкий не гений в нем время сошлось
Певец и актер, и поэт и киношник
Вот только бы он не сломал в себе ось
Вращается он в сферах жизни… мощно.
Я бывший мент я психолог и социолог
Не хвастаюсь, даже створил свой труд.
Бороться с преступностью, чтобы по полной.
Я жизнь изучал двадцать лет на посту.
Такой вот я есть любознательный очень
Формально служить – разве есть интерес?
Каких только книг не читал было ночью
В какие пласты социалки я лез.
- А с лет тех по правде пошла вся завязка.
Я школу закончил и умер Сталин.
Ревели тогда очень многие женщины.
Спектакль помню, в городе хрен один ставил
Спектакль философский такой. Но сердечный.
Тогда было модно идейно мечтать
А время само обостряло чувства.
Вождь умер и символ эпохи штандарт…
Казалось, такое несло и искусство.
Спектакль назывался «последний вор».
А что режиссер так и думал что завтра
В дух трех пятилетках – уйдет все «за борт».
Сознание всех станет белым как кафель
Помыли, потерли весь грех – без забот.
Тогда даже в школе помню учитель:
- Ребята, а счастье придет призом в жизнь.
Двадцатого века к концу учтите.
Придет в наше общество свет – коммунизм.
Не будет преступности зависти злобы
Пророков курения пьянства убийств.
И нам всем напрячься – свершилось чтобы!
Нам стойко держать свою вахту в пути!
И я Соловьев себя хлопнул в грудь.
- Наивно решил – эти речи не лепет.
И вахту держать – взять посильный груз.
В строительство счастья – внести свою лепту.
Я выбрал стезю – часового порядка
Правопорядок – один ряд с военными
Мы также в строю «полем» общество – грядку
От «сорняков» и пороков въедливых.
Я понял примерно, каков соловьев.
- Сразить собеседника – знания мощью,
Характером сильным Сова  - воробьев.
Сравненья в уме моем били в точку.
Ого, думал я он такой «великан».
А знаний-то, сколько и как ими «пашет».
Я перед ним просто кто, мальчуган
И мне от него лучше скрыться подальше.
Как Андрей Маркович влез в культуру?
Сюжет коньюктурный в духе застоя
С портфелем из сферы одной в другую.
С «непотопляемым» наше – вашим и все такое.
А что актуально встречалось в СМИ
- Такой-то начальник был схвачен на месте
«Переусердствовал» надо садить!
Но чину поблажка – сменил профессию.
Высоцкий он, что он слагает по-свойски.
На общепонятный доступный язык.
Без офицоза но очень геройски.
Как каждый мечтал бы правильно жить.
В его простых фразах душевности пафос
Без вычурной этики голос двора
И в этом мотиве гражданская правда
В не идеологии в рамках добра.
Я видел что он Соловьев в вдохновении
Не мог и подумать – что он так умен.
- «В Высоцком, конечно, есть что-то от гения
Неистовство в творчестве образов сонм.
Меня Соловьев оживился – влекут.
Богатые личности нашего века
Совсем не вожди, а другие «акулы»
Пассионарность – как дух человека.
Высоцкому с ролью певца из толпы.
«Поэта, которого ждали в народе
Блаженство» которого «золота пыль»
Все будет трудней год от года.
И словно вскипев от лирической темы
Релейный в мозгу перебросив контакт
В меня… взгляд колючий – сложнейшее время!
Век экспериментов все нормы взболтал.
Как в песне Высоцкого – где, в чем покой?
Гармонии чувствовать, чтоб можно ритмику.
В селе или в городе в сфере какой?
Какую сложить можно складно молитву?
В ЦК наверх не поймут что нельзя
Деревню держать на голодном пайке
Все наши прорывы отбросят назад
И символ наш тот паровоз – в тупике.
Колхозники наши бегут… в города
Обратно воротит кто массы на землю!?
Ну, выполним план на заводах в трудах
Деклассовой армией люмпенским племенем.
А с этим пойдет криминала волна.
Поверь как спецу, изучившему хроники,
Преступность – итог, а не просто война
Плохих и хороших начал у сторонников.
- Открою секрет Соловьев, нервно встал
- Давно я о нем никому не рассказывал.
Он молча взглянул сквозь меня в свою даль.
Карьеру он начал с простых участковых
Дотошный характером честный формально
Не столь профилактику вел как поиск
Что близко не свойственно службе «квартальным».
В тайне от всех стал вести «досье»
По каждому «бойкому» с территории
Связи наклонности увлеченья
И был ли «засвечен» в разных историях.
А время тогда было: ой! – интересное
В городе ширился каждый завод
«запад – догнать!» Повелел…. Сергеевич
Культ развенчали – полный вперед!
Наверное, даже вожди блефовали.
Флер энтузиазма был как наркотик.
Рывок как в бою… и на перевале,
А там коммунизм построил кто-то.
Все в духе борьбы с наследием Сталина
Что еще за крепостничество?
Гражданских свобод лишены крестьяне
Нет паспортов подтверждающих личность!
Хрущев – послабление хлеборобу.
«Оттепель» после тирана – льдов
Открыл к мигрантству крестьян дорогу
Лопнула цепь: дали всем паспорта!
Волна за волной в города устремились
Люди «Земли» от плужка и стойла
Город согреет! Город – кормилец!
Ведь мы если что – за кормежку с «пойлом»,
Горы свернем, в нас такие силы.
Мы вам не ваши интеллиго и мещане!
В нас вековая закваска тружеников!
Класс поменяем в рабочие, обещаем
С моралью другой будем жить не хуже.
Конечно, в ЦК теоретикам просто
Перековать класс в другой за одну пятилетку
В советской стране с нашей Партией нет вопросов
С сознанием нашим да! Все ответы.
Каменск - город на среднем Урале
Хотя… смотреть в «корень»: не город – завод
Котел – всех марок и видов металла
Начало его от петровских реформ пришло.
В советское время – коллективизация
Реформ другой тип – пригнал ссыльных в наш край
Дешевая сила, нельзя отказаться
Для индустрии все это как раз!
В войну на Урал предприятий немало
Перевели плюс трофейные Крупа
Что ж им работать то взять в полнакала
Без пролетарских логически рук.
Настроили блоки бетонных «хрущеб»
Квартиры – не скопом в бараке
Рабочие «новые» рады – еще б
Кто нам бы в деревне внимания знаки.
Селян этих «бывших» и «новых» пьянило что?
Город давал и работу и отдых.
Жилье, бытовые услуги и прочий учет.
И при деньгах и при отпуске – вне погоды.
Кто если жил в деревнях тот помнит.
Условия жизни в селе и совхозе.
Из выше указанных – статус огромный
Без них, без учета – жизнь без возможностей.
Конечно стратегий социологии
В первую очередь были партийными.
И Брежнев Хрущева «сменил» из логики
Пора освежать было «голову» лидера.
Вопросы учел кто, что в обществе зрели
На уровне психики следствий причин?!
Наследия Сталина в корни глядели?
Конечно же, нет, все опять же почин.
Внимание общества снова отвлечь.
«Угрозой врагов или стройкой объектов,
Но мы к коммунизму наш поезд свой бег.
Идет, продолжаем пусть даже с объездом».
Но время к Хрущеву (по Соловьеву)
Как он говорил: город с новой средой.
Стал не пролетарским хотя и новым
Средой для проблем, где запахло бедой.
Как он говорил – ладно в царское время.
Проблемы в быту, когда строй прогнил.
Но в нашем быту и пороков бремя.
Но главное что в СМИ про них ни-ни.
Мигранты из сел сами ссыльные дети.
Обычай сел позабыть не могли.
Держали из прошлого их «терпигорцев» сети.
В них зрел, состоялся особый «разлив».
Им город не родина и где село…
Шукшин прав в вопросе – о людях «подвешанных»
Они это социум, что дал излом.
И с виду лояльные граждане «пешки».
В среде социальной с такой мимикрией
Все «Сеньки» стремятся – на голову…. Шапку
Грызню, разводя возле «спорной» межи.
Чего сроду нет в среде пролетарской.
Крестьянин он, что это собственник частник.
Пусть землю с конем отобрали в колхоз
Но дом и покос в околодке… участок.
(и «метит» как кот) по меже все рукой.
Пришло в города трудовое крестьянство.
Рост производства – резко… верх.
Культура своя пусть на шее галстук.
Кто сдвинул процесс, если сам – генсек.
Туфлей по трибуне – принято к сведению
Кто к власти ближе, у кого… сила
Страдали шибко «правильных»  дети
От колких надсмешек и подзатыльников.
В ту пору у общества вышла тенденция.
С крестьянской волны, с этой плоскости мат,
По-сельски, по-русски бес поводу… нечего
Излить страсть души – все давай повторять.
У сельского жителя свой угол зрения,
Своя психология крепости веника.
Лишенный корней он жестоко мнения
Чуть что не так он манерами Стенька!
В деревне и игры, забавы на удаль.
Кулак – аргумент! Целый класс – кулачество
Разбереди это в городе «плугом»
Такое «взрастет» что, пожалуй, наплачешься.
В кварталах поднявшихся всюду грибами
Росла адекватно нервозность, преступность
Столкнулись… два социума – лбами
В массовых драках улиц.
Вспомните время Хрущева и Брежнева
Квартал на квартал район на район
На танцплощадки наезды – разборки межмежевые
В СМИ про хулиганство неслышен был звон.
Шпана верховодила у вино-вод
Копейки сшибали на «пойло червивое»
На автовокзалах лихой пас народ
Опять же копейки и драки на выручку.
Тогда хулиганство достигло масштабов
Оттуда потом и взошла ОПГ.
Истоки всей «масти» - почвы той базис
И вырос преступности всей полтергейст.
А власти прикрывшись починами – «пологом»
Завесив, проблемы как Васька тот кот
Спокойно «питались» словесным золотом
И слушали голос свой и без икот.
Конечно, придумали «меры борьбы».
В союзе (починов) строительства… не перечесть,
Так против шпаны «химия» - вне тюрьмы,
Вот где эту силу задействовать есть.
Андрей Соловьев разбирался в причинах.
В таких безмотивных по сути дебошах.
Кто в бочку с порохом тычет лучиной.
Пришел к дерзкой мысли: встать над процессом
Эдаким… скрытым от глаз дирижером.
Чтоб точно знать: участников место
И оптом на химию и за «забор».
«Толчек» нужно знать и иметь провокатора,
С «Галей» погромче – братва наших бьют!.
Вставай под ружье «китайский» квартал
Устроим «Шанхаю» классный каюк.
И он преуспел на своем участке.
Не зря он «наколку» нанес – щит и меч.
Под мысли свои он работал мастерски.
Суды контингентом для зон обеспечивал.
Подростков парней можно бы не судить
«Бакланов» чтоб им судьбу не калечить.
Но он подавал – так, что каждый бандит.
С межою в душе, так что цацкаться нечего!
И многих «бакланов» блюститель порядка
Инициативой лишь что – озлобил.
Потом чтобы «подвиги» плотно в тетрадку
И кандидат – в ИТК глотать пыль.
Он сам по начальству ходил с предложением
Не раз и не два с чертежом разработок.
Как можно жулье быть на поражение
Новаторство, взяв во главу на работе.
Начальство учло, взяли дальше в УГРО,
Талантливый опер пусть комбинатор
С его хитромудростью пользы рост
Правда, его контролировать надо.
За «рвенье» его понижали в звании
Из капитанов в старлей и прочий раскид…
Но он был упрямым и слыл типом с манией
Ценили его за азарт и мозги.
Свой труд он писал «как очистить сознание»
«как вывести тип по уставу ЦК»
Кнутом, как и пряником вывести грани
В морали адепт чтоб советский сверкал.
И план был по тюрьмам по содержанию
Как чтобы преступник, общаясь в кругу
«Не гнил» не учился безнравственной дряни
«Пробел» восполнял в одиночке в «досуг».
Работали с ним бы психологи, гуманитарии.
Он музыку слушал, песни, стихи
На все бы вопросы ему комментарии
Тогда бы окреп он морально от хилости.
Три книги уже написал Соловьев
Труды отпечатал свои на машинке
К «волне» к резонансу от них был готов
А в тайне и к славе готов был великой.
Начальник – большой – Генерал прочитал
Смотрел на Андрея пристально, грустно,
Мысль хороша только честно мечта
На реализацию средства таких пусто.
Но как остановишь поэта писать?!
Не стал Соловьев свою мысль афишировать
Он эксперименты проделывал сам
Работал с клиентом «взбесившимся с жиру».
Спец Соловьев «прокололся» на девочках
Когда вскрылся личный студийный притончик
«Порнуху» дома хранил опрометчиво
Презент из Хабаровска «Видик» «Сони».
Устроил он что – собирать компромат
И девочек видных ставить клиентам.
И оргии тайно на пленки снимать.
Потом клиент «шелковый» после «засветки».
И все разговоры, и девок шантаж,
Подручный спеца все фиксировал камерой
Где сам Соловьев создавал эпотаж.
Такая киношная драма.
Жена отыскала… и кто научил?
Куда совать штекер, какую жать кнопку,
Кассеты с пометкой «секретный архив»
- «Видеозапись вербовки агентов»… опа!
А там Андрей в окружении шлюх
Цветет и пахнет в порочной улыбке.
Жена усмехнулась – предсказывал нюх!
Где он пропадает развратник Калигула.
Жена партийная, строгих принципов.
Архив весь с техникой – в РОВД
Начальству – гада! Из органов – высвиснусть!
И исповедь дать на открытом суде.
Начальство, в шок, посмотрев эти фильмы
Такое развел как в Москве подлец,
Но испугалось огласки сильной
Ведь он компромат – это длинная цепь.
В ячейке партийной выговор дали
Насчет увольнения сам – пиши
И время такое скандал замяли.
Артист ты большой – вот в завклубы чеши!
Остаться в селе – имелась причина.
Скорей деликатная, личного плана.
Работница детского сада – дивчина
С именем распространенным – Светлана.
С ней сложно вести было будничный флирт
Когда водопадом слова с «многоточием»
- Погода мол – шепчет песню любви
Останемся звезды подсчитывать ночью.
С ней эта методика сразу же глохла
Давала понять, бесполезен подход
Не ровня она обывательским рохлям
Ей нужен совсем иной дружбы ход.
Хрупка, грациозна, черты симметричны
Пышные волосы медного цвета
Какая-то «тень» магнетизма на личике
Шарм меланхолии спящей принцессы.
Приезжая родом из городских
Жила в «дурильнике» вместе с бабушкой
А что привело их в село Ракитное
Распределение после учебы
До армии мало я с ней пообщался
Приехала где-то за… месяца три
Ну,… несколько раз проводил до общаги
Ну, одарила согласьем, пиши.
Светлана Андреевна – интеллигентна
На мой взгляд (теперешний) в чеховский штамп
Как я теперь знаю не в первом колене
Семья у ней вся «белой косточки» штат.
Бабушка Анна Сергеевна тоже
Вести себя знает – с любым представителем.
В общаге народ в большинстве отмороженный
Она в компромиссе с каждым, учтите!
Начитанна, грамотна, видела многое.
Войну санитаркой прошла до Потсдама,
Преподавала в вузе, зазнайства с ноготь,
Проста и учтива, редкая дама.
Мне как-то она говорила с улыбкой
А что Александр слышно вы гитарист
Вас должность заставила или выбор.
Реализовать кА-то к творчеству иск.
Сейчас Александр время образно-ком.
Оно с каждым годом берет обороты.
Ты понимаешь меня, я о чем?
Прогресс НТР дает хроносу плотность.
Что раньше давалось понять в десять лет.
В рывке достижений – видится в год
СМИ наших дней – информации бег.
И все постигается в жизни бегом.
И внучка ее могла тоже сказать.
- Саша спасибо пришли уже дом.
Ты очень учтивый тактичность в глазах.
Но с дамой не ходят, дыша чесноком.
Мне на письмо из армии был ответ
Песня отличная очень идейная,
Даже не верится – зрелость поэта!
Но напиши про любовь с вдохновением
Насчет Светланы – повисла интрига
Влекло интересом – как к музе поэзии
Сказать что запал на «амурные» игры
Не знаю ответа – стихи это грезы.
Мать на семейном совете вспомнила
- Тебе ведь Кормильцев «посланье» прислал
Похоже, что важное текстом огромное
Правда… конверт без обратного адреса.
Мама вздыхала грустно, потеряно:
- Вырос у нас ты и вроде большой,
Только готов ли к пути не уверена…
С твоей-то ранимой и чуткой душой.
Отец светлел взглядом, отбросив суровость.
Смотри сынок сам как подскажет чутье
Ты долго был с детством в родительском крове
И этот «балласт» будет в жизни путем.
Хотела письмо от Кормильцева мать
Считая его проходимцем – сжечь
Но я ей сказал: так нельзя поступать!
Да мало ли что в послании есть.
Как влияет порой на судьбу человека
Совмещение прежде разомкнутых плоскостей…
Где возникнет эффект диалектики
Борьбы и единства противоположностей
В том аспекте, что я не покинул село
Тоже есть своя доля посланья Кормильцева
Я читал содержание многих листов
Изумляясь и путаясь в мыслях


Аутодафе по-русски
Глава шестая

Прототип великого инквизитора
Игнатия Лайолы и его жертвы


Ильф с Петровым первопроходцы российские
Описав жизнью, слепленный персонаж.
Он и временем и историей выискан
Представитель Российский, Советский, наш.
Ну конечно в классических образах.
Первым Чичиков был, если взять.
Герой времени, не героической формы.
Но у каждого времени и потребность своя.
Я согласен, конечно, мы знаем не всех.
Комбинаторов нашей богатой истории.
Важно, что описал кто и как о событиях в текст.
Чтоб прославились в нем в ореоле герои
- «Здравствуй Саша с горячим приветом Виталий!
Удивишься наверно моим словесам
Мол, такому как я, не показывай палец
Руку! – «тяпнет». Как есть с концами!
На письмо я решился по ряду причин
Не люблю, чтоб за мной «волочились» хвосты
Чтобы повод был ткнуть при встрече, случись…
- Накрутил! – навертел! И в кусты!
Понимаешь, Санек, все мы слуги азарта
И в игре все хоть чуточку… шулера
Ну, такая мне выпала карта
И не мог я, чтоб с ней…. Не сбежать.
Александр, буду честен – большое спасибо!
Извини, за коллекцию все объясню
Признаю – «умыкнул» когда выбыл
Но ты в «доле» без что почему.
Ради общего дела так было нужно
Ты и сам успел прикоснуться к загадкам
Нас – к шедеврам кто «около» кружит и кружит
Ты и я  - мы внутри «звездопада»!
Я все слушал твои рассужденья про храм
Твои песни в гитарном твоем исполнении
Все смотрел на картину символику с рамой
И в какой-то момент – разомкнул в цепи звенья.
Я твердил тебе с пафосом песенки… чушь
Смысловая де фабула чуждая строю
Ты не духом – что я на кассеты кручу
Откровенья наши с тобою – в роли…
Дело прошлое – но… актуальное ныне
Вовлечен я в кураторство был одним опером
Соловьев Андрей Маркович – тесен мир?
Не твою ли он занял… должность!
Может ты уже в курсе, что ваше село
По стечению обстоятельств возможно жребию
Представляло собой небольшой полигон
И к тому шло, что быть бы тебе – мишенью!
Соловьев у системы козырь – валет
«Выручалочка – палочка» буквы закона
Он к тебе основательный «зуб» имеет
Опасайся чуть что… подковерного «Дона».
Мой побег спрыгнуть с «когтя – крючка»
Уж… в печенках сидел Соловьев.
И тебя чтоб в завклубы – идея моя
Помогать нужно людям тем, кто с головой.
Ближе к делу иконы с монетами
Заложил нужным людям в арбатских кругах
Чтоб купить подешевле жилплощади «клетку»
Ведь нельзя же ютиться на птичьих правах.
