Брат Брайана

посвящается Маше




До того, как Эмили пробила головой стену в гостиной  на спор, до того как ее поместили в лечебницу для наркоманов, мы сидели в Айхопе  и жрали блины.
- Тебе слабо облизать мой палец? – спросила Эмили.
-Неа.
-Ну давай.
 Я облизала ее шоколадный, ванильный, сливочный палец.
- Ооо!- закричал Шайри.
-Я же тебе говорила, эти русские девки настоящие шлюшки.
-Она не лесбиянка. Иди в жопу, Эмили. Она будет спать со мной. Да, Кат’я?
-Нет, Шайри.
-Глянь сюда.- Эмили оттянула воротник.- Видишь засосы? Это после вчерашнего в доме Шайри.
Шайри стал лицом розовый, как его футболка.
-Ты не думай, что я лесбиянка,- говорит Эмили. - Я самая настоящая бисексуалка.
Сара шепчет мне на ухо:
-Вчера после футбола Эмили нажралась, взяла мой телефон и стала звонить тебе. Она кричала «Я трахну эту русскую сучку!». Хорошо, что ты не брала трубку, потому что Джессика съела пачку таблеток от горла, ее вырубило, а потом…
-А потом я взяла и трахнула Джессику!- кричит Эмили.- И знаешь что? Я думала она будет вонять рыбой, а она нихуя не воняла!
На нас стали оборачиваться люди за другими столиками. Шайри расплатился за всех и вывел меня на улицу.
-А знаешь, Кат’я, чем отличаются американские мужики от русских?
-Чем?
-У русских ***, как маринованный огурчик, а у американских, как хотдог. Большущий такой.- сказал Шайри и уехал домой на своей новой бмв. Этот маленький коротконогий наркоман хотел, чтобы я спала с ним. Когда у него есть деньги, он ездит на своей машине, а когда нет денег на бензин, берет мамину, с детским сиденьицем. Шайри трахает Эмили, Эмили колется и трахает Джессику, а у меня не укладывается в голове,почему сначала мы смотрим футбол, рядом со мной на диване сидит Шайри и пытается засунуть язык мне в ухо, потом приходит Джессика, садится рядом, о чем-то болтает и смеется, а потом я уезжаю домой, а Эмили трахает Джессику на этом же диване.


- У меня болит правая нога.- говорит дедушка Сары.
-У тебя нет правой ноги. Тебе ее ампутировали в 2002.
-Она все равно болит.
-Что еще у тебя болит?
-Левая нога.
-Врач сказал, что ее скорее всего тоже ампутируют. У тебя вся ступня синяя.

Этого диалога не было.Мы с Сарой приехали в больницу, а  дедушка спал и дергал руками во сне. («Точно как розы срезал в своем любимом саду.» - сказала его сестра. Она еще много какой чуши несла. На похоронах все было чинно и красиво. Пахло розами, гроб призывно блестел голубой крышкой, солдаты стреляли несколько  раз из ружья. Я поймала себя на нехорошей мысли, что мне нравится ходить на похороны, потому что ты едешь в торжественном кортеже. И все уступают тебе дорогу, потом ты ешь греческий салат с соусом лучше, чем в ресторане, все тебе жмут руку и говорят, как тяжело пережить эту утрату.) На доске в палате мы написали: «Выздоравливай, дедуля!» и проторчали там еще полчаса. Он не просыпался. Я взяла банку яблочного желе из его обеда, и мы уехали. Вечером он умер. Я ела желе и думала: они там в больнице сразу надпись на доске стирают или оставляют для тех, кто попрощаться приезжает? Обидно, что дедушка надпись так и не прочитал.

Мила тараторит не  умолкая. Я смотрю на нее и очень хочу спать, а она продолжает нести бред.
-Он нас до вокзала на своей машине подвез.
-Да ну – говорю я.
-Пятнашка - с гордостью говорит Мила и ждет моей реакции.
-Что?
-Пятнашка. Но зато своя.
-Отечественная?
-Ну да- злится Мила.- Ты что, никогда пятнашек не видела? Он охуенный, ведь у него своя машина.
Я никогда не видела пятнашку. Но у меня есть только один вариант ответа, иначе Мила обидится.
-Он охуенный.- мычу я.
-Да! Но знаешь что? Он говорит: мне по пути, ведь я еду на Киевский за цветами.Я такая: кому? А он такой: девушке. И я, знаешь, сразу отвернулась от него. Думаю : да пошел он, вообще сейчас вылезу из машины и уйду.
-Да ну?-говорю я.
- Ну нет, он конечно же нас подвез и знаешь, что я думаю?
( Откуда я знаю, что ты думаешь, ****а ты болтливая.)
-Я думаю, что девушку и подвинуть можно. Что делать, Катя, что мне делать?
-Нахера он тебе нужен? – спрашиваю я.
- У меня нет парня! Я хочу мужика! Что ты делаешь, когда ты  в отчаянии?
-Я звоню Тёме.
-Ты любишь его? – Мила очень похожа на прокурора сейчас. Особенно, когда я вспоминаю, что она учится на факультете юриспруденции.
-Не знаю. Наверное.
- В таких делах нельзя не знать! Как вы познакомились?
-Ну я шла по улице и увидела его.
- У него не было девушки?
- Нет, с ним не было дуры с букетом, и я его ни у кого не отбивала. – я пытаюсь сделать скорбное лицо.
-Вот видишь! – кричит Мила. – вот видишь! Я одна такая несчастная.
Мила рыдает. Если сейчас у нее пойдет пена изо рта или задергается глаз, я не удивлюсь.

