Убей Меня, Я Слишком Нежен

"…Во мне есть хорошее, много хорошего. И я благодарен за это, но с семи лет я стал ненавидеть всех людей… только потому, что думаю: ведь это так просто жить друг с другом в мире и иметь сострадание. Сострадание! Только потому, что я слишком люблю и жалею людей, именно так".
Эти слова, прозвучавшие в одну их апрельских ночей из громкоговорителей, установленных у Выставочного центра американского города Сиэтл, недвусмысленно дали понять всему миру, что ещё один потрясающий взлёт эпохи американских рок-революций завершился скорым и безжалостным падением. Десять тысяч человек, собравшихся на площади, всю ночь несли вахту памяти, посвящённую лидеру группы "Nirvana" Курту Кобэйну, покончившему с собой 5 апреля 1994 года, и слушали отрывки из его прощального письма. При этом вряд ли хоть кто-нибудь из убитых горем фэнов понимал, что присутствует при рождении новой легенды, которая с этого момента будет сопровождать каждое второе публичное упоминание как самой "Nirvana", так и стиля "грандж", вознесённого Кобэйном и компанией на высоту мировой популярности непосредственно из околосиэтльских подворотен. Уже не имело никакого значения ничьё личное отношение к физиономиям "нирванистов" на соседской майке - например, злобные панки, множество кумиров которых успело продаться чуть раньше, тут же окрестили Курта "самым метким стрелком в истории рок-музыки" за "продажность" и двусмысленно-гомосексуальный имидж. Свинцовая пилюля, которой вокалист "Нирваны" столь фатально вознамерился прочистить себе мозги, прочно устроилась последним камнем в основании образа, возникающего в голове рок-фаната, слышащего словосочетание "звук Сиэтла": музыка, страшная в своей честности…
Кажется, что последнее высказывание стоило бы пояснить особо. За последние лет тридцать на рок-сцене перебывало немереное количество исключительно экстравагантных персонажей, воспевавших в собственных творениях все известные смертные грехи, преступления и извращения, а также ряд доселе неизвестных и продиктованных исключительно больным воображением авторов. Тем не менее, вряд ли у кого-нибудь вызывает особое удивление то, что ни один, даже самый смертоубийственный коллектив, начиная c "Black Sabbath" и "Venom" и заканчивая "Cannibal Corpse", "Deicide" или недавно посетившими Москву "Cradle Of Filth", не оказался в состоянии хотя бы на одну треть соответствовать злобной патетике своих сочинений в личной жизни, являясь в миру сборищем сравнительно скучных и добропорядочных пивохлёбов. Что поделаешь, быть порочным - неплохой бизнес! И тут, откуда ни возьмись, как черти из известной бутылки, на свет появляются депрессивные люди, не только играющие невообразимо кривую, психоделичную и мрачную музыку, но и неукоснительно следующие собственным призывам "зарядить ружьё и позвать друзей, ведь это такое удовольствие - притворяться!"
Притвориться мёртвыми как следует удалось многим. Как сейчас выясняется, даже слишком многим, особенно если принять в расчёт ещё одно существенное отличие новоявленной гранджевой идеологии от любых других экстремально-музыкальных заморочек. В планы проживающих на американском побережье ребят с городских окраин и пригородов не входили амбициозные, свойственные всем панкам и металлистам, прожекты в духе "весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем". Кроме этого, кое-кто из новых гранджевых героев сделал, возможно, единственно правильный вывод из бунташной предыстории мирового рок-балагана, когда каждое новое движение талантливых молодых хулиганов находило своё завершение в отстойниках массовой культуры. "А уж если разрушить зажравшееся общество нет никакой возможности", - стучало в отравленном хард-роком и панкухой мозгах юных гранджеров, - "давайте-ка лучше обратим нашу агрессию на самих себя, да ещё по возможности публично… Пусть все смотрят и да будет обывателям стыдно".
До сих пор достоверно не известно, так или чуть иначе мыслили наши сегодняшние герои, однако за сомнительное дело самоуничижения и самоуничтожения господа хорошие взялись с завидной фантазией и смекалкой. Что касается первого, то в ход пошли уже неоднократно обстрелянные панковские приёмы: прикинуться идиотом, преимущественно занимаясь различными глупостями и поклоняясь другим таким же. Среди предшественников будущих гранджевых богов типа "Nirvana" и "Pearl Jam" находились десятки полуподростковых банд, называвших себя "The Fartz" ("Пердуны"), "The Snots" ("Сопли") или же "The Butthole Surfers" ("Скользящие По Дыркам От Окурков"). Прото-гранджеры с не менее говорящим названием "The Lewds" ("Бесстыжие") первыми озвучили цели и задачи нарождающегося движения, записав милую песенку под названием "Убей себя". В пригороде Сиэттла Абердин пятидесятилетний шалун по фамилии Мелвин развлекался тем, что воровал из супермаркета рождественские ёлки. Дурака поймали, посадили и пропечатали в газетах. Троица неких абердинских панков, прочитав статью, врубилась, что круче этого ничего на свете быть не может - и обозвалась "The Melvins". Группа сиэтлца Теда Дойла, более чем скромно названная "Tad", распевала молотобойные песни в духе "Black Flag", среди которых особо выделялась композиция "Ременный Привод", повествующая о приключениях Эдварда Гейна, знаменитого Техасского Резчика Бензопилой. Юный Курт Кобэйн развлекался со своими дружками тем, что рисовал на стенах банков и присутственных мест милые глупости вроде "Вся власть "Black Flag" или "Гомосексуализм правит миром"". Перемноженная на ревуще-свистящие гитары, психопатические вокалы и маниакально-депрессивные ритмы, вся эта вакханалия закономерно вызывала у среднего налогоплательщика реакцию типа: "Уберите этих неполноценных уродов!" Стоит ли говорить о том, что именно на это и рассчитывали первые гранджеры, ещё практически ничем не отличавшиеся от своих панк-кумиров.
