Лирика из Дневников Лоры. К повести Свиток Лоры

   



          ФРАГМЕНТ


            1

Мир призрачен. Жизнь — об ином.
Покуда дни накатывают валуном,
перетекая из сердец пространствам.
И мы врастаем духом Божьим Царствам.

Питая порослью. — И ты в иных руках.
И срок настал. — И ты в иных Устах.
Как агнец чистый в Божией ладье-ладони,
и прорастают, замирая в небо, корни.

И уж сочатся ветви винограда
одной крови, а там — Небесным градом.
Уж гроздья зрелые одной грудинной клети,
и птицы райские их пьют уже — и дети.

А среди них — о, волоокие, и — больше рая —
глаза ребенка — ангела того земного края,
где прорастали и ступали мы, босые,
единые — в три сердца восковые.

Текли артериею виноградною, лозою
до Длани в полумесяце. И ангелом покоя
явь оборачивалась. И мы проступали
светло друг в друге. Лозами играли

не ангел  —  мальчик крутолюбый в Длани.
Наш волоокий — тихо пьющий ланью
жизнь от источника, струящего колодца.
И уж он трогает иное небо и иное солнце.

Он пьет зрачком иной рассвет. Дыханьем
троих сердец в груди перемыканьем
или то — крови ход пуская вспять.
А потому на той земле - и мы  встаем опять...



                3



А виноградину, жемчужно налитую,
берет он детским ртом. И ветвь витую
лозы, тот большеглазый, пробует на взмах.
А там — стожарые и о шести крылах…


Уж над ребенком крутолобым наклонясь,
листают будущность…
—  Светло и не дивясь.
Они читают как-бы в наших книгах близких,
где мы сроднились и проснулись в списках

живых и сущих. Там переродились.
А после уж и нам открылось,
какому небу от подножий проступали.
И, сухожильями переплетясь, врастали

сердцами треснувшими, надсеченным духом —
бутоном, лопнувшим вселенною. И слухом —
как зреньем осязали, что сокрыто,
давно над головами — уж «водой пролито».

               

          3



И там оно смывало наши смуты, вины
или играло в венах. Лопалось жасмином
на берегу небесном лотосами Иордана.
Фламинго и единорогом, пеликаном —

мы к утру восходили утренней зарею,
или вечерней иорданскою волною.
И никогда не угасали на лиловой глади,
перетекая одноного иорданской влаге,

из отражений  возрождаясь вновь и вновь
в лазури лотоса. Там от земных оков
освобождались мы. Но не воспоминаньем, —
нам разрешили повенчаться с этой данью —

как отпечаток тверди сохраняя в пуповине
не рассекомой , раскаленной — и навек единой.