Жил был Рыб

Жила-была рыба. Рыба эта жила в теплом море-океане и не знала каких-то больших и особенных бед. Море было очень теплое, со множеством других рыб, более ярких, более заметных. Настолько более ярких и настолько более заметных, что на нашу Рыбу хищники, которые как мы знаем, во множестве водятся в этих средах, не обращали почти никакого внимания, вовремя отвлекаясь на движение более привлекательных плавников и более причудливых хвостов.

Но,… я неправильно начал эту историю. Я забыл про пол рыбы. Как-то так мы привыкли, что слово «рыба»- женского рода. Например «Купил (ее) рыбу», «Поймал (ее) рыбу», «Съел…». Впрочем, не будем о грустном.

А эта особь семейства рыб была креативного мужского пола. Поэтому справедливее было бы убрать  лишние «а» в окончаниях и …что получилось?

Жил-был Рыб!

И коль скоро мы назвали это существо Рыбом, то сразу исчезла неуловимость, обтекаемость, скользкость чешуи, стадность, наконец. У этого Рыба появилась душа со всеми вытекающими  отсюда приятными и неприятными последствиями.
Что делает Душа когда она появляется ? Правильно, она начинает предаваться различного рода фантазиям.

Ох уж эти фантазии... И вроде ты уже окреп и уже «встал на ноги». И вроде все у тебя есть. Все как у других…рыбов. Есть, например, рыбка, самая что ни на есть настоящая. Есть уютная норка в коралловом рифе. Есть такие же, как ты рыбы, которые тебя окружают и не дают… Что там не дают рыбы сказать трудно, но не дают. По крайней мере,  есть с кем перемолвится словечком на своем, мало кому понятном рыбьем языке. Так ведь нет! Подкрадется какая-нибудь этакая фантазия и … «пошло – поехало». Начинают ломаться вещи, разрушаться некогда сплоченные коллективы, разлагаться крепкие семьи, слова, которые и так понимались с трудом и вовсе никто не понимает. А потом и ты начинаешь не понимать вроде уже знакомые слова. Как будто бы вода, прежде прозрачная и ясная вдруг искривляет свое тело и вещи, окружающие тебя изменяют привычный облик. Да что там говорить-разваливаться целые государства.
Наш Рыб не был подвержен такого рода фантазиям, пока я его не придумал.
А уж придумал….Извини, дорогой, сейчас я тобой займусь.
Итак…

Жил-был Рыб.

Как я уже сказал жил он теплом море. В этом море, как я уже сказал, было много всяких других рыбок и других рыбов с гораздо более яркими плавниками и хвостами, более причудливым рисунком на чешуе, что наш Рыб долгое время оставался в тени своих соплеменников…

Ох, как трудно говорить о рыбах. Ну, какие там «соплеменники»?!. Скорее «со-семейственники». Неудобное слово, так ведь и жизнь у них неудобная, но зато это слово довольно  точно отражает суть происходящего.

А что он из себя представлял ? Ну, Рыб как рыб. Гладкая, твердая чешуя. Сказать, что она была блестящей, не берусь. То ли это блеск чешуи потускнел с годами, то ли она была от природы такой уныловатой- сказать трудно. Ну не блестела ! Сначала Рыб расстраивался по этому поводу. Даже пытался что-то предпринять, с целью понравится рыбкам, но…все напрасно. Он искал специальные камни, которые по утверждению других рыбов нежно полировали чешую, или песок, белый-пребелый, который, по его мнению, должен был придавать дополнительный блеск. Он плавал в специальные места с исцеляющими водорослями, которые якобы оказывали воздействие на иммунную систему и излечивали множество недугов. Этот же недуг им излечить не удавалось.

Впрочем, как и никакие другие.

Он плавал так же в специальные пещеры с каким-то необычным магнитным полем. Все было напрасно! Чешуя от этого  не блестела и лучше не становилась.

