пьеса Когда я была мужчиной

                Виктор Лановенко
                Валентин Зверовщиков




                «КОГДА Я БЫЛА МУЖЧИНОЙ
                ИЛИ
                КАК ТЕБЕ УГОДНО, ГОСПОДИ!»

                комедия в двух действиях



                Действующие лица:

АРХАНГЕЛ   ГАВРИИЛ

СИДОРОВ АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ

СВЕТА, его жена

ЮЛЯ, их дочь

ИВАН

МАША, жена Ивана


         От авторов:  желательно, чтобы роль Маши играл исполнитель роли   Сидорова.

          Действие происходит как на Земле, так  и на Небе.
          Время действия - наши дни.

                В пьесе использованы стихи Георгия Иванова.


                ДЕЙСТВИЕ  ПЕРВОЕ


                Картина первая

Небесная канцелярия. Архангел Гавриил за столом: печатает на машинке, звонит кому-то по телефону. Обычная будничная атмосфера делового учреждения. Освободившись от бумаг, Гавриил нажимает кнопку, загорается табло “Идет прием. Без вызова не входить!”

ГАВРИИЛ (В микрофон.) Следующий!

          Входит голый Сидоров. На шее болтается картонная бирка.

Что у вас?
СИДОРОВ. Сидоров Александр Иванович. Русский. Тридцать пять. Погиб в автомобильной катастрофе. Имею жену и ребенка.
ГАВРИИЛ (Поправляет.)  Имел.
СИДОРОВ.  Да...
ГАВРИИЛ.  Ну, что ж, поглядим показатели. (Включает компьютер. Набирает код Сидорова).
СИДОРОВ. Место работы - научно-исследовательский институт... Или это не важно?
ГАВРИИЛ.  Важно, почему?
СИДОРОВ. Работал менеджером, руководителем..., в обеспечении... По хозчасти там... Имею награды.
ГАВРИИЛ.  Имел.
СИДОРОВ.  Виноват.
ГАВРИИЛ.  Да вы расслабьтесь. Не нервничайте. Ничего страшного не произошло.
СИДОРОВ.  Как сказать...
ГАВРИИЛ. Вы про катастрофу? Ну, разве это страшно? Живым - да, а вам-то что? (Смотрит на дисплей)  По добру - норма. (Сидорову)  Зато узнали про вечную жизнь. Вы ведь атеист?
СИДОРОВ.  Был.
ГАВРИИЛ.  Теперь верите?
СИДОРОВ (крестясь)  Господи, прости!
ГАВРИИЛ (смотрит на дисплей)  Так. И по злу - норма... Просто диво дивное...
СИДОРОВ (обеспокоено)  Что-то не так?
ГАВРИИЛ.  Редкий случай, душа моя. И по добру и по злу у вас “зеро”! В рай грехи не пускают, в ад тоже недобор. Какой-то вы круглый, Александр Иванович.
СИДОРОВ (поправляет) Был.
ГАВРИИЛ.  Посмотрим, что делать в этом случае. (Нажимает клавишу компьютера, читает) “Когда сумма греха уравновешивает сумму благодеяний, то... То в этом случае необходимо вернуть душу на Землю... Та-ак..
СИДОРОВ.  Я не возражаю. Пожалуйста. Но если я до сего дня был атеистом, то теперь, господин архангел, я вам клятвенно обещаю...
ГАВРИИЛ (перебивая)  Вот!... Вернуть душу на Землю, поселив ее в освобожденное на сей момент человеческое тело, будь то ребенок или старец, как выпадет на рулетке...
СИДОРОВ.  Не понимаю.
ГАВРИИЛ (читает) По завершению второго срока направить в места вечного проживания согласно установленного порядка.
СИДОРОВ.  Это я понял.
ГАВРИИЛ. Начав новую жизнь, вы продолжите ее не с нуля, вы продолжите чью-то другую... Возможно и замечательную, а, возможно, и жалкую, грешную, болезненную... всякую.
СИДОРОВ. А как же я?
ГАВРИИЛ. Кто?
СИДОРОВ. Сидоров.
ГАВРИИЛ. Он скончался. Земля ему  пухом.
СИДОРОВ. А душа? Я же вечная!
ГАВРИИЛ. Душе придется вернуться и еще немного потрудиться. Куда вернуться, в кого, на сколько - не знаю. Бог знает...
СИДОРОВ. А когда возвращаться?
ГАВРИИЛ. Как положено. На сороковой день.
СИДОРОВ. А что - может случиться, я стану негром... или китайцем?
ГАВРИИЛ. Ничего не могу обещать. Может, и русским останешься, кто знает, как получится. Кто дуба даст, в ту же секунду, вы и это...
СИДОРОВ. А можно мне ближе к родным, знакомым? Я не выдержу китайцем, ей-богу! Я на себя руки наложу!... Ни негром, ни французом... Никем!
ГАВРИИЛ. Это, вообще, один шанс на миллион.
СИДОРОВ. (бормочет) Старец, ребенок... Просто ужас какой-то нечеловеческий... (Гавриилу) А какие грехи за мной числятся, можно узнать? Может их оспорить и тогда... Покажите, будьте добры.
ГАВРИИЛ. Пожалуйста. (Нажимает клавиши компьютера. По громкоговорителю слышится голос Сидорова)