Так же песни ваши совместные
Как работать устроился возле Богемы
«Толкнул»… крупным столичным мэтрам
Тем уж больно понравились темы.
Вместе с «авторством» прав – уж не обессудь
Те, кто взяли высоты… теряют идеи
Мыслят практикой чистой – где взять новизну?
Ты надеюсь и Врубель – не обеднейте.
У тебя за душой на две жизни запас
Ты нароешь куплетов в своем этом храме.
Ну а мне в тот момент закрепиться – нужда
Там ведь как – хода нет – пока не подмажешь.
От письма я отвлекся да я не скрывал
Что писать начал песни в творческом трио
Как Лукич говорил – наш «шансонный причал»
В нашем клубе вполне в перспективе.
Это он по азам нас учил, как писать
И учился сам с нами стихам и песням
- «Нужно слово для текстов ценить на весах
Смысл и ценность искать в интересе».
А проверив наш русский язык и культуру
Кругозор поэтичный, словарь, лексикон.
Он сказал: - Дружно всем за учебу в литературе
У романтиков это должно быть не фоном.
Это он через связи кассету достал
И в «причале» прокручивал песни Высоцкого
Со словами, что можно без «классики» стать
Популярным и нужным – хотеть если очень.
Это песни романтиков и фраеров
Наши первые вирши совместные
В «храм мечты» я сюжет внес «ребром»
На основу мою – доработали песню.
Катерина Овсова текст тоже «взяла»
Лукичевская песня последняя.
Больше он не пытался – душевный разлад.
А причала шансонного – я стал наследником.
Но отдал, что Кормильцев в Москве я не знал?
Десять текстов создали – какие он продал?
На «запчасти» на «мысли» «идеи» - песнь!?
Второй раз не войдешь в одну воду!
А Кормильцев бодряк в письме про завидово
- Дал Высоцкому песню про храм послушать
Бард негласный известный и именитый.
- Обнажил кто советскую душу.
Он конечно не так чтобы сразу в восторг
Сперва слушал в пол уха потом загорелся
Говорит в этой песне пассионарное дно!
Беловодья над Китежем… всплески.
Если жизнь суетой не растопчет
Не порвет раньше времени струн – серебро
Может статься, в стране зазвучат его строчки
«Божьей дудке» дает Бог добро.
Я читаю письмо и думаю – ловок!
Стал постарше, я чувствую как он «цветаст»
И ведь что интересно на «удочку ловит»
Доверяешь сквозь фальшь – убеждения дар!
А теперь к основным приключеньям в Москве
Все же я в нее рвался не зря
Друга встретил – еще из студенческих лет
Тот в столице круто «поднялся» - не лоботряс.
Я и внес информацию другу о Жорже
Мол – прощупай почву на тему «сбыта»
Оказалось – на Западе спрос огромный!
На О'кей распродажа «опального» Бабарыкина.
У меня в голове тут же «блажь» Лукича
С его «Жони» а чем… не шанс?
Если только с умом не права качать,
А наличность в валюте! Из кошельков иностранцев!
И тебя хотел вызвать к себе в помощники
С рассуждением, чем не дорога в жизнь?
Меркантильный расчет – «спевшимся» проще
Делать «дело», но опоздал ты, … уже служишь.
Ладно, думаю это не крайность
Послужи, повзрослей, набери в уме «масла»
Как вернешься – и… выбирай
Я ведь что предлагаю – шанс.
Град столичный здесь все под рукой
Только делай ходи и имей стратегию
А тем паче… не пустой он кон…
Не хвалюсь, но вернусь как белка… на деньги.
И возникла в мозгу Александр – перспектива
Если что после армии год другой.
Ты в селе поживи, наберись их мотивов.
В смысле материалов для песен – сечешь… ого… го.
Да, нужна, как узнал я от мэтров почва
Не «парник» городской, а деревни как ваша «ландшафт»,
Есть, в котором для пробы – что хочешь
В нем и город село и Союз перемешал.
И за время, которое будешь трудиться
Если с прежним запалом – цикл песен создашь.
Только Санек место завклуба Санек не годится
Не даст с мыслью собраться – должностной ералаш.
Пиши песни, и шли мне в столицу
На кассете конечно под магнитофон
А как будет альбом – ты ко мне и примчишься
Мы с тобой и ударим – сенсации звон.
Только ты не спеши в звездном тике
Не «сырая стряпня» на эстраде нужна
Тексты уровня «храма» - ты вникни
Меж да качеством тоже проходит межа.
Дальше что по порядку, но адрес.
На конверте не ставлю и здесь в письме
Не пишу (для страховки) есть конспирация
Чтобы адрес узнать – нужно знать «человека».
Помни Саша тот старообрядческий «складень» из бронзы
«Человек» - тот – с кем была сделка
Ты тогда еще в клуб две картины принес
С нашей звездною «музой»… Ледой!
Представляю твое удивление
Если именно ты эти строчки читаешь
Типа что он несет! – недоразумение?
Я? И… тот никчемный алкаш!
Этой «ниточке» ты причина
Как рубли «наварил» от продажи икон
Сразу всплыло сего «благоверного» имя
И открылся «канал»… бандерольный.
Наш пьянчуга удачлив, знает подход
Как старушек склонить «заглянуть» в сундучках.
Говорил, собирает на тайный приход.
Будет церковь в районе усилий всех факт.
Очень кстати помог мне на первое время
Где он брал намоленные лики
Я хотел с ним прервать связь, когда с Жони – «дело»
Но не стал, памятуя тебя в перспективе.
Самый главный вклад тезка Есенина
То, что адрес достал он Леды Васильевны
Я замучился с «сыском» по всей Москве
- Знать, не знаем, да… век не виделись.
Тут меня осеняет! – твой рассказ.
О приезде «Музы» к могиле Жоржа
- В сельсовете остаться должна была запись
Где, пожалуйста – адрес московский!
«Человек» мне живо его «раскопал»
Экономия! – сил и времени
И хотя я за это с ним рассчитался
Вот… две сотни кладу в конверт – премия!
И конечно с «прицелом» - расчет
Вдруг он в позу – делов не знаю!
Пошуршишь  перед носом его банкнотами
Дескать, как поступить со словцом от Виталия?
Отрываюсь от чтения – переварить
Лавину накрывшей меня информации
Пройдоха Кормильцев так… удивить!
Знает, как на плюс оправдаться.
Ведь однозначно мошенник и «крыса».
Ан… нет – опекун – почти благодетель.
Не зря оставлял записку «сюрприз».
Теперь по прошествию трех лет… конвертик.
В письме по раскладу урок психологии
Я сам понимал отступить не смогу
Зовут, ощущал я барда дороги
И как предлагает – программа в мозгу.
Что ж удивлен информация ценная
Особенно та, что касаема «Дона»
Я вроде не глупый и глаз прицельный
И слышал о нем а «нос в нос» не понял.
Конечно, я, что молодой мало опыта
Чутье вроде есть, но ведь думал он – личность!
Как шпарит-то складно и умно – опоньки!
Культурный работник – а он опричник.
Дурильник он ребус взять если связного
Сергей Заостровских в миру… «червяк»
Из долго жителей «Желтого дома»
И не бобыль он с семейством факт.
Супруга Сергея – Любка, Любовь…
Детишек трое, бойких, неряшливых
Любку в деревне кличут «Козой».
А сорванцов ее… странно – «дурашки».
Заостровских не зря червяком нарекли
Постоянно по пьянке пел три частушки
А в деревне что прозвище – клин
Как вобьют – так по самые ушки.
- На югах гнилые фрукты
Все под пресс – и для вина
Нам «червивка» только в руку
Стоит дешево она!
- Разливуху пил вечер
Вроде веселился
Утром встал – и не о чем
Словно червь вселился!
- Когда пьешь «осенний сад»
На душе вдруг радость
Но с похмелья скажешь сам
Из червей вся гадость!
Я опять возвращаюсь к письму «Крокодилыча»
Вот и думай – он враг или друг,
Но плохой полностью – так бы открылся?!
Да еще с перспективой – зовет в Москву.
«Александр, фишка в чем?  - мой приятель.
Из богемных кругов к «закордонным» стал вхож
Перебрался на жительство хоть и в соцлагерь
Да в страну, что в рот Англии смотрит – Польшу.
Женился на польке из МИДа и в Краков.
Конечно, прошел весь фильтр проверок
Ну а там разнес слуха в «нужных» кругах
О шедеврах буквально восставших из пепла.
Мол, холсты Бабарыкина в целости – спрятаны
Тем, кто лично их должен был сунуть в печь
Акт подписан – наверх… бумага
Их, в последний момент – осеняет – сберечь!
Так ведь часто бывало в истории
И «срабатывал» он – человеческий фактор
Если «звезды» горят – да аналог по той же теории
Значит это кому-то нужно, а как же.
Был отыскан участник событий – полковник
Тот согласие дал запад дергать за нос
Мол, на даче в подсобке вместо обоев
Сердце чуяло время… оно.
В революцию сняли погоны с военных
Мол, мы новое общество нам ни к чему
Покрутились, помучились и без пены
Колесо, что придумывать – душу тянуть.
А теперь исполнитель – пенсионер
Служба в прошлом и все амбиции
Уступил он по «сходной» цене
- Вдруг музей, какой взять соблазнится.
Понял ты суть интриги или не понял?
Вообщем Саша все открытым текстом
Наводнить мы решили рынок полотнами
Тот где к жертвам Хрущева – большой интерес.
Я к чему тебе парень пишу в эсклюзив
Я во многом прозрел здесь в Москве.
И с позиций моих по-иному фиксирую жизнь
Обгоняем с них время во многом, поверь.
Диссиденты и люди искусства – пророки
В лучшем смысле в их творчестве взгляд.
Меряет не реальность, а время далекое
Что назад, что вперед – летописный парад.
- Ты вот мне говорил о Гварнери и Паганини
Они, дескать, творили шедевры на перегон…
В чем-то да, но в искусстве новые ниши
В них культуры и времени новый разгон.
По кирпичной стене в Берлине
Символу разделения двух миров
Не одни идеологи «брызжут» ливнями
Разрушительных слов – «топоров».
Битлы вот из простого вроде квартета
Инструментом, владея каким?
Ты сам знаешь про силу поэта
Если вплесть ее в музыки гимн!
Мне в Москве поверь Саша виднее
Резонанс, какой битлы несут
Из-за «занавеса» словно с неба
Запад в роли дающих красу.
У нас столько запретов на многое
Буржуазной морали иол грязь
Только свет «белых пятен» - трогает
И снимает повязки с глаз.
Ты пойми, Александр не советую
Слушать голос Америки нет
Только рушит систему советскую
На мещанство с «буржуйством» запрет.
Я к чему призываю тебя – за шансон
За французский манер, словом с музыкой
Это к славе призванью пусть марафон,
Но прямая дорога, когда есть муза.
Как я понял тебе – муза Леда
Не конкретная женщина – Жоржа пример
Паганини упрямство – иной мир исследовать
Поэтических образов с шармом смесь.
Этот «занавес» между мирами системами
Этот катализатор страстей у нас и у них это цель «подогрева» эмоций ценная
И идея для наций для обществ – мотив.
Мотивация для объяснения у политиков
У них рейтинги личностей нашим «накал»
ВПК рост понятно и экономики и элите
Получается гонка «витка» от «витка».
Я к чему отвлекаюсь от главного
Бизнес их от запретов от наших растет
Что крамола у нас там на славу
Но и нашим доходам – на этом расчет.
В этом «деле» был нужен продуманный ход
Чтобы шли «материалы» кисти художника
То, где страсть Паганини – с русской «блохой» (самобытность)
Чтоб душевные струны – пели по «божьи» (восхитительно)
Исполнитель и дока нашелся в Питере,
«Репинки» аспирант реставратор – художник с чудинкой
Игорь Прудников – внешностью… шкипер
А характером Мышкин из Достоевского вникни.
Но с уклоном к экстравагантности буйной
Жизнь и время советское это брат штамп
Как в рубашки смирительной кокон – сунет
Тут реальность суровая, а не мечта.
Игорек подвязался копировать запрещенных
Кроме Жоржа нашли еще трех
Отыскал полковник Иван Семенович
Когда понял что прибыль пойдет.
И возникла у нас своя цепь
У звена, где у каждого роль и функция
Не конвейер со скоростью, но скромный цех.
Пятерым с осторожностью, где будет лучше.
И, по отзывам первым клиентов с запада
Жорж шел лучше его на расхват
Те «обои» ушли как шаньги с лопаты
По горячей по теме за фокус – взгляд.
А узнали про Игоря мы через классиков
Он «халтурил» копировал их к одному
Той же «трассой» их гнали – холлы украсить
Репин и Васнецов – там и рады тому.

 


Правда «вышли» когда на него он хандрил
Нам с полковником  - вон «цеховики»… подсели
Разве это искусство копировать – мыло!
Как вы мне махинаторы все надоели.
Что же можно понять чужой Славы заложник
В нем буянил талант, а не рук «ремесло»
И настолько запутался в творчестве ложном
Что однажды в депрессии он – по венам ножом.
- Только я – ты пойми то… особый заказ
В тех полотнах химеры и чистая мистика
Не тебе ли с загадкой такой разобраться
Реставратору специалисту…
Я, конечно, ему про судьбу Бабарыкина
С чего все началось, чем… закончилось
Рассказал… тот мне все – убедил!
На «стрелу» и к тебе посмотреть хочу – творчество.
Я ему все старалась внушить
Понимаешь, ты спишешь с эскизов картины
Это как бы ты сам даешь маслом им жизнь
Можешь импровизировать, не меняя смысл сильно.
А у Жоржа найдется немало набросков рисунков
Здесь в Москве часть добра
Так что Игорь забудь про кручину хандру
Основной же запас нам поставит Урал.
Он разглядывал долго Леду с конем
Начал нервно метаться грызть ногти
- Слушай дело, берусь – раньше все… ни о чем!
Исцелила кудесница – докторша!
Тогда я приготовился тоже
Артистизм психология – шанс на успех
«Перегнуть палку» в мелком – это не гоже
А такие как Леда чутьем остры все.
И в «прикид» человека уральской провинции.
Грибков банку пару варенья горшков,
Чтобы вид как с дороги – неделю не брился
И душой содрогаясь, в азарте… пошел.
Я… бывалый во многом зрелый.
Шел, как в мир параллельный смотреть НЛО
В глазах сеть паутины вуали Леды
И шаги мэтра в черном плаще… за спиной.
Не правы Александр реалисты от физики
Параллельности сходятся – вспомни… Эйнштейна
Тот хоть «главный» из них умом – мистик
Свернул миру наглядно пространство и время.
Ощутил я, в тот день, шагая по улицам
Потерю констант временных и пространственных
В воронку попал, где все крутится
И звезды не разбегаются,… падают.
И вот что Александр словно галлюцинация
Образность из картин – ассоциации
Как словно мне в душу – напущено.
Вальс – богини нагой и коня
Вдруг расплывчатый взгляд в паутине
И откуда-то?... бубен? Без кисти культя?
Перстень с камнем – и с камня кадры как в фильме.
Это еду на транспорте я по Москве.
Еду к цели готовлюсь к встрече.
И придать, чтоб словам своим вес.
Жоржа творчество «ложу» на плечи.
Вот что значит искусством внушение
Я ведь сам не видел художника и музыканта,
Леду только с картин,… а в душе –
Словно эхо звучит… от набата.
Это магия творчества незаурядности
Если с точки зрения здравой эстета
Быдло вряд ли поймет – чувств перепады
В песне, что весь мотив от куплета.
Так и я как студент на экзамен
Весь взволнован весь в теме «по уши»
Так во мне образ Леды «связало»
Что иду на свидание в образе нужном.
Мужчина и женщина в небе луна.
Поцелуи и… шепотом разговор
Смена кадра мольберт… замах башмака.
Надпись четко «не выразить словом».
Бутырки – фасад. Лагерь… где-то в тайге.
Под собачьи взыванья – в блокнот эскизы
Психлечебница «вязки» - на руки и ноги
В психотропном угаре застывшие мысли.
Вот… деревня уральская: «желтый» дом
В нем жильцы без «билетов» с клеймом «психушки»
- Эй! Придурок кончай стены мазать углем
Донесем на тебя кому нужно.
Александр плодовитость Георгия я объясняю.
Как талант как художник он загнанный в угол.
Концентрировал творчество в мелких рисунках
Этим он сохранился, не деградировал
Человек умирая уходит в «ничто»
Исчезает, но… дух не материя
В параллельном пространстве находит свой «дом»
Тот за кем не закончено дело.
Так и Жоржа осколки прожитой жизни
Вдруг вселились в голову с этого перстня
Представлялся безрукий – белый – Ишим
Я картину писал: богиня мести!
Удивился когда разыскал адрес музы
«Выселенцев» район: фонд жилищный под «снос»
Тихий двор в самом центре… сваленный мусор
И при входе в подъезд: резкий запах – в нос…
Дверь открыла хозяйка: сразу узнал!
Трех портретов одно воплощение
То… лицо под вуалью пленительных чар
Лишь слегка только «тронуть» временем.
- Вам кого? По какому вопросу?
И слова под пронзительный взгляд
- Я приезжий… с Урала… Свердловская область…
Для столицы забытая Богом… земля.
По лицу ее сразу волнение… «Ветер»
В глазах влажность и темнота
Нерешительно, но… с «цепочки» дверь
- Проходите вот здесь разувайтесь.
В скромных комнатах: чисто, светло
Камин электрический «бра» пианино.
В «гостевой»… арабески лепной потолок
Гоша делал, когда… вместе жили.
Дочка в школе – двенадцать лет
Время что же… бежит своим ходом
Мой фактически жизненный свет
Без отца «половинки» ребенок.
Ой, нагрянули вы… с невеселых широт
Я совсем вас не знаю, не видела… даже
Интуиция может, связано с Гошей
Ассоциации дрожью по коже.
Нет молчите, молчите сама… догадаюсь.
Вы, наверное, с ним были в энных местах?
- Что вы, Леда Васильевна! – извиняюсь
Не представился сразу – диплом вот паспорт.
Она их посмотрела – вернул
- Вы… музейный работник. Профиль – живопись.
Как всегда: после смерти стал нужен
Когда жив был,… не торопились.
Вы простите не мне вам ставить упрек
Предала… разобраться его в трудный час
Испугалась репрессий моральных и склок
Что конкретно ко мне у вас?
Я скорее грибочки варенье – на стол
- Вам! Огромный привет! – от села Ракитного
Тортик вот пока адрес искал,… приобрел
Ночевать – не волнуйтесь: снял… гостиницу.
Вас в селе нашем помнят многие
А при клубе теперь… музей
Там иконы монеты холсты Георгия
Неформальный он – но краеведческий
У нас – чем? – придумали память фиксировать
Ближних «сдал» в ГПУ шкет Павлуша
Всей стране – как пример – его имя
«Беззаветной был веры в светлое будущее!»
А другие примеры гражданского подвига
- С глаз долой! Лучше прятать в места изоляции
Эстетический подвиг нравственный полно!
Нам подай тот, где корень драться!
Леда мне говорит с удивлением
- Вы какой-то культурный деятель странный.
Не с уставом партийным живете не с Лениным
Рассуждаете правильно по «иностранному».
А меня что Виталий нахваливать.
Я была у Георгия только женой
И в том времени возрасте сделала мало.
Материнством семьей занималась одной.
Вы ведь помните время недавнее
Когда общества мнение было клеймом
А когда сам генсек дает указание
Дескать, те то и те то люди – дерьмо!
А у всех на уме время Сталина
За пустяк, когда ссылка в гулаг
И когда всей родне горе «свалится»
Каждый думает – друг все назад!
Я конечно Леде киваю – естественно!
