Любовь и предательство

Любовь и предательство


И отравленный дождь падает в гниющий залив,
а мы еще смотрим в экран,
мы все еще ждем новостей,
и наши отцы никогда не солгут нам,
они не умеют лгать,
как волк не умеет, есть мясо,
как птицы не умеют летать.

БГ


               



Еще ничего не кончилось. Все только начинается. Дни стекаются в недели, недели в годы. Год проходит за годом. Какая-то отрешенная боль наполняет собой все сознание, не давая ни секунды отдыха перед  бурей эмоций.  Позывы совершить что-то странное, взлететь, или приземлиться, что-то тягучее давит изнутри, постепенно разрывая на куски. Боль проходит насквозь, ржавыми гвоздями распиная на кирпичной кладке.  Кровь отказывается бежать по венам, и хочет вытечь на землю. 

Что испытывают люди в шестнадцать лет? Великую силу природы, трепетное желание проторить дорогу! Нет никаких препятствий!  Кто сможет остановить? Все пути открыты!  Взор ясен и пытлив. Необузданная сила зовет.  Это потом будет другой возраст, другие стремления. Уравновешенность и мудрость.

Ее звали Марина. Такая вот девочка с нотной тетрадкой. В синей футболке и зеленоватой юбке.  Дерзкий и волнующий взгляд зеленых глаз. Аристократические движения.  Постепенно встречи стали более длительными. Ее родители и младший брат жили в Казахстане. Здесь, на Украине жили ее бабушка с дедушкой. Вот и она жила с ними. Ведь в Казахстане так тяжело получить достойное образование. Для такой умной и романтической девочки.

 Моя мать выходит замуж. Я не смог бы сказать, что отчим был плохой человек! Нет наоборот! Самый лучший! Мне всегда было легко и спокойно с ним. Он был спокойным и рассудительным.

К тому времени мне стукнуло семнадцать. Нас пригласили ее родители к себе в гости в Казахстан. Для меня это была первая моя такая длительная поездка. Сначала мы прилетели из Запорожья в Минеральные Воды. Самолет прилетел утром. Около десяти часов утра. А следующая пересадка в восемь вечера. Мы гуляли по Минеральным  Водам. Я никогда так близко не видел таких высоких гор. Никогда не видел, как злые усатые дядьки продают мороженое и чай прямо на улице. Там все было не так как дома! Но Марина была рядом. Она мне улыбалась!  У нее в руках была плетеная сумочка. Мы зашли в магазин, и купили рыбные консервы. Зачем –  не знаю. Может потому, что у них была красивая упаковка.  Походили по  парку. Посетили кафе. Сходили в кино. Держали друг друга за руки. Мы были вместе. Мы любим друг друга. Нашему счастью не было границ и пределов. Вокруг всё было только для нас. Перед аэропортом у нее из сумки украли банку консервов. Кто-то, наверное, думал, что таким образом получит капельку нашего счастья.  Мы сидели на скамейке, прижавшись, друг к другу. Через час объявят посадку на рейс «Минеральные Воды – Шевченко». Мы еще раз прошлись по зданию аэропорта. Что-то остановило нас поехать на экскурсию в Железноводск, и другие места… Нам вдвоем было до такой степени достаточно друг друга, что не было желания ни сил разбавлять наши чувства поездками и просмотрами чудес природы. Мы  были самым большим  чудом природы.  Мы были ее гордостью! Мы были самыми лучшими, кто был на свете! Все чудеса мира меркли перед нами. Их просто нет! Это потом придет понимание, что Любовь и Предательство ходят и живут рядом, может даже неразлучны. Что они почти всегда рядом. Но это будет потом. А сейчас мир живет для нас!

Объявили начало регистрации. Мы пошли. Она была очень рада, ведь домой едет! Мама, папа, братик Андрейка! Ну, родные одним словом.  Мы заранее дали телеграмму, что в одиннадцать ночи прилетаем. И нас встретят. В самолет несли все. Котят, щенков, даже черная маленькая козочка была. А как светились ее глаза! Скоро дома!