Когда он понял, что от прилагаемых усилий ничего не получается, он сильно огорчился. Но если вы подумали, что он огорчился от самого факта матовости чешуи, то вы плохо о нем подумали и ошибаетесь. «В конце концов, -подумал он, - матовая чешуя это и не так уж плохо. Это, кроме того, что  неплохой маскировочный признак, еще и как-то благородно, в известной степени модно». Огорчился он от другого- от того количества времени, которое он потерял в поисках чудодейственных средств, лекарств и прочая, прочая. О том, что он потерял честно добытые ракушки, он вообще пытался не вспоминать.

Так он расстался с одной из своих многочисленных иллюзий. И все бы хорошо, да вот только ему в его рыбью голову пришла совершенно глупая мысль о своей якобы приобретенной мудрости! Как только в голове его, как я уже сказал, рыбьей, поселилась эта мысль, он возомнил себя Рыбом с некоей неизвестной нам большой Буквы, который уж больше никогда, ну решительно никогда, не поддастся на различного рода уловки. Что теперь ракушки, которые  так бездумно и напрасно ушли в воду в прямом и в переносном смыслах, он будет бережно накапливать и, накопив, сделает что-нибудь полезное либо для себя, либо, на худой конец, для рыбки, которая жила рядом с ним в одной коралловой норке.

Надо заметить, что Рыбу в известной степени везло. Он был как-никак определенной породы, место для которой было определено как раз свойствами этой породы. Жил он, как я уже сказал, в коралловых рифах, но на определенной глубине, в определенном слое толщи воды. Большие рыбы забирались, конечно, глубоко и им доставались самые крупные креветки, самый крупный планктон, самые полезные для организма водоросли и, разумеется, самые яркие и крупные ракушки. Точнее, даже не ракушки , а самые настоящие раковины. Особенно ценны были раковины благородного зеленого оттенка.

Норы их были не в каких-то хоть и симпатичных, но все же ненадежных кораллах, а в самых настоящих скалах, основательных и прочных. Конечно, и на них находилась управа в виде огромных акул или странных загадочных предметов, напоминающих решетку, но более пластичных. Но, как ни крути, поймать крупную рыбу было чрезвычайно затруднительно.

Это был удел еще более крупных рыб.

Бывало, что одна крупная рыба вступала в схватку с другой, и тогда никто не мог строить прогнозы относительно исхода сражения. Бывало, конечно, что и мелким рыбам удавалось сожрать крупную. Но это происходило очень и очень редко. Как правило, для этого требовались два условия, без одного из которых ничего нельзя было сделать. Условие первое- это перманентный голод большой стаи мелких рыб, условие второе- невозвратимая старость крупной рыбы. Тогда стая мелочи начинала кружить вокруг своей жертвы и мало-помалу, сужая круг своего вращения, затягивала в свой водоворот свою уже неповоротливую добычу и, наконец, расправлялась с ней с пиром на весь мелкий рыбий мир в финале.

После этого на все рыбье царство разносилась молва о громкой и сокрушительной победе.

Разносилась она тем быстрее и тем утонченнее, чем меньше был размер особей, одолевших гиганта. Размеры жертвы при этом, естественно преувеличивались.

Мелкие собратья Рыба плавали ближе к поверхности и в силу этого были наиболее видны всем хищникам, независимо от размера. Поведения они были стадного, и сообща представляли из себя некую силу. Никто не мог понять, как и откуда управлялось это стадо. Почему стая, которая плыла прямо, вдруг резко поворачивала налево или еще куда вверх-вниз. Почему они вдруг, ни с того ни с сего, начинали охотиться за крупными рыбами? Причем делалось это как по мановению волшебной палочки: резко, неожиданно и вдруг. Ученые Рыбы объясняли эти явления мудрено. Говорили, кто о коллективном разуме, пронизывающем стаю сверху донизу и справа налево, кто о некоем едином центре, который никак нельзя было определить, но который быстро и эффективно руководил всей стаей. Кто исповедовал учение коллективного лидерства из нескольких особо продвинутых мелких особей.  Но единого мнения на этот счет, все-таки не было. Споры не прекращались среди ученых Рыбов. Они разгорались как в связи с крупной победой, так в связи и с крупным поражением стай. В любом случае, когда появлялась такая стая, все старались укрыться в свои коралловые норки, и наш Рыб не являлся в этом смысле исключением.