ГОЛОС СИДОРОВА. Манечка, Маняша, Машуля, ну, погоди. (Смеется)  Ну, ответь, за что ты меня любишь?
ГОЛОС МАШИ. Это тайна!
ГОЛОС СИДОРОВА. Ты не любишь Ивана только за то, что он твой муж, но, если хочешь знать, он во много раз талантливей и умней меня! Если бы я стал твоим мужем, ты... Ты бы бросила  меня через неделю, потому что... Маша, перестань!
ГОЛОС  МАШИ (шепотом)  Мне мало тебя обнимать, чувствовать твое тело, слушать, как стучит твое сердце, мне хочется влиться в тебя каждой клеточкой, раствориться в тебе...
СИДОРОВ (Гавриилу)  Любовь не грех.
ГОЛОС МАШИ. Чтобы ты и я стали одно целое.
ГОЛОС СИДОРОВА. Погоди, Масюсь, я позвоню твоему мужу, от греха подальше, прости.
ГАВРИИЛ. Я вам не судья, Александр Иванович. Вы просили узнать, какие грехи, я вам предоставил материал из чистой любезности, пожалуйста.
ГОЛОС СИДОРОВА. Будьте любезны, пригласите к телефону Ивана Степановича... Ваня, это Сидоров.
СИДОРОВ (Гавриилу) Иван редкий пьяница. Маша много вытерпела от него и... В конце концов, она тоже имеет право на личное счастье. Если бы  вы пожили в этой стране!..  (Доверительно) Пьют все. Семнадцать литров спирта на душу населения. От мала до велика, господин архангел. Нация под угрозой! А деревня наша матушка…
ГАВРИИЛ.  Я вообще не имею права что-нибудь показывать. Еще не известно, как это все мне аукнется. (Поднимает вверх палец)
СИДОРОВ. Это понятно, конечно.
ГОЛОС СИДОРОВА. Иван? ... Э-э... Ты меня не терял?...  А шеф что?... Ну,
и?... Вот и отлично! Я задержусь на часок-полтора,  обязательно меня дождитесь, есть любопытная  информация... Не по телефону... Не поверишь: кручусь, как белка какая, еще  крошки во рту не было, не обедал, не завтракал. Все. Целую, ждите.
ГАВРИИЛ (Нажимает кнопку компьютера) Заповедь номер десять: “Не возжелай жены ближнего своего, ни осла его, ни раба, ни дома его...”
СИДОРОВ. Между прочим, я и жену свою, Свету, тоже люблю, так бывает. Я много думал об этом, поверьте... Если бы Иван  был человеком...
ГАВРИИЛ (Кивает на компьютер) Тут и аудио и видеоматериалы. На любой вкус.
СИДОРОВ. И все - компромат?!
ГАВРИИЛ. Вот, пожалуйста, ваша семья. Будете глядеть? Запись (наклоняется над компьютером) двухнедельной давности.
СИДОРОВ. Буду.
Меркнет свет небесный, разгорается земной. Квартира Сидоровых. Жена Света, сидя в кресле, вяжет. Дочь Юля на ковре читает книгу. Сидоров, лежа на диване, просматривает газеты.
СВЕТА. Сегодня  в гастрономе Машку встретила. Глаза зареванные. У Ивана очередной запой.
СИДОРОВ.  Вероятно, вероятно... Это она сама сказала?
СВЕТА. За вечер бутылку уговаривает.
СИДОРОВ. Врет, наверно.
СВЕТА. Сделал самогонный аппарат на микросхемах. С двойной перегонкой.
СИДОРОВ. И полной автоматизацией. Знаю. Пробовал.
СВЕТА. Сбоку бритва, снизу фонарик.
СИДОРОВ. В любой стране давно бы патент зарегистрировали. А у нас никому не надо!
СВЕТА. Ох, сопьется Иван!
СИДОРОВ. Он и в школе по институтской программе занимался. (Дочке)  Не тебе чета.
ЮЛЯ (отцу)  И не тебе.
СИДОРОВ. У нас с детства разделение труда. Он мне шпоры писал, я ему велосипед давал покататься. (Смеется)
СВЕТА. Врешь!
СИДОРОВ. И сейчас: он науку тянет, я - организацию. Что такое квартира в наше время? А я ему сделал! И премии каждый квартал. Кто бы ему  дал? К тому же он задолжал мне диссертацию.
ЮЛЯ. Ну, с какой стати он должен писать за тебя диссертацию?
СИДОРОВ. Потому что я - замечательный организатор, я прикрывал и прикрываю все его безобразия! Почему... Не я эти порядки придумал. Кстати, по нынешней жизни диссертация мне не нужна. Сегодня мне нужны доллары и евро...
СВЕТА. Лучше евро.
СИДОРОВ. А Ивану просто не надо было на Машке жениться. Вот как женился, так и понеслось!
СВЕТА. Потому что она ему изменяет.
СИДОРОВ. Надеюсь, это голословное утверждение, Цветочек?
СВЕТА. Это все знают.
ЮЛЯ. А ты откуда знаешь?
СВЕТА. Она уже на свадьбе мужикам глазки строила. В том числе и тебе.
СИДОРОВ. Глупости, Цветочек, он не из-за этого квасит.
СВЕТА. И поэтому детей у них нет.
Звонок в дверь.
 (Юле) Пойди, открой, малыш.