Память прошлого в нас начеку
И винить вас как мать в то время – нечестно!
Жить же с творческой личностью – соли пуд.
И чтоб Леда ко мне прониклась доверием
Дал кассету – вот… это в магнитофон
Вам – знакомый – последний романтик деревни
Под гитару о «наболевшем»… споет.
Вы должны его помнить «птенцы» завклуба
Подростковое братство рыцарей быта
Там один с такой кличкой забавный – «Врубель»
Ну и бард наш Саша «неистовый».
«Без имени – высота»
В учебниках литературы сказано… красиво
Про птицу, бури вестника с реющим крылом
И целый ряд примеров отдать жизнь за «красивость»
Когда душа – тельняшка! И… паровоз – с углем!
Взлетает птица гордо со «дна» трущоб ущелья
И грянет бунтом буря и целым роем брызг
Да только после пира всех мучает похмелье
И «тухловатой» серою попахивает жизнь
Припев:
Осталась… «Безымянной» высота
И стала пеплом роща что дымилась
Мир не спасет Толстого красота
Коль… люди взяли в эталон – красивость.
За что? «Му-му» жестоко утопил Герасим
В «контрольных» дети головы ломают в лист, сопя
А нужно-то всего-то: припомнить Стеньку Разина
С его княжной персидской – за борт и с корабля!
Классическая формула квасного атаманства
Российской бесшабашности – рубаху с плеч долой!
Петром – «медведь» разбуженный: назвали иностранцы
Народ идущий строем за призрачной мечтой.
Припев.
Твердят… война все спишет. Победа – оправдает!
Когда на доты – грудью под танки – головой
Ведь… со слезами праздник у нас в начале мая,
Где жертвы в миллионы – целых двадцать семь.
Спросите командиры самих себя – без фарса
- Все – вами было сделано, чтоб… избежать потерь?
Какой ценой? – оплачены строгие приказы
Без имени положенных костями в землю тлеть.
Припев.
Указал Крокодилыч, что… прозвучало.
Слуху Леды в моем исполнении.
Усмехнулся я – неплохое начало.
Все же спец он по настроения.
Вспомнив, песню я снова отставил письмо
И ушел в мыслях в дни появления Леды
Постоялицы… временной в желтом доме
В один день, ей взорвавший душу и нервы
Да она муза… с чувственным складом души
Не могла не заметить среды обитателей
С их скабрезным цинизмом – святость крушить
За ущербность свою всех и вся… искусать.
Люд дурильника – очень пластичен
Говори с ним разумно: люди как люди
Будут прятать нутро – чем напичкано
Но погладить против «шерсти» - кидаться будут.
Они «тихо» живут до удобного случая
Но чуть шанс: надсмеяться унизить другого
Как «пираньи» бросаются жертву помучить.
С безрассудством и отрицанием Бога.
Их мораль: если наша судьба не сложилась
Виноват в этом весь окружающий мир!
И в отместку из книжной усвоив «красивости»
Живут правилом басни – лиса и сыр.
Леда только представила что он тут жил?
В среде этих людей деградантов – люмпенов
Среди пьянок и драк матершины и лжи
Как в глазах потемнело и с сердцем плохо
Через три дня вернулась врачи «зарядили»
И с недельку еще погостила в селе
Лесом и по лугам – в пойме речки бродила
Там, где мог быть… Георгия след.
Колька Врубель был гидом охраной.
Ни на шаг от приезжей всю эту неделю
Рассказал музе нашу мечту про наш храм.
В память ярким талантам… создать музей.
Леда сразу взяла его как бы… в помощники
Он носил морковку редиску и лук
Неотступной шел «тенью» в прогулках по рощам
Провожал вечерами из клуба и в клуб
Там аврал: регулярные репетиции
Намечалось с программой в область на смотр
Гостье нравилась искренность сельских артистов
А особенно пение хора.
Я учительница литературы
Из обычной Московской школы
И мне нравится пласт самобытной культуры
Здесь в провинции он дышит волей!
Эпизод, вспоминая, я грустно вздохнул,
Я завидовал Кольке – вот же везет!
Возле женщины – музы «пажем» примкнул
Наберется эмоций до нужных высот.
И когда наша Леда пришла попрощаться
Сам завклубом с гитарой на сцену – построились!
Исполняется песня романтиков
Людей… помыслов чистых и совести
Дуй ветер в наш парус
Крепче дуй!
Не жди свою старость
- дерзай – рискуй!
Продолжаю читать письмо Крокодилыча
- Теперь где-то она не в школе
Я пришел – она была на «больничном»
И сей факт, нашей встрече позволил.
Я ей что – сразу прямо сказал:
- Что осталось у вас из работ Бабарыкина
Вы музею отдайте, чтоб память связать
Об эпохе художнике и о политике?
Мне не жалко на дело на доброе,
Оживилась она, но мне кажется слишком
Вы в деревне своей завышаете пробы
Не Шагал он не Репин, не Шишкин.
На что я ей сказал по возможности искренней
Есть искусство сказать так на вырост
Ведь какие хранит оно мысли
Не всегда сразу можно их высказать.
У нас часто не видят в отчизне пророков
Как не видят в искусстве своих мастеров
У нас все от политики все в эти «окна».
А что наше «нейтральное» - значит зеро.
А вы умный начитанный аполитичный!
Вот что Леда сказала в конце нашей встречи
И что главное есть доверие мне как личности.
Есть контакт, значит мне уже легче.
Александр вот такими путями я «рос»
И с ноля поднимался до нужной позиции
Свое дело руками своими вознес
Я не вор и халявщик – зодчий я композиции!
Так что время есть к размышлению
Время есть поработать над песнями
Жду год два или три вдохновения
И поверь, мне жизнь ждет интересная.
Я письмо от Кормильцева не «проглотил».

 





Торопясь, не осмыслив поверхностным стилем
Я раз пять прочитал по частям разложил
Чтобы все, что сказал он – осилить.
Я не в случае с опером грань ощутил
Тоже также почувствовал мощь превосходства
Только тот своей силой давил
Этот шанс предлагал для совместного роста
На работу решил – пойду на ЖД
Им нужны, говорят там электромонтеры
От села полкилометра и я нейтральный адепт.
И в селе как бы буду и в городе.
Насчет песен конечно заманчивый план
Я поэтом себя не считал настоящим
Просто с песен Высоцкого – строить стал лад
Слагать в рифму нужные мысли
Я конечно согласен – Кормильцев прав
За учебу мне браться по полной
Чтобы уровень песен стихов – добрать
В любом творчестве первое – школа.
Моя песня начальная – детская
Пас коров, помню летом, и пробовал
И на тему не мог «навести» кА-то резкость
Оголить в теме нерв – шла раздробленность,
Играет рожок березовый
Пасу я коров на лугу
И вместе с зарею розовой
Навстречу с мечтою бегу.
На плоскости пастбищной степи
Где дымка тумана висит
Охватит волнения трепет
И душу восторг оросит.
Припев:
И в этом причастность к тайне
И склонность стать в чем-то мудрей
И птицей взлететь вдруг тянет
И светом зари гореть.
Играет рожок березовый
Пасу я коров на лугу
И строю и вижу грезы
И петь эти мысли могу.
Как чудо – волшебное действо
Иных измерений излом
Открыло как ветром завесу
Слагать красоту из слов
Коровы и овцы не стадо
А добрый наивный народ
Которым помочь только надо
В хлопотах милых забот.
И в этом видении мира
Особой черты ипостась
Святое крещение лирой
С природой духовная связь.
Когда я и «Врубель» решили писать
Не просто стихи – впечатлений избыток
А тексты для песен (чтоб потрясать)
Мне Врубель тогда предоставил открытие.
Отец мне сказал – песня есть из стихов
А мы с тобой в этом, увы, не искусны
Задатки в нас есть, только что из того
Взболтать, как коктейль еще следует чувство.
Потом идентичность таланта иметь…
Не впасть в подражание следует мэтрам
Для чтения больше поэтов нам нет
В своем соку будем вариться при этом.
Я как начинал составлять свой дневник
Логично – набить, чтоб на практике руку
Поэта – над теменем выстрадать «нимб»
Ну, кто нас осудит за жизни науку.
Отрывок из дневника
«Июнь, Ракитное, 69-й год…
Закончил школу мне пятнадцать
В девятый не пойду до школы далеко,
Мальчишки все решили разбежаться.
Поверьте, мода стала на училища.
Там доучиться можно не в напряг
Там жизнь иная в интересном стиле.
И школа, и профессия и интернат.
Каникулы свобода взрослой жизни
До осени свой подростковый взгляд
Мы каждый день на церкви – как по вызову
И обсуждаем взрослые дела.
Мы этот год считаем – он удачный,
Мы держим церковь как блок пост в руках.
Еще есть ряд событий очень значимых,
Луна теперь землянам нам близка!
Как нам романтикам об этом и молчать!
Пусть он не наш американец этот Армстронг,
Но что луна космический причал…
Коснулось нас то ожидаемое завтра»!
Я усмехнулся, я уже вписал страницу.
В дневнике вписал – прошло пять лет.
А я пишу, а мне б остановиться
И я не тот и изменился свет.
Июнь. Ракитное. 74-й год…
Я на побывку с армии приехал.
Мне «дембель» осенью – но что того.
«Награду» взять откажется кто
Я износил «костюмы» детских грез
Но в шкаф души сложил их на хранение
Село – мне кажется – как тот из басни воз
Все рвется с места – но без изменения.
Деревня ждет немая перемен.
Что наверху генсек придет к решению
Финансов вклады – в пользу деревень
И у страны душащий снять ошейник.
В деревне мы как будь-то не удел.
Нас жизнь страны обходит как бы мимо
В стране социализм парадный фрак одел
А мы в деревне робу все не снимем.
В стране шумиха с именем писатель
И вот он Солженицын изгнан прочь
Наш замполит клеймил его – предатель!
С фамилией, где лож как корень в «бровь».
Во мне не гаснет чувство ущемленности
Читаю СМИ сплошной успех в захлеб
А я не вижу в жизни «умиленности»
Проблем не счесть особенно в селе.
Письмо конечно резонанс внесло.
Что есть судьба – стеченье обстоятельств
И то, что жизнью занесено
И как мы это и на что потратим.
Мне выбор был, как и любому впрочем,
 Но в двадцать лет все взвесить оценить
И как понять, что точно это хочешь,
Я деревенский парень – а не вундеркинд.
Судьба ведь что сказать по-современному
В «потемках» быта ты кладешь панно
Из «камешков» цветных – всю жизнь в фрагментах,
И к старости раскроется оно.
Такое просто образное время
У эволюции цивилизации такой этап
Наш разум обобщает параллели
Наш интеллект из прошлого удрал
В двадцатом веке – мы в противоречиях
Марш в НТР умы вскружил
Как много нам легло на плечи
Свобод открытий и «узлов» души.

Глава шестая
Не взятая высота

Как бы там не твердили скептики-умники
Социальные ниши, ставя в пример
Мол, есть связь между статусом… и радушием
Я в такие слова никогда не поверю.
Сразу я вспоминаю указ Петра-первого
Про обязанность подданных перед начальством
Вид иметь дурачков и в глазах – раболепие
И не хмуриться, а официоз в форме с галстуком.
Статус что не вершина он – иерархия
Вроде в денежных знаках цифр… значение
Что один рубль что… сто. Разобраться – бумага
В революцию смех – туалеты обклеивали.
Мы все люди образно покорители
Мудры с детства – те, кто обжигает горшки
Большинство – став «рублем» превращаются в зрителей
А иные… пусть с «горш» все штурмуют… вершины.
Человека влечет к совершенству возможностей
Хотя многих удел плавать в иле… у дна
Ведь… кроят не одежду – философии ножницы
Трактуя привыкшему «ползать» - нет смысла летать.
Для таких высота – не плохая карьера
Закарабкаться в кресло и в должности… жить
Надзирая чтоб все по указу Петра Первого вот такие вершки – корешки. Рубежи.
Да они – верх радушия! Краснобаи
В кабинете – аквариум дома щенки
Но душой не живут они – прозябают
Функционеры в застое мозги.
Есть, конечно, тщеславие властью упиться
Наслаждаться статусным даром личности
Те,… кто ползать рожден – летают! Как птицы!
И на «подданных» - массы взирают по-птичьи.
У меня в этом ассоциация – с муравейником!
И насмешка природы в штрихах эволюции
Славный «Юрский период», в пик динозавров – затмения
- Насекомого мира: даешь – революцию!
Муравей – есть… генный симбиоз
Мутацию «крылатого» в форму «ползучего»
Личинки диких «юрских» ос
Высаженные в плоть насекомых – с навозной кучи.
Динозавры были слишком большими
Соответственно кучи – того же размера
И понятно кем - «кучи» эти… кишели
Нужно ли объяснять, что собой напоминает муравейник.
С чего взят? – Этот образ – архитектуры!
И что ставится во главу угла… (выгода)
Что за запах?  - У люмпенской пусть и во власти натуры
И в каждом месте «двух половинок» - у них высота.
Хорошо перейду на язык «популярный»
От метафор, от резких на более мягкий слог
Чтоб меня не назвали с усмешкой вульгарным
Постелю куда падать «солому».
Вспоминаю Твардовского книгу «Страну муравию»
Где стихи «ниже» даже Демьяна Бедного
Хотя ясно, зачем автор – Теркина Васи
Так «подал» себя в этой поэме «бледно».
Время было такое – не высунешься
Ну а смысл… весь – в названии произведения
Кому на Руси живется и дышится
Ширь простор – динозавра, а быт – муравейник.
Я стихов не читал – помнил Врубеля
Но завклубом профессия – универсальная
Чтобы в чем-то не быть не начитанным. Глупым.
Приходилось и в этом выискивать баллы.
Коля Ермилин – скрипач деревенский
Брал штурмом вершину иного порядка
Можно сказать, штурмовал Эверест
А куче навозной и иже с ней – это не надо!
Жорж – искал образ, портрет завершить
Так краски нанес, что и в воздухе музыка!
Но… роковой оказалась вершина
Система не терпит тех, кто не прислуживает
Лукичу – взять вершину культуры поднять
Без запретов и куцести жителей сельских
Пелену бытия затрапезного снять
И его «гильотинкой»… под «холодно весело».
Даже «череп» - Иван Басаргин – уголовник
Высоту одолел и держал ее крепко
Он прошел «мясорубку» такие… условия
Но не стал духом «черным» и корни… не предал,
Если образно мыслить рвались к высоте
С дневника персонажи в искренних чувствах
Как Кунавин, Матросов в последнем броске
И какое к ним было проявлено шкурничество.
Они пали в бою ими… взяты вершины!
Только пули скосили их вовсе не в грудь
От своих по предательски «сапою» - в спины!
Насекомой натуры сожрали манибулы
Для меня высота появилась не сразу
Храм – где каплями солнца – золото луковиц
В первопрестольной на месте взорванного «спаса»
Но к чему и как приложить свои руки.
Я готовился к штурму, я рвался в атаку
Только что стоит сон про падение с башни
Только я все не знал – свое место при драке
И какая при творчестве «ниша» есть краше.
В жизни многое скрыто рисунком метафор
Почему между строчками часто мой текст
Не всегда в жизни видно «Давида» и «Голиафа»
И не ведают люди про бой к высоте.
Соловьеву пришлось из завклубов уйти,
Я ему в «сельсовете» сказал – возвращаюсь!
Отдохну и закончу – и в новом пути
На своем месте старом с начала.
Он поморщился кисло – что ж завтра в отдел,
Напишу заявление и раньше срока…
Мне в усадьбе совхозной я приглядел
Интересная должность под боком.
Он уволился, но не покинул села
Нет семьи, но жилплощадь в общаге
Каждый день на машине в совхоз по «делам»
Был маршрут такой, помню во благо.
Человек десять возили в совхоз
На работу туда и обратно
Так и Маркович жить стал в разброс
Только кем по профессии и непонятно?
Я же Катю Овсову привел в сельсовет,
Улыбаюсь – вот вам кандидатка!
Председатель мне – ну… ты совсем…
Всех запутал хитрец, словно в прятки.
- Но скажу… Агафонович сморщил лоб
Ты избавил наш клуб и село от надзора.
Соловьев конечно моральный не жлоб,
Только клуб и деревня – не скрытная зона.
Мы не школа подростки, где трудные собраны,
Чтоб учить нас пусть вежливо – как надо жить!
И читать нам – от партии лекции добрые.
Между фильмами в клубе, но ты держись!
Председатель наш старый губы поджал.
Каждый год все уходит на пенсию.
- Он тебе не простит эту смену в «возжах».
Он не гласный, смотрящий в районе и здесь.
Я не понял об чем Агафонович брякнул
Что за слово смотрящий, какой это сленг.
Только я отмахнулся – мы видели всякое
Кое-что можем сами не из калек.
А с чего я решил Соловьева «убрать»
И замену нашел из достойных и быстро,
Ну конечно под носом такой «старший» брат
И деревня завклубом другого – выстрадала,
На кану не я встретил Катю Овсову
Она без фамилии мужа жила
Кстати тоже оторвано тихо особо
Не без участи чьей я подумал не в лад.
Ты давай Саша в клуб то у нас формалистика
Скукотища такая угасла худ.сам. (художественная самодеятельность)
А ведь было отлично, нас знали в столице
Наш Лукич вытворял от души чудеса.
Я кивал Кате – правда, клуб был интерсным,
Но ты знаешь, харизма звала – избача
И теперь Катя – ты занимай это место
Пока дух в тебе творческий не затих.
Для меня же ты знаешь, активности хватит
Я набрал впечатлений, улягутся пусть
Я хочу их как яства рядочком на скатерть
Угощать, чтоб других, чтоб не горько во рту.
И я Кате про встречу с Высоцким в Москве
Про слова его мне, про стихи и про песни
Говорю, поживу без Сует наберу себе «вес»
И поеду на встречу – мир тесен.
Катя мне закивала – я помню ваш шок
Как вы с Врубелем в клубе открыли Высоцкого
Вам Лукич из Свердловска запись «нашел».
В параллель фраерам, где с битлами они на тосовках.
Битлы что брали их экзотическим звуком
Музыкальный ритм, где и словесный вводил в эпотаж
А какой текст по смыслу – не знали ни буквы
Но ведь слух-то летел из Москвы  - лепота!
А Лукич как в ответ – взял певца из России
Из Москвы тоже кстати – но слово где «перл»
Слухи тоже о нем по Союзу носились,
Но он пел о знакомом, о нашем как пел!
Я смутился немного вспомнив о прошлом
Колька как мне сказал тогда – Сань!
А мы все в подворотнях поем в понарошку
Дребедень под гитару – на сцену нам стать!
Я неделю тогда ходил как пришибленный.
Думал песню про что чтоб задело сложить,
Как из слез зарядить пробивные калибры
Чтобы после хотелось «правильно» жить.
Катя мне улыбнулась и песню напела
Сделав жест характерный – постой не мешай
Вспомнить текст мне нужно для дела
Чтоб проверить на качество цела ль душа.
По деревне новость мухой
Эйфорией мнимых благ
Три бочонка разливухи
Завезли с утра в сельмаг
Все – кто мог держать посуду
Кто найти мог три рубля
Кто устал от серых буден
Стал «бальзам» употреблять
Ах, под мухой легче сердцу
От забот не пухнет лоб
В жизни пресной мало «перцу»!
С «перцем» нам не страшно в гроб.
У сельмага словно праздник
Трактора машины в ряд
Эх, сидит в нас Стенька Разин
И в кумирах он не зря.
Рвет с вином довольный скотник
У доярки пол ведра
Они счастливы сегодня
Не иссяк бы в бочке кран!
Ах, под мухой легче сердцу
От забот не пухнет лоб
В жизни пресной мало «перцу»!
С «перцем» нам не страшно в гроб.