Не то чтобы Рыб всего боялся. Это, скорее всего, не так. И ему приходилось уворачиваться от хищников и пока ему это удавалось. Удавалось ему уворачиваться и от стай мелких хищников и от крупных акул. И всегда он говорил себе : « ну вот, пока удалось увернуться, а что будет дальше? – а кто его знает. Поживем,- говаривал он,- увидим»

Так вот я возвращаюсь к главной теме рассказа. О фантазиях Рыба. Точнее, об одной из его наиболее ярких фантазий. Но прежде чем продолжить мое скромное повествование, надо заметить, что фантазий у Рыба было довольно много.

Вот, например, он сражается с акулой и вдруг ее побеждает. Справедливости ради надо сказать, что такая фантазия ему редко приходила в голову. Он все-таки был здравомыслящим Рыбом. Он гнал от себя эту фантазию, но она приходила к нему когда вода становилась темной, опять ради той же справедливости надо заметить, довольно редко.

Еще у него была фантазия окружить себя множеством симпатичных рыбок. Но, поскольку Рыб жил на определенной глубине и подвергался определенным течениям, внешние обстоятельства не позволяли ему это делать. Эту фантазию он гнал от себя, как только мог, но она так же приходила к нему во сне, правда гораздо чаще, чем фантазия о его непобедимости.

Еще приходила к нему фантазия о том, что он находит много ракушек, и даже не ракушек, а самых настоящих раковин, дефицитного зеленого оттенка. Он представлял, что вот он плывет среди кораллов и вдруг обнаруживает горку ракушек, нет- раковин. Быть может крупный Рыб проплывал мимо, открыл свой крупный пухлый рот и…раковины незаметно выпали из его рта. Упав на мягкий донный песок, они подняли этот песок со дна и тут же покрыли эту горстку раковин. Естественно, укрытые силами природы, они остаются незамеченными для всех остальных рыб. И только наш Рыб знает, что так может быть. И он плавал и рядом со дном и высоко над дном, чтобы увеличить обзор своих поисков, но, как ни странно, не встречал предмет этой своей фантазии. Тем не менее, поисков он не прекращал.

А еще у него была фантазия, даже я бы сказал мечта, забраться поглубже, к более крупным рыбам. Мечта эта подогревалась его рыбкой, которая прямо таки спала и видела, как они общаются с крупными Рыбами, плавают с ними в одних и тех же течениях, беседуют на разные темы, кушают более свежий и, естественно, более крупный планктон, более дефицитных и мясистых креветок. И, разумеется, находят более крупные и наиболее зеленые раковины.

Мой дорогой читатель, не заметил ли ты чего-нибудь необычного в этих фантазиях? Вот и я говорю, что как я ни придумываю своего Рыба, как ни наделяю его душой, хоть рыбьей, но  все же… Ничего необычного в этих фантазиях в принципе нет.

Ну, посудите сами, даже Рыб понимает, что крупного рыба можно победить если отрастишь челюсть побольше, в конце концов, вставишь дополнительные зубы. На худой конец, можно объединится с такими же как ты, и по принципу стаи мелких рыб, описанного выше, одолеть таки гиганта. Нет, ну я сказал в принципе…

А находка крупной партии зеленых раковин- вообще дело случая. Просто надо оказаться в нужное время и в нужном месте. Время от времени различные течения приносили известия о том, что утеряны крупные раковины, да и про мелкие тоже. Рыб, к чести его, тут же бросался навстречу этим течениям, но… то ли течения изменяли несколько раз свое направление, то ли приходили настолько издалека, что другие, более везучие рыбы находили эти потери, то ли они были созданы коллективной фантазией мелких стай и , значит, вообще ничего не стоили, Рыбу никогда  не удавалось найти заветные зеленые раковины. Но, нельзя не заметить, что теоретически эта фантазия имела под собой почву.