СИДОРОВ (Свете, когда Юля вышла) Ты, как всегда, путаешь причину и следствие, Цветочек. Я в смысле отсутствия детей. Может, это как раз и является причиной его депрессии и прочего безобразия и хамства.
Входит Иван. Он уже навеселе. За ним - Юля.
А-а-а, вот и Иванушка наш, легок на помине. Сто лет будешь жить, дай тебе бог!
Оглядывается на Гавриила.
ГАВРИИЛ (Сидорову)  Не отвлекайся, не отвлекайся!
СВЕТА. Что с тобой, Ваня?
ИВАН. Машка мне изменила. (Плачет)
СИДОРОВ. Быть этого не может! Что ты несешь? Иван, я тебя последний раз предупреждаю: бросай пить или ты мне больше не друг. Это мания, Ванюша, белая горячка! Слышь, Цветочек, он мне  рассказывал - к нему в гости белая лошадь приходила. (Ивану) Было?
ИВАН.  Как бог свят!
СИДОРОВ (Свете) Только стакан хватил, звонок! Открывает дверь, на пороге - лошадь. Белая!... Заходит она к нему на задних ногах, присаживается напротив, к столу, и кивает на бутылку, мол, наливай. (Ивану) Было?
ИВАН.  Было, что уж тут...
СИДОРОВ.  Выпила стакан, утерлась копытом и ушла.
ЮЛЯ.  А чем она стакан держала?
СИДОРОВ.  Тем же самым!
ИВАН.  У меня семинар утром был, я только на улицу, а к ней мужик в кожаном пальто, как у тебя. И тоже брюнет... И усики!
СВЕТА (Юле) Ну-ка, брысь отсюда!
ЮЛЯ.  Это все потому, что у вас нет детей.
  Выходит.
СИДОРОВ (Ивану) Кто тебе наплел эту чушь? В каком кожаном пальто?!
ИВАН. Соседка сказала... Бабушка Таня... Она тоже сначала думала, что это налоговая  или судебные приставы, а потом прислушалась через дверь... Сам знаешь, какие у нас двери!
СВЕТА. У нас - хорошие.
СИДОРОВ.  Ну!
ИВАН.  А та-ам!...
СИДОРОВ.  Мерзость!... (Жене)  Я про Марию.
СВЕТА (Ивану) Ты извини меня, Ваня, но Маша никогда не станет принимать любовников на собственной квартире!
ИВАН.  А бабушка Таня?
СВЕТА.  Нет, нет, не такая она женщина. Надо же и меру знать!
ИВАН (Сидорову) Я в дом - улики искать!
СИДОРОВ.  Не тяни - бей!
СВЕТА (Ивану) Ты ее за дурочку держишь, Ваня, но даже, если это так и есть, в чем я сильно сомневаюсь, не такая Маша женщина, чтобы оставлять следы... Да и какие улики ты искал, Ваня, голубчик, опомнись!
ИВАН.  А-а… Потом напился. Пошел в институт, а тебя нет.
СИДОРОВ.  Я на бирже с утра пиво пил. Надо  же быть в курсе мировой экономики.
ИВАН.  В том-то и дело!... Нарвался на шефа, сказал все, что про него думаю... В общем, вызвали милицию... Я ему рубашку случайно порвал, ну, совершенно случайно, так рукой махнул по пуговицам, а она - хрясь! А очки сами разбились... Что делать, Саня?
СИДОРОВ.  Ах, вот в чем дело?...
ИВАН. Выручай, друг.
СВЕТА. Как что - Сидоров  крайний, а как диссертацию товарищу написать - никого нету.
ИВАН.  Сделаем, Светуль, о чем разговор, едрена вошь?!
СВЕТА. Ты уже десять лет обещаешь.
СИДОРОВ. Света, Света, как тебе не стыдно?
СВЕТА.  Прости, Вань, о чем думаю, то и говорю.
СИДОРОВ.  Ни к чему это.
СВЕТА (Мужу) Самому сказать, у тебя языка нет!
СИДОРОВ. Это наши дела, Цветочек! Не слушай ее, Вань, не нужна мне никакая диссертация!
СВЕТА. Нужна.
СИДОРОВ. Ну, ее к богу! (В страхе оглядывается на Гавриила)
ГАВРИИЛ. Работай, Александр Иванович, работай, не обращай внимания, ну, сказал лишку, чего не бывает!
СИДОРОВ (Гавриилу) Ага... (Ивану) Мне надо, чтобы рядом был друг, в котором я уверен, как в самом себе... чтоб я за ним , как за каменной стеной... А с шефом я поговорю... как-нибудь уладим...  Вот я улажу, а к тебе опять лошадь?!
ИВАН.  Я брошу.
СВЕТА. А самое главное, Ваня, ты не там ищешь. Не в Маше причина - мы только что об этом с Санечкой говорили.
СИДОРОВ (Ивану) Вот, послушай женщину!
СВЕТА. Маня нуждается в любви и внимании.
СИДОРОВ. Она тонкое, нежное существо.
СВЕТА. И все твои фантазии - глупость, а соседка просто стерва, она ей завидует и бьет под тебя клин.
ИВАН. Ей семьдесят два.
СИДОРОВ. Ваня, бабушка поступила, как настоящий гражданин своей страны. Нас всех так учили... И видишь - пригодилось! Она стоит на защите нашей  семьи, хотя лучше бы ей оглохнуть и ослепнуть! Всем бы спокойней было.
СВЕТА (Мужу) Ну, что ты говоришь, Санечка, фффу-у!