В отношении самоуничтожения дела у многих обстояли столь же успешно. Свежезародившаяся гранджевая оппозиция восприняла "на ура" примеры Игги Попа, кидавшегося на сцене сырым мясом, Джи Джи Эллина, бившего об голову бутылки и, конечно же, Сида Вишеза, выходившего на сцену с надписью "Дай ширнуться!" на груди. Видимо, именно последнее обстоятельство стало главной причиной того, что некоторые заигравшиеся в рок-звёзд ребятишки всё чаще стали использовать алкоголь и героин в качестве стимулятора вдохновения и лекарства от собственных неврозов и депрессий, что, как многие уже догадались, было далеко не самой лучшей идеей. Создавалось впечатление, что разочарование окружающим миром, высказанное в конце семидесятых панк-рокерами, достигло в конце восьмидесятых у гранджеров такой степени, что многие из них совершенно не дорожили своей жизнью, норовя как можно скорее отправиться на личное свидание с Господом Богом. И здесь последние умудрились обставить первых, что называется, по полной программе. Первой жизнью, принесённой в жертву новым раскладам, можно считать Дэвида Савоя, тур-менеджера гениальных "Husker Du", покончившего с собой во время турне в поддержку альбома "Warehouse: Songs And Stories" 1987 года. В наркотическом угаре закончил свою жизнь Энди Вуд, лидер сиэттльских групп "Malfunkshun" ("Ниесправност") и "Mother Love Bone": то, что не успел сделать гепатит, завершила передозировка, так что в определённом смысле Вуд также свёл счёты с жизнью сознательно и самостоятельно. В состоянии алкогольного опьянения под колёсами поезда нашёл свой бесславный конец Элдон Хоук, музыкант группы "The Mentors", бывший при жизни известным своей склонностью к беспробудному пьянству. Белый кристаллический порошок на букву "г" стал причиной смерти участницы группы "Hole" Кристен Пфафф. В конечном счёте, именно злоупотребление дурью явилось тем, что убило Курта Кобэйна задолго до его самоубийства.
Стоит ли говорить о том, что грандж как целостная и радикальная идеология закончился в апреле 1994 года одновременно со смертью наиболее почитаемого кумира. Дело было даже не в том, что на американской сцене не осталось талантливых групп: "Pearl Jam", "Stone Temple Pilots", "Soundgarden" и иже с ними продолжали высоко нести пропыханное насквозь знамя гранджа, подхваченное из нирвановских рук, делая это красиво и талантливо. Сотни музыкантов по всему миру начали постепенно осознавать, что стопроцентное следование идеям, заложенным в фундамент сиэттльской альтернативы неизбежно приводит к саморазрушению и поэтому - невозможно. К тому же новые монстры грандж-музыки преследовали в своём творчестве гораздо более понятные и приятные коммерческие цели, отличные от изощрённого самоанализа и апокалиптического нигилизма ранних гранджевых составов. Легенда, сложившаяся вокруг Курта Кобэйна, в одночасье превратившегося в икону и мученика альтернативного рока, оказалась способной приносить недурственные дивиденды, поэтому, оправившись от первого шока, в её создании бросились принимать участие все, кому не лень. Так, одним из наиболее распространённых пост-нирвановских апокрифов стала идея о том, что Курт Кобэйн не покончил с собой сам, а был злодейски умерщвлён, предположительно не без участия Кортни Лав. Поговаривают о том, что ни на ружье, ни на ручке, которой Курт писал прощальное письмо, не было чётких отпечатков пальцев самого Курта; что к последним словам музыканта кто-то вроде бы дописал несколько строк, чтобы записка больше напоминала предсмертную; что одному из друзей Курта Кобэйна Кортни Лав якобы предлагала круглую сумму за убийство мужа. Также известно, что некто Томас Грант - бывший полицейский, а ныне частный детектив, держащий контору в Беверли Хиллс, - до сих пор не оставляет попыток доказать, что в смерти лидера "Нирваны" повинна его вдова, и что написанная Максом Уоллесом и Яном Халперном книга "Кто убил Курта Кобэйна?" до сих пор пользуется солидным денежным успехом. От внимания многоуважаемых сыщиков незаметно ускользнуло очевидное соображение, что вне зависимости от того, был ли Курт Кобэйн убит своими или чужими руками, он был потенциально обречён на смерть своей зависимостью. Несчастный рок-идол в любом случае вряд ли бы пережил 5 апреля. Доза наркотиков, обнаруженная у него в крови, значительно превышала смертельную...
Предложив сиэттлскому року выбор между эстрадными высотами и самоуничтожением, круг замкнулся в очередной раз. Новое поколение разбойников от рок-н-ролла с Западного побережья, наплевав на старые лозунги и принципы, успешно пополнило собой ряды мэйнстрима, а свои кошельки - доходами от продаж пластинок, за что, конечно, не стоит никого осуждать. Немногие предпочли остаться верными себе до логического конца, предпочитая долгому поп-разложению быстрый и насильственный уход, что также вряд ли заслуживает какой бы то ни было похвалы. Все мы просто в очередной раз были поставлены перед непреложным фактом того, что лучшие гости, как всегда, первыми ушли с вечеринки, а некоторые - до сих пор продолжают ломать голову над тем, почему те, кто остался, тайно завидуют тем, кто ушёл.

При написании статьи использованы материалы Дмитрия Павленко

Журнал "Бумеранг", июнь 2003.