Рапсодия

     Я до сих пор не могу понять, удачным был тот день или нет… Судите сами!
     Утром 24 мая 2001 года я и мой друг Слава приехали во Фряново. Планов у нас было – «громадье», и помех не предвиделось: погода была вполне погожая, но… почему-то не чувствовалось мая. Лазурь на небе была не легкой, звонкой, а насыщенно-грузной, и воздух какой-то холодный, тяжелокровный… Все говорило о грусти конца летних каникул, и я даже невольно удивился, почему в палисадниках не видно хризантем и гладиолусов.
То ли сбитый с толку наплывом безвременной печали, то ли еще отчего, я предложил Славе начать наш путь лесом, не подумав, что лес у северных фряновских околиц всегда сыроват, да и сумрачный суглинок не успел еще принять вешнюю воду. Мне-то что – я был в резиновых сапогах, а мой друг – в кроссовках… Но поворачивать было поздно, да и не привыкли мы отступать!
     Лес кончился, перед нами распушилось подросшей травой поле. Славе терять было нечего, он пошел напрямик, я за ним, и обильная роса с травы злорадно потекла в мои сапоги. Так вот мне отлились слезки друга!
     Казалось, трудности позади. В наших планах было затариться в местной торговой хибаре, и, где-нибудь на подходе к «бетонке», обсушиться и подкрепиться.
     Слово и дело! Расцвел костер, мы, надев на хворостины мокрые носки, долго держали их над жаркими рыжими лепестками…
     …А грустную не по сезону лазурь тем временем слизывали наползавшие из-за еловых макушек широкие свинцовые языки.
     Мы подсушились, покушали и… усердие наше было вознаграждено: едва мы снова тронулись в путь, как на нас наскочил дикий ливень с градом. Матерая хвоя не могла его сдержать, а уж неокрепшая листва – и подавно. Обиднее всего, что эта водяная какофония бушевала всего несколько минут. Когда мы, малость подмокшие, вышли на шоссе, снова грянуло солнце, и над серым асфальтом отрадно заколосился пар…
     А мы шли, шли, шли, качаясь на волнах Клинско-Дмитровской возвышенности, озирая раскинувшиеся на гребнях этих волн флотилии деревень Жуклино, Новожилово, Площево. Ветер грозился из нас все выдуть, и солнечный порыв снова иссяк, но горели в придорожных лесах первозданно-майским огнем маленькие крылышки листьев, наперекор мрачным крыльям сверху.
     Так вот шли мы, шли, и пришли…
     Взгляднево. Вондига. Водопад Гремячий.
     Это я подал Славе идею путешествия. Я там был год назад и видел буйство разноцветных купальников, переплетающееся с зеленью крутого склона – люди стояли на витой деревянной лесенке, жаждущие попасть под живительные струи святой воды, в рокот которой вливалась разноголосица. Но сейчас… Увы… Конечно, и день будний, и погода – сами видите, какая, но я не ожидал, что голос святого источника будет раздаваться в одиночестве, и на сердце стало горьковато. Сокрушенно постояли мы на лестнице, прикоснулись к тугим ледяным струям… Что оставалось делать? Уходить восвояси, ждать нечасто ходящий автобус на Сергиев Посад.
     Но делать этого не пришлось. Невдалеке отстраивалась новая часовня, а рядом стояла «Газель» с тремя солидно-энергичными людьми. Они подвезли нас до Софрино, где нас сглотнула подошедшая электричка, а что было дальше – я не помню. Затерялся в бетонной повседневности этот день, похожий на глыбу гранита с кварцевыми поблескиваниями.
     Судите сами, удачным он был или нет. Я-то заметил, что они вечно держатся рядом: большие грусти – маленькие радости, большие радости – маленькие грусти. Наверно, любят друг друга.