Самолет приземлился. Подъехал трап. В лицо полыхнуло дикой, непривычной жарой. Даже дыхание почти сперло  -  за +40С градусов. Вышли в здание. На улице, вокруг аэропорта прямо на земле спали люди. Так им было немного прохладней. Увидели ее родителей. Объятия, поцелуи, слезы…  Ее родители и до этого меня знали. Приезжали в Запорожье. Познакомились. Какое совпадение! Самую страшную учительницу украинского языка, более того завуча с маниакально-депрессивным настроем и ее мать звали одинаково.  Тяжело поначалу было произносить это имя, без опаски услышать в свой адрес крик, о неполноценности собственного мировоззрения и остальных неисправимых недостатках. Вера Андреевна..... 

Приехали домой. Адрес такой оригинальный «4-11-16». У нас названия улиц, а тут квадраты и номера домов и квартиры. Меня поселили с ее братом в одной комнате. И началась экскурсия по жизни. Теперь мы были все время вместе. Все 24 часа! Ну, пусть в разных комнатах, но вместе!

Днем мы гуляли по Шевченко. Те немногие деревья, которые росли, склоняли над нами свои тонкие веточки, отражая жаркий солнечный свет. Они заботились о нас! Каждый листик был нам рад! Каждый цветочек показывал, какие наши отношения красивые и чистые! Песок под ногами радостно скрипел, как бы говоря, что ему приятно, когда мы по нему проходили.  Наши глаза светились, нам все радовались. Это потом все сменится на безразличие и апатию, горечь и разочарование. Потом будут боль и страдания. А сейчас мы вместе!!! Ничего не предвещает осадков и изменений.

Марина  показывала и рассказывала, где она училась, где с подругами проводила время,  ее брат тогда был таким маленьким бутузом. Хотя и разница в возрасте не очень большая была. Около  пяти лет. Это сейчас он православный священник, где-то в Киеве живет. Огромный живот, длинная борода. Черная ряса. А в глазах детская радость от осознавания жизни! Может он сейчас молится о нас?  Но это еще не произошло. Это еще будет, как и многое другое. А пока мы гуляем по городу. Пошли на пляж. В центре города. Дикое яркое солнце. Я сгорел. Мне было очень плохо. Меня лихорадило. Марина сидела рядом и смотрела на меня. Теплота глаз лечит лучше любого лекарства!

Ее отец в выходные повез всех нас в Форт Шевченко. Там где Т.Г. Шевченко ссылку отбывал. Смотрели его землянку. В ней очень прохладно было! Вот почему он в ней жил, а не в доме на втором этаже. Поехали в бухту Баутина. Красота просто неземная! Господин Юрий Баутин знал толк в красивых местах. Ездили на базу отдыха «Золотые пески», ну почти Болгария. Пески на самом деле золотые! Красивые, вода совершенно прозрачная. Ловили лангустов. Это такие большие раки. Ведро поймали. Пива так охота!!! Очередь сумасшедшая! Но достоялись. Взяли «Световар» и «Будвар». Ночью комары искусали меня до костей. 

Время летело незаметно. Уже все прелести мангышлакской  пустыни приелись. Это потом, когда я буду в Узбекистане, и пойму, что в Шевченко была просто райская погода. Но это будет еще не скоро. А пока мы начинаем собираться домой. Куча сумок. Слезы, поцелуи. Еще один день до отъезда. Обратно мы летим другим рейсом. «Шевченко-Симферополь» - семь часов полетного времени. Через Каспийское море. Но разве это остановит влюбленные сердца? Нет преград! Да и откуда им взяться? Самолет улыбнулся в последний раз иллюминаторами городу в пустыне, и полетел с нами на нашу родину. В самый любимый наш город. Мы же там познакомились. Только здесь может родиться настоящая светлая любовь! Город всю жизнь ждал нас! Мы скоро будем в нем! Это потом станет тяжелым испытанием  даже на расстоянии проходить мимо тех еще недавно так любимых улиц. Ужасом будут дрожать ветви деревьев, которые раньше скрывали нас от посторонних глаз. Это еще будет, но сейчас мы летим домой. Любовь помогает быстрее лететь самолету.

Взявшись за руки, просидели в самолете два с половиной часа. Посадка. Видно Эльбрус. Красиво. Любимая рядом. Еще лучше. И зачем нам Эльбрус  и все чудеса света? У меня есть свое чудо света! Мы вместе. Мы всегда будем вместе. И навсегда! И умрем в один день! Что или кто, сможет нас разлучить??? Нет таких сил! Началась посадка. Еще два с половиной часа – и Геленджик дует на нас сырым горячим морским воздухом. Мы стоим вместе. Мы вдвоем. Незримые струны в небе играют только для нас. Ветер поет морские серенады, зовя нас в прекрасную даль. Мы держимся за руки и улыбаемся. И так будет навсегда! Это потом все изменится. Все станет совсем не так. Будет и убийца, будет и вонючий,разлагающийся труп. Но это потом. А сейчас мы уже прилетаем в Симферополь. Еще шесть часов поездом – и мы разлучимся. Потому, что она пойдет жить к бабушке. Я домой. И мы будем ждать дня, когда увидимся, как никто и никогда не ждал.