Тракторист Сергей Петрович
С утра маялся душой
Подлечить решил здоровье
Выпил жбан на посошок.
Как он ехал – знает трактор
Спал и дергал рычаги
Смял мальчишечку на тракте
Человек как жук погиб
Ах, под мухой легче сердцу
От забот не пухнет лоб
В жизни пресной мало «перцу»!
С «перцем» нам не страшно в гроб.
Вот такая Катя «странная женщина».
По молве судить если людской
А по мне «дама» светская деревенская.
Их интеллигенции без дипломов вот так высоко.
Жизнь связали, считай с безнадежностью
За кого вышла в замуж то в девятнадцать?!
И одна теперь с малым Сережею
Но ведь ей не пришлось разменяться.
Скажет кто? Что спилась она, истаскалась
Задохнулась в немом одиночестве…
С четырехлетним мальчишкой в деревне осталась!
А что ей – счастья в жизни не хочется?
Человек – самородок Катюша как есть
Из таких украшал кто бы землю
Знать таких, на мой взгляд, даже честь
Рассуждать если честно и зрело.
Вот с такого расклада осел я в селе
Неудобство одно-два км до работы
Ну а клубе свои теперь все
Будем жить и ловить вдохновения ноты.
У меня и с Истоминым был договор
Он на «дембель» уехал вперед на неделю
Чтоб черкнул через десять дней – все, мол, добром!
Что мы «кашу» солдатскую зря, что ли ели.
Я боялся, что может Володька «сдуреть»
Когда встретит причину душевной травмы
И костер старой боли возьмется гореть
Быдло что – спровоцирует травлю.
Но ответ превзошел опасения все
Даже больше ответ был с запросом
«Заразился» мол «Жони» вашим сосед
Он наставником в клубе трудных подростков.
Просит вкратце про «Жони» сказать
Изложить план идею о храме
Ему что – для основы задумку «слизать»
А уж дальше они значит сами.
Написал я Истомину о продвижениях
Что на Родине малой пожить хочу
И о планах про храм – свои соображения
И что так я мечтаю, а не учу.
Вот отдельный абзац из моих рассуждений
- «Храм не секта и не досуга кружок
Это если уж точно души – убеждение
В чем-то символ с известными серп и молот».
Я когда был завклубом, осмыслил что прожил
Время было и книг под руками дерзай
И, наверное, в возрасте юном – это все дрожжи
Так что уже знал что сказать.
- Храм коррекции психики это… не культ
В нем не будет «зубрежных» с бумаги молебнов,
В нем  свои интересы и ритмы текут.
И для каждого свой индивидуума… ребус.
А название «Жони» - память о лучших.
Пример как имея… невзрачный статус.
Нам давно покорять «недоступные» кручи,
Пусть порой даже жизнью – высшею платой.
Здесь акцент не на боязнь
Несмотря что героев ждал мрачный итог
Черствость граждан должна беспокоить
Безразличие – корень зла и пороков.
В «Жони» главный упор на духовность
Чтоб в быту в каждом смертном взрастало добро
Не по случаю выгоды дозами ровно
Не абстрактность условная – истины рост.
Человечество слишком ушло в технологии
Шквал научных открытий сорвал нас с платформ
Но… психически мы не готовы ко многому
И утратили четкость между злом и добром.
Разум наш все стремится «объять необъятное»
А душа не добрав красоты и тепла
Сиротою нас тянет к природе – обратно!
И нужна середина гармонии лад.
Эту ритмику строк я отправил Истомину
И Кормильцеву тоже с согласием ответ
Да меня подстегнула «заумность»
И посланье мое обрело нужный вес.
«В храме нашем для психики отдых
И для разума планы доступных задач
Он искусством для каждого создан
Не театр это только не хитрый обман.
И когда мы с отцом пасли скот.
Я ему задавала очень много вопросов
Это тоже во взгляде мой внесло.
Так сказать – своеобразную скорость.
И Петрович, Лукич и другие неглупые люди
Заходили, бывало к отцу поболтать.
Слушал их я и истину – «удил».
А коров мы пасли лет так пять.
Если правильно – первая песня о стаде.
Но ее никому никогда я не пел.
Она как колыбельная и для статуса
Для души как весна как капель.
Не из книг мне пришло это знание только
То дискуссий романтиков быта – итог
Храм в деревне не только был поприщем бранным
Личности указателем – на развилке дорог.
И спасибо завклубом за помощь тактичную.
Он советской идейностью нас не «качал».
На примерах из быта без лоска и китча.
Во мне вызрела эта… о храме мечта.
И спасибо судьбе лично знать членов «Жони»
Перемолотых бытом в могилу творцов
Кто зажег столько звезд на ночном небосклоне
Нам подросткам в деревне в том повезло.
Может мне кто-то скажет – ну ты моралист!
И местами талдычишь избитые фразы.
Повторяешь слова и метафоры смысл,
Да «куплет» постоянно бьет ритмикой в фазу.
Я готов десять раз повторяться «акцентами».
Чтобы был текст – как тот двадцать пятый кадр,
Чтобы совесть «кололо» ошибок оценками.
Судьба ближних, чтоб помнили – в наших руках.
В наше быстрое время влияет на память
И ритм жизни возможностей рост,
У «удобно» при спешке – «на некогда»! мямлить
Темп событий, мол, путает просто.
Никогда не пытайтесь, прикрыв свою лень
Говорить: - не заметил, забыл, был под мухой.
Рокового словечка, поступка на зле,
По вине, от которого – жизнь чья-то рухнет.
Человек отличается в первую очередь
От животного – тем, что он жизнь изучает.
Ну, понятно конечно по внешности прочее,
Но за слово с поступком он отвечает.
Каждый день утром я как спортсмен до дороги,
И электромонтером с бригадой по ней
Ученический! – третий, денег не много,
Но в совхозе не больше достаточно мне.
Как-то вечером я только взялся за рукопись
Заявились ко мне двое сельских парней.
- Ты давай Александр бери снова нас в руки
Будем, может, как раньше снова умнеть.
Соловьев он-то, что только ставил концерты
На все важные праздники – деревенский фольклор
Кто ходил при тебе они не отвертятся
И все ставил он пьесу «последний вор».
В этой пьесе сценарий его и герои.
Соловьев режиссер и актер во всех лицах.
Он и сыщик, и вор сам вживается в роль
И священника и коммуниста и моралиста.
У обоих был возраст – отправиться в армию,
Но свои коррективы случай вносил.
Заикался один, был «напуганным» парень.
А второй с взглядом Краморова глаз косил.
Я в ответ улыбнулся  - я парни никто.
Да и кончилось, думаю все наше детство.
Затянулось оно по-хорошему в пик.
Но хорошее все помаленьку конфетами.
Александр! Парни мне повторяют упрямо.
Из тебя разве выдуло твой прежний пыл?
Ты ведь как повторял – за досуг мы ответственны сами!
Ты неистовый, что свои мысли забыл?
Как Лукич говорил – можно взрослыми стать.
Но в досуг занимайся своим увлечением.
Или водку от скуки возьмешься хлестать.
Пустота заполняется…. Чем-нибудь.
В свое время я в клубе вел кружок сказки,
Интерьер декораций заслуга Георгия.
Как всегда он умел положить свои краски.
Что они начинали движение по воздуху.
На холсте был написан сказочный город,
Два на пять – вот размеры того полотна.
И в кирпич желтый вымощена дорога.
С изумрудами манящего взгляды дворца.
Зеленый туман… великолепия
Расстилался причудливым саваном сверху
Над волшебника Гудвина драгоценным творением
Изумрудного города прячущегося неведомо где.
Деревенские дети любили кружок
Их крикливые «стайки» сидели без звука
Пока кукол оживших представление шло
Шагала компания, взявшись за руки.
Постарались мы в свое время
Ништяк главный я Врубель и Мишка – помощники
Пять героев создали из дерева
Дровосек, Лев, Страшила, и Элли с Тотошкой.
Лев, конечно, чуть-чуть впереди
На нем Элли в руках – Тотошка.
По бокам дровосек со Страшиллой
Впечатление – группа… идет дорожкой.
Проектор – пускал луч света на холст
Светофильтры погоду… определяли
То… солнечно-ясно, то… туч нанесло
Контраст восторга и грусти в зале.
Все фигуры «шли» по «овалу»
Чтоб начать их движенье – была рукоять
Крутишь ручку, и группа как есть оживала
В шарнирах скрипя – начинала… шагать.
Открывал вечер сказки – процессий ход
Все по желтой дороге шла Элли с друзьями
А за лесом… свечение, где далеко
Город он и- изумрудный! В сиянии.
Кто-нибудь скрытый тканью портьеры
Рукоятку крутил и читал текст волнующе
И движенье фигур возникало на сцене
И все зрители мыслями вместе… с идущими
- «Судьбой ли волей случая!.... влечет нас интерес.
Идти дорогой желтой причудам вопреки.
До цели нашей главной – города чудес.
Где правит мудрый Гудвин – маг… и властелин.
Никто не видел город, но слышали от всех
Он выстроен правителем на самый разный вкус
Из камня он зеленого высотных башен семь
А крыши и фасады в кристаллах изумрудов.
Эффект какой задуман при помощи камней.
Когда на небе солнце глаза людей слепит
И поражает роскошь – изумрудный свет,
И в этом уже чудо – колдовства обитель.
Гудвин очень скрытен тайной окружен.
Он прячется за ширмой от взгляда чужих глаз.
Но каждый понедельник у него прием.
Любого примет Гудвин меняя образ в раз.
Голос очень мягкий для каждого он – «свой»!
Вникнет в суть проблемы идет на компромисс,
И посетитель думает, что говорит… с судьбой!
С невидимым волшебником, в чьей власти его жизнь.
А Гудвин не волшебник иного мира член
Но оказался в выборе и верно поступил
Воспользовался случаем не из чего пек хлеб
И стал всем властелином полным всяких сил.
Он поступил по-честному наивных поддержал
Хотели чародейства – трудитесь целый день
Из малого поселка город «возмужал»
Из камня из зеленого весь в малахит одет.
Чтобы колдуньи ушлые соседних государств
До жевунов до подданных не рыпались, не влезли
Он, защищаясь, стойко сам нанес удар
И город изумрудный мощь его железная.
Как человек он Гудвин из лучших побуждений
За помощь как волшебника требует услуг
Нуждающийся каждый не должен быть бездельником
Взаимная оплата – а не порочный круг.
Из подданных кто скажет, что Гудвин злопыхатель
Где факты, что он мерзкий кого-то зря извел
Ужасный по могуществу по роскоши затратам,
Необъяснимой силе по чарам что развел.
Изумрудный город! – чаянье всех жаждущих
Город удивительный стоит на волшебстве.
Обрести где сможет равновесие каждый.
Где разум отдыхает в благоприятном сне.
И горожане верят Гудвину как дети.
Никто и не осмелится «протереть» глаза.
На творчество художника и доброго поэта.
Реальность и мечту случайно кто связал».
Эту сказку детишки особо любили
Волков вовремя тему к «застою» подал
В ней все ноты для детства были
И чувствительный трепетный шарм создал.
Но в «Урфине» уже пошел чувственный сбой
Дальше больше из книг продолжение
И доверчивость мягкость сюжета – ушла – на «покой».
Приключений из фэнтези стало скольжение.
Мы – подростки не раз обсуждали сюжет
Интересно конечно Волков додумал
Нос Урфина исчезла романтики «сеть»
В ощущений волшебность ловившая умно.
Я хвалиться не стану с идеей героев из сказки
Коллективно пришла о создании мысль
И Лукич предлагал пару версий к завязке
- Вы искусство на деле – внедрите в жизнь!
И с механикой он и гусар помогли
Лучше как чтоб герои дорогой шагали
Сколько мы размышляли – а быть им какими
Пока мысли у нас не сошлись на овале.
Тетя Валя наша клубный библиотекарь
Тоже штрих подсказал в наш детский театр
Разве только на булках зациклен пекарь
Дайте сцене начальной – дальнейший парад.
Есть дорога, есть город, есть Гудвин
И просители есть, чтоб просьбу назвать
Вот и пусть диалогом дальнейшее будет
Кто что хочет – тот Гудвину может сказать.
А правителем будет конечно выборный
Тетя Валя с улыбкой – на каждый раз
Кого жребий из массы выберет
Вот и будет со смыслом игра.
И пусть все к нему рвутся в очередь
С просьбой личной, что нужно кому
А Гудвин как условие то, что он хочет
За услугу взаимный труд.
Чтобы не было глупых заданий
Приходилось держать над «программой» контроль
Но играли в игру все без «званий»
Фраера и романтики без разбора.
Был в игре романтичный задор
Был как в детстве магический поиск
Только импровизируй нужную роль
Вроде кто засмеется театр же готовый.
Вроде что там нехитрое дело
Крути ручку и текст вычитывай правильно.
Васька чудик погоды… менял за проектором
Осветитель бессменный с косыми глазами.
Парни что подкачали «здоровьем» с присягой
Было время – входили в романтиков – круг
Свой дефект пересилить… в обоих – тяга
И азарт нездоровый включиться в игру.
Сказать образно как в паровозную топку
Не моргнув и не дрогнув, бросятся слепо
Без тормозов… сделать, чтоб остановку
Во фраерах их напор… вызывал уважение.
Уже не было церкви, борьбы нашей острой
Пораспались ватаги, став… «паспортистами»
А заика с косым все – когда бросим кости?
Кто кого победит назначь «драчку» неистовый.
Да подростки и парни в обоих «течениях»
Говорили с усмешкой – за кем бы пошли!
Кто усмешкой гордился, кто… был в огорчении
Раз осталось не ясным – кем взята вершина.
Тогда все закончилось Врубеля смертью
Не забылась вражда и названия группировок
След простыл «гуру», фельдшера с перстнем
И завклубом Лукич был отправлен в дурдом.
Правда я в его смерть и в церкви – не верил
Не такой он характером чтоб и суицид
Думал что-то напутано, сделано с «верху»
Если там КГБ то укрыли концы.
Одним словом война тогда кончилась
И Степан, и Иван и гусар – исчезли
Жизнь, конечно, не сделалась прочерком
Но событий как были, не стало – обрезало.
Я не внес кое-что в свой дневник
Мне до армии было известно фрагментами
После взялся и прояснил…
И пусть поздно, но я указал все моменты.
Моя летопись есть не история автора
Только сбор информации всех обстоятельств
Тех событий герой, где живет всеми правдами
Сочинять и выдумывать я… не брался –
Моя летопись «Аутодафе по-русски»
Ударение где ставлю я на второе А
В нем и казнь по-другому – цинично по-дружески
Приговор не церковный маргинал.
Маргинал вечно путает в грамоте.
И в понятиях жизненных он дилетант.
Это он если что – из-за пазухи камень.
Глубоко он не «роет» по первой букве что А.
Для него Паганини Николо-Николо
И любой виртуоз, что в искусстве – ловкач
Знает чем просто он «накачать» свое соло
Чтоб качать с души слезы и рубль с кошелька.
Ну а мне в дневнике моем и «изложении»
«Алфавит» нужно в полную меру иметь
Потому что сказать, что хочу… в своем мнении
Не инстинкта реакция… боль поумнеть.
Неужели живем мы в эпоху противоречий
И не ведаем, что все творим…
Что мы все каждый день себе ложим на плечи
И при этом на каждом десятом – горим!
Где тогда наша гуманитарная мудрость?!
Где продуманность цивилизации в чем?!
Где советского строя моральное чудо?
Наша избранность времени и коммунизма расчет?
Я как бывший завклубом знал пропаганду.
Политический помнил армейский зубреж.
Если следовать им – у нас каждый морально как надо!
Почему же в рядах – на идейность падеж? (умирание скота в стадо по болезни)
Вот загвоздка – игра в нашем клубе
И подростки, и дети шли в сказочный мир
Не в мир Павки Морозова – как шутил Врубель
В мир, который всех делал людьми.
Как Лукич произнес как-то в выпивку
Когда он и отец мой учитель Петрович
Собрались посидеть – нервы выправить
За душевным общительным словом.
Будет спад мужики в нашем обществе
После стольких атак строить социализм
Словно страус в песок – людям спрятаться хочется
Столько крови пролито в одну только жизнь,
Будет спад в нашем строе всех уровней
По марксизму учению даже судить
Старой нет новой тоже – культуры
Возникает естественный даже тупик.
Или я ничего в диалектике просто
Зря прочел полки библиотек
Не утопия наша пойдет у нас спросом
Частный и сектор пойдут на эффект.
И не зря Лукич песню у нас скорректировал
Когда мы в кружке сказки задумали текст
В ней сказал он реальности нашего мира
Волков в ней отразил наш макет.
На мои возражения с Врубелем
Он воскликнул – вы сказку учли.
Волшебство маскировка – тумана клубы
Только ассоциация с чем про очки?
Сюжет добрый и нравственный в корне
Душу трогает канва событий
Как бы нету политики вовсе в истории
Кто-то город построил в крае забытом.
И возникла страна из мечтаний и блеска
Не подвластная чуждым соседям
Ну а дальше в оптике – сделайте резкость
Обнаружили сходство в исследовании?
У них, что ввели не ослепнуть от роскоши?
Всем одеть в один цвет очки!
У нас тоже «иных» устранили просто
А другие все стали «едины» почти.
Нет, Лукич нам не стал расшифровывать
Политический свой сленг – словарь
Только свел к переносице брови
- Не крамольные в песне слова.
Изумрудный город
Лентой Мебиуса дорога зеркальная мозаика
Манит изумрудный город путника и странника
В нем шляпы с бубенцами жевуны народ
Для детского сознания – водоворот!
Изумрудный город! – желаемый как пряник!
Мечта сентиментальна…. Магический маяк
Он остров откровения! – для детского сознания
Видений эксклюзивных мозговая – буря!
Изумрудный город виртуальный призрак
Соломенный Страшила… Железный Дровосек
Это серп и молот – сказки коммунизма
С пеленок главный символ в советском человеке!
Сабле – тигры в чаще леса замок людоеда
Постарался… физик Мебиус с научными проектами
Там Феи и колдуньи, маги хитрецы
Но дружная компания у Элли  школьницы.
Шагает! – не сюсюкает беспомощный ребенок
По волшебству слияния пятерки королевств
Пятиконечной звездочки, где изумруд – граненый
В замкнутом пространстве мира колпака.
Изумрудный город виртуальный призрак
Соломенный Страшила… железный дровосек
Это серп и молот сказки коммунизма
С пеленок главный символ в советском человеке.
Великий маг – ужасный! Артист из цирка Гудвин
Покров тайн – его панцирь, а город игра – «кубик»
Ведь он котенок – обликом – метаморфоза слуха
До тигра вырос… котик и стала слоном муха
Изумрудный город – мечты!... «зеленый фактор»
И жалко, что герои при жизни не поймут
Преломленья граней – замкнутый характер
И что не зрелый в башнях камень изумруд.
Изумрудный город виртуальный призрак
Соломенный Страшила… Железный Дровосек
Это серп и молот сказки коммунизма
С пеленок главный символ в советском человеке.
Эти двое пришли, что … ко мне с разговором
Инстинктивно тянулись «набрать красоты
Что казалось им неким подобием иконы
Или… негой Божественной с Жоржа – картины.
Их настрой мне понятен – закон Ломоносова
Если… Бог что-то отнял другим – компенсирует
У «заики» - пе6ть песни – чудесный был голос
У «косого» - цвет гаммой в сюжет спроектировать.
Санька Кочкин – тянулся с садика к музыке
Под «крылом» у Ермилина был где-то с год…
Но хватило и этого стать другом «музы»
В скучном парне «проснулся» - некто другой.
Говорил – во мне вспыхнуло вдруг увлечение
Через музыку стал в «человека» расти
Николая жаль, нет, я б… продолжил учение
Самоучкой же трудно чего-то достичь.