СИДОРОВ (Ивану) Шефу я позвоню, не боись. Что может сделать человек, сделает Сидоров. Иди, Ваня, домой. Маня, наверняка ждет тебя, мечется по квартире: Где он? Как он? Жив ли?
Оглядывается в сторону архангела Гавриила.
Тьфу, тьфу, тьфу, это к слову.
ИВАН.  Так я пойду.
СИДОРОВ.  Иди с богом и запомни: в тебе причина, в тебе одном!
ВАНЯ. Спасибо, дружище.
Света целует Ивана. Он уходит.
СВЕТА (Сидорову) Никаких звонков шефу делать не будешь, и разговаривать с ним об Иване не станешь, потому что шеф спит и видит, как от вас обоих избавиться. Молчи! Ничего не отвечай, это моя забота, все беру на себя.
СИДОРОВ (Гавриилу) Один грех минус.
СВЕТА. Завтра ляжешь в больницу, полежишь недельку-другую – там видно будет... Ванюшку не исправить, семью не спасти, им не пять лет, они не дети. А шеф его все равно съест. С твоим участием или без.
СИДОРОВ. Какая ты жестокая!
СВЕТА. Машку жалко, да. Кстати, на какую биржу ты сегодня ходил? С утра. Так торопился.
СИДОРОВ. Ты на что намекаешь, Цветочек?
Света бьет Сидорова по щеке.
ГАВРИИЛ. По-моему, хватит.
Меркнет свет земной, разгорается небесный. В небесной канцелярии Сидоров и архангел Гавриил.
СИДОРОВ.  Подлец я, конечно, согласен. Мне стыдно.
ГАВРИИЛ. Кто не без греха?
СИДОРОВ. Так и задумаешься: стоит ли возвращаться вообще? Старцем ли, ребенком, тем более, китайцем...
ГАВРИИЛ. Можешь не возвращаться. Пристроим где-нибудь... между небом и землей.
СИДОРОВ. А если ребенком, то что? Я уже и себя помнить не буду?
ГАВРИИЛ. Иначе нельзя. Даже, если и стариком... и негром. Все равно.
СИДОРОВ. И что же, я уже  не Сидоров  буду?
ГАВРИИЛ. Естественно.
СИДОРОВ. А какой смысл?
ГАВРИИЛ. Тебе не понять. Я и сам не знаю...
СИДОРОВ. А от кого зависит, чтобы память оставить? Если я уже буду не я, тогда зачем моей душе мучиться зря?  Просто издевательство какое-то!
ГАВРИИЛ. Не положено, Александр Иванович.
СИДОРОВ. Ну, я прошу вас. Зачем моей душе мучиться, если это не я? Не моя жизнь? Не мои мысли... пусть не очень умные, согласен, но зато мои! И вдруг я - негр?! Малаец? Пусть малаец, хорошо, но с моими знаниями я могу помочь малайцам! А если меня не будет, как я могу творить добро, наконец?!
ГАВРИИЛ. Не положено.
СИДОРОВ. Ну, я прошу вас, господин архангел... Я буду бороться с пьянством! Против терроризма тоже... Надо с ним кончать уже, всем надоело… Я исправлюсь, честное слово! Я больше так не буду! Я буду бороться за воссоединение Украины с Россией! Или против? Или с Киргизией. Или против. Как скажете!
ГАВРИИЛ. Не проси, не могу.
СИДОРОВ (Становится на колени) Христом богом прошу!
Пауза.
ГАВРИИЛ. Что мне в тебе нравится, подход у тебя к людям есть, не зря обеспечением занимался... (Машет рукой) Ладно, бог с тобой!
СИДОРОВ. Я вас отблагодарю, господин архангел, не сомневайтесь. Как второй срок пойдет, так сразу.
ГАВРИИЛ. Иду на нарушение инструкции ради вас, Александр Иванович, а для чего, кто бы мне объяснил?... Садитесь в кресло, буду  усыплять.
СИДОРОВ (Садится в кресло) А через сорок дней, выходит?... Ага... Вот, значит, как... Интересно, как они там без меня?... Малайцы... Какая погода будет?
ГАВРИИЛ. Осень.
СИДОРОВ. А если я стану американцем, я смогу эмигрировать в Россию?
ГАВРИИЛ. Сможете, но я вам не советую...
СИДОРОВ. Осень, да... точно... Уже холодно будет, наверное... Или только прохладно... Люблю влажные тротуары... И дождь люблю... Особенно после дождя. Это даже больше люблю... Как-то дышится по-другому... Деревья черные, словно брошенные, да? Тоже красиво... Все красиво... там все...
ГАВРИИЛ. Сейчас уснешь, погоди, не волнуйся, все идет, как надо.
           Заряжает в компьютер новый диск, набирает программу.
СИДОРОВ (В полудреме) Как не волноваться?... Не каждый день возвращаешься с того света... то есть, с этого...
ГАВРИИЛ. Все... Спи...
Сидоров засыпает.
Отец наш Всевышний, Боже праведный, помоги одолеть слабость мою, не введи во искушение и наставь на путь истинный! Оставляю душе Сидорова память от жизни прежней и память о Царствии Небесном. (Сидорову) Спи, душа, отдохни перед новыми испытаниями... А я прослежу за рулеткой, чтобы оказалась ты ближе к родным и близким... Прости, Господи!