Я решил переехать в дом, оставшийся мне от бабушки и дедушки. Я там прожил почти всю свою жизнь. Ходил в 53 школу. Да и в двухкомнатной квартире вчетвером не очень то и хорошо. Моей сестре нужна отдельная комната.  Очень  нужна!

Я переехал. Марина помогала навести красоту.  Мы перестали разлучаться больше чем нужно для время, ей приехать с учебы домой. Мы решили пожениться. Готовились к свадьбе! Приехали ее родители.

Мы купили ткань на свадебное платье. Платье было неописуемой красоты. Она сама его шила! С радостью и гордостью! Она же училась шить! Утонченная натура. Сама придумала фасон! Любовь окрыляет. За ее платье на свадьбе предлагали любые деньги, но мы решили оставить его себе, как талисман нашей вечной любви. Это потом, я его выброшу в мусоропровод. Туда же и фату. На платье проступят капли крови, это было гнусное убийство любви. Но это будет совсем  еще не скоро, а сейчас мы на свадьбе.

Расписались. Поехали гулять. Потом как всегда – ресторан, море еды, реки выпивки. Ну, все довольны. ну почти... Ее отец молчит...
 Мы теперь навсегда будем вместе! У нее моя фамилия! Она моя супруга! У нас своя семья! И это будет вечно! Даже звезды в небе стали ярче светить! Воздух стал прозрачнее! Звуки нежнее. Через некоторое положенное время мы узнали, что у нас будет ребенок. Как-то так получилось. Думали, будет девочка. Имя придумали. Родится дитя великой Любви! Наш ребенок! Загорится новая звезда. Во имя всей вселенской нежности!


Но на ясном небе грянул гром. Кончилась моя отсрочка от армии. Забрали прямо с работы. Медкомиссии, осмотры и все прочее. Марина на восьмом месяце, но судьба есть судьба. Это же не навсегда! Что такое два года??? Чепуха! Это еще сильнее укрепит наши чувства. Все вокруг будет за нас! Ведь мы любим друг друга. Мы всегда будем вместе! До самой смерти. Может, и после смерти будем вдвоем! Это сейчас понятно, что до смерти любви, а не человека. Но тогда было все не так! Она будет ждать меня два года. Я сохраню свою жизнь в армии, я приду домой. К ней, к нашему ребенку. Мы опять будем вместе. Всегда! И ничто и никогда больше не разлучит нас.

Призывной пункт. Водка, шампанское. Сорок два шага насчитал от ограждения до дверей. Смотрел сквозь затуманенный водкой взгляд, как она одиноко стояла с таким огромным животом, сжимая под ним руки. А я ничего не мог сделать для нее! Вообще ничего! Мог только плакать. Но настоящие мужчины ведь не плачут? Три дня еще сидел на призывном пункте. Каких-то семь километров отделяли нас друг от друга. Но это расстояние не преодолеть никак! Даже ценою жизни, потому что тогда терялся весь смысл существования.
Семь суток в дороге. Пять дней в поезде. Без пересадки, без белья. Хмурые азербайджанские  проводники требовали три рубля просто за грязный и неприятно пахнущий чьим-то чужим потом матрац. Почти все деньги, которые мне дали родители, я оставил дома. Марина готовилась стать матерью. В Баку на оставшиеся деньги купил дезодорантов, и отправил домой посылкой. Марина любила косметику.  Я любил ее. Она с каждой минутой, с каждым оборотом колеса  поезда, с каждым ударом по воде винта парома, пересекавшего Каспийское море в сторону Красноводска, становилась все дальше и дальше от меня. Я уезжал в новую армейскую, никому не нужную жизнь. Два года я буду солдатом. Буду защищать Родину. Родина поможет моей семье. Круговая порука.