Санька где-то прослышал про фуги
Репетируя в клубе – фиги! – назвал
И… пошло. По селу. По известному кругу
- Санька фига! Отклеить… нельзя.
Я уже, когда в клубе работал до армии
Кочкин «тертым» упрямством освоил гармонь
Да… играл все «чужое» хотя и в ударе
Сочинять сам не брался – не идет что-то в мозг…
Мне и этих достаточно всяких мелодий
Что так нравятся людям у всех…. На слуху
Аккорды нащупать – Моцарт! – свободен!
Спросит кто – сбацать… можешь? – как же могу!
Саньку многие звали играть на пирушках
Фиге – нравилось, кормят и поят – почет
На «заказ» колорит местных сплетен – в частушках
Не споткнувшись ни разу. «Заика»… споет.
Я с получки пил вино
Передохли мухи
За-па-х был такой дрянной
Этой раз-ли-вухи!
Мычат жалобно коровы
Любку чуть за-ви-дя
Если выпи-и-ши… Петровна
В синяках все вымя.
Продавец наш: экстра – классом
Взвесит все на свой «глазок»
К концу смены в личной кассе
«Левых» денег – милый звон.
Сторожит ка-пу-сту Петр
На полях совхозных
На базаре – брат – Федот
С нее прибыль «Косит».
Из газет читать – растет
Сельское хозяйство
Взять «Дурильник» наш в расчет
Показатель классный.
Лишь бы не было войны
Широка страна моя, я знаю
Много в ней совхозных деревень
Много красных флагов будет к маю
Много будет крынок на плетень.
Широка страна моя держава
Высока с Гагаринский полет
Но что душу в ней вином зажало
Без вина не каждый и поймет.
Пятилетку сделать мы готовы
Хоть в три года – мы не будем ныть!
Миру мир! – везде напишем кровью
Лишь бы только не было войны.
Все на БАМ взывает к сердцу партия
Нет товаров полный дефицит
Но мы все прекрасно знаем карту
Стройка века рельсами бежит.
Враг не спит и НАТО наступает
Дать отпор чтоб – надо поднажать!
Мы пройдем колонной дружной в мае
С песней – сдать сверх плана урожай!
Пятилетку сделать мы готовы
Хоть в три года – мы не будем ныть!
Миру мир! – везде напишем кровью
Лишь бы только не было войны!
Широка мораль у нас советская
Ленин в ней, Чапаев и Толстой,
Но одни у нас в ней интересы
Укреплять трудом советский строй!
Укреплять трудом и крепким словом
Чтобы каждый был другому брат
Когда выпьют под счастливый лозунг
Под слезу и даже добрый мат.
Пятилетку сделать мы готовы
Хоть в три года – мы не будем ныть!
Миру мир! – везде напишем кровью
Лишь бы только не было войны.
Санька и на гитару «запал»
Привязался ко мне – научи щипать струны!
Не все с Врубелем вам выступать
И я тоже хочу петь по-умному.
Нет, он Кочкин, конечно, талант.
Хотя больше инертный, но все же…
Если с ним поработать – он планку поднял б.
Хотя все мы. Такие похожие.
Я вот что уже позже сумел осознать.
Клуб у нас коллективным был стимулом.
Местом, где ты себя мог узнать
На других, глядя в личном продвинуться.
И удачно совпало, завклубом был мэтр
Мэтр культуры народной без званий и комплексов
Самобытный мужицкий совсем не эстет вовсе.
Но в культуре не «свадебный»
Сочинил бы кто песню в то время на тест
Что бы в ней между строк шла политика
Из работников клубных решиться на текст
Пусть и в местности сельской… сомнительно.
Фига песню завклубом освоил
Да и стал ее петь и бренчать в клубный брэнд
Мы не знали тогда смысла слова
Но оно стало Кочкина «стендом».
Полунин Василий тоже – типаж
Конопатый и кротость в «косых» глазенках.
С русских книжек простак, что скотину все пас.
Внешность придурковатая – парня ребенка.
Уронили младенцем Ваську с печи,
А тогда еще дело не правили это,
Вот и стал Васька глазом одним косить
А такое увечье в среде детской – плетью.
Отец Васьки на север глухо сидел.
Срок по высший предел «схлопотал» за убийство.
Приговор суд назначил конкретный – расстрел,
Н… замена – зоны пятнадцать, плюс выселки.
Искал батя у Васьки «упитанный» рубль.
Под заботой семья чтоб жила поприличней,
Без отца вот и жили семьей в восемь рук.
Толка в поисках вышло – как после яичка скорлупки.
Мать Василия – Анна – раз пять.
Трем детишкам в подъем приводила в дом «отчима»
Извелась – только где мужики? – тунеядцы и пьянь!
Что за жизнь мне досталась одни заморочки!
Васька ж в доме забьется куда-нибудь в щель.
И по целому дню только дай ему волю.
Вроде нет его, вовсе с концами исчез…
Он же книжку со сказками тихо мусолит.
В школе Васька учился с «ленцой».
Раза три отвозили жить к бабушке в Шадринск,
Да по целому году был каждый «кусок».
Так все детство и жил «шатуном» на два адреса.
За веселый такой инфантильный характер,
За упрямство его не вливаться в жизнь взрослую
Васька слыл таким лыковым лаптем,
И носил соответственно «чудика» прозвище.
После школы работал Василий в совхозе.
В плане «роста» - участках не благодарных,
У коров и коней сгребать кучи навоза.
Типа младший помощник – старшего конюха.
Дураком – назвать Ваську будет… неправильно,
Если брать за основу критерии медицины,
Просто в нужную нишу «прятался» парень.
Социальная роль – подтолкнула невинно.
В нашем обществе что – все по внешнему фактору.
Да по «Сеньке» все шапка – заставят одеть.
Отношения, где все – решаются в драке.
Вот отбор, но искусственный и на беде.
Человеческий фактор он в обществе нашем.
Отодвинут не третий, наверное, план.
Во главе же общественный – фикцией крашеный,
Чтоб ссылаться формально при разных делах.
«Чудик» - прозвище – Ваське нравилось.
Он его подкреплял исторической справкой.
«Чуди» - раньше славян, Русь в лесах основали –
Так что я чистый русский! Без смеси… с болгарином!
Васька – нет в придурки совсем не годился
Но… раз мнение общее вылилось в форму
Кое-где он «косил» под «дебила»
К дураку меньше строгих вопросов.
В разговоре мне как-то признался Василий.
- Мне мое косоглазие – тормоз служить.
Но есть Саня во мне – и желанье и сила,
С красотою хотелось бы очень пожить,
Хочешь знать, что за прихоть – читать одни сказки…
Я отвечу – лишь в них есть еще красота!
Ну а в жизни обычной – не лица, а маски…
Я ж не прячу косого лица.
Пусть лицо простоватое и без апломба,
Ну, без этих классических черт.
Но мы все, чье подобие: - Бога
Если брать изначальную версию.
Хорошо по-советски отвечу – правильно.
Что не место в красу… человеку.
Человек красит место – нравами!
Не одеждой, улыбкой – профессией.
Я работу свою выполняю честно
Скажет кто? – что я мало навозу вожу?
Или скот истязаю как-нибудь
Любой труд благороден… я нахожу.
Мой отец вот нас бросил – погнавшись за благом.
Грохнул… тетку кассиршу с деньгами – портфель
Что он гнался за мифом богатства – чтоб в лагерь?
Ну откуда в нас это – чтоб в раз и взлететь.
Рассуждал он… по-взрослому – умно.
Да еще так не каждый бы смог.
- В результате мы маемся в сумме,
У них с матерью бой диалог.
От отца из «А/я» ей послание – шлюшка!
Сколько можешь ты в замуж-то лезть!
Она бате – чем сплетни там слушать!
Помоги нам нужду одолеть.
Сколько я себя помню все в жизни беда.
То скандалы, то ссоры, то нервные крики.
Иногда так хотелось куда-то сбежать.
На помойку проблемы выкинуть.
Хорошо, что бабуля… давала приют.
Удержала от малости – стать бродягою.
А потом ее… кончился путь…
Но я в клубе стал с вами «вышагивать!»
Потому и люблю сказки – сердцу отдушину.
В них от лада есть ритм и добра – теплый свет,
То, что в жизни «мирскою» заботой задушено,
Суетой звона «меди», карманных монет.
Николая мне жаль, как и Жору – художника.
Эти люди по «духу» мне были понятны.
Им дано… красоту было – чувствовать кожей
А про них что «судачили» - чудики спятившие!
Их ошибка была то, что в сказку не верили.
В исторических личностях зрели кумиров.
Николай – в Паганини, Жорж – в Рафаэле.
Так ведь личности те – по мирскому и померли.
Я из сказок люблю: изумрудный город!
Вот бы город такой где-нибудь далеко
Возвести! В чаще леса – как остров в море!
Без раздумий отдам! Все свое… существо!
Ты же видишь – жизнь это клубок.
Из бечевок и ниток узлов и обрывков.
И никто в ней не судит – генсек или Бог,
Все условно, запущено, все ради выгоды.
Вот ты Саня все строишь «прожекты» о храме.
Есть… скажу в этом нечто и Гудвин – дворец.
Попав в сказку, построил руками.
Он то был из реальности – наш интерес.
Как правитель Гудвин – сыграл на слабости.
Что хотела толпа он все в этой программе.
Почему и кричали мудрейший – славься!
А желайте чуда – действуйте сами.
В любом обществе – там, где есть люди,
Социальная жизнь – из похожих проблем,
И везде есть похожие трудности.
Так что сказки условность – дилемма!
Если храм создавать – исходить нужно с этого
Пусть в дремучем лесу небольшой коллектив,
И вложить все мудрейшее с этого света.
И даешь коррективы по жизни в пути!
Я на это ему говорил с укоризной.
- Ты свое не блажи – храм не миф, а… эпиграф!
Чтобы людям напомнить про чистое в жизни.
И по совести в «шахматы» пешками двигать.
Только Ваську – проблема – тянуть в «здравый ум».
Он смеется хитро и кося взглядом – снова…
Ты представь перспектив то зеленый изум…
Светофор нам зеленый в лане попробовать.
Кочкин тихо смеется – чудило, блажит!
А блаженным юродивым многое можно
Ты нас в клубе Санек в досуг поддержи.
Без занятий, каких жить нам сложно.
При Кате клуб, конечно, стал «своим»,
Не прежним, Лукичевским, невозвратным.
Понятно жизнь на месте не стоит.
И мы взрослее время тоже кстати.
Я вскоре в клуб с гитарою пришел.
И Кате, Фиге, Чудику как прежде
На месте вы тогда все хорошо
Даю вам на прослушку песню свежую.
Привязанность к детству
Когда проходит время детских снов,
Когда во сне мы больше не летаем,
То очень часто вербочкой в окно.
Случится грусть наивным шалопаем.
И очень трудно вырваться из чар.
Из солнечных оранжевых иллюзий
Чтоб во взрослой жизни обретя причал
Не получить душевную контузию.
Не каждому дается звездный миг
По искрам собираемый по крохам.
Идти по жизни к счастью – напрямик.
И не пытаться укусить свой локоть.
Не спорю многим трудно устоять
В суетный шторм эмоций и амбиций,
Но детство это наш святой маяк.
Он светит сквозь всех возрастов границы.
Конечно, это стоит многих сил
Понять душой игру противоречий
Но что ты в детстве искренне любил.
Припев:
Бальзамом во взрослой жизни душу лечит.
Нас в сутках круговерти ослепляет жизнь.
Несется время бешеный галопом,
Но порой нам хочется застыть.
Услышав вербы стук в закрытых окнах.
Когда устанешь до изнеможенья
И станет тошным взрослый мир вещей
В оранжевый свет детства – отраженье
На миг нырни как с головой в ручей.
Припев.
С Червяком довелось… у столовой…
- Обожди, говорю, есть один разговор.
Тот, сощурившись в ниточку брови.
О… Ермилин. Санек ты чего.
Я тогда напрямую – знаешь Сергей
Мне узнать только адрес Кормильцева
Тот с улыбкой ехидной – да ты офигел!
Адреса выдают в милиции.
Я включаюсь в игру и с ответной улыбкой.
- Ну, коль так деньги двести рублей я в карман,
А то пишет: Сереге, мол, премию выписал,
А Серега не хочет играть.
Как сменили лицо человеку:
- Нет, ты парень неправильно понял,
Неудачное это место для конкретного разговора.
Базар нужен, придешь в общагу.
При условии без Соловьева
Когда тот по делам дернет в город
И тогда у тебя сразу повод.
Размечтался… в карман ему… здоров.
В рот компот и пачку дусту.
Загложи меня червяк.
Я люблю брат брать капусту.
Погонялом-то я как?
В выходные беру на свои – три «лучистого»,
Вырезаю из текста кусок, где про «премию».
Знаю, что Соловьев отлучился.
И два дня он не «числится» временно.
Сели в кухне: я, Червяк и жена.
На закуску к вину хлеб картошка капуста.
Я разлил по стаканам – давайте за нас!
А червяк – чтоб в карманах было не пусто!
Любка все на меня озирается косо.
Мужу как-то маячит – зачем он пришел?
Но Червяк вдруг прикрикнул – жена без вопросов,
Парень деньги принес нам с душой.
Друг Кормильцева он понимаешь!
Или память отшибло – откуда навар?
Если друг его – нам он товарищ
Усекла ты Любаша слова?...
Я на днях тебе сотню отдал
Тебе что не нужны больше деньги.
И к застолью капуста – ну что за еда.
Давай быстро яичницу делай.
Эх, Санек! Жизнь теплеет под градусом.
Ваше дело с Виталей отнюдь… не плохое.
Не вопрос я послал…. И надгробье.
А уж, сколько монет и икон!
Ну, давай наливай по стакану забвенья,
И айда от забот в мир, где нам хорошо.
В жизни стимул один – поиск денег.
Их как водки потребность еще и еще!
Не партийные мы кто б… за нас поручился,
Это им ко всем «кормушкам» ключ золотой,
Ты смотри, а ударило в бошку лучистое!
Раз с гитарой пришел, давай пой!
Только это не клубный репертуар,
Кайф обламывать – «путь к коммунизму!»
Я такое по радио слушать устал
Говорят вроде сам сочинительствуешь?
Я Сергею твержу: вот кассета с запиской,
Бандероль будешь, слать так вложи.
А мне адрес и я из последнего «писка»
Вам спою, что вчера вот сложил,
Мне Червяк улыбается – вовремя Саня!
Я как раз завтра утром посылку сложу,
Книга древняя, что в ней не знаю.
Мне продал за бутылку ее один друг.
Ты нам спой, что-нибудь по блатному.
Или этого как его модный Высоцкий,
Чтобы в душу вошло что-то близкое и родное,
А то все на душе скребут кошки.
«Синдром потерь»
Есть символы величия потерь.
Есть грусти состояние – синдром.
Которое стучится эхом в дверь.
Навязчиво приходит в тяжкий сон.
Мне часто снится давний эпизод.
Над церковью разбитой – черный флаг.
Мне нужно штурмом взять ее как дзот.
Ведь нет дверей, подъема труден шаг.
И лезу я на стены одержимо
Душа светла и помыслы чисты
Нельзя господствовать идеям лживым
Вместо красот не должен быть пустырь.
Не достигая метра до конца.
Срываюсь в низ, и замирает сердце,
И ужасом сгоняет мысль с лица,
Как красоту земное изуверство
И сгинул сон, я весь напрягся в нервах
Себя за слабостью истово коря
А завтра ночью штурм – опять как в первый
И все придется снова повторять
И лезу я на стены одержимо
Душа светла и помыслы чисты
Нельзя
Смешалось время явь и сон
И я уж вырос из того мальчишки
От церкви той остался только сонм
Но для души простить как видно слишком.
Штурмую церковь длинными ночами
Срываюсь, рот мне раздирает крик
Не вырастают крылья за плечами
Припев:
Чтобы прорвать создавшийся тупик
И каждый раз я ощущаю бездну
И поражает в чувствах новизна
За чей-то грех я получил возмездие
По христиански это божий знак.
А те, кто был напичкан глупым вздором.
Кто красоту поганил и крушил
Живет, не зная боли и укора,
Как впрочем, и без признаков души.
Припев.
После песни Червяк: мудровато!
Но про храм это все для души,
Что-то есть в этой песне – но как разобраться?
Не приучены тему небес ворошить.
Даже Любка, выпив стакан
Вдруг размягчилась, хмыкнула носом.
- песня трогает грустью в мозгах.
Нашей жизни в ней треплет вопросы.
Тыщу лет наши предки ходили в церкви,
В храмы, сколько вложив красоты
В мир иной открывались в них дверки
Для общения с Богом на ты.
В крайней мере любой мог представить,
Что он есть он судья и отец.
И любой перед ним – в одном праве
С любой буквы по статусу – все.
Во! Вмешался червяк – понесло куда бабу!
Удивлялся он – я и не знал!...
Рассуждать ты как можешь не слабо
Вот что женщина значит – не познанный знак!
В школе помню учитель с нотацией
Все внушал – Бога нет дух ничто!
Дух есть водочный и селедочный – ассоциации!
И мы хочем чтоб нравы… были в почет?
Я теперь понимаю войну вашу в церкви
И зачем пацанов Степан обучал
Воровским и тюремным меркам
Вот и думай – от песни – кто «мир» раскачал.
Нет, не зря я с вами связался Саша.
Я теперь как на грани двух наших миров
Они как бы в одном – на весах как бы чаши.
Но весов-то одних – хотя разный народ.
Оставалась бутылка я начал прощаться.
Это выпейте сами, а я в одно место,
Почему и пришел с инструментом, гитарой.
Червяк выпалил сразу – знаю к невесте!
Любка дальше – хорошая девушка!
А губа-то не дура… твоя Александр
Но и ты ей достойный парень не «левый».
Пригласишь нас на свадьбу-то, будем рады?
Выхожу, познакомился ближе с Серегой.
Без вина я знаю, контакт был бы так…
Чтоб своим быть – с такими пить нужно – не «морговать».
Это с детства известный факт.
Осторожно стучу, открывает…
- Добрый вечер! В себя убираю «душок»
- Вроде было одно обещание
Усмехнулась Светлана – вот еще! Хорошо,
Что ж под градусом трезвому страшно?
Ладно, уж заходи, расскажи про Германию.
Бабка Светы – о… здравствуй Саша!
Она помнит твое обещание.
А про градус, что в парне Света забудь.
Глаз, осмысленный речь без мата.
Ты ведь помнишь, живем, где какие табу,
Он недавно еще был солдатом.
Для деревни навоз, где и грязь.
И работа такая, что требует силы.
Им не пить – напряженье чтоб снять
Как кругом говорят все, есть милость!
Света бабушке строго – брось, кто говорит.
У людей опустившихся все оправданья
У них все-то душа то проблема горит
Им вином окропиться как вылазка в баню.
Не ворчи внучка чайник поставь.
Попьем чаю горячего слово за словом,
Он расскажет, что видел в загранке с поста
И порадует нас песней новой.
Света чайник включила печенье на стол,
Он теперь на железной дроге работник
Не пошел снова в клуб по карьере крестом!
У него о другом есть забота.
Я смолчал, знал, что Света с Овсовой дружит
И, наверное, в курсе моих многих дел.
Разговор же о творчестве «плановом» вовсе не нужен,
Говорят, есть примета – погрязнешь в беде.
Рассмеялась старушка – еще один бард
К нам повадился хаживать – рыцарь
Тоже песню грозится создать
Посвященную значит девицам.
Ну конечно мужчина не юный «потертый»,
Но галантный в свои сорок лет.
Намекает, что рад и жениться торопится.
А то вдруг кто найдется для Светы здесь.
У меня кА-то сразу же сперло в горле
Другим голосом «скользкий» вопросик
- Андрей Маркович Соловьев?