                Картина вторая

Городское кладбище. Света и Маша, обе в трауре, идут по дорожке. В руках цветы. Следом за ними Иван и Юля.
СВЕТА. Вот и сорок дней...
МАША. Пропасть времени...
СВЕТА. А я никак не могу привыкнуть.
МАША. Разве можно к этому привыкнуть?
СВЕТА. Сейчас идем, а мне кажется, он здесь, позади... сейчас догонит, и пойдем вместе...
Маша останавливается и закрывает лицо руками.
Что с тобой, Машенька?
МАША. Голова кружится.
ИВАН (Юле) Не надо было сюда ехать. Ни Маше, ни матери... Она такая впечатлительная.
ЮЛЯ. Кто? Мама?
ИВАН. И Маша... И мама. Посидели бы дома и все.
ЮЛЯ. Почему не надо? Отец для тети Маши тоже не чужой был. Далеко не чужой... А маме положено.
ИВАН. Что ты имеешь в виду?... На что намекаешь?... Это гадко, Юля... что ты сказала.
ЮЛЯ. (Равнодушно) Да, вероятно... не подумала, простите.
Вся процессия останавливается возле могилы Сидорова.
СВЕТА. Вот и пришли... Здравствуй, Санечка... родной мой, ненаглядный...
ИВАН (Юле, шепотом) Чтобы так говорить, нужны основания, Юленька, не правда ли?
ЮЛЯ. Да-да, именно... Факты. Только не сейчас, дядя Ваня, не здесь... Если вы уж так настаиваете... Хотя, зачем вам?
СВЕТА. Санечка... милый... Милый... А сказать нечего... скучаю и все...
ИВАН (Юле, шепотом) Ты что - досье собирала?
ЮЛЯ. Помолчите, дядя Ваня... Потом как-нибудь, если интересно.
ИВАН. Почему ты так разговариваешь со мной? В таком тоне? Девчонка!...
МАША. (строго) Юля! Ваня! Что с вами, милые?... Нельзя ли потише?... Разговорились..
СВЕТА. Ну, что стоять?... Ванечка, возьми у соседей ведро, сходи по воду. Колонка у входа. А вы, девочки, приберите могилу. Старые венки соберите и на кучу. А я поищу рабочих. Обещали опалубку сделать.
          Иван и Света уходят. Маша присаживается на скамеечку возле могилы.
МАША. О чем вы там с Иваном шептались?... Я все слышала.
ЮЛЯ. Ну, раз слышали... Документик один нашла. У отца... Письмо к  женщине.
МАША. Вот как? Интересно.
ЮЛЯ. Дядя Ваня тоже заинтересовался. Просил почитать... На время... Я дам, мне не жалко.
МАША. И что там?... Деловое?... К матери?...
ЮЛЯ. Да нет, не к матери... К какой-то Маше.
МАША. И что?
ЮЛЯ. Могу почитать. Выдержки.
МАША. Зачем?
ЮЛЯ. Всего несколько строчек?
Вынимает из кармана конверт.
МАША. Как хочешь.
ЮЛЯ (Достает из конверта письмо, читает) Милая Масюся! Ровно три года назад я встретил себя... А сегодня на работе закрылся от всех в кабинете и сочинил стихотворение. Читай с толком, чувством, расстановкой. (Читает стихотворение)

Распыленный мильоном мельчайших частиц
В ледяном, безвоздушном, бездушном эфире,
Где ни солнца, ни звезд, ни деревьев, ни птиц,
Я вернусь- отраженьем- в потерянном мире.
И опять в романтическом Летнем Саду,
В голубой белизне петербургского мая,
По пустынным аллеям неслышно пройду,
Драгоценные плечи твои обнимая.

