Мишкина свобода

В прошлом году Оленька "прожужжала все уши" Мишке о том, как было бы замечательно съездить в Боровск, в монастырь. Привозила статьи, зачитывала вслух. Мишкина мама умилялась. Сам же он, услышав про чудеса, мечтал.
 
- «Джип» мой что надо, доехать в любую погоду - "ваще" не проблема, - говорил.
- Вот и хорошо, - соглашалась.

Как жила эта идея, так же тихо умирала, поскольку почти каждый  день Михаэль был  в "хорошем расположении духа". Вот она, свобода, вот она вседозволенность! Что хочу, то и делаю. Подумаешь, что живу большой семьей и ни с кем не считаюсь: мать, хватающаяся за сердце, домработница, уставшая от опостылевшей "рожи" Миши, взрослые дети, стесняющиеся своего отца.
 
- Только пиво.
- Какая разница, как будто и не пиво.
- Да даже если и не я  буду за рулем, найду на ком поехать. Вон Вика на «Мерсе»  без проблем поедет.
- Поедет Вика?
- Ещё как, я ей рассказал, куда, зачем, загорелась: "Я Тоже Хочу!", -  вот пусть и везет.
- Какая Вика? Ну, и пустозвон, ты, Миша! Когда уже успел предложить? Я хотела поехать вдвоем, а теперь, ты будешь на заднем сиденье храпеть, а я всю дорогу о чем-то говорить с незнакомой мне Викой. Умно. 

Мама Мишки, Марина Михайловна, женщина 76 лет, выглядела очень даже.
- Оленька, как я рада, что вы поедете в Боровск. Ему надо. Может поможет?
- Может и поможет, Марина Михайловна. Только там надо уметь ждать, желательно трудиться, чтобы что-то осознать, понять, почувствовать – все то, что Мише противоречит. Вы думаете он сможет, выдержит?
- Ой, не знаю, но так хочется, чтоб поехал.
- Как мне хочется поехать, - подумала про себя Оленька.

Стремления Оленьки поехать рассеивались как туман над рекой. С каждым днем. Миша находил кучу оправданий, искал какие-то для себя выдуманные работы, причины, просыпаясь в 12 часов дня. Поездка не складывалась.

- Значит, не суждено ехать именно с этим человеком, - сделала для себя вывод Оленька, ну что ж, это знак. Вспомнив о том, как ездит за рулем Миша, перекрестилась. Чтоб не носить очки, Миша вставляет каждый день линзы, когда забрасывает их в раствор на ночь, когда нет, когда спит в них и прочее. В общем автомобиль он водит на ощупь, но как!
- Страшно, - склабится он, разгоняя автомобиль до 200 км, в непроглядной тьме. Благо, что выехав на трассу, проехали несколько км, и назад. Боится, кого надо уважать, и правильно делает, ааа без прав оказался, то-то же. Были и номера какие хотел, и мигалку прилеплять умудрялся, зачем? Вот и вся радость теперь: до ларька и обратно. А ведь когда-то у Мишки стояло 8 авто, он президент компании, выхоленный красавец, деньги, роскошь, известные люди, презентации, ночные клубы, охрана, самолеты. И все, нету. Все разлетелось, все пропало. Слава, богу, от лап правосудия увернулся (не без помощи тёщи своей). Вот и живет прошлым, вспоминая как было хорошо. Ну, для него хорошо, для него! Конечно для него! Это его свобода. Его прошлое, плавно перетекающее в настоящее. Ну, хотя бы мысленно.
Оленька не отвернулась, психологически поддерживала старого друга, и медицинскую помощь оказывала, и в делах пособляла…
Оленька всегда хватается за крестик, и каждый раз говорит себе не садиться с ним в авто.
- Какая тачка, я от нее тащусь, музон смотри какой, Ольга, - прокуренным хриплым голосом выдавливает из себя Мишка, как будто ему сто лет, а ведь всего-то 48. У его сыновей тоже свои машины, раздолбанные иномарки, но папина лучше, снабженная мощнейшим двигателем V10 и роскошной отделкой салона.
- Ты знаешь сколько она стоит, знаешь? Это ж, ваще, ты себе даже представить не можешь.
- Конечно, не могу, -  улыбаясь над радостным выражением лица Мишки, - говорит Ольга.
Вспоминает: «Миш, давай, заедем, купим то-то». «Ой, ты знаешь, деньги забыл». «Деньги не взял». «Ваще на мели». «Мать все забрала, боится, что пить буду» и т.д., и т.п.
Вспоминает как Тамару, домработницу, проработавшую в семье 40 лет (оставив свою дочь, внуков), воспитывала Мишу, его детей  - достал в последнее время: «Вали, я сказал. Я себе хохлушку сисястую молодую возьму», - болтал он, опять таки живя прошлым.   
- Ольга, устала я от него, ну кто с ним жить будет, уйду, ну разве буду я слушать это хамство, - говорила Тамара сквозь слезы. Ужас что говорит! Мозги уже набекрень от пьянки! Белая горячка, что ль уже! А какой был!
И ушла, нисколько не усомнившись в своем решении! Через время вернулась, уговорила вновь мама Мишки, да и она к семейству привыкла, уже столько лет у них работала.