Ей было тяжело. Очень тяжело и тяжко.
Не я вызывал «Скорую». Не я забирал из роддома. Мама, отчим и сестра. Вот такие встречатели были. Но разве от этого мой сын стал  хуже?! Он хорошенький. Такой маленький. Голубые глазенки. Маленькие ручки. Это сейчас он большой! Третий десяток ему пошел. Это будет потом. А сейчас  он  маленький, завернутый в пеленки, на черно-белой любительской фотографии.

Родители уговорили Марину вернуться в Шевченко. И помощь бабушки, да и им спокойнее.  Сыночку уже полтора годика. Я видел его только на фотографиях. Тяготы и лишения воинской службы я испытывал на себе в Зарафшане. Точнее в Бессапане. Тридцать километров на местной колоритной электричке -  «Матаня» от Зарафшана. Странное, наверное, имя для электрички. Километров пять-семь от Бессапана, и мы в Мурунтау. Зной, пустыня, летом очень жарко. Зимой холодно. Пронизывающий ветер. Любовь окрыляла, придавала сил и терпения перенести разлуку! Сколько писем было исписано! Наверное, почтальоны  устали от нас!

Через полтора года службы за отличные успехи в политической и боевой учебе, а так же за оказанные вовремя услуги, меня награждают краткосрочным отпуском на родину. Первого из батальона, за ближайшие пятнадцать  лет. Я пишу в путевых бумагах, что еду в Запорожье, а сам всеми правдами и неправдами добираюсь до Шевченко. Давка в аэропортовых кассах. Три пересадки на маленьких самолетах.

Меня встречают! Первый раз в жизни вижу сына! Он уже может ползать по коврам!!! Маленькое и нежное воплощение нашей любви. Он похож на нас! В нем мы живем вдвоем! Любимая рядом. Мы  вместе. Деревья вспомнили нас! Махали ветвями нам в след. Звезды на небе приветливо  моргали. Песок радостно скрипел нам! Он помнил о нас! Волны Каспийского моря старались тише стучать об пристань, чтобы не отвлекать нас друг от друга. Ну и пусть только десять дней. Через полгода все будет еще лучше!


Разве кто-то сможет отказать любимой? Кто?! Я не смог. Да и не понимал, зачем отказывать… Марина хотела в Запорожье. Там и на работу устроиться не так трудно, да и с садиком легче будет, так как  муж военнослужащий. Да и устала от родительских нравоучений. Надо уезжать. Однозначно надо. Без этого никак. Спустя много лет  понимаю, что все было совсем не так. Уже тогда ее чувства превратились в эмоции. А что я? За полтора года на чужих женщин не то, что не смотрел, даже не разговаривал с ними. Боялся услышать женский голос. Как же там она без меня…


 Мы поедем домой. Под крышу нашего дома. Дома нашей любви. Это потом его продали. Продали со всеми воспоминаниями и тревогами.  Со счастьем и горем, несбывшимися мечтами. Искренней радостью. Печаль. Там же и осталась великая Любовь! Может она  будет светить в жизни новым хозяевам? Будет путеводной звездой.  Но это потом будет. Будут и крики во дворе, и взаимные оскорбления, дележ скромного имущества.  Мне кастрюли без крышек, ей крышки без кастрюль. А сейчас мы едем Домой!


Приехали в Запорожье. Родная улица Котовского! Знакомый до слез дом. Любимая, сыночек. Вот оно – простое человеческое счастье. Его как раз столько, чтобы растопить все малейшие несуразицы и оплошности в поведении Марины. Уже начала проявлять себя усталость. Грусть появилась в ее глазах. Что-то, наверное, начинало свой путь в обход.  Но я же исполнил желание любимой. Она снова стала счастливой! Может на мгновение, но ведь стала!!!
Настало время уезжать. Точнее улетать.  Время разлуки. Запорожье – Жуляны, Жуляны – Борисполь, Борисполь – Самарканд. Самарканд – Навои, Навои – Зарафшан. Там «Матань», и я дома. Точнее в воинской части. Которая мне была  домом уже полтора года. И ареной нестерпимых мук, и тягостного ожидания.


Прощальный поцелуй. И я пошел. Оглянулся. Мои родители и Марина с нашим сыном махали мне. Что-то тревожно зазвенело, сильно ударив где-то в области сердца. Затряслись руки, ослабели ноги.  Силы начали меня покидать. Сдавило горло. Навернулись слезы. А как же моя любовь? Мои чувства и привязанности. Я только начал привыкать к приятной обязанности быть отцом своему ребенку. Он так нежно ко мне прижимался! Он мой! Его глазки грустно смотрели мне вслед. Слезы катились с глаз Марины.