Еще более осязаемой была мечта поселиться где-нибудь поглубже. Для этого, правда, надо было изрядно потрудиться. Либо, набрав вес, пожирая все без разбора и не брезгуя даже своими собратьями (от этого, говорили, вес прибавляется наиболее быстро). Справедливости ради, надо сказать, что все большие рыбы именно так себя и вели в большинстве своем. Еще один путь: надуться как следует, и от этого приобрести дополнительный объем. Но тут был двоякий риск. Во-первых можно было резко сдуться от неожиданности и превратиться в, даже не Рыба, а непонятно во что сморщенное и вообще противное даже самому себе, а не то что остальным, сродни мелкоте , собирающимся в стаю с той лишь разницей, что тебя уже ни в какую стаю не возьмут. А можно было, переборщив от натуги, неожиданно лопнуть. И тогда о каких-либо стаях, сами понимаете, речи не могло быть и в помине.

Был еще один путь, и Рыб так же был осведомлен о нем. Это специальными и тренированными движениями создавать иллюзию того, что ты крупная рыба. При  известной тренировке и, опять же отсутствии ложно понятой брезгливости, этот путь был  наиболее подходящим для различного рода Рыбов, стремящихся в глубину. Но и тут был риск. Он заключался в том, что если тебя раскусят, то свою репутацию уже будет не отбелить ни на каких песках. И более крупные рыбы оказывались подвергнутыми обструкцией своими сородичами и выпихнутыми из глубины. Именно они и становились в первую очередь жертвами стаи мелких хищников, именно они и оказывались растерзанными в пух и прах, как только исчезала иллюзия, которую они так долго и старательно создавали. Но были и такие ловкачи, которым удавалось довольно долго, вплоть до благородной кончины, поддерживать эти иллюзии  у окружающих их больших и малых рыбов. А про некоторых и точно было известно, что они- это не то, что они о себе воображают, но так уже притерпелись, так привыкли, так боялись, что сами могут быть заподозренными в том же самом, что не трогали на всякий случай.

Но, еще раз повторюсь, все вышеперечисленные фантазии, иллюзии, мечты в принципе могли бы быть осуществимы.

Поэтому не о них речь.

Была у Рыба своя, особая мечта. Он тщательно скрывал ее ото всех, даже от своей рыбки, и скрывал бы ее, даже будь у него было несколько рыбок. Скажем, фантазию побить крупную рыбу вынашивал если не каждый первый, то уж точно каждый второй его соплеменник (простите- сосемейственник). Эта тема привносилась различными течениями со всех сторон. Было доподлинно известно, что точно такие же идеи ходили на более глубоких уровнях, но уже со своими героями. Точно так же было известно, что и по отношению к нему испытывались такие же фантазии менее крупные рыбы. К ним давно привыкли, и никто на них не обращал особого внимания.

Фантазия найти кучу (ну хотя бы кучку) зеленых (ну хотя бы хоть каких) раковин (ну хотя бы ракушек) вообще была самой обсуждаемой в различных средах. Часто в поисках ракушек или другой добычи обсуждали с коллегами (ах простите с сосемейственниками) эту тему. Эти разговоры уносились течениями и, как знать, не возвращались ли обратно к ним же искаженными и преувеличенными многажды и от этого кажущимися еще более правдоподобными.

Мечты быть побольше и забраться поглубже и, заодно,  сменить район кораллов на более престижные пещеры очень часто обсуждались с рыбкой в их хоть и уютной, но хлипкой коралловой норке. Эти темы Рыб не любил, так как он с трудом представлял, как он будет жрать своих коллег, надуваться и вертеться, изображая, что он крупная рыба. Но рыбка постоянно упрекала его в инфантильности, мягкотелости и лени. «Посмотри, как живут другие,- говорила она почти беззвучно, но ее слова громом отдавали в мозгу Рыба-, например Акул Семенович или Альберт Меченосцев!» В ответ он говорил, что это хищники, но получал еще больше нагоняя : « А Сом Иванович? Он ведь не хищник, а посмотри, какой вымахал! Лежит себе в омуте, в ус не дует!». Тогда Рыб возражал, что Сом Иванович все время питался падалью и потому имеет такой солидный вес и длину, но получал еще более унизительные и презрительные тирады в ответ: « Ну, так и ты питайся падалью, раз ни на что другое не способен!».