Мы смотрим хоккей и болеем за типов в фиолетовом. Сара рассказала мне, что в прошлом сезоне шайба вылетела в зрителей. Попала по голове ребенку, и он умер. Мы сидим близко и достаточно высоко, чтобы меня треснуло шайбой, я нервничаю и думаю, успею ли я увернуться или нет. У Сары вибрирует телефон, она ищет его в своей сумке, в моей сумке, в куртке, и я на нее злюсь, потому что упускаю шайбу из вида. Вчера она переспала в первый раз с каким-то чуваком из школы, и он потом ходил голый по нашему коридору. Он уехал, и я спросила Сару:
-Как ты ему дала? Он же такой страааашненький.
Она швырнула в меня своей потной футболкой, а  утром ее тошнило. Она была уверена, что залетела, и мы поехали в аптеку за тестом, почему-то очень палясь.
Сара толстая, некрасивая и беременная от парня, который написал ей «Давай забудем вчерашнее, оки-доки?» Она знает, что она ему совсем не нужна, я догадываюсь, что ребенок ей тоже не нужен. Но она баптистка до кончиков нарощенных ногтей, и я прикидываю, что буду делать завтра после обеда: повезу ее делать аборт или поеду к ее маме вместе с этой чудной новостью.
Но сейчас я сижу и радуюсь, что я не беременная и не Сара, главное, чтобы мне по голове сейчас шайбой не попало.

У нее в подъезде двойной кордон. Не хватает рва с крокодилами и питбулей, которые сначала повалят тебя на пол и разорвут лицо, а потом съедят, даже если ты здесь живешь. Сначала снимаю варежку и пытаюсь набрать номер квартиры.
-Катя, ты? – верещит ее голос.
-Я, любовьаркадьна.
-Ты???
Я уже сомневаюсь, я или не я.
-Катя, я ничего не слышу, но на всякий случай открываю - орет домофон.
В подъезде – вторая дверь. С кнопкой «Вызовите консъержа». Консъерж сидит смотрит телевизор и вяжет носок. Я говорю ей в окошко:
-Я в 94.
Она продолжает вязать.
Я нажимаю на кнопку. Она вскакивает со стула, хлопает рукой по пульту, открывает тяжелую дверь и вопит мне в лицо:
-Куда?
-В 94.
-Куда-куда?
-В 94!- кричу я. Я уже опоздала на занятие минут на пятнадцать, а занятие стоит две тысячи, значит я уже почти 250 рублей тусуюсь у нее в подъезде, а потом в лифте вместо того, чтобы заниматься.
-Напустят тут холода, сами не знают куда идут. Идите уже, идите, хотите, чтобы я простыла тут, ходят тут, на кнопки всякие  нажимают, как будто аттракцион какой, идите, хоть я вас в первый раз вижу.

-Тесты! – торжественно говорит любовьаркадьна. И уходит на полчаса поговорить по телефону. Я эти тесты списываю за десять минут и мучаюсь от скуки. Потом я ей полчаса вслух читаю домашнее задание, которое я тоже списала из учебника по английскому, в котором авторы еще советского времени, но он конечно же самый лучший, я не спорю, мне похуй что списывать.
Начинается самое интересное. Она показывает фотографии, на которых она молодая, фотографии, на которых ее мама молодая, с лисой на плече и грешным взглядом, его я потом буду месяца три репетировать перед зеркалом. Вдруг половина альбома истерично изорвана в клочья, что меня очень интригует.
-Это я вырвала фотографии бывшего мужа.
-Жалко.
-Конечно жалко. Он был самым красивым из моих мужей. Женщины его видели, и у них ноги подгибались.
-Ну ничего себе.
- Мне было как тебе лет, я пошла на танцы, а он там стоял в кругу поклонниц, он на меня посмотрел, и я на него посмотрела, и поняла, что это судьба.
-А фотографии зачем выбросили?
-А в тридцать лет он поехал кататься на лыжах  встретил там девушку. Я выбросила кольцо в мусоропровод, взяла дочку и ушла. Я ничего не взяла из квартиры, веришь? Знай, Катя, что красивый муж может уйти от тебя к любой женщине, даже страшной, даже к студентке - хохлушке, как мой, даже к домработнице из Углича, даже к молдавской официантке.
Мой мир рушится. Зачем мне поступать в хороший институт и учить английский, если я встречу мужчину, и он все равно уйдет от меня к кому угодно, даже если я не менее красива, чем любовьаркадьна в молодости.
-А он упрашивал меня вернуться. На колени вставал. Последнее время я запрещала ему приезжать ко мне. Правда один раз я тяжело болела, и он меня навестил. Предлагал жить вместе на старости лет, представляешь? Сорок лет прошло, а я его не простила.


