Битва за гонорар

    Момент был подходящий: судя по афишам, в город приезжает Жванецкий. Я поставил последнюю точку, перечитал написанное и с удовольствием подумал:
    - А, ведь, у меня и впрямь не хуже, чем у Михаила Михайловича.
    Впрочем, что в этом особенного. Нужно только  в определенных местах текста вставлять монологи типа «Так это было или этого не было? Так этого не было или это было?»,  а      промежутки заполнять междометиями. В общем, предвкушая приличный гонорар, бросил рукопись в дипломат и без малейших колебаний отправился в редакцию. Заведующему литотделом лаконично представился:
    - Михаил Михайлович Жванецкий,- и протянул рукопись.
    -   Жванецкий ?  - удивился зав, - но...               
    -   Так   «но»,   или   вы   прочитаете   рукопись? – отпарировал я.             
    Через пять минут рукопись была  прочитана,  но недоверие зава не исчезло.   
    - Вы, уж, меня извините, - отважился  завлитотделом, - но у Жванецкого лицо как-то круглее и, простите, животик побольше.               
    Целую неделю я подгонял лицо и живот под Жванецкого, благо моей зарплаты как раз хватило на пару буханок хлеба в день.               
    - Ну, теперь-то вы признаете во мне Жванецкого? - спросил я зава, усаживаясь в кресло.  -  Как  говорят в Одессе: «Таки да или таки нет?»       
    Зав внимательно осмотрел меня, помялся и, наконец, произнес:               
    - Понимаете, до пояса вы действительно похожи на Жванецкого: и лысина есть, и   лицо круглое, и животик - слава Богу. Но Михаил Михайлович, как я уловил из телепередач, ходит в джинсах, а на вас, извините, приличные доперестроечного периода брюки.               
    В сарае, среди тряпья, я отыскал старые изношенные джинсы, расширил в поясе,  вставил клин и пошел в редакцию.               
    - Послушайте, - набросился я на  завотделом, - весь мир знает Жванецкого, один вы не знаете. Что теперь вам не так?
    Побледневший зав долго молчал, затем, заикаясь, выдавил:         
    - Весь мир знает не только самого Жванецкого, но и его знаменитый портфель.  А у вас на коленях замшевый дипломат с никелированной табличкой и дарственной гравировкой на ней: «Дорогому юбиляру  Ю.Д.Полисскому от друзей».               
    - Как можно было так опростоволоситься? - грыз я себя по дороге домой. - Но не сдаваться  же, когда теперь до финиша  буквально  один  шаг. И старый рыжий портфель  с  поломанными замками, в котором по вечерам я выносил мусорные пакеты, завершил ансамбль «а ля Жванецкий».
    ... Я   выскочил  из  автобуса, одолел последний угловой поворот и вышел на финишную пpямую. В каких-то пятнадцати метрах  виднелась заветная редакционная дверь, ручку которой тянул на себя... сам Михаил Михайлович Жванецкий. Сомнений быть не могло:  во - первых, афиши, а, во-вторых, точь-в-точь как по телевизору: лысина, животик, джинсы и знаменитый портфель.             
    Все. Битва за гонорар была проиграна.               
    Никем не замеченный и уничтоженный, я стоял, не имея сил сдвинуться с места. А когда за Жванецким  захлопнулась дверь, я услышал, как наблюдавшая за входом из открытого окна приемной бдительная секретарша крикнула заведующему литотделом:
    - Сергей  Петрович! Приготовьтесь: опять этот Полисский пришел!