В общем, вы поняли, дорогой читатель, что все фантазии соответствовали некоему стандарту и заполняли собой недостающие эмоциональные и ситуационные пробелы в жизни Рыба и ему подобных.

Но одна мечта ни с кем не обсуждалась и никому не проговаривалась. Даже с рыбкой, которая подняла его на смех, когда он только заикнулся о своей мечте, или, если угодно фантазии…

Наш Рыб мечтал летать….

Да, мой дорогой читатель. Вот мы и подходим, наконец, к сути моего рассказа.

Рыб фантазировал об этом денно и нощно. Он подплывал поближе к поверхности воды, за которой, как ему казалось, находился неведомый ему мир и пытался смотреть сквозь водораздел. Иногда ему везло, и он видел как стая мелких рыбок разом выныривала из воды, скрывалась из его поля зрения и, казалось навсегда исчезала из него. Однако, нет… Через какое то время, весьма впрочем непродолжительное, эта стая снова оказывалась в воде но на уже довольно приличном расстоянии и вновь исчезала из воды, чтобы уже больше не появляться за естественной пеленой толщи воды.

Рыб смотрел на них как завороженный. Улучшив минутку, когда рядом не было никого из своих сородичей, он так же разгонялся и выныривал из воды. Но вместо быстрого, свободного и изящного полета, получался лишь жалкий всплеск. Его рыбья голова высовывалась лишь по глаза и все что он успевал увидеть- это кусок синего пространства.

Но его и так окружало синее пространство. Чего ж ему хотелось ?

Ах, мой дорогой читатель. А что это нам постоянно хочется чего-то необъяснимого? Этот зуд терзает окрепшие и неокрепшие умы, молодых и, представьте себе, далеко не молодых, заставляет делать нас чудеса и заставляет нас делать  подлости, окружает нас как коконом непониманием себе подобных. В то же время как эти нам подобные так же остаются непонятыми нами, оставаясь в таком же воображаемом, но от этого не менее твердым коконе.

Вспомни, дорогой читатель, сколько исписано на эту тему книг, рефератов, научных статей. Сколько переломано копий в различных дискуссиях,  а мы все не можем объяснить, почему Карп Петрович поступил так, а Сазан Михайлович в точно такой же ситуации этак. Почему Щука Митрофановна так и норовит проглотить Окуня Григорьевича, а тот в свою очередь не побрезгует Ершом Колючевичем. Нет этому объяснения, сколько рефератов не пиши на эту тему, сколько не поливай кипятком своих со-спорников, сколько не бди ночами, пытаясь понять мятущуюся, в данном случае рыбову, душу.

Все напрасно.

Так же были напрасными смешные попытки Рыба воспарить над водой. Он уж и разгонялся с глубины, справедливо полагая, что с чем большей глубины он стартует, тем большую скорость сможет развить у раздела привычной ему среды обитания и неведомой ему субстанции. Но больше, чем на половину своего матового тела он выпрыгнуть не мог. Зато после таких попыток он чувствовал себя как выжатая устрица. Мышцы его деревенели, и если бы- не дай Нептун- рядом оказались бы мелкие, но от этого не менее подлые хищники, ему было бы несдобровать. Но, как я уже говорил, он всегда уединялся для таких попыток, так как боялся, если честно, не столько мелких пакостников, сколько насмешек других Рыбов.

Как-то раз, рядом с его скромным жильем, очутилась стая мелких рыбешек. Но не на это обратил внимание наш Рыб. В эту стаю сверху врезались белые существа, захватывали рыбешек и стремительно исчезали из воды вместе с ними. Рыб, со своей глубины внимательно наблюдал за происходящим и размышлял над сутью этого явления. До него дошло, что происходит нечто необычное, сверхъестественное, во всяком случае, сверх его скромного рыбьего понимания. Он не понимал, почему мелкие рыбки стараются не попасться этим белым существам, ведь это так интересно, попасть за пределы своей среды обитания!

И он решил попробовать! Он нарочно подплыл поближе к поверхности и ждал, когда его захватит белое существо, такое непривычное для его глаза.