Я опустил голову и уверенно пошел по трапу самолета. Сдавил себя изо всех сил. Очень тяжело расставаться с любимыми. Практически невозможно. Смертельно больно. Смотрел в окно на облака. Думал о них. Облака всегда вместе! Ветер помогает им! Все небо принадлежит им. Внизу были поля и такие маленькие люди со своими радостями и горестями. И им не было никакого дела до меня! Через два часа вышел в Жулянах. Поехал автобусом в Борисполь. Через три часа сел в самолет. Еще через пять вышел в Самарканде. Потом автобусы, попутки…  Моя душа все сильнее и сильнее начинала страдать и грустить. Стальные оковы все крепче сжимали мое сердце.


Бессапан. Я приехал обратно к тебе. Хотя  мое сердце и  осталась там, дома, за восемь тысяч километров.  Там моя семья, там моя любовь. Я оставил их ради тебя. Еще полгода мы будем вместе. Потом попрощаемся навсегда. Это я сейчас знаю, что не навсегда. Что всегда буду к тебе возвращаться! А тогда мне казалось – пройдет время – и я птицею улечу отсюда. Навсегда. И из памяти вытечет все плохое, как летний дождь по зеленым листьям сирени.


Начали приходить письма. Сына устроили в детский садик. Она нашла работу. Уже легче с деньгами стало. Мои родители берут внука на выходные, пусть Марина отдохнет. Она  много работает! Сама обеспечивает семью! Для ребенка нужно много денег. Жизнь налаживалась.  Бессилие нагло поселило во мне успокоение. Марине было спокойно и комфортно! Любовь поможет ей ждать последние полгода! И мои письма, в которых я считал даже минуты, которые остались до нашей встречи.  Когда солнце скрывалось за облаками, мне казалось, что это она грустит обо мне. Если выпадал песчаный дождь, мне казалось, что она плачет. Ночью в карауле смотрел на небо. Там звезды.  Наверное, она тоже смотрит на них. Наши взгляды соприкасались на звездах. До звезд далеко! Далеко и до любимой! Я буду ждать! Она ждет! Осталось три месяца! Девяносто дней! Столько же ночей! Это меньше ста! Совсем немного. Если бы смог, дотянулся до моих любимых, обнял  перед сном! Вдохнул бы такой нежный и приятный запах.


Друг, и  одновременно сосед написали мне о том, что уж очень часто машина стоит у нас возле  дома. Сердце чуть не взорвалось. Поехал в Зарафшан, всеми правдами и неправдами вырвав увольнительную, и побежал на переговорный пункт. Дозвонился матери. Спросил, в чем там дело. Мать что-то говорила, успокаивала, но по интонации я понял, что врет.  Будто снег выпал у меня в голове. А как же любовь? Она что, уже ничего не значит в жизни? А как же обещания? За что это??? И почему именно со мной?


Послышались  голоса. Все ближе и строже. Они  звали меня. Звали в небо, приглашали в вечность. Туда, где нет предательства и лжи. Убеждали, что у них мне будет всегда хорошо, почти вечно. Лучше чем когда-либо!  Стоит перейти черту, и все станет безразличным. Смысл останется только в том, что остальное не имеет смысла. И я буду парить высоко в небе, и смотреть вниз на землю.


Я не знаю, откуда у меня взялись силы не наделать никаких глупостей с боевым оружием. Я терпеливо ждал своего срока. Продолжал писать письма. Как будто я ничего не знаю. Стерпелось, успокоилось, отстрадалось. Что-то сломалось у меня внутри. С громким звуком лопнуло. Задрожало сильно и упало  вниз. Что это было, я так и не узнал. Время шло. Скоро дембель. Мне даже не хотелось делать дембельский альбом. Какое-то мертвое спокойствие опустилось на меня.


Я дембельнулся. В центре Зарафшана. Попросился к замполиту пожить 2-3 дня. Дождаться земляков и всем вместе поехать. Пили много. Мясо ездили брать в нашу часть на кухне. Картошка тоже была оттуда. Так и жили почти неделю. Ждал земляка. Из Запорожья.  Дождался. Попутками доехали до Навои. Там автобусом на Самарканд. Патруль пристал. Срочно сели в самолет Самарканд-Ташкент. В Ташкенте купили билеты на поезд в Самару. С Самары на Днепропетровск, потом Запорожье. Ехали почти шесть дней. И приключения находили себе.