МАША. Это мое письмо.
ЮЛЯ. Вам плохо, теть Маш?
МАША. Отдай письмо, Юля, умоляю тебя... Юленька...
ЮЛЯ. Вы мне перстень, я вам письмо. Махнемся,  не глядя?
МАША. Тебе нравится этот перстень? Возьми. (Снимает перстень)
ЮЛЯ. Да не так перстень, как  хоть чем-то досадить.
                Маша вручает перстень Юле, та отдает письмо.
МАША. Мама письмо не видела?
ЮЛЯ. Нет... Шикарный перстень... Знаете, тетя Маша, я вас не сужу. В конце концов, это ваши с папой дела. Я, когда прочитала, ночь не спала... Молодцы!... Я-то думала, вы уже все... А тут!... Любовь выше морали  и нравственности, согласны? «Лолиту» Набокова читали?
МАША. (Стонет, схватившись за сердце) А-а..
ЮЛЯ.  Что с вами, теть Маш?
МАША. Дышать трудно...
ЮЛЯ (обводя рукой кладбище) Надеюсь , не настолько, чтобы...
МАША. Очень...
                Маша хватается за Юлину руку.
ЮЛЯ. Тетя Маша, он любил вас, да я понимаю это классно, тетя Маша, я никому ничего! Могила!
МАША. Пло...
ЮЛЯ. Что? Что с вами?
                Маша оседает на землю.
ЮЛЯ ( в панике) Теть Маш! Теть... Мама! Ма-а!... Дядя Ваня, миленький!
                Мечется, не зная, что предпринять.
Мама! Ах, ты, боже мой, люди-и!... Да что же это такое?... Дядя Ваня! Где же вода?... Где вы все?!
                В этот момент среди ясного неба раздается гром. Бесчувственное тело Маши вздрагивает. Перепуганная Юля бросается к ней.
Теть Маша очнитесь! Что это с вами, тетя Маша-а-а!
               Юля хлопает Машу ладошкой по щеке.  Та приходит в себя. Садится. Заполошенная Юля продолжает лупить Машу по щекам. Маша смотрит в глаза Юле, почти не мигая. Это уже совсем другая Маша, потому что в ее тело поселена душа Сидорова. Она спокойно перехватывает руку Юли и больно сжимает ее.

Ой, отпустите! Больно!.. Вы что? Посмотрите, синяки остались!
Маша не обращает на Юлю внимания. Рассматривает свою руку, которой только что удерживала Юлю. Потом ощупывает свою голову, волосы, трогает лицо. С удивлением сжимает бугорки собственных грудей. Потом быстро, по-мужски, вскакивает на ноги. Рассматривает платье. Проводит ладонями по бедрам. Чтобы рассеять последние сомнения, трогает себя в паху.

МАША. Этого только не хватало.
Теперь голос Маши другой. В нем уверенность, сила. Юля смотрит на нее с некоторой оторопью.
Дай закурить.
Юля, как под гипнозом, протягивает ей сигарету. Маша закуривает, делает несколько глубоких затяжек.

Ты что - куришь?!
Юля согласно кивает. Маша дает ей затрещину.
Совсем без отца от рук отбилась. Ну, ничего, я тобой займусь.
ЮЛЯ (в восхищении потирая щеку). Крутяк! Ну, теть Маш, у вас и ручка!
МАША (подняв лицо к небу). Истинно, не как я хочу, а как тебе угодно, Господи! (Юле) Тебе что сказали делать?
ЮЛЯ. Подмести, наверное.
МАША. Так подметай.
Маша забирает в охапку штук пять венков, безо всякого усилия взваливает их на себя и уносит.
ЮЛЯ. Ну-у, прикол!..
Появляется Иван. В руках у него ведра с водой.
ИВАН. Слышала - громыхнуло? У меня аж ведра выпали... Средь ясного неба!
Ставит ведра на землю, присаживается на корточки.
Фу... Какая жара!.. (Задумчиво.)    Уж небо осенью дышало,
                Уж реже солнышко блистало,
                Короче становился день...
Подзадержалось лето. Хоть бы дождик брызнул... Странный гром. Ни одной тучки, а гром.

Возвращается Света.