Через некоторое время рыдала  Мишкина мама от  него.

Приехав как-то в один из сентябрьских дней, Ольга обнаружила "картину Репина". Мишка побаивался Ольги, и как-то весь таял как мороженое. Улыбался, показывая свои вставные зубы (пока еще белые).
- Сколько на мне можно ездить, сколько??? А? Я спрашиваю, - кричал он. Этому дай, этому дай. Я что? – спрашивал Миша и сам удивлялся, а собственно, что?
Говорил много, выговорился. О том, как подставлялся, как трудно, как страшно было (стреляли по машине когда дети ехали в школу, водитель не выжил, дети прижались к полу, этим и спаслись),  как семью обеспечивал, как все всё воспринимали как должное, а потом никому и не нужен. Даже школьным друзьям!
Ольга слушала его, хоть и не внимательно, и думала о том, что он прав. Что ей его жаль, что она его понимает. Но...
Зачем ты сделал так, что люди ждут помощи от тебя? Да, и потом люди эти родственники твои  – тетя, братья (сами по себе не хилые: врачи, банкиры и т.п.).
Сам загнал себя в угол непостоянством и чувством необузданной свободы. Сегодня вроде все хорошо -  девочки, женщины (разве это свобода?), а завтра, ты думаешь о настоящей жизни, которая проходит мимо тебя только потому, что ты сам такой проходящий, непостоянный, ненастоящий.
Хотелось сказать, что теряешь себя, растрачиваешь впустую. Опомнишься, но будет поздно.
- А сколько тебе помогали, ты уже и не помнишь, тетка твоя, - выпалила Мишкина мама и  тут же убежала из кухни на второй этаж дома, чтобы не слышать воплей сына.
Сделав заключительный вердикт семейству, Ольга засобиралась.
- Приедешь? Позвонишь? Может останешься? Ты ж медик, вы клятву Гиппократа давали, ты не можешь меня просто так оставить в беде, ты должна мне помочь!!!


Пройдет немного, немало времени, Ольга позвонит Мишке в новогоднюю ночь, поздравит с Праздником. Мишка радуется как ребенок, кричит в трубку:
- Я тебя люблю! Когда приедешь – набери! Когда прилетаете?

Набрала Оленька не сразу.
 
- Алло, Марина Михайловна, здравствуйте! Михаила можно к телефону?!
- Здравствуй, Оленька! А Миша уехал, поэтому мобильный телефон отключен.
- Скоро будет? Далеко уехал?
- Оленька, он улетел. Улетел в Сан-Франциско, к школьным друзьям, предложили погостить. Он ведь пить бросил. Совсем.
- Марина Михайловна, вот понравится ему там, и не вернется.
- Не знаю, не знаю. А как ты, Оленька? Всё хорошо? Молодец, что защитила диплом, молодец. А семейные дела? С мужем, как с мужем или…
- Марина Михайловна, я  уже говорила, что все по-прежнему, как и было оговорено заранее,  каждый остаётся при своем интересе.
- Поняла, поняла, – успокоившись проговорила она, получив желаемую сладостную пилюльку и про себя подумала, может все-таки Мишку моего то любит. Ты позванивай, Оленька, не пропадай. А Миша как только приедет, сразу позвонит. Передам привет.

А надо ли Оленьке, чтобы Миша позвонил «как только приедет», в МАрте! Он нужен сегодня, завтра. Пусть хоть Вика на «Мерсе» повезет, с которой так и не пришлось познакомиться раньше. Так хотелось съездить в Боровск, в монастырь!..
Теперь не торопись, Мишка, погости у школьных друзей!
Проветрись. Изменись. Почувствуй разницу.
Приезжай.