-Ты знаешь, что Коди гей?
-Ну и что,- говорю я.
-И что он живет один с папой?
-Эмили, хватит.
-Его трахает папа и Сид, Сид и папа.
-Эмили!-ору я.
-Но Сид вспомнил, что он бисексуал и вернулся к своей девушке, а Коди рыдал у меня на плече.Он думал это реальная любовь.
Она так и сказала "реальная любовь".
По коридору идет Сид.Мы молчим.
-Но Коди такой милый.
-Мы будем любить его, даже если он гей.-паясничает Эмили.

Так все ему и сказали. Он поплакал немножко и показал нам любовные записочки, которые ему слал Сид.Розовые ленточки, цветочки, голубые котятки.Я так не сумею нарисовать.

Однажды Коди поссорился с Анной.И она как закричит на весь двор:
-Ты мерзкий, грязный ебучий пидарас!
Коди плюнул в нее, и Анна побежала стучать учителям.
Коди достал из кармана телефон и включил проигрыватель:" учий пидарас..."
Я почему-то чуть не расплакалась.Сначала он был лучший друг Анны, а потом она  обзывает на каждом углу, а он ходит, нажав на кнопку диктофона, чтобы настучать на нее,"если она меня оскорбит".
Наказали обоих. Она не должна была материться на территории школы, а Коди- ходить по школе с включенным телефоном.Теперь они должны были не подходить друг к другу ближе, чем на десять метров,в противном случае их наказали бы повторно.Ведь они могут затеять драку, потом в эту драку полезут все черные ученики, им наклепать захотят белые, мексиканцы обидятся и тоже полезут драться,Коди будут защищать геи, Анну - феминистки, и мы все умрем нахрен.


-Нет. Ты все равно никогда не станешь настоящим мужиком.
-В душе я мужик!
-Хорошо,- сказал Ильич. -Спорим, ты не сможешь прижечь себе руку сигаретой?
-Сама не смогу. Если ты поможешь, прожгу и не пикну даже.
-Попробуем, - ухмыльнулся Ильич.
Он схватил меня за руку и втиснул тлеющую сигарету в кожу.Я завизжала от боли и попыталась вырваться, но он держал крепко.
Я дула на ранку и скулила, а Ильич расстроенно открывал банку пива:
-Нет, ты не мужик...Девчонка.


-Что это? - спросила мама.
-Да так, - говорю, ссадина.
-Что это?- спросили в школе.- Бородавку прижгла?
-И очень большую - я прячу руку в карман.
-Ты точно хочешь домой?
-Да. Я хочу домой!
-Но сегодня 14 февраля.
-Я не ждала тебя сегодня. 13 февраля ты пил на катке, а 12 вы с другом играли в необитаемый остров на диване.
-Да! Типа мы на необитаемом острове, а вокруг океан с акулами.И у нас нет пресной воды,а только бутылка рома.И чтобы не умереть от жажды...
-Я знаю эту игру!
-Вообще я заказал тебе подарок, но в субботу ты не хотела идти со мной гулять из-за мороза, поэтому я отменил заказ.
Это я  точно не хотела слышать.
-Я никуда не хожу в мороз.Я не выношу его.
-Потом я подписал тебе открытку, но ты отвратительно вела себя в воскресенье, и я ее выбросил, потому что все, что там написано - неправда.
Я сердита на него, но больше всего я злюсь на снег, мне залепило ресницы снежинками, сейчас я разонравлюсь ему, и всё.
-Я вся в снегу. Все люди некрасивые, когда они в снегу.
-Не говори глупостей.
В лицо мне бьет снег, сегодня к моим кожаным штанам прилипла жвачка и испортила их навсегда, я подписывала ему открытку,буквы растеклись, и теперь на  открытке страшные кляксы, а еще сегодня 14 февраля, и он даже не поздравил меня.
Он остановился напротив бара.
-Может зайдем, отметим праздник?
-Думаешь, нас это спасет?-спрашиваю я.
Снегом ему залепило уши, и он не услышал меня.

