Односотая рубля

Эх, как отплярцовывали пацанские босые ноги в бархотнопушистой уличной пыли…- Господа прохожие! Бросайте свои рублики, а мы на эти рублики – пойдем и купим бублики….Эх, как летели в ломленный треснутый картуз чеканоорлинные, такие приятные, меднокрасные односотые рубля.
 
Львинорыжие солнце вовсю правило над рынком на Привозе. Вот ему платит подать своими мутносолеными каплями пота мальчишка грек, стоя возле прилавка с нанизанными на нитку пивоголовыми бычками, разложенными в ряд моревяленной кефалью, красносвернутой креветкой. А здесь, святые угодники, здесь как на престольном празднике, красуются золотопогонные медовые пряники в окружении стекляннохрустких леденцов и морщиносахарных фруктов. И семечки, черноглазые, нужносоленоватые, самые лучшие на всем юге, семечки, которые вечерами ни спеша,  хрустощелкая, поедает и Фонтан, и Пересып, и Молдаванка, и Лонжерон.

И в то время когда львинорыжий король заглядывал на каждый ряд, на каждый прилавок, подслушивая орлиногреков, другой король Привоза наглосидя смотрел на гоя напротив.

- Милейший Натан Рувимович, поверьте мне, мой визит вызван искренним желанием оградить Ваше процветающее предприятие  от всякого рода неприятностей и беспокойства. Более того, все мои должники – хлеботорговцы, мелкие биндюжники и лавочники, с огромным удовольствуем придут в Ваш ломбард. И все это за чисто символический взнос в несколько рублей ежемесячно для поддержания моего бедственного положения. Большая, знает ли, семья. Два человека, которые читают Талмуд, всегда найдут понимание в его толковании. -  "Раздели с голодным хлеб твой, и бедняков несчастных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и мимо единокровного твоего не проходи".

Цитатнув, Король цокнул языком и бедственносемейно посмотрел в окно, где на знойножужащей жаре маячили маковки голов, из последних сил державшихся на ногах, пятерых, упитанновстревоженных, жаждущих милости  от хозяина ломбарда, его детиннобычьих родственников.

Натан Рувимович гадкоусушливо сглотнул слюну, в картоннокисейном воротничке шейкой своей гуттаперчиво вывернулся, торопливо прикрыл серебряносверкающий канцелярский ножичек, и начал ректи.
 
- Любезный Михаил Вольфович, искренне рад такому человеку в своей скромной конторке, но к сожалению, слухи о моем достатке изрядно преувеличены людской молвой и людскою же завистью, ибо беден я как раби правоверный и сам скоро пойду с сумой по людям  – «Не ожесточи сердца твоего и не сжимай руку твою пред нищим братом твоим, Но открой ему руку твою и дай ему взаймы по мере нужды его». Ах, слышали бы Вы моего младшего Венечку, скрипка приросла к его руке, как  седалище нашего градоначальника к присутственному месту. Но мальчик слаб, потому, как даже в субботу мы едим только мацу. Посему, прошу принять во внимание  мое положение и не трогать мои несчастные седины.

Ну как Король мог причинить ущерб правильному гою. Правильно, никак. Ни одна седая волосинка не упала с его головы.

Проскользили рынкошумя две недели и опять наши господа на встрече встретились. Покорнейшие просил Натан Рувимович защиты у Михаила Вольфовича. Нет, не для себя, а для клиентов его, коих самым бессовестным образом грабили прямо на выходе от него, отчего дурная молва сразу пошла о таком приличном заведении. Ну вот скажите мне, как один правильный гой может отказать другому правильному гою? Правильно, никак…….

И снова львинорыжий король купался в бархотнопушистой уличной пыли, танцуя медный танец односотовой рубля…..