Суббота. Пять часов утра. Центральный вокзал. Денег оставалось двенадцать рублей. Игорь Проценко жил почти рядом с вокзалом. А я далеко. И поэтому мне досталось десять рублей. Ему два. Я сел в такси и поехал к себе домой. Не слушая советов родителей сначала приехать к ним. Я хотел убедиться, спросить, почувствовать, что все это неправда. Всем наверное просто завидно от нашей любви. И все хотят и мечтают нам сделать какие-то неприятности.


Я вышел за 10 метров от дома. Расплатился с таксистом. Открыл калитку. Зашел во двор. Постучал в окно. Нет реакции. Тогда я заглянул в окно спальни, и увидел картину того, чего не следует видеть мужьям, что их жены делают с любовниками. Я закашлял, перекрикивая звуки плотских наслаждений, и попросил заканчивать, а потом открыть мне двери, так как я с дороги, безумно устал, и хочу чая.


Через минут десять мне открыли двери, Марина сказала, что я ее поймал. Что мужчина, который у нее сейчас не причем, это только она виновата. Я сказал, что для меня это не вопрос, и пусть он уходит туда, куда ему надо. Мне до него нет никакого дела. Он ушел. Я закурил. Спросил, есть ли чай. Заварил, выпил, закурил. Все молча. Я еще не до конца осмыслил, что произошло в моей жизни. Какие грядут перемены.

Буквально через час приехал отчим. С бутылкой водки. Соседи позвонили, сказали, что я приехал. Думали, что будет смертоубийство. Оно произошло. Убивали жестоко,с наслаждением во мне любовь. Убивали долго, и со знанием дела. Били, не давая отдышаться и набраться сил. Я спросил, а где же сын. Мне сказали, что он у моих родителей. Мы собрались и поехали к ним. Марина смотрела на меня дикими глазами – почему я не устраиваю скандалов и нервных  сцен….


Все оказались в сборе. Только не в том качестве, что раньше. В наших рядах оказался предатель. Слабое звено. Недоразумение.  Черные бабочки, со стальными крючьями вместо лапок, острыми иглами вместо усиков, начали терзать мое тело. Что можно было изменить? Хотя можно было бы попытаться? Неизвестность проникала в мозг. Внутри меня бушевал невидимый ураган. Грудь разрывало, сердце выпрыгивало из груди. Хотя снаружи я казался невозмутимым. Слабые ростки нашей Любви во мне еще не совсем умерли.


Пили водку. Много водки. Мне стало плохо. Я лежал на диване. Вечером поехали домой втроем. Мы с Мариной и сыном. Я молчал всю дорогу. Я не знал, о чем можно и стоит ли говорить. Не знал, что делать дальше. Не знал, зачем я вообще приехал из Узбекистана. Мог бы остаться там. Но я приехал. Нужно было начинать что-то делать. Это  была первая  самая тяжелая ночь в моей жизни.


Я принял решение. Пусть все остается как есть. Ничего не хочу менять. Плотские измены – это еще не смерть. Наверное, ростки любви, если их тщательно полить и удобрить, попытаются ожить? Может получиться? Даже если и нет – ну что мне терять кроме своих ржавых цепей?


Понемногу  жизнь налаживалась. Я уже через два дня  мог с ней говорить на отвлеченные темы. Приближались выходные. Я даже думал пригласить ее  погулять в парк. Но она сказала, что у них на работе организована поездка на море, и она должна ехать. И так как это было давно, на меня место не бронировалось. Я промолчал. Проглотил и эту пилюлю. Она уехала. Пригласил друзей. Как проводят время трое мужчин? Не знаете? Открою тайну. Мы пили водку. Потом я случайно утром полез в шкаф за полотенцем – и с ужасом увидел там ее единственный купальник. Нудисткий пляж – такое в советские времена не практиковалось. Она приехала в воскресенье вечером. Я поинтересовался, как было море, вода была, не холодная ли? Она меня успокоила, сказав, что погода была просто блеск. Я попросил открыть дверь шкафа. Оттуда выпал ее купальник. Она покраснела, засмущалась, и сообщила, что ей дала подруга запасной.

 Через месяц она сделала аборт. Хоть я и не сторонник таких мероприятий, мне было тогда все равно. Я не имел никакого отношения к этому нерожденному, и убитому ею ребенку.  Появились какие-то постабортные осложнения. Мы  с сыном ездили к ней в больницу проведывать. Я только устроился на работу. Финансовые возможности были более чем скромные.


