Натальино счастье...

"Тетю Наташу" в этом городе знает практически каждый. С двумя клеенчатыми сумками ее можно увидеть и на рынке, и в милиции, и в поликлинике, и в магазине и в аптеке. И везде ее ждут. А каких только историй о ней не сочинила народная молва. И внуков-то она одна воспитывает, и всю жизнь свою проработала шеф-поваром едва ли не в Кремле. Но лично ей больше всего нравится, когда говорят, что она родилась и уже полвека живет в Нефтегорске. По ее словам, это высшая степень признания со стороны людей. Естественно, ни одна из этих историй не соответствует действительности. На самом деле, в Нефтегорске Наталья Сергеевна Прохорова впервые появилась лишь прошлым летом, по специальности она инженер по ремонту и обслуживанию электронно-вычислительной техники, а внуков действительно нянчит и балует, но только в свободное от работы время.

Глядя на этого жизнерадостного, самодостаточного человека, сложно поверить, что она оказывалась на самом острие всех кризисов за последние полстолетия и сумела не только выстоять, но буквально на руках вынести оттуда свое счастье...


Вы не согласны с политикой партии?!.

Многодетная семья врачей-фронтовиков. Председатель совета школьной пионерской дружины. Окончание школы с отличием и Ульяновского Политехнического института с "красным дипломом". Член сборной области по волейболу, кандидат в мастера спорта, поэт и писатель, которому предложили внеконкурсное поступление в Московский литературный институт имени Маскима Горького. Идеальное начало карьеры крупного комсомольского или партийного работника. Однако, Наташа Сазонова всегда строила свою жизнь сама. После окончания института, она вышла замуж за молодого моряка и уехала в Мурманскую область, на берег Баренцева моря.

Деревянный дом с удобствами на улице, дровяным отоплением и крысами. Двое маленьких детей и вежливые отказы в приеме на работу во всех организациях, куда бы не обращалась. Двое детей? Да вы что! Нам нужен специалист, который будет работать, а не сидеть на больничных! Все родственники, которые могли бы помочь и поддержать далеко, за несколько тысяч километров, в средней полосе России. Найти работу в военном городе практически нереально, а с детьми и вовсе фантастика. С жильем еще сложнее. После очередного обращения, замполит воинской части мужа прямо сказал: "Я вас рожать не заставлял!.."

"У меня даже сердце зашлось от возмущения!" - вспоминает Наталья Сергеевна: "Тогда я подошла к нему и говорю: "81-й год объявлен Партией и Правительством "годом ребенка". Так?

- Так...

- Вы не согласны с линией Партии?"

В те времена такой вопрос был равносилен приговору. Уже через неделю молодой семье вручили ордер на квартиру.

Дальше был детский садик в тридцати километрах от дома, работа инженером по охранно-пожарной сигнализации в ОВО, постоянные ночные дежурства. Часто не успевала даже забрать детей. Тогда за ними в детский сад приезжал наряд милиции. Однажды муж, вернувшись из плавания, обнаружил в комнате мирно спящих детей, а на кухне охранявшего их милиционера. На одном из объектов произошел сбой и пришлось срочно ехать, а детей было оставить не с кем...

К началу девяностых, это была вполне счастливая и состоявшаяся советская семья. Огромная квартира в центре города, двое детей-школьников, стабильная хорошо оплачиваемая работа. Казалось бы, вот оно, счатье! Но...


Пойду торговать морковкой!..

Заявила она, когда ее спросили, как ты можешь увольняться с должности инженера-ракетчика в воинской части. Зарплату, к тому времени, не платили уже три месяца. Дома оставалось полбуханки черного хлеба и грамм сто подсолнечного масла. Занимать было уже не у кого. Кризис начала девяностых буквально одномоментно перевел военный город на "подножный корм". Летом выживали за счет того, что ходили по грибы, ягоды и на рыбалку. А зимой ждали посылок из средней полосы или редких воинских продуктовых пайков. Не особо принципиальные продавали все, что плохо лежало на подведомственных объектах. Остальные "варили кашу из топора"...

К тому времени на место продавца морковки уже была длинная очередь из желающих. Тогда, Наталья Сергеевна заняла под проценты 200 долларов и поехала в Москву. Как и многие в то время, привозила ширпотреб, продавала и везла снова. Когда не было торговли, занималась репетиторством, шила вещи на заказ. Трое суток с пересадками до Москвы, день там и также обратно. Несколько дней торговли на морозном рынке и по организациям и... все сначала. Уже через пару месяцев семья была одета, обута и накормлена. Долги отданы. Сами стали помогать тем, у кого раньше занимали.

Однако, "челночное счастье" оказалось недолгим. С каждым днем продавцов становилось все больше, а покупателей все меньше. Какое-то время еще получалось держаться "на плаву", но постепенно дела стали уходить "в минус".

Именно в этот момент, казалось бы абсолютно случайно, Наталья Сергеевна нашла дело своей жизни. В один из долгих и тоскливых рыночных дней сосед по ларьку пожаловался, что очень хочется кушать, печенье и жвачки надоели, а горячего никто ничего не носит. Готовила она всегда отменно, но решится не просто стоять на рынке за прилавком с вещами, а перейти в совсем иную категорию торгующего люда было сложно. Но, как говорится, жить захочешь, еще и не то сделаешь...