Я собираю вещи и разговариваю со своим отражением в зеркале.
-Ты не хочешь извиниться перед Сьюзен?
-За что?
-За то, что не поехала с ней к ее брату.
-У меня температура.
-Ты же видела, как она обиделась.
-Она таскает меня с собой везде. Вчера я была на свадьбе ее подруги.Ей сорок лет, она страшная, как поросенок плюс она была в розовом платье.Розовый поросенок.
-Би найс!
-Она всем говорит: "Это Кейт. Она из России". И все смотрят на меня и галдят.
В чемодане не осталось места. Я прыгаю на нем и закрываю с трудом.Молния может лопнуть в аэропорту. А на новый у меня нет денег.Чем я думала, накопив только 40 долларов? Впереди путь с двумя пересадками,в Джорджии и в Нью-Йорке, я могу потеряться, пропустить рейс, захотеть есть, у меня могут потеряться вещи, и я должна буду звонить по телефону.
Остальное барахло я складываю в пластиковый пакет. Новый духи? В пакет. куртка, которую я купила на прошлой неделе? Пока, куртка.Я просто взяла и выбросила мешок вещей.
Потом я думала, почему я не отдала вещи Саре.Это же так просто. "Привет, Сара. Это гавно не влезло в чемодан. Возьми себе."Но Сара уже неделю живет в доме Эмили, у нее отобрали машину, родители не хотят ее видеть, а всю зарплату она потратила на наркотики для Эмили.
Я осталась одна, никто не приехал со мной попрощаться. Только я и Сьюзен, которая не хочет со мной разговаривать.


Шайри пишет пьесу, которая называется " Screaming orgasm". В ней на Нью-Йорк нападает Огромная_тетка_с_воттакенными_сиськами. Ее взрывают - она не взрывается, на нее распыляют яд- она не мрет.
-Она больше Кловера или нет?
-Меньше.
-Она как Кинг-Конг?
-Да. - Шайри снимает штаны.-Эй, Кат'я, хочешь сделать со мной донг-донг?
Я выбежала из комнаты Шайри и крикнула Саре, чтобы отвезла меня домой.
Как Нью-Йорк справился с Огромной_теткой_с_воттакенными_сиськами, я не знаю. Я бы запустила ракету ей между ног. Тогда ее заколотило бы в оргазме, а поом разорвало в клочья. Now you get a screaming orgasm.

Мы валяемся на кровати в комнате Сары и смотрим сериал. Сара стала еще толще, хотя я не видела, чтобы она ела дома вместе с нами. Вчера мы были в мексиканском ресторане, и она ела меньше меня.
-Что у тебя здесь так воняет?
Сара включает кондиционер. Я открываю шкафы, ящики, пытаюсь найти источник запаха. Залезаю под кровать. Там свалены тарелки, коробки, кастрюльки с гниющей едой. Запах ужасный. Я бегу в туалет, и меня рвет.
-Сара не может есть при людях, - говорит Сьюзан.


-Я шел к тебе в гости и захватил бутылку винища.
-Здорово.
-А еще я сорвал с клумбы цветочек, но потом споткнулся и уронил его в лужу.
-Ммм.
-Знаешь, какая у тебя попа?
-Какая?
-Классная. Не маленькая и не толстая. Как раз мне в руки помещается. Катя-Катя-Катя...
-Что?
-Катя с классной попой. Иди ко мне.
-Я грушу ем.
-Иди сюда! Грушу она ест...
 Утром я еле его растолкала.
-Вставай быстрее! Тебе уезжать надо!
-Нет не надо.
-Нет надо!
-Смотри. Я выключил телефон и мы спим еще часов десять. Никто нас не достанет. - он обнимает меня и вдавливает мою голову в подушку.


-Глянь кто приехал! - кричит Брайан,-Сара привезла Кат'ю!
Мы обнимаемся. Брайан тащит меня в гостиную и тычет в атлас мира.
-Видишь? Советский Союз!Ты там была?
Я не успеваю ответить, потому что вижу бородатого парня, который красивый, как Jesus.
-Это брат Брайана. - говорит Эмили.
-Bryan's brother is hot,- мычит Сара.
Я не могу дышать.
-Знаешь, как я назвал свою собаку?- спрашивает меня брат Брайана.
-Как?
-Кайли! И знаешь почему?
-Потому что так певицу зовут?
-Нет! Так звали мою бывшую!Правда смешно?-он ржет во весь голос.-Принесите Кат'е пива, у нее охрененный акцент!

Мы с Сарой едем домой и рыдаем во весь голос. Мы влюбились в брата Брайана, а он уезжает в Аризону, и мы больше никогда его не увидим.С горя мы заезжаем в Старбакс за огромными порциями кофе с мороженым. В Старбаксе сидит Эмили. Она вытирает мне слезы бумажной салфеткой и целует меня. А я ее. Сара плачет и снимает нас на телефон.