Мы с сыном приехали вечером, после работы ее проведать. В палате Марины не оказалось. Я спросил у персонала, может на процедурах человек! Мне сказали, что в это время процедур уже нет. В тот вечер она так и не появилась.

На следующий день я в обеденный перерыв пришел с работы к ней в палату. На столе стояли цветы, виноград, финики, и все остальное, что было очень трудно было достать во времена советского дефицита.
- Откуда это все? – спросил я.
- С работы приезжали сотрудники, принесли вот это все, да и я выходила подышать воздухом с ними! – смотря прямо мне в глаза, достойно ответила.


На следующий день ее выписали. Она приехала домой. Внутри меня начинался бурелом. Буря набирала силу. Душа звенела как струна. Должно было что-то произойти. Произошло. Очень сильно произошло. Глобально и бесповоротно. Резко и навсегда.
          Она не пришла ночевать домой.
   Это сейчас  два-три звонка с сотового, и все вопросы решены. Да, это сейчас. Тогда я оббегал все отделения милиции в городе, обзвонил все больницы, морги, и все, куда у меня хватило сил и ума звонить. Ее нигде не было.
 Это была вторая из моих самых страшных ночей в жизни.
   Всякие мысли лезли в голову…
Утром мне ничего не оставалось, как поехать к ней на работу. Она была там жива и невредима. Жизнерадостна и целеустремленна. Пыталась заниматься цветоделением. Вручную. Что для того времени было нормально.  Разговорились об ее ночном отсутствии…
Сказала, что нашла мужчину своей мечты, самого лучшего! А я никто и зовут меня никак. Да и никто никогда и не позовет! Что тот аборт был ошибкой. И что она уже снова беременна от него. И у них скоро будет ребенок. Дочка. Мне же никогда не иметь. Если бы в тот момент я смог разорвать себе грудь, и вырвать оттуда все оставшиеся воспоминания и следы нашей любви – разорвал бы, ломая себе все ребра.


Опять услышал знакомые голоса. Они меня настойчиво звали в вечность. Они казались такими дружелюбными и всепонимающими. Голоса начинали поглощать меня. Я начинал им покоряться. Медленно вышел. Собрался идти домой. Там я появился, там и уйду. Голоса все громче и громче звали. Я хотел бежать, чтобы оказаться быстрее на месте. Выйдя за ворота, вспомнил о сыне. Он что, останется один?  Без меня?  И я смогу только с высоты на него смотреть? И все? Голоса начали медленно смолкать. Я слышал их все тише и тише.


Потом будет бракоразводный процесс. Длиною почти в год. Истерические крики. Взаимные оскорбления и другие, противные и ужасные вещи.
 Сын остался жить со мной.
 Неудачники должны сами воспитывать своих детей.
  Мужчина ее мечты должен иметь своего ребенка. Зачем ему  чужой? От первого брака у него уже было двое детей. На то время ему было сорок два года. Ей двадцать один. При должной настойчивости любой мужчина расскажет юной леди  в таком возрасте, о том, что  он самый лучший, и где предел ее мечтаний.


Так и произошло. Она родила дочь, развелась со мной, вышла замуж. Они уехали в Россию. Потом опять вернулись в Запорожье. Развелись. Я об этом знаю весьма точно, поскольку случайно встретил бывшую мечту всей ее жизни. Он мне вкратце рассказал о сумбурных годах своей жизни. Так же и его бывшая первая супруга что-то мне рассказывала, но я не принял ничего из услышанного к вниманию, и поэтому, просто, наверное, забыл.


Прошли годы, исправляя на своем пути, границы нарушенного спокойствия. Регламентируя и подчиняя себе порядок вещей и сущность явлений. Очертания временных сдвигов и полевых нарушений пространства пришли в норму. Все прошло.  Горе забыло сюда дорогу, уступив место счастью. Некоторые из черных бабочек успели улететь, остальные погибли.  В жизни нет места боли и страданиям! Никогда больше не будет смерти Любви. Она будет вечной. Я буду с ней вечно.
Мы будем с ней навсегда.

PS Произведение не является автобиографическим. Все совпадения с реальными событиями совершенно случайны и необъяснимы.

Вы давно прощены и забыты.
Господь наш знает о нас всех всё, и конечно простил Вас, Инна Игоревна....