И он дождался! Острая боль пронзила его, и он стремительно поднялся ввысь из воды. Все что он увидел- это огромное водное пространство. Вдали- узкую полоску, как мы догадываемся, берега и стаю рыбешек, которые стремительно уменьшались в размере. Он уже начал задыхаться, когда чайка (а это была именно чайка) выпустила его из клюва, не справившись с его весом.

С огромной высоты он плюхнулся вниз, окончательно распугав мелких рыбешек и тем самым отвадив чаек из-за отсутствия добычи. Кое-как он доплыл до своей норки в коралловом рифе. Рыбка, которая поначалу набросилась на него за долгое отсутствие, справедливости ради надо сказать, сразу поняла, что что-то неладно. Она прекратила его пилить, дала ему самых вкусных водорослей из своих запасов и уложила в самом дальнем уголке норки, попросив мальков покуда не мешать Рыбу. Он улегся и стал размышлять.

«Рожденный плавать-летать не может!»- однажды одно тоненькое течение донесло до него эту мысль. Течение это шло из какой-то темной глубины, было оно горьким на вкус, и постоянным по направлению. «Да,- думал он-, это точно, не может». Болело все. Болели мышцы, болели жабры от непривычного судорожного дыхания в непривычной среде.

Казалось, болела каждая чешуйка его некогда упругого тела.

Так он лежал довольно долго. Несколько раз светлая вода перед его норкой сменила темную, прежде чем он окончательно пришел в себя. 

Но если вы думаете, что придя в себя, он оставил свою заветную фантазию, то ошибаетесь. Конечно, никто не узнал о его экспериментах. Рыбке, да и всем остальным, он сказал, что на него напала крупная рыба и он еле от нее отделался. Это было предельно похоже на правду, поэтому все понимающе шевелили плавниками и даже дали отдохнуть некоторое время от собирания ракушек. Но, когда боль прошла, мышцы восстановили свою упругость, жабры уже не так болели, а поврежденные места снова покрылись свежей чешуей, он подумал, что не так уж и плохо было ему в этой непривычной среде. Прежде всего, он пытался вспомнить ощущение резкого набора высоты и такого же стремительного падения вниз. Как вы уже поняли, боль его утихла и опыт, который раньше казался если и не чудовищным, то, во всяком случае, рискованным, приобрел окрас романтики и молодечества. Он начал рассказывать об этом сначала рыбке, потом своим коллегам, потом кому придется, и приобрел репутацию отчаянного Рыба.

Естественно, он рассказывал то, что было и, если честно, то чего не было. Так набор высоты со скоростью 6 рыбов в секунду повысился до 16, нахождение в незнакомой среде, он стал называть это воздухом, зашкалило в его рассказах за 10 минут. К нему на консультацию приплывали даже те летучие рыбки, которым он некогда завидовал и он их с умным видом консультировал. Некоторые последовали его примеру, но не все вернулись, что только подтверждало его опыт. Естественно, это не могло не повысить его вес в глазах окружающих рыбов и мало-помалу фантазия погрузиться в глубину, в надежную и прочную скалистую пещеру, стала приобретать реальные очертания. Не долго думая, он основал кружок воздухопарения, и от желающих вступить в его члены не было отбоя. Так или иначе, кружок этот скоро превратился в клуб со всеми вытекающими отсюда приятными последствиями для его основателя.


Дорогой мой читатель. Ты тем более мне дорог, что дочитал мои скромные, нет, не фантазии (я это слово уже не могу слушать) а, скажем, иллюзии. Я сижу в скромном, скромном городе, в скромной, скромной гостинице, при скромной, скромной температуре окружающего воздуха, укутавшись в скромное, скромное кашне, которое, однако, не очень спасает от холода. И единственное, что меня греет, так это то, что ты дочитал  до этого места. Потерпи же немного. Скоро близится конец моей истории. Я о нем только догадываюсь, но каков он будет, сказать не ручаюсь. Что-то вне меня руководит моими пальцами, глазами, рассуждениями. Что-то гораздо сильнее, чем я. Бог? Ну не знаю! Но это что-то отрывает меня от телевизора, не дает забраться в постель, хотя если честно, то ложится на холодные простыни и укутываться холодным одеялом ой как не хочется…