И вот, опять, на занятые у соседей деньги куплено два килограмма муки, масло, дрожжи и картошка. Чтобы испечь свои первые два десятка пирожков, Наталья потратила целый день. Она одна знает, каких сил стоило ей впервые выйти и предложить людям свою продукцию. Причем, сделать это не в Москве, Питере или Самаре, а в маленьком городке, где все друг друга знают и советские традиции были еще очень живы.

Она это сделала! Постепенно, дело встало на поток. В семье опять появился достаток. В работе активно помогали и муж и дети. Однажды, они сидели с сыном на кухне. По телевизору показывали очередных "братков", пачки долларов и криминальные разборки. И тут, она услышала то, что мечтает услышать любая мать: "Мама! Спасибо тебе, что научила меня жить и показала, что можно жить и зарабатывать честно!.." Впрочем, спокойной жизни на одном месте вновь не случилось. Дети выросли. Надо было поступать в институты и перебираться обратно, в среднюю полосу...


Я в сотый раз, опять начну сначала...

К второй половине девяностых военных перестали кормить совсем. Огромную квартиру в центре города еле-еле удалось продать за 800 долларов. Этих денег как раз хватило на бензин до Самары. Так, к середине жизни они вновь оказались у "точки отсчета", без жилья и денег. Платить за поступление в институт было также нечем. Тем не менее, сын все же пробился на заочный юрфак, а дочка выдержала экзамен в медицинский класс престижной самарской школы. Надо было как то организовывать быт. Тем более, что к собственной семье у Натальи добавилась свекровь и брат мужа.

"Когда я сказала, что опять буду делать пирожки, окружающие в один голос уверяли меня, что затея эта абсолютно гиблая. Тем не менее, сделала и пошла. Это было уже гораздо проще, чем в первый раз. Но здесь были свои сложности. В отличие от Североморска, в Самаре уже существовало много людей, которые занимались тем же самым. При этом платили деньги администрации рынков и различного рода "крышам". Какое то время даже муж с сыном ходили со мной на рынок, чтобы немедленно вмешаться, если "наедут" очередные "отморозки"." Однако, постепенно все вошло в свою колею, меня "приняли в коллектив" и признали "своей"...

В первые дни кризиса 98-го года наша семья "выехала" только на пирожках. Курс доллара менялся каждые полчаса. Ларьки на рынке были открыты, но никто ничего не продавал потому, что к концу дня на эти деньги можно было даже пачки сигарет не купить. Тогда приходилось меня пирожки на продукты. Так и выжили...

Дальше была работа по 16 часов в сутки и сложная обстановка дома. Свекровь совсем слегла и забота о ней легла на плечи сына и невестки. Постоянное напряжение требовало выхода. Но выхода не было. Зато удары судьбы посыпались со всей "щедростью", которую только можно представить... Осенью 2005-го умерла свекровь, а годом позже скоропостижно скончался муж.


Новая жизнь...

Жить не хотелось совсем. Создавалось впечатление, что не живешь, а тащишь за собой железнодорожный состав. У детей уже были свои семьи, а у нее пустота и одиночество. Жизнь в Самаре стала невыносимой...

Так она и появилась в Нефтегорске. Купив квартиру и приведя ее в порядок, она достала свои "фирменные" кастрюли и вновь вышла к людям с пирогами. И даже не столько ради денег, сколько ради того, чтобы вновь почувствовать себя необходимой. Впервые это случилось в августе прошлого года. Когда ее спрашивают о кризисе, она лишь улыбается: "В жизни случается многое, но самое ценное - это сама жизнь. Пока мы живы и здоровы, в наших силах сделать существование таким, как мы хотим. Я счастлива, что бог дал мне в руки ремесло, которым я сейчас владею. И еще трижды счастлива, когда удается понянчить троих своих внуков!.. Когда то, еще в семидесятых годах, я написала стихотворение, которое стало, пожалуй, неофициальным девизом всей моей жизни:

Часто слышу деньги, деньги...

Денег нет и счастья нет,

Разве деньги нам заменят,

Глаз любимых теплый свет?

А вокруг все деньги, деньги

И квартиры и уют,

Что без денег можно сделать?

Их ведь даром не дают...

Чем за право жить заплатим?

Мы с тобой не на торгу,

Остаемся перед мамой,

В неоплаченном долгу!

А за солнце? А за небо?

За весенний птичий гам?

И за тот кусочек света,

Что навечно сердцу дан.

Заплатить мы чем сумеем, тем

Кто отдал жизнь за нас?

Не считаясь, что дается,

Жизнь на свете только раз.

Деньги - это ведь нелепо,

Мерять деньгами любовь.

Счастьем мерят человека,

Жизнь и смерть и чью-то кровь.

Только жизнью мы сумеем,

Заплатит за все, что есть.

Это солнце, это небо,

Для кого нибудь сберечь..."