СВЕТА. Все в порядке. Мужики клевые. Я позволила себе с ними, так сказать, поддать. Чуть-чуть. Вы не возражаете, надеюсь? А Машка где?
ЮЛЯ. Странная она сегодня...
СВЕТА. Пойду, поищу ее. (Ивану) Воды принес? Умница. И уберите тут пока, не ленитесь, лежебоки. Слышь, Юлька?
ЮЛЯ. Еще одна на мою голову...
Света уходит. Юля достает сигарету, закуривает.
ИВАН. Зря ты куришь, зря.
ЮЛЯ. Почему?
ИВАН. Да глупости это все. Иной раз посмотришь на девчонку: груди красивые, здоровые (Показывает, какие) , а в груди один табак.
ЮЛЯ.  Бывает.
ИВАН.  Потерпела бы до замужества.
ЮЛЯ.  Одна терпела, да родила... Терпежу нет, дядя Ваня.
Пауза.
ИВАН.  А то, что ты говорила... ну, про досье?..
ЮЛЯ (с недоумением). Какое досье?
ИВАН.  Ну, вот тогда...
ЮЛЯ.  Когда?
ИВАН.  Я говорил, что нужны основания, а ты...
ЮЛЯ.  Не помню.
ИВАН.  А ты говорила, что у тебя какие-то факты... А?
ЮЛЯ.  Вы про что?
ИВАН.  Говорила, что твой отец и Маша, дескать...
ЮЛЯ.  Вы, часом, не больны, дядя Ваня?
ИВАН. Если думаешь, я от тебя первой узнал, ошибаешься... Мне давно... соседка, бабушка Таня... И сам я подозревал, да все как-то сформулировать боялся... Брюнет, кожаное пальто, усики... Как у меня семинар, так они, значит... Пробовал переносить время семинара, чтобы… но они тоже переносили...
ЮЛЯ.  Вы хотите сказать: они были любовниками? Мой папа и тетя Маша? Вы в своем уме, дядя Ваня?.. Гадость какая... Во всяком случае, от меня вы ничего не слышали и прошу меня не впутывать...
ИВАН.  Но ты сама говорила! Вот на этом месте!
ЮЛЯ. Я  все поняла - у вас на этой почве  (Щелкает себя по горлу) креза. Вы шизанулись, дядя Ваня. Лючок съехал.
ИВАН.  Ты сама сказала, я не просил.
ЮЛЯ.  Вы дружили с моим отцом, вместе служили, ездили на футбол, по субботам ходили в баню, рыбачили по воскресеньям  - и все время думали, что он способен на мерзость... Предать товарища! Своего лучшего друга?!  Эх, дядя Ваня, дядя Ваня... Вы ведь в детстве на его велосипеде катались, вы его мать, отца знаете!
ИВАН.  Катался... Знаю...
ЮЛЯ.  Боже мой! Если бы он сейчас мог вас слышать!.. Папа, милый, прости его, он не ведает, что творит!
ИВАН.  Но ведь ты сама говорила, мол, факты...
ЮЛЯ. Дядь Ваня, вам надо по методу доктора Довженко – дать в лоб и сказать заветное слово. Тогда жизнь для вас станет раем.
ИВАН. Не смей так разговаривать со мной, девчонка. Ты вчера еще первый снег увидела...
ЮЛЯ (перебивает). А вы как со мной разговариваете? Вы с женой своей так поговорите! Нашли девочку... Сейчас тетя Маша придет, я ее при вас спрошу, жила она с моим отцом или нет?
ИВАН.  Ты этого не сделаешь... Юленька.
ЮЛЯ.  Что, не хотите? Ради бога. Я в вашу жизнь не лезу, не лезьте в мою... и в жизнь моего отца... Если он вам когда-то был друг, то есть, вы считали его за друга... Хотя бы ради памяти!
Юля начинает плакать.
ИВАН.  Да, возможно, ты права...
ЮЛЯ.  Нашел, к кому ревновать! Да он лучше тебя!
ИВАН.  Ну, не реви... Конечно, лучше, ребенок, о чем речь, он замечательный, сколько раз меня выручал... И на велосипеде давал покататься... по воскресеньям. Если бы не он... На вот платок, вытри нос. Твой отец замечательный мужик, все отлично. Я на него не в обиде никакой... Да и не в нем дело, если на то пошло.
ЮЛЯ (успокаиваясь).  У тебя с тетей Машей... не очень, да?
ИВАН.  Вдрызг.
ЮЛЯ.  А что так?
ИВАН.  Не клеится, в общем. Не знаю...  Не притягиваемся.
ЮЛЯ.  Господи, почему так происходит?
ИВАН. Не притягиваемся, значит - не железные.
ЮЛЯ.  А какие?
ИВАН.  Деревянные... бумажные... Не знаю.
На аллее появляются Маша и Света. Маша шагает широко, заложив руки за спину.
СВЕТА. Представьте, стоит наша голубка в церкви, уши развесила над очередным жмуриком, прости Господи, и чуть не поет.
МАША (задумчиво напевает про себя).  Со святыми упоко-ой!.. Да! Мне нравится здесь.
ЮЛЯ.  Где? На кладбище?
МАША. На Земле. Неплохое место... Дождь давно был? Надо дождь. Люблю мокрые тротуары.
ЮЛЯ.  На кладбище тоже неплохо.
СВЕТА. Это не смешно, Юля.
МАША. Все. Пошли отсюда. Нечего здесь делать.
СВЕТА. А посидеть?
МАША. Пойдемте домой, там посидим, выпьем, да, Ванюша?
ИВАН. Я же бросил, Маш, завязал, вот те крест!
МАША. Молодец! Однако, время идет, пошли. Им тлеть, нам жить. Скорее идемте жить.
ИВАН. Ну, ты деловая!
СВЕТА. Жить так жить. (Идет следом за Машей).
ИВАН.  Так мы же ничего тут толком не сделали!
ЮЛЯ.  Идите, дядя Ваня, идите жить с ними дальше, а я одна здесь как-нибудь... Управлюсь...
Все уходят. Юля остается одна.