Итак, мы оставили Рыба, на том, что он основал Клуб воздухопарения. Клуб быстро стал элитным, Рыб приобрел известность, популярность, вес (обратите внимание, не поедая себе подобных!). Он приобрел пещеру в скале на приличной и соответствующей его положению глубине. Заодно он смог найти, благодаря приобретенным связям, столь же надежное укрытие, но уже вблизи воздушного пространства. Это, вопреки устоявшемуся мнению, придавало ему дополнительный вес, так как ходили упорные слухи, что в этой, как говорилось, верхней пещере, есть дополнительный ход, через который адепты нового движения могут воспарять в воздушном пространстве. Этого, правда, никто не видел, но уж больно велико было желание веры и ожидания чуда.

Как и всякое модное течение, оно быстро разрослось, и Рыб уже не считал раковин в своей пещере. Цвет раковин так же не вызывал опасение за его будущее и будущее его мальков. Его рыбка покрылась новой блестящей с золотым отливом чешуей сообразно ее новому положению. Даже очень крупные рыбы считали за честь завести с ними знакомство. Но беда пришла оттуда, откуда он меньше всего ожидал.

Новые члены основательно разросшегося Клуба стали высказывать сомнения в его полетах ( естественно, уже полетах!), требовали доказательств, показательных выступлений или хотя бы видеозаписей. Конечно, он понимал, что за всем этим стоят Очень Крупные Рыбы, которым так или иначе не нравился этот выскочка не из их уровня глубины. Но понимал он и то, что долго ему не продержаться, если не придумать чего либо экстраординарного.

Оставив Клуб на своих добровольных и истовых помощников, он плавал в окрестностях, окружающих его Клуб и пещеры. Он уже не опасался плавать, так как был всюду известен и малые хищники не трогали его опасаясь мести больших, а большие хищники не трогали, опасаясь потерять репутацию.

Вдруг, вдали, у самого берега, он заметил некоторое оживление. Такого никогда раньше не было. Какие-то тени, напоминающие больших рыб, но много больших по размеру, не погружаясь в саму воду, скользили по воде с незнакомым доселе шумом. Он решил следовать за ними, пока не поймет в чем дело. Сверху раздавалась громкая, необычная речь. Тени отплыли довольно далеко, настолько далеко, что были за пределами его, как он теперь считал, вотчины. Другие рыбы, равнодушные к чужакам, плавали вокруг.
Неожиданно, рядом с этими тенями мелькнуло что-то блестящее и быстро ушло в глубину. Затем еще и еще! Подождав немного, Рыб увидел, как из глубины через некоторое время понеслась наверх невзрачная на вид рыба. Но с какой скоростью она это делала! За ней- другая! Третья! Присмотревшись, Рыб заметил, что блестящие штучки были началом тонкой и незаметной на первый взгляд линии. Но эта линия была жестко  и надежно связана с блестящими штучками!

Так вот оно, решение моих задач! Ах, эти хитрые незнакомые мне рыбы давно освоили воздухопарение! Надо было раньше мне сюда приплыть! Пока никто из моих клубных товарищей не открыл этот способ, надо всех опередить.

Рыб не стал дожидаться пока вернутся улетевшие ввысь рыбы. Для него и так все было ясно. Он заметил, что на концах этих блестящих штучек находятся еще и лакомые червячки ! Ну, этого никак нельзя было обойти вниманием. Они не только летают, но еще и получают дополнительный корм! Наверное для того, чтобы подкрепиться,- подумал Рыб.

Настолько быстро, насколько позволяли его немолодые уже плавники, он поплыл к своему региону обитания. Через своих помощников он объявил о срочном собрании  Клуба воздухопарения. Никто, естественно, не мог его ослушаться. Увидев своих одноклубников, друзей и недругов, сторонников и противников, он окинул всех горящим взором, говорящим о новом открытии Истины и начал говорить:

-Друзья! Я попросил вас собраться для того, чтобы окончательно развенчать пораженцев и злопыхателей, бросающих тень на благородные цели и задачи нашего Клуба! Не секрет, что я, проведя в воздухе несколько часов, всеми силами старался, чтобы подготовить каждого члена нашего Клуба к благородной и торжественной миссии полета по воздуху. Все время с момента основания Клуба я искал пути, которые позволили бы подняться в воздух не только отдельному исключительному индивидууму, каким, я надеюсь, вы не будете возражать (ропот одобрения) являюсь я, но и каждого, я подчеркиваю, каждого члена нашего Клуба.