Света бабушка… кто тебя просит!
А старушка ворчит: мне не нравится он
У него на лице всегда маска
Он какой-то актер и хамелеон.
Ну и слухи о нем ужасные.
Света морщась – о чем ты при госте
Ты забыла, кто нас опекал
Кто поддержку давал нам грозно
Когда кто-то из пьяниц нас допекал.
Я гитару взял в руки струну пощупал.
Из армейских не буду, хочу про счастье,
В ней как раз про соседей, про ваших – судьба
Во второй только песне – любовные страсти.
«Счастье, которое есть или нет»
Я видел тех «сорвавшихся» чья дерзость свысока
Острою иголкою на грудь себе «буклет»
Оскал овчарок вышки понурые «зэка»
Читайте в жизни откровение: в жизни счастья – нет!
Мол,… я прошел я видел, мне есть о чем сказать
И вы мне не заткнете! Пока глядят глаза
Читайте про родителей. Тюрьма – родная мать!
Папаша – надзиратель! Сам круглый сирота!
Припев:
А счастье – пик момента
Полет твоей души
Диковинная лента
Спеши, спеши, спеши!
Потерянного люда с «дурью» в голове
Чье тело разукрасила с «насечкою» игла
Откуда наплодилось, что и не перечесть?
Коль самая счастливая могучая страна!
Менталитет особый на каторжанский склад
Норма: пайка нары тусклый лампы свет
Куда идти – колонной
Чтоб… сбоку сторожа
И транспарант на теле
В жизни счастья – нет!
Припев.
Ведь счастье как клубочек сказки островок
С тою только разницей
В цепях не разглядеть
Он катится и катится
Возле ваших ног.
Время нагнуться вовремя успеть!
Не вымарайте тушью двери в «красоту»
И не дразните лихо тем, что на груди
Кичиться что не счастлив – падать в пустоту
В колонну по четыре, туда… сюда ходи.
Припев.
С минуту после песни молчали за столом..
Все, в том числе и я поглощали чай.
Анна Сергеевна: песня про зло…
Которое стало у нас как бы чаяньем.
Оно как бы стало в быту неизбежным.
С таким ореолом почета и муки.
Сидели в начале свобод приверженцы
Герои за правду – а вышло что в мути.
Да в мути политики и суеты.
В дни метаморфоз и экспериментов.
Людей сколько сбилось, и сбили с пути?
Оно и пошло – как там, в песне по ленте.

 

По этой по самой, что Мебиус вывел.
Что в путь запустили – вернулся назад,
Но только красу – заменила красивость.
А честность душевность – пошлость в глазах.
- Бабушка хватит пускать рассуждения
Нам Александр изложил только взгляд
Взгляд на вопрос, а мы ждем продолжения
Песню про страсти а не ля…ля.
Я молча кивнул и добавил да автор
Всегда отражает свою только мысль
На знании свой спектр – на свою только правду
На ассоциаций на временный миг.
Светлана с улыбкой – прогресс на лицо
Как он говорить стал теперь после армии
Всего накопил что – сделал отстой
Мужчинам действительно служба не даром.
Анна Сергеевна – что за ирония
Он и до армии знал за черту
Ты вот самоучкой учиться все склонна
А парень, коль пишет в нем пыл не потух.
«Сонет Золушкам»
Однажды – во время канувшее в лету,
Шумел радушно лес листвою крон.
На праздник в замок ехали кареты
Король созвал гостей со всех сторон.
И как должно быть при таком раскладе
Монарх решил наследника женить
Ему принцессу в снохи ясно надо
Не принц романтик при знакомстве сник
Мечтают золушки о замке и о принце
И прячут грусть в застенчивых глазах
А в жизни действует – двуякий принцип
У тех удача – в чьих азарт.
Азарт, конечно, существует в каждом
Азарт он будит чувство в нужный миг,
Но если он на первом месте жажды.
Охоты страсть – что затмевает мысль.
Азарт азарту тоже в свойствах разный
Кому азарт – волшебная любовь.
Кого азарт лишь только жертвой дразнит
И за азартом – ледяная кровь.
Мечтают золушки о замке и о принце
И прячут грусть в застенчивых глазах
А в жизни действует – двуякий принцип.
У тех удача – в чьих глазах азарт.
И овладели залом звуки вальса
Принц избранную нежно пригласил
Они общались только через пальцы
Любовь взаимно набиралась сил.
Они сверкали в танцах целый вечер!
Был вечер выпит как вина фужер
Еще горели в канделябрах свечи
Но на часах рока миг уже.
Мечтают золушки о замке, о замке и о принце
И прячут грусть в застенчивых глазах
А в жизни действует двуякий принцип
У тех удача – в чьих глазах азарт
Бежать придется от шального счастья
В золе потерь былое ворошить
Шептать подушке откровенья страсти
Хранить надежду в уголке души.
Всегда живите – миленькие золушки!
На бал не рвитесь в бархате карет
У вас и так душа покрыта золотом
Сверкнуть легко труднее век гореть!
Мечтают золушки о замке и о принце
И прячут грусть в застенчивых глазах
А в жизни действует – двуякий принцип
У тех удача – в чьих глазах азарт.
Уходил я, когда от Светланы Андреевны,
Мне старушка успела шепнуть.
- Ты с «серьезными» мыслями скорее,
Срок кончается нам нужно в путь.
На три года после училища
Посылали Светлану в село на практику.
Вот и время прошло, прожила в дурильнике.
Но уже после страшных тех фактов.
Ей, конечно, поведали про Жоржа смерть,
Про Гусара, про музыканта, а как же,
И про то, как Степан уходился в дерьме.
И про скрипку из клуба, про кражу.
Свел Катю Овсову со Светланой Андреевной,
Сынишка Ивана и детский сад.
Прозвали их две – «Несмеяны» - царевны.
Пусть так не по злому старух голоса.
Меня тоже звали, когда вел кружок
Пусть за глаза метким словом – «Гудвин»
За то, что я всем говорил – хорошо!
Проявишь сознательность – дам доступ к чуду.
У Кати и Светы статус особый
И просто от скуки – смешно вдруг на танцы.
Гулять по деревне – ресницами хлопать
И чем затрапезность заполнить красавицам?
Жизнь бежит торопливо, а… где же ты счастье?
То, что виделось в детстве: доступным, осмысленным.
С журналов цветных кинофильмов в красках,
С интересной работой и с радостью в лицах.
Бабушка Анна Сергеевна им говорила.
- Как жить в деревне женщинам умным?
И где искать ровню твою «половинку»?
Чтобы душой не засохнуть в мумию.
В замужество глупо рваться «по сроку»
Мол, был бы… жених исправным на вид
А все остальное сбоку – припека
Слюбится – сладится… под «селяви».
Если девушка в личностном: мышка – норушка,
Ей по жизни удел, только ворох пеленок.
Да раз в месяц карманы… веселого мужа
«потрошить» от получки в чулочек капроновый.
Семьи институт в наше время – абстрактен.
Что в сотах ячейка – такая мораль.
Да только нектар не заменишь партией
Как в паспорте штампом венчальный алтарь.
Молодежь нужно со школы готовить к браку
Всей высших проб – институт благородства,
Чтоб общество от последствий не плакало,
Вырвать из люмпенства свежую поросль.
Какая семья будет «взвешанной» в нравах?
Котясь, они все в очень тесном жилище,
Когда им одно и в будни и праздник.
В мозгу внушено пролетарское – нищие!
Какие обычаи взятого этноса.
Которые строились тысячу лет…
И где быт продуман культура со «светом»,
У нас применяется с пользой в советах?
Политика в обществе стала цензурой
Мы с идеологией выжгли весь «фон».
Начали с ноля жить с ком.диктатуры.
- Построить, чтоб счастье – с помпезной строфой.
Внушалось то, что СМИ с самой революции.
Твердило в своей агитации бурной
Кухарка и плотник сознанием лучше
И нам не нужно буржуйской культуры.
Бедность – достоинство! – ты пролетарий!
Держа наставленье – партийный устав.
Ты с ним и построишь быт новый – на старом.
В котором – счастливым во всех смыслах став.
Но где в этом новом учении – правила?
Семья чтобы крепла и в чем их почет.
Какой прошли опыт они через нравственность?
В быту чтоб тебе они были плечом!
А что показал наш советский… эксперимент,
Конечно шкалу пролетарского… патриотизма,
Корчагин, Морозов, Стаханов… умеем!
Отдать, если что – за «строительство» - жизни.
Но есть и другая шкала показаний.
Ячейку первичную общества кажет.
В которой нет всех философских знаний.
Кичится чем партия – где же пропажа?
Марксизм-Ленинизм он вобрал всех мыслителей,
Десятками лет … он «просеян» вождями.
По библиотекам они несли бдительность
Чужих людей опыт в учения взяли.
Но где этот опыт – остался в теориях?!
Не доведен до ума на местах бюрократами?!
Где быт рядовых был продуман, бесспорно, бы.
Не равен как вышло – казармам с солдатами.
Очки надо снять наверху там в бюро.
Очки иллюзионные розовых стекол.
Ячейка не дужит отсюда и рост.
С клетки и язва – не нужно бинокля.
Вот у нас уравняли: мужчину и женщину
И стало казенным слово – товарищ.
От прошлого разве что палец в колечко.
И марш Мендельсона если оплатишь.
Уравнивать нужно в правах и достоинствах
Иначе сведется все к безрассудству.
Семейное счастье не в «акте» - покоится
Взаимном согласии искренних чувств.
В дурильнике – словом был «очажок»
Был не формальный женский совет
Куда заходить, только я… приглашен
Но это и то в истечении лет.
Парторг заходил, говорят раза три
Еще до меня, приобщиться, чтоб к мнениям,
Послушать Сергеевну, поговорить,
Принес с собой к чаю конфет и печенья.
Но все это больше казалось искусственным,
Наигранным как бы привыкли все в клуб.
Где лектор партийный все новости спустит
Как с шарозов сольет – где в каком что углу.
Привыкли мы что – к потребительству в массы,
Продукты, одежду, технику, книги,
В штамп «где-то» решили – куда нам деваться
Советской политики – мы потребители.
Что скажут в газетах, с экрана, по радио,
С «последней инстанции» сей норматив
И мнений других не должно быть у граждан.
Икономыслящих в нашем пути…
Мужики в деревне жили доступным.
Понятно всем тем, чем спускала всем власть
Они что враги, что ли чистить скорлупки.
С зерен плевели – в крамоле увязть.
Бывало, начнут говорить про политику.
Газетными перлами крыть… за стаканом.
«Фантом» не чета двадцать пятому мигу.
И в космосе «первый» - наш… Юрка Гагарин!
Война во Вьетнаме тянулась то сколь,
Да дали бы нам в добровольческий корпус…
Тогда не дошли до Парижа броском…
Союзники бывшие… скурвились скоро!
В село приезжал, помню некий поэт
Талант на поток он поставил на штучный
Скажи ему слово – он сразу куплет
По рифме любой – как с шарманки за ручку.
Я даже сражен был сначала – феномен!
Вот думаю, может что мэтр – корифей.
А я то хватаюсь бездарность за номер
Вот номер таланта – вот мысли в строфе!
Шли частые лекции в плане идейном
Про то, как идем мы в Эдем – коммунизма
Знать должен народ своей партии – бдение
И мощь построения соц.реализма.
Овсова сказала мне – сильный контроль!
Ей несколько раз поминали про «Жони»
Чтоб не повторилось чуть, что и под «ноль».
Ну, в смысле уволят и все грехи вспомнят.
На лекциях тех – забавлял меня «чудик2.
Являлся как «штык» поднабраться ума.
Всегда норовил сесть поближе к трибуне.
И там напролет все то время… дремал.
Толкнут – тот косыми глазами в докладчика
Трясет головою в такт сказанных слов
Но вскоре опять повторяется спячка.
- Простите! Твердит каждый раз  - развезло!
В деревне живем от работы – вертушка,
Забот деревенских в мозгу колесо.
А тут успокоишься, вашу речь слушая,
По ней все прекрасно и хорошо.
Ну, кто на Василия может зыркнуть?
Зал полный народа начальство молчит.
Тем более вид у него – простошного ликом
И искренний голос – святы дурачки.
Событием в клубе стал женский – выход
К какому-то празднику общий концерт
Светлана и Катя решились лихо…
С авторской песней их сольный дуэт
Пороки «неприглаженного» быта
Мир переменчив в благородстве нравов.
Исчезла «грань» у женщин и мужчин
Не стыдно – честь терять на «переправах»
 Без всяких оправдательных причин.
Алмаз без нужных граней – побрякушка
Подделка – контрафактный бриллиант
Когда мужчинам рыцарство не нужно,
То «дамы» быстро снизойдут до… «баб».
Еще со времен царицы Нефертити
Поэты нам составили наказ
- Любовь! – храните в трепетных эпитетах!
Дарованный нам небом знак тепла.
Меняет стили наше время быстро
В век урбанизма – небоскребов рост
В строю мужчин шагают феминистки
И равенства решен как бы вопрос.
В «шершеля фам» звучит как бы усмешка
Нет, дам, господ – товарищи одни
Но жизнь друзья не поле шашек с пешками
И в «панибратстве» нам кого винить?
Еще со времен царицы Нефертити
Поэты нам оставили наказ
Любовь! – храните в трепетных эпитетах!
Дарованный нам небом знак тепла.
Рим пал совсем не от нашествий гуннов.
В рубеж «тысячелетний» не шагнул.
Его гражданский строй «подрезал» люмпен,
Утробой ненасытного желудка.
И стоит вспомнить: кто такой «колонн».
Что это – раб – пусть… со своим наделом.
А… дружный и широкий шаг колонн.
Не показатель «благородства» дела.
Еще со времен царицы Нефертити
Поэты нам оставили наказ
Любовь! – храните в трепетных эпитетах.
Дарованный нам небом знак тепла.
За первой песней пошла вторая
Конечно, не все понимали – чей текст!
В ней смысл не в частушке раз.. и…
Слова нужно вычислить смыслом по теме.
     «Вопреки законам логики»
Мы живем по законам логики
Если дождь – раскрываем зонт
Если холодно – кутаем ноги
А что делаем, встретив зло?
Жаждем схватки, жертвуя собою?
Тихой сапой держим стороны?
Хорошо ведь жить когда в покое
Как там, в байке – не было в войны!
Зло растет в пропорции к обману
Зло как в южной сказке джин
В чем-то ты сильней с ним станешь
Только с ним лишаешься души.
Мы привыкли выражаться хлестко
Обещать того, что не свершим
Поступаем не жестоко – жестко
И плетем цепь в действиях из лжи.
Мы грешим, забыв об этом слове
Передернув в правде верхних
Стелем «льгот» при критике солому
И виним, ругаем только жизнь.
Зло растет в пропорции к обману
Зло как в южной сказке джин
В чем-то ты сильней с ним станешь
Только с ним лишаешься души.
Виноват – детсадик, школа, улица,
В них везде цепляется к нам зло
Там везде порок нас караулит
Но ведь зло и в смысле пустых слов.
Слов, в которых нет тепла и света
Нет любви, заботы, чистых чувств
Нет души – а долг из этикета
Из нужды – общенье в интерес.
Зло растет в пропорции к обману
Зло как в южной сказке джин
В чем-то ты сильней с ним станешь
Только с ним лишаешься души.
Я тоже вышел с гитарой на сцену
- В песне моей… не социальный научный вопрос
Но время такое, что требует прений
Чтоб был у нас в этой теме рост.
«Резюме об очевидном и невероятном»
В мире научном аксиомны споры
Это для науки базовости «кит»
В спорах и дискуссиях извлекают корни
Мысли запускает «спиновости» ритм.
Спорят оптимисты с упрямыми скептиками.
Спорят о бессмертии, о Боге, НЛО,
  В доводах и выводах законы диалектик
Странно и причудливо устроен небосклон
Припев:
Физики и лирики не ломайте копья
Адекватно взвесьте «мнимостей» сарказм
В феноменах вся истина выглядит «эзоповой»
И вовсе не случайна сферичность наших глаз.
Уфологии теологи бросьте эту свару
В научных парадоксах суть вещей учли
В нужных парадигмах лежит принцип Кларка (физический закон)
Об единств разностей не сказал Евклид.
Справимся ли только со сверхзадачей Ферми?
И когда с пришельцами совершим контакт?
Чем он обернется для души и веры?
Но как нужен, важен сам сакральный факт!
Физики и лирики не ломайте копья
Адекватно взвесьте «мнимости» сарказм
В феноменах вся истина выглядит «эзоповой»
И вовсе не случайна сферичность наших глаз.
Мир многострадальный – часть видимого спектра
Он эквивалентен айсберга верхам
Жизнь же гомо сапиенс – очень малый вектор
Не терять бы душу и дорогу в храм.
Сферическая вогнутость обратной перспективы
На плоскость материальную накладывает тень…
Красота важнее, чем гипноз красивости…
В конце концов, скажется – с тем, кто на кресте.
Физики и лирики не ломайте копья
Адекватно взвесьте «мнимостей» сарказм
В феноменах вся истина выглядит «эзоповой»
И вовсе не случайна сферичность наших глаз.
Получил от Кормильцева быстро письмо
Он план действий моих в общей форме одобрил
- Набирайся сил творческих крепни умом.
И по песням по присланным вижу ты «робишь».
Понимаю что творчество это – объем!
Не в досуг себя пробовать так для утехи,
 Нужно знать на всех уровнях быта житье
И «оттачивать» уровень мастера пенсии.
Быть поэтом и бардом профессия тоже
Пусть вторая и с первой она на равнее
Тот же самый Высоцкий свое кредо множит
Бард поэт и актер и везде на коне.
Понимаю тебе поступить на лит.фак.
Но опять же – экстравагантность в «изюминке»
Ты имеешь свой взгляд – как свершившийся факт
Идиомно писать идиомно и думать.
Про себя я конечно слегка усмехался
Я то все же не профи простой человек
Хорошо говорить – ты давай повышайся!
Обстоятельства в жизни сбивают спесь.
Я сам «видел» влияние Кормильцева лично.
Если может, не он я бы реже писал по темам,
Больше в клуб бы ходил, развлекался – Москвич блин!
А так как бы тянуло, влекло по времени.
Описал свои будни: разброс новостей
- Федю Тюню вчера в КПЗ… поместили
«Паровозом» пошел с парой «сцепок» в хвосте
Санька Кочкин и Колька Ермилин.
Шла пирушка у Феди. Иссякло… вино.
А азарт «погудеть»: без катушек – по-русски
Вечер поздний уж тучи… темно
Ну и Гришка «косой» - Федю в шутку… «подуськал».
- Как Федуня – слабо? – нырнуть в «лавку» по крыше!
Там трубу разобрать и без риска! – внутри!
Пару ящиков вермута курева с... пищей!
Да на стол – ради нашей встречи… с разлуки?
- Вспомни, как нас учил «мага» - Юдин Степан
Фраер! – если «нужда» - не боится последствий
Ему «первое дело» - в «дамки»… попасть!
Не топтаться «овечкой» на месте.
А милиция наша умна где – в кино!
На семь сел участковый один он в усадьбе
А в деревни не ездит в отчете
Мы в лицо видим раз в год – ну и ладно.
Федя тюня «стройбат» отслужил в Казахстане
В месте прямо «космическом» - Байконуре!
Мы «призывом» одним с ним в Елань уезжали
И… приказом одним по домам «дембельнулись».
Рассчитал все по нотам – Гришка «косой»
Федя – пальчиком – щелк – пошли со мной двое!
Я трубу сам сломаю на «шухере» стой.
Да мешок потом примите с пойлом.
Санька Кочкин гульнуть был с гитарою зван.
Пил в компании ихней и песни горланил.
Дураку захотелось: сюжетов, бравад,
С блатных песен красивой романтики.