Если вы думаете, что зря платили такие большие взносы, приходили на собрания и торжественные заседания, то вы глубоко ошибаетесь! (Отдельные возгласы с мест: «а может и зря?! Почем мы знаем?!) А неверующие караси могут немедленно выплыть! Так вот, знайте, что усилия потрачены не зря! Мною изобретено средство максимально эффективно и с минимальными тренировками для желающего подняться в воздух хоть завтра ! ( Возгласы с мест: Ура, Виват, Приветствуем! Да здравствует Председатель!).
Для полета надо немного: Каждый полетант вносит плату за полет в размере одной зеленой раковины! Почему? В полет входит и питание! Это вкусные и полезные червячки!
Выступаем завтра. Дело в том, что трудно было найти место для старта.

К тому времени, когда светлая вода стала меняться на темную, у пещеры Рыба собралось много раковин. Рыбы вносили взносы за полеты, некоторые по две, за два полета. Если честно, Рыб плохо представлял элемент возвращения, но он надеялся, что все обойдется.

Как только темная вода стала светлеть, большой отряд Клуба направился навстречу своей заветной цели. Они нескоро, но достигли места, где вчера был Рыб и стали дожидаться  загадочных теней, похожих на крупных рыб. Наконец вдали раздался мерный рокот и странные звуки, отдаленно похожих на рыбью речь, но значительно менее совершенную из-за своей вульгарной громкости и, как им показалось, развязности.
Блестящие мелкие предметы прорезали воду и рыбы, не соблюдая оговоренную ранее очередь, рванули за наживкой…..

Вот и подошел конец моей истории. Он грустен, если честно, и задумывался не так. Но автора подвело неверие. Неверие в то, что не только автор управляет своими героями, но и герои иногда управляют автором. Первоначальный замысел был рассказать о мечущейся  и довольно таки романтичной рыбьей душе, которая мечтала летать, попалась было на крючок в своем рвении, но то ли крючок оказался тупой, то ли леска слабая, а Рыб сорвался. И больше никогда не мечтал полетать. Так и плавал потом (по замыслу автора)  с порванной левой губой или поврежденной правой жаброй.  Но, Рыб это ведь не чайка по имени Джон Стивенсон, или, если угодно, Виктор Орлов, что более привычно для слуха моего дорогого читателя. Рожденный ползать летать не может, рожденный летать не может плавать и т.д. Бывает, конечно, какая-нибудь утка долго держится под водой. Но не живет там, а, значит, не постигла всех тонкостей тамошней подводной жизни. Всех ее опасностей а, где-то, и прелестей. А она, эта жизнь, не менее интересна, чем жизнь в небе, и не менее имеет право на существование. По крайней мере, Виктору Орлову или Джону Стивенсону ее надо хотя бы уважать, ведь именно эта, плавающая, ползающая жизнь дает пищу птицам, которые летают  высоко и не очень.

Автор более всего не хочет быть моралистом, но наш Рыб и сам, конечно,  немного виноват. Почему,  прежде чем сесть на крючок, он попался в клюв чайки?! (может быть Виктора Орлова или Джона Стивенсона?) Почему он организовал этот злополучный Клуб?! Тоже мне- мистер Пиквик! Почему он обманывал себя и себе подобных в своих способностях словно какой-нибудь авантюрист? (а что, кстати страшнее- других или себя ?!). Почему он пошел по пути наименьшего сопротивления, вместо того чтобы честно признаться обществу в своих ошибках ?!
…нет ответа на эти вопросы…

И только рыбаки еще долго удивлялись такому странному улову самых разнообразных по рисунку и причудливых по форме  рыб.

…и конечно преувеличивали его размеры….

2007-02-24 СПб/2007-03-01 Навашино/ 2007-03-07 Киев