Взяли ящик с шампанским?! Печенья, конфет.
Сигарет и консервов, селедки и… чаю
Плюс – два ящика с вермутом – полный букет!
Ну и дальше: по полной – начали…
Гришка – сразу шел, прихватив три – ноль – семь
А у Федора в летней избе – «фестиваль»!
Разхмельного застолья скрипит «карусель»
Всем не слышно конечно, но факт.
В пьянку лихо включились родители
Федя им про «складчину» с получки наплел
До утра Фига песни тянул – победителем
Вот одна про ковбоя, винчестерский ствол.
Ярко светит луна
По дороге степной
Выпить чарку вина
Скачут трое ковбоев.
Вот… вдали – огонек
Кони тихо заржали
Это был кабачок
Одноглазого Гари.
Пировали по-русски – спустить бы добро
И родители тоже по-русски – им верим
Вот пришел сын с друзьями – богатый народ!
Вот что город дает – там зарплата не меряна!
Не зря те, кто ушел в город – все хвастают
Дескать, мы получаем не с ваши гроши.
И живем от вас по сравнению – баско.
Только в этом вопрос сказать от души.
Трудно сразу ответить – в нашу доверчивость.
В совокупности разве и в сказках есть факты,
Вера в рубль не разменный в Емелю на печке
В клад случайный выигрыш в карты.
Федя пьяный – корове – конфеты – скормил!
В конуру собачонке тыкал селедкой
И орал как с трибуны ура… миру – мир!
Пусть всегда будут солнце! Сигареты! И водка!
Их погоня настигал
Бой был быстрый и жаркий
Всех они перебили
Но… погиб ковбой Чарли.
Грудой – трупы в степи
Числом – в сорок бродяг
Рядом холмик земли
С похоронным Чарли.
Брат сгоревшего беса Колян орал арии
Младший – старшему тень подражанья во многом
Одногодок он Кочкину. Вот должен… в армию
Да на этой пирушке «сбился» с дороги.
Если брата все звали – бес, то он «жвирь»
Как у Врубеля с раннего возраста прозвище
Как-то маленький Колька, увидев свинью, крикнул – звирь!
И не зверь даже – жвирь! Произнес… вот вам проза!
Поправлял он потом в разговорах – кликуху
Мол, как брат я и дерзок жесток,
Лучше зверем зовите, я равен братухе,
Но на каждую птицу под стату шесток.
Отец Феди смеялся и был «тамадой»
- Молодцы вы все парни по-нашему – пьете!
В жизни все надо взять пока… молодой
Пока силы не вымотал на работе.
Соловьеву – легко было вычислить – жуликов
Сам конечно он в «дело» - ни…ни
Но милиция сразу нашла дом на улице
Где сегодняшней ночью шел бурный пикник.
Удивились родители Феди – заспорили…
- Заводскую зарплату сын наш «обмывал»
После армии вот заработал что… в городе
Ну, с друзьями и с нами вот погулял.
«И невольно подумаешь – может начальство
Штрафника» Соловьева не хочет спасать…
Как никак, а при нем в общежитии – баста!
Нет «малины» дня урок, таки чудеса.
Что еще? – можно выделить… в новости?
Отразить быт деревни «цветущих» времен
С Фигой – грустно жаль… искренне тезку
Жанр частушки воспрянул при нем,
В магазине штурм дверей
Посевная – кончилась!!!
Разрешил парторг портвейн
Оторвемся нонче…
Эх, строй коммунизм
Там не надо денег
А сейчас такая жизнь
Убежишь в забвенье.
Через год отработал, когда я в деревне
Как на горной дороге случился «обвал»
От судьбы – град камней: по «спине и по темени»
Хотя все не случайно – в нас наша судьба.
Есть «закон домино» - цепная реакция.
Ставят пешки ребром, цепочкой, фигурами,
А потом все, случайно – какая разница.
Что уронит «начальную» - все упадут в натуре.
Вел дневник уже как свой особый жанр.
Писал тексты для песен в свободное время
От Истомина в руки – письмо – вожак!
Вот еще не хватало – все планы и треснули.
Про Володю Кормильцеву я написал по касательной
Дескать, случай такой от чего суицид
Мол, хочу к песне текст «круг спасательный»
Как ты думаешь, есть смысл «учить».
А Кормильцев в ответ – ты мне адрес Истомина
Нужен парень чтоб честный порядочный чтоб
И я должность ему не обижу «исполню»
Ничего криминального чин чинарем!
А Истомин мне в письмах – уже значит в трех
Написал про Кормильцева очень почтительно,
Ну и в шутку меж нами «вожак» и нарек
Конспирации ради и в смех получилось.
Я конечно Кормильцеву песню отправил.
- В наше нервное время – один вариант!
- В наше нервное время – чтоб что-то исправить!
Так в письме и добавил – чтоб то-то прервать!
«Спасательный круг»
Не делайте поступки на авось
Словами нервы зря чужие не хлещите
Вы можете поджечь такой огонь
Порвать судьбы невидимые нити.
В заботах дня продумывайте ход
Не совершайте близким зря уколы
То, что порой вам, мнится чепухой
Перенести кому-то очень больно.
Всего один бывает, нужен шаг
И цвет огня как на картинах Босха
Бедой окрасит жизненный ландшафт
Как в эшафоте во тьму уходит плоскость.
Не нужно жить одной минутой – наспех
Коктейль эмоций в спешке, расплескав
Где падая морально часто навзничь
Показывать глубинных чувств оскал.
Когда мы сами попадем в свару
Под град чужих интриг, абракадабр
И нас когда опалит этим жаром
В слезах кричим: за что такой удар!
Всего один бывает, нужен шаг
И цвет огня как на картинах Босха
Бедой окрасит жизненный ландшафт
Как в эшафоте во тьму уходит плоскость.
Чтобы потом с тоскою не жалеть
Ища в вине успокоенья средство
Тяните свой на нравственность билет
Поступком без трагических последствий
И в чем морали высшая оценка
Всех знаков восклицанья торжество
Знать понимать, что выше власти денег
Душевное тепло хороших слов.
Всего один бывает, нужен шаг
И цвет огня как на картинах Босха
Бедой окрасит жизненный ландшафт
Как в эшафоте во тьму уходит плоскость.

Написал мне Истомин – в больнице вожак
И надежда одна в каплях капельниц… капает
И лежит не с инсультом – от ран от ножа
Только то, что случилось, шло тоже – этапами.
В жизни все из мозаики – образ на образ.
Обстоятельств краями, сцепления связь.
Так одно с другим связано, нитями собрано.
Сразу ассоциаций цепь началась.
Из второго письма Крокодилыча значит,
Кое, высчитав, он – угадал службы срок.
Своевременно как – в постель завтрак.
После «дембеля» через неделю письмо.
Аспирант с жаром взялся за Жоржа эскизы
Мне их Леда оформила дарственным жестом
- Доверяю архив Кормильцеву
С передачей в сельский музей!
Игорек мне наладил бумагу с печатью.
Где я штатный музейный работник
Ну а все остальное – мое бесплатно
Этикет, чуткость, такт в разговоре.
Ну «Стахановец» Прудников «влез» в Бабарыкина
Начал этот клубочек разматывать с тайнами
Что подмешивать в краски
Как в холст… ложить…
И «продукт» на гора из «шахты»
Так то так: ан… стоять! Прищемили
Когда «пенки» слизывать стали с навара
Заявились три посетителя
И ну… стращать меня нарами.
Оказалось: наш шкипер был в разработке
Он когда еще классику щелкал как семечки
Примелькался своей бородкой.
А Москва страсть не любит приезжих.
Мы ведь «лимита» коренным
Мне «товарищи» это по полкам
Что… квартира в Мытищах
Что… камера «Матросской тишины»
Я дурак менять довольно?!
Не стану вилять: пишу прямо
Лег когда материал разработки на стол
Как холоп на колени перед… баринами
- У меня опыт был… «подсадной».
Соловьева припомнил: Я… друг милиции!
Мы такие дела на Урале
Без вопросов – готов делиться
Посетители тут же – ладненько!
От чего убежал к тому и вернулся
Половину навара выложи «доярам»
Мало денег еще… информацию
На кого пальцем ткнут – рой!
Да еще и художник начал артачиться
Сам Ментов навел я же – стал «сукой»
Музу требовать – от кого прячешь?
Не сведешь, прекращу сотрудничество.
Дальше шире: поставил условие
- Нужен тот, кто трудился над рамой
И с могилы сюда надгробие
У меня чтобы перед глазами!
В отношении Леды скажу откровенно
Я как дамский угодник питал интерес
Что таить статус «бабника» в генах
Обладать такой женщиной это ль не прелесть!
Посылал ей букеты цветов с «человечком»
Из «Березки» для дочки – шмутье
Даже два обручальных колечка
Когда – действуй! Шепнуло чутье.
Но пришлось уступить обормоту художнику
Тот конкретно вопрос – или – или?
Не сведешь окончательно брошу
Делать нечего встали… пошли…
Признаюсь: не хотел аспиранта с Ледой
Я знакомить как знал наперед
Если бы не зря горло вредина!
Настоял огалтелый животное!
И в гостях как дикарь со сдвигом
Шары выкатил, с музы не сводит глаз
Сделал все заварить интригу
Музицировал, пел романсы «Бородатые» анекдоты,
На себя так внимание привлечь
Сам гогочет как конское «ботало» (конский колокольчик оповеститель где пасется конь)
Неприятный осадок от вечера.
В ту же ночь после «тортика»
Снится мне сон и так явственно.
Ровно не сон, а на самом… деле
- Черт возьми! Как я здесь? Желтый дом
Дурильник – общага – из вашей деревни
Коридором иду, словно знаю куда
Сроду ж нет ясновиденья… комната Жоржа
Захожу… зимний холод, трое сидят
На меня свои мертвые рожи.
Улыбаются трупы, глаза веселы.
Я застыл – нервный шок – на пороге.
Жорж – художник – к столу проходи
Есть у нас до тебя разговорчик
Ты коней приструни «Казанова»
Плагиат можешь дальше творить
Но… Леду оставь, запомни
Не тобой рисовался конь вдохновенья
Не тебе в ту любовь и скакать.
Обгоревший покойник, что рядом сидел
Перестав улыбаться, вымолвил тоже
- Не пытайся сыграть на одной струне
И с художником Игорем – будь осторожен.
Третий мертвый – вашим капут!
Иронически – вини крестями
Ты зачем указал снять надгробие плут
Смотри, не вернешь – как бы сам в эту яму.
Я конечно, Сашок, образованный и разумный
Только как могли эти в мой сон то попасть?
Я ведь их не застал, уже каждый умер
Видел фотки их, слышал – напасть.
Нет, из сна я выводы сделал.
Темой Жоржа я душу забил.
Мыслеформы ожившие вклинились в дело
Вот и сон мой пророческий – в рог протрубил!
«Протрезвел» в отношениях с Ледой
Все – теперь деловой контакт
Чтоб из мертвых никто не преследовал
В таком плане до «дурки»-то шаг.
Я не зря Александр проводил параллели
Пишет вскоре «червяк» Сергей
«Ништяка» не нашли не доехал в свое «Емелино».
По дороге в историю влип.
Он когда собирался на Родину
В деревеньку под Камышловом
Все заехать хотел к Володьке
Закадычный твердил мой дружок.
Там общага похожий дурильник
Ну, как водится: встреча, пирушка, друзья,
Вини – крестями, крести – винями
Предложение вынес картежник Кузьма.
«Ништяк» клюнул в угаре азарта
Проиграл, что имел и давай играть в долг
Толи были «краплеными» карты
Толи просто не повезло.
Срок возврата всего одни сутки.
Друг Володька безденежный «рваный калош»
К электричке тайком как очухался.
Да на станции в сердце… нож.
Наш художник – как адрес узнал сполоумился!
Без меня давай к Леде заныривать в гости
Сдал меня с потрохами дурень
Только Леда не курица «зернышки» с горсти.
Я стал гада стыдить – сразу в драку
Соблазнитель! Развратник! Мошенник!
На меня это он – представляешь, однако
Я его познакомил и я же к ядрене!
И накаркал «ворона» несчастья
Протокол читать – треснула балка
Разорвало проводку на части
Замыканье отсюда… пожар.
Деревянный дом дряхлый с буржуйских времен,
Побойчей кто сменили прописку
В нем… мамаш «разведенок» воз
Дело ночью, поди, разберись, что вспыхнуло.
Леда с дочкой среди задохнувшихся
Случай дикий тем паче в Москве.
Потолок при пожаре рухнул,
Вот опять же Аутодафе…
Я же думаю кто инквизиторы?
Кому выгодно дело прикрыть
Все на нет свести с мирной позиции
В адекватности черной дыры.
Игорь тоже не понял я кто он?
Толи шизик толи психолог игрок.
Меня стал обвинять в поджоге – ловок!
Спровоцировал драку – вовлек.
За такие слова я ему в бороденку
Да я Леду как даму любил
Я три зуба при драке выбил подонку
Пока этот слюнтяй – пощади! Не завыл.
В квартире у музы… дотла почти все…
Но вот интересная очень деталь
Огонь не коснулся надгробия, я потрясен!
Того, что… ништяк вот так.
Мне волна сразу в голову – люди не зря!
Не хранят дома вещи те, что с погоста,
В них мистический страшный заряд.
Ничего не случается так вот и просто.
Я художника Игоря к стенке припер
Почему ты надгробие… после… оставил?
Я ведь требовал как – посмотрел и в костер.
Но художник бормочет – понравилось!
Такие дела Александр приключились.
Виток или вихрь обстоятельств дошел.
Дошел до Москвы с деревенской трагедии.
Там всех измолол, искрутил в порошок.
И здесь нас в Москве «опалило» как следует.
Но мистика в чем – наша «фирма» не «крякнула»
И музы не стало – но дело живет
Мы все в интересе пусть даже в двояком
Нас что-то, как будь-то, манит, влечет.
Я, читая, письмо-то тогда усмехался.
И меня получалось – в вихрь действ завлекли.
И теперь через год в этом я убеждался
Уже как соучастник – идут все круги.
«Вел художник в отместку за Леду и… зубы
С Крокодилычем тайный «тихушный» фронт
И Виталий описывал козни «Иуды»
Что нет да подстроит ему… обормот.
Но на сей раз: дело «пошло» драматически
Был изрезан «вожак» ножом как баран
Нападавший по версии следствия – болен психически
Насчитали на жертве тринадцать ран.
Характерно, что многие раны – поверхностны
Как местами порезаны три только «в глубь»
По спине и на ребрах такие метки
И… порез до ушей «продолженьем» губ.
Удивляло другое: Виталий – жив!
Не скончался от шока и пролитой крови.
Без сознания в коме: покойник… почти
Но не труп! – не судьбой уготовлено.
Повезло что нашли «потерпевшего» сразу
Повезло, что случилось такое в Москве
Ну и вся остальная «везения» азбука.
В основном из дипломов столичных врачей.
Я всегда говорил себе сам – почему?
Я поверил Виталию, Вовку втянул… во что?
Хорошо! Перспектива для творчества – ехать в Москву.
Но ведь он, какой скользкий почти что жлоб!
Нет, Кормильцев манит доверием личным.
Он с тобою на равных, он прост, он культурен.
Яйцо тоже простое, но… Фаберже яичко…
И Виталий… в ассоциациях… схож… «о гламурен».
Это мне помню в клубе после рассказов
Про Жоржа про Колю… как рифму в строфе
Он мысль «подтолкнул» - своеобразность казни
Это советское наше «Ауто-да фе».
Ну ладно с Кормильцевым и с перспективой для роста
Другие проблемы как горный обвал
Как через бурную речку в два бревнышка мостик
Беду всегда не приходится звать.
Мать – слегла: подточили ее хвори старые.
Оказалось… диагноз прежний – не тот?!
Что «спецы» в поликлинике сельской поставили
Все микстуры выходит, шли не в «добро.
Мать в Свердловск обратилась к профессору.
Тот за голову взялся – последствий…» Букет.
Доросла до хронической формы – прогрессия,
Всех побочных эффектов – кордабалет.
Мать с войны пришла, маясь, бессонницей.
Все ей снились последствия «жарких» атак,
От «поверженных» тел исходящие стоны.
И глаза умирающих юных солдат.
Все ей во снах доносилось – сестричка!
Из окопов утюженных траками танков.
- Дай, родная, с ладошки глоточек водички,
Забинтуй напоследок мне страшные раны.
Кто учитывал стресса военного – фактор
Что наложил на психику пагубный след
Раз вернулись живые к станку и на трактор!
Ждут заводы поля в целине…
Влиться в мирную жизнь: «измозолишь» хребет
Тот же фронт затяжной трудовые атаки
Та же цепь – «в полный рост»! – Боевых трудодней
И «казарменный» дух пусть и… в сельском «бараке».
Мужикам – адаптация: легче давалась
Приучили к «наркомовским» - стрессы… «снимать»
- То не пьянство народ мирной жизни радуется
Глупо граждан за «радость» победы… карать!
И вошло ведь в привычку людей – в оправдание
Постоянные выпивки – нервы «вправлять»
В выходные и в праздники стало как данью
Даже в будни таким постоянным «Аля».
Четверых – родила… «щитовидка» сказалась
Стол хирурга после блужданья в диагнозах
Но начался нервоз продолженьем к язвам
Медицинская карточка – папка бумаги.
От того, что лекарство давало лишь вред.
От безвыходных случаев – бега на месте.
От того, что так долго все рядышком смерть
По всем признакам – мама впадала в депрессию.
В затяжную тяжелую в форме синдрома.
Когда выход не виден, лечения нет.
И врачи когда руки разводят – «знакомо».
Мол, тут столько болезней с нюансами не
В годы те да в провинции где-то
И врачи не все знали про мрачный симптом
Про мороку депрессию – что в душу «плетью»
Что поднять настроение – только вином!
А вином что поднять можно на два часа,
Ну, напиться в «глухую» - выпасть на сутки
А с похмелья в депрессии вовсе «нельзя»
Состояние… просто… жуткое!
Сколько в этом сознании – мрачной «давежки»
Лезли в петлю, иль пили в запой
Сколько лезут и пьянствуют «депрессивников»… Боже
Если вникнуть в проблему научно
Мы ведь что наше общество самое лучшее!!
Справедливость в нем есть – во главе угла,
С революции нравственно мы свет белый учим.
Нам не нужен при этом буржуйский весь «хлам».
У нас нет семейных юристов врачей психологов.
Корректировал кто бы здоровья весь спектр.
Мы строители счастья – при всех идеологах.
И спецам других знаний – за нами не нужно смотреть.
От бессонницы мама лекарство пила
Заговаривать воду к знахарке ходила
Но здоровье все «чахло» что там вода
Если в разных вопросах подточены силы.
И вино пила мама в успокоение
Но ведь как в нашем быте сплетня – молва.
Не в Италии мы на обед чтоб и ужин столового брэнда.
«Перешла от лекарства на дозы вина»!
В тот вечер, когда и упала «пешка»…
И в жизни пошло все валиться на свете.
Овсова мне в клубе сказала – не мешкай!
В общагу иди Санек к Свете,
Задумал мне кажется «финт» Соловьев.
Уехала Анна Сергеевна в город.
К родителям Светы закончился срок
А он ведь на выдумки скорый.
Ты знаешь ведь сам что он «зуб положил»
Все ей намекал, чтобы шла к нему в жены.
Мол, с ним она будет дамою жить.
А вся молодежь – это только пижоны.
Между Катей и бывшим завклубом – пропасть
Как считала она – он Ивана упек.
И хотя в общежитии он навел строгость.
А точней его связи он ей серый волк.
Катерине «смотрящий» казался опасным.
- В убеждениях фанатик, в мыслях абсурд.
Он с гражданкой войны сохранил все «окраску».
Стелет мягко солому с горящим окурком.
Света ей – Катерина! Есть компромисс
Ну, такой человек на таких убеждениях воспитан.
На контрастах таких вся советская жизнь.
В ней такие метанья такие эпитеты,
Если я поселилась в такой вот среде
С кем общаться тогда с Веркой, с Томкой,
Золотая середина-то где?
Что за личность Андрей я естественно помню.
В глазах Кати за Свету тревоги огонь.
- Соловьев пригласил ее в гости на проводы.
Там друзья могут быть без погон.
Чай пирог, но и выпивка сам знаешь поводом.
Я в общагу! – час поздний… уже.
Но дурильник не спит свет в окошках.
И как в фильме пошел криминальный сюжет
Где герой в ситуации «лоха».
Сразу к комнате Светы на всякий… стучу
К Соловьеву. Открыто, дрожу от волнения,
Забегаю! – Застолье. – Я… чуть не кричу!
У Андрея – Светлана – сидит на коленях…
Из гостей при застолье двое всего.
Пара лиц, мужик с женщиной. При усмешках.
У Светланы глаза и не здесь далеко.
Не поймет, словно где и что с ней – безуспешно.
Я в дверях две минуты стоял ошалело
Осознать все не мог – что же Света пьяна?
Или может, она добровольно все делала?
Я не сразу «врубился» - опоена!
Уж тогда я заметил «третий» снимал.
Щелкал вспышкой. взяв в кадр Андрея со Светой
Тот… интимные вещи с нее – приспускал
Ох, какой «компромат» если что он «засветит».
У меня мысль – конечно – Света в ловушке!
После фоток таких ей куда – под венец
И свидетели есть – что его ты на «мушку»
Выпив «лишнего» - он не подлец!
Соловьев меня, видя – к нам – ревизор!
Гость незваный горячий та еще личность
Я вам братцы рассказывал парень «мозоль»
Молодой, а… такой дребеденью напичкан.
Заходи Александр на помолвке присутствуй
За нас тоже порадуйся со Светой выпей стакан
Эй, Михайлыч налей ему той посочувствуй.
Свадебный генерал нужен нам как никак.
И гитару ему он споет под Высоцкого.
Это он деревенский талантливый бард.
Посмотри Света, как набралась нынче водки,
Тут и радость отъезда, и радость изба…
Он щекочет Светлану и на ухо шепчет,
Что-то пошлое в стиле всех слов
А Светлана как кукла – вне нашей всей речи
Улыбается глупо в глазах ноль число.
Мне Михайлыч стакан из бутылки особой
И с улыбкой давай! Пей за них молодых
На халяву всяк русский водки попробует
И сыграй, чтоб со струн пошел дым.
Я его отодвинул, иду к Соловьеву.
С кем попало и даром я вовсе не пью!
Но фотограф горой встал – выпей за слово!
За помолвленных наших и можешь адью!
Соловьев мужикам – что забыли как надо!
Напоите парнишку и выкиньте вон.
Из себя пусть не корчит борца ихтиандра,
Инспектировать взялся пацан салабон.
Я ему – подколочный опер!
Вместо урок «малину» создал
Ты что в Свету вкачал морфий опиум
Или чем там ударил в мозга?
Соловьев засмеялся – подкован хвалю.
Но не быть тебе бардом запомни
Я за дерзость тебя на помойку свалю.
Ты тягать со мною не ровня,
А друзья Соловьева мне руки крутить
Бьют под ребра в сплетение «солнечное».
И пытаются водку в меня эту влить.
Я, конечно, пример Светы помню.
Соловьев все крисит – тебя в харпы отправить
Чтоб кайлом пощипал в полста минус щебенку
К Черепанову Ване работать на равных
Вот тогда у тебя на душонке-то екнет.
Это я строю храм для спасения душ
«Съел собаку» на опытах в правке коррекции
Он из клуба меня вышибает вдруг
Это он  значит, в праве читать людям лекции.
Я в руках двух подручных вскипаю волной
Не забыты приемы армейские все же
Да и «Фома» армейская держится мной
Уже я теперь бью им по рожам.
Знаю что в коридоре жильцы
В предвкушении зрелища топчутся дружно
По наивности думал на шум как цып…цып…
Они бросятся «службу» сослужат.
Я к Андрею кидаюсь Светлану отнять.
Разгорелась понятно жестокая драка.
Факт что пьяны они – плюсом был для меня
Но что прав я – за мной была ярость.
Из жильцов не вмешался в драку никто.
Ни разнять, ни помочь: только хитрые лица
Драка стихла, когда убежал Соловьев.
Оказалось как после – подмогу звать крыса!
Я со Светланой остался она вдруг – без чувств.
Кровь, с лица промокая, сижу у кровати.
В нервном шоке от гнева в груди клокочу.
Соловьев по закону – заплатит!
Сколько время прошло, может быть, полчаса.
Слышал как в коридоре все «шлепали» тапочки.
И машины вдруг звук топот ног. Голоса.
Открываются двери команда – хватайте!
Взяли группой захвата – в четыре «орла».
Руки за спину подняты к верху.
Соловьев тут как тут – он мой фотик украл!
Уличил его гада – боксер на поверку,
Фотик тут же лежал на полу у кровати
Понятые нашлись – двое местных жильцов
Головой закивали – подпишем понятно!
Соловьев весь в улыбке разбитым лицом.
- У него – тычет пальцем в меня – ненависть!
Ко всем сотрудникам органов я хоть и бывший
Только нет бывших оперов наше призвание в генах.
И смеются «орлы» - мы признание вышибем!
Я смотрел на всех, но был в шоке
Мне казалось, что фильм криминальный все длится
На каком то подвохе подставе мороке.
Не бывало дел у меня с милицией.
«Задержание с пристрастием»
И был не пьян и прав «на сто»
И подлецы все на лицо!
Но на пол в грязь под дула пистолетов
Ты поднял руку на кого?
На представителей закона!
А ну хватайте эту мразь – ату… ребята!
И только тапочки ширк, ширк
На этот командирский рык
По всем квартирам звонко щелкают замочки
А им вдогонку злой язык
Слова, коверкая, язвит
Спокойной ночки всем спокойной ночки!
Пив-пав!- Ой-ей –ой!
Хвастал зайка борзотой
Чтобы больше не борзел
«Зайку» - в… райотдел!
Пив-пав! – дрыт – ца – ца!
Наказали наглеца
Хоть вопит он вновь и вновь
- Я не ел! – морковь!
Глаза слепы и «заткнут» рот
Пусть громче грома – эпизод
Лояльность граждан – в запертых квартирах
От дрессированный народ
Стеречь свой личный… «огород»
Когда слепой кураж в «нагретых» командирах
Барачный комплекс сразу стих
Уснул «дурильник» как-то в «миг»
Здесь нет свидетелей и паче очевидцев
Синдром «куриной слепоты»
И командир кричит – кроты!
Есть тот, кому спокойно здесь не спится!?
Пив-пав!- Ой-ей –ой!
Хвастал зайка борзотой
Чтобы больше не борзел
«Зайку» - в… райотдел!
Пив-пав! – дрыт – ца – ца!
Наказали наглеца
Хоть вопит он вновь и вновь
- Я не ел! – морковь!
Устроен так общаги быт
Медведь! – овечек… сторожит!
Как в том гербе, где слитно серп и молот
«Смотрящий» кто да бывший опер
«Понятий» - сложный колорит
Стоят! Порядок и закон – на произволе
Ах, эти тапки – тапочки
Ах, эти «быстрые» ключи
И этот «язва» - командир с нутром подонка
Его надменное – «ссучить»!
Дурак! Что рвется в басмачи
Держи с пристрастием ответ – подолгу!
Пив-пав!- Ой-ей –ой!
Хвастал зайка борзотой
Чтобы больше не борзел
«Зайку» - в… райотдел!
Пив-пав! – дрыт – ца – ца!
Наказали наглеца
Хоть вопит он вновь и вновь
- Я не ел! – морковь!
Я и сам объяснить до сих пор не могу.
Ну, зачем я сидел тогда – Света спала.
Знал, связался с кем – с членом «акул».
Есть такие подобия – вывела наша среда.
В чужой комнате с девушкой: как… не подумал
Нет в защиту свидетелей – неадекватность
Вызвать бы фельдшера с ней бы в медпункт
Чтоб не случилась вдруг «непонятка».
Соловьев на Светлану тогда кивнул – видим1
Что успел надругаться над девушкой… а?!
Завтра скажем ей правду, тебя она выдаст.
И тогда «сто семнадчиком» в зону поедешь.
«Задержание» четко прошло как урок.
Я не знал, что такое... в нашей милиции.
Волокли меня… прямо как с брюквой – мешок.
Шипя в ухо – в отделе! – пустим! На шницель!
Скопом всем под «хи-хи» в милицейский автобус
Соловьев – приказал меня… напоить
Мне залили насильно бутылку «особой»
Он тогда рассмеялся – теперь мы «свои»!
Это ты неприязнь тая к бывшему оперу
В состоянии пьяном полез «на рожон»
Да к друзьям, что ко мне обратились за опытом
В пьеске нашей пришло время акту с ружьем!
- Вообще! Подскочил он ко мне в бок, пиная
За мои синяки ты «по полной» - пойдешь!
Снимем «тяжкие» ксиву подпишешь… сломаем!
На кого сдумал кинуться – на судьбу твою грош!
Был какой-то гипноз как мне кажется в стенах.
«Желтый дом» на меня навевал обреченность.
Превращал меня в круг – распятой мишени.
Вот тогда после драки нашла как бы сонность.
С дурильником связано – ассоциации?
И вспомнился Жорж и Ништяк и Гусар.
Подрался  когда, словно впал я в прострацию,
Как грязью измазался – обо что-то сам.
Я сколько писал, говорил о дурильнике.
И вот понимать нужно – в нем и влип!
Мое ощущение – место проказы – пороков могильник!
И в нем «замарался» как заразился – блин!
Логически что – преступления не было!
С моей стороны – юридически взять…
Но вся беда в нашем обществе – кто что расследует?
Кто объективно, где кто адвокат?!
Подал информацию опытный опер,
Пусть бывший, но он искушенный во всем,
В его интересах меня вогнать в «стопор»
С себя грехи снять – пока я потрясен.
Невежество наше в законах полнейшее
Группа захвата люди «конвейер»
И я сам профан – и они мне на шею
Их дело брать всех по команде – что сверху.
В советское время мыслей стандарт.
Такой штамп советский про «органы» наши.
- У нас зря никто не садится на нары
Хватает врагов не народных – так падших!
Возможно, что я никогда не узнал бы
Такое со мной не случись бы… по правде
Но как говорят – что помог «закон грабель»
Я наступил – стал искать – и услышал про Падву.
Есть виртуозы игры на скрипке.
Есть виртуозы петь голосом страстным.
В любом мастерстве – можно здорово выполнить.
Если в «деталях» не быть безучастным.
Когда я прочел про Генриха Падву…
И слухи узнал про адвоката от Бога!
Я удивился… ну это же надо!
Меня не свела с виртуозом дорога.
В делах самых разных и много лет.
Маэстро Генрих делал опору.
На круг деталей и обстоятельств след,
А акт свершившийся – фактор спорный.
Но что рассуждать после времени – толку.
В системе без прав и в незнанья среде.
Кто сильный тот прав – по овечке и волку
И рыбу… легко ловить в мутной воде.
Привезли в райотдел – затолкнули в «клоповник»
За дверью шумы «отхожего» места
Бесконечные – рации – переговоры
- Взяли «буйного» - здесь! – В «одиночке» - креститься!
Интересно одно – я не в сельской милиции.
Райотдел городской – не могу объяснить.
«потерпевшие» может из города лица,
Ничего я не знаю, хочу только пить!
Повели к дознавателю где-то к обеду
Я от нервов и жажды – взорваться… готов
- Ну, сейчас разберется! – думаю – следователь!
Ну, какой я преступник? – воды бы… глоток…
Мне бумагу он тычет – прочти объяснение
И… внизу где «галочка» дату и роспись
Я по тексту глазами – ничего с-е-б-е?! Быль!
С моих слов записано, верно! Как просто
Я такой-то был пьяным, украл, попытался, избил.
Дознаватель спокоен: в глазах «холодок»
С первой ходки – «семерочка» может и выше
Чем больше упрямства, тем больше и срок!
Совет: раньше сядешь – пораньше и выйдешь.
Пристегнули «браслетом» к трубе отопления
Так чтоб смог до стола дотянуться рукой
Число роспись поставить в момент «просветления»
И… ушел дознаватель: спокойный такой.
Забежал Соловьев с дружками – в погонах
Мне отрада одна «свет» побоев с их лиц
И… пошло покатило: удары с разгона
- Ты подпишешь бумагу? – паскуда, - колись!!!
Нос сломали ребро и… до судорог – почки
Гематом мне наставили до черноты
Не добились не то чтобы росписи… точки
Трое суток прошли – в КПЗ  увезли
Привезли. При «приемке» - «тяжкий» - к ворам!
Будь что будет! Шепчу, концентрируюсь к схватке
Если только начнется с «пропиской» - парад
 

Шейный хрящ как учили, у главного… крякнет!
С глубины нар скрипучий – кем «катишь»? – вопрос
Я внутри напрягаюсь «взведенной» пружиной
Шарю взглядом по лицам: тюремный гипноз
Диалектика камер в глазах – отложилась.
Говорю откровенно – в деревне дрались
Бывший опер споил мою девушку
Так и так мол «дорожки» сплелись
Трое суток в отделе «парили» дело.
Слышу голос сочувственный властный – братва!
Парню место на нарах и кружку под «факел».
У меня словно с плеч обвалилась гора.
- Где не ждал, там нашел… понимание.
С «прокурорским» приветом утром по камерам.
Собирают когда от подследственных жалобы.
Я же «права субъекту» - как было… на самом
И «припиской» врача – мне, сгораю от… жара.
«Строгачи» подсказали, как следует действовать.
Мне откуда знать «правила» этой игры.
Но… неделя прошла и хоть что-нибудь… с места.
Правда: мазь и укол и чтоб бровь стянуть – швы.
К прокурору – когда «разменял» десять суток.
- А что ты хотел получить? Говорит.
«Побои» повесить решил на сотрудников
Так… драка была «обоюдная» - ринг!
Ты что думал наши сотрудники – зайцы?
Устроил – в общественном месте дебош!
Порядок милиция – значит,… не нравятся
Не муж чтоб сослаться… на ревность любовь.
Но главное в чем он глаза потупил.
У бывшего опера есть покровители.
Он много отдал за милицию сил.
Ну, ворон ворону – вот и прикрытие.
Спасибо скажи Соловьеву – «нештатному».
Простил он тебя и статью поменял.
По «двести шестой» - пойдешь… хулиганом.
По мелочи как борзонувший «баклан»!
- А я - говорю прокурору – маньяк, что ли значит!
Мой нос мои ребра почки пустяк?!...
Отбиты и сломаны, я где без помощи?
Мне надо лечиться, за что со мной так?
Но он прокурор улыбается только.
- Но ты ведь не умер ко мне сам зашел?
Ты вон, каким выглядишь крепеньким соколом.
Такие я знаю – тянут душой.
Мы знаем, ты в армии ранен был в ногу.
Ловили когда дезертира в лесу.
Так мы потому к тебе мягко не строго
Ты весь позитивный учтет это суд.
Андрей, почему в вашем дурильнике.
За пятилетку всех скрутил в «рог».
А то ведь в отчеты «ЧП» одни плыли.
А этих общаг по району: как дров.
Не знал я тогда «закулисной» всей сути,
О том, как явился в дурильник отец.
Как он свой обрез Соловьеву в нос сунул.
- Сказать ничего мне не хочешь? – Стервец!
Я войну пережил и не в возрасте юном.
Сына вырастил честным не с грязной душой.
Советую сволочь крепко подумать
Пока я тебе приговор не нашел.
«Смотрящий» - подумал и дал предложенье
- Да я что… согласен на мягкий вердикт.
«Замять» уж никак! Механизм запустили.
Сотрудников тех ну двоих… «убедить».
Есть делу «зацепка» были не в форме.
Я подтвержу так, мол, и… так.
Молодой и горячий вспыхнул соломой.
Кто из нас спровоцируй в страстях не дурак.
Отец был объездчиком стражем полей
И двуствольный обрез был совсем не «пугалка».
(Ствол ружья изогнул колесом на земле).
И пришлось обрезать хоть и жалко.
Узнав про меня, мама сразу слегла.
И месяц потом пролежала в больнице.
Корову отец – продал – на «дела»
«Сластить» тем двоим «потерпевшим» с милиции.
Светлана Андреевна сразу уволилась
Андрей подтвердил – ничего не помнит!
«Хватила» вина с непривычки. Что ли.
Весь вечер – как срезало – с булки ломтем.
И в деле она не свидетель никто.
И он Соловьев подчеркнул мне – не нужно!
Трепать ее имя ей в сердце укол.
В суд вызывать – как садить ее в лужу.
Я только кивнул – да она не свидетель!
И дела того, что возникло-то нет.
Была, получается… просто драка.
Банальная драка и спор тет-а-тет.
Соловьев оскорбил меня якобы грязно.
Ну, пирушка была человек под шафе.
Это так на суде пошло – пили, мол, праздновали.
А тут парень зашел деревенский из местных.
Слово за слово – вспыхнули искры.
Как бывает в быту под хмельком.
Парень вышло, был очень ершистым.
И не плохо владел кулаком.
Я пошел с прокурором на сговор.
Мне не стали «шить» тяжких статей.
Я с побоями дал – «молчать» - слово.
Я повис душой в пустоте.
Песня «Ода русскому духу»
Песня мы часто слышим как эпиграф к жанру.
К России Бог всегда лицом в анфас.
И мы все ждем прихода его жадно.
Лик видим, но… Он смотрит мимо нас.
Назло кричим: Бог с нами! Он спасет!
Судьба у нас такая «блажь и хворость»,
Не пьянствуем – Грааль в себе несем.
- Когда же осчастливишь нас приходом?!
Припев:
Без инквизиций статус наш особый
И столько терний мы прошли не зря,
Что Бог, что черт свои с нас сняли пробы –
Загадочная русская душа!
Нам сей эпиграф алкоголем в вены.
Кому он стяг кому он повод драться.
На острие ножа тоски Есенин.
В себе и в нас пытался разобраться.
Все вкладывал в рябины куст – огонь
Мол – грей! Зачем… иначе красный цвет?
Но путь его окончился петлей
Что для России равнозначно… крест.
Припев.
О русский дух – бездонность сини взгляда
И звездной темной ласковой ночи.
Сумели же в тебе перемешаться.
Порок и святость храмовой свечи.
Рулетка,… но не с шариком – курком!
Икону заменила дама «пик».
А сколько их с простреленным виском.
Ставали жертвой духа как верлибра.
Припев.
Он был поэтом главного калибра.
Его считали революции певцом.
Он словом бил – и слово было «глыбой».
Он жизни новой был самим «лицом».
Он сам на внешность выглядел сурово.
Наш Маяковский – это духа марш!
Но лодку быта – разнесло любовью.
Он застрелился! – вырвалось как мат.
Припев.
О русский дух погряз, казалось в быте,
Пирушка, где… в любой недели день.
Где страсти все… об треснувшем корыте.
И сколько где… не правильных людей.
И появился новый голос слова.
Из фраз простых лепил он «вензеля».
И все узнали – он Высоцкий Вова!
От песен чьих – с души сойдет зола.
Припев.
В его словах не хитрых как пельмени.
Есть «сытость» в чувствах есть души мажор,
Где после песни ты встаешь с коленей.
И кажется, зажил в душе ожог.
Но ощущаешь с песней новый голод
И новый текст «жуешь» с мечтой – еще!
Чтобы еще – ритм песенного соло
Построил Китеж, а не «дно» трущоб.