                Картина третья

Квартира Маши и Ивана. Вернувшись с кладбища, Иван снимает пиджак, бросает на стул. На ходу скидывает туфли.
ИВАН.  Уф-уф-уф... (Валится на диван). Ты устала? А я, как смену отстоял... Ты входи, раздевайся... Как чужая прямо...
В комнату входит Маша. С пристрастием осматривает каждую вещь.
МАША. Чем это пахнет?
Иван поджимает ноги в носках.
Пирог?.. С чем?
ИВАН. Ты же сама пекла... с повидлом, что ли... утром... Не помнишь, что ли?
МАША. Мой любимый. Спасибо.
ИВАН.  Тебе спасибо.
МАША. Я и говорю.
ИВАН. Ты плакала в церкви?
МАША. Не помню. А что?
ИВАН.  Вижу, что плакала.
Маша снимает платье, стаскивает с себя комбинацию. Иван с удивлением смотрит на жену. Он явно не избалован подобными картинами. Некоторое время он борется с собой, потом не выдерживает, подходит к Маше и обнимает ее.

ИВАН. Маша... один поцелуй... Маша... Только один, ей-богу... И все!.. Милая моя... Я так  по тебе скучал все эти сорок дней... Я понимаю, тебя потрясла смерть Сани... И потом... я бросил пить... Совсем... а, Маш?.. Один поцелуй... И все... один раз... Да?
Лаская Машу, Иван увлекает ее на диван.
МАША. Ты что, с ума сошел?! Как ты смеешь?.. Господи, я не этого  у тебя просил!.. Погоди, Ваня, мне надо привыкнуть, ну пойми, такой день, а ты с поцелуями! У тебя другу сорок дней!
ИВАН.  Друг умер, Машенька, его нет, понимаешь, а я бросил пить... Один поцелуй и все! Или ты мне не веришь?
Маша ловким сильным движением сбрасывает Ивана на пол. Он падает, ударяется коленом.
О-у-у, нога-а! А-а!
МАША. Ах, ты ж, боже мой, какая я неловкая! Где болит? Колено? (Помогает Ивану подняться) Вставай, милый, вот так... Садись... Сейчас поглядим. Так больно? (Трогает колено)  Не бойся, я осторожно, я в курсе. Я в армии...
ИВАН. Ой, как больно!
МАША (поправляется) ... на занятиях по гражданской обороне... в институте... нас учили, как с переломами обращаться.
ИВАН. Это не перелом.
МАША. Но сильный ушиб. Колено распухло. Тебе нельзя сейчас двигаться. Сиди тут и ... Компресс! Вот что надо!
ИВАН. Со спиртом! На худой конец, с водкой.
МАША. У нас есть?
ИВАН. Обижаешь.
МАША. Но ты бросил!?
ИВАН. Для друзей, товарищей, Машенька... Мы с тобой уже об этом говорили... Столько отравлений вокруг… Но я – ни-ни. Веришь?
МАША. Где стоит? В холодильнике, вспомнила! Хотя лучше все спиртное держать в обыкновенном барчике, вот как у ...покойного Александра Ивановича. Кстати, ты вообще, как к нему относишься? То есть, относился?
ИВАН. Не стоит сейчас об этом, Маша.
МАША. Почему не стоит? Самое время.
ИВАН. Я потерял друга, Маша. Как бы там ни было...
МАША. Ну-ну...
Маша уходит на кухню. Иван хватает с серванта дезодорант и прыскает им повсюду. Входит Маша с бутылкой водки.
Сейчас будет лучше. Потерпи.
Иван снова пытается привлечь ее к себе.
МАША. Вань, а давай выпьем. Внутрь-то еще полезней. Ну, его к лешему, компресс. Для дезинфекции, а? И завязываем оба, клянусь, в рот не возьму, договорились...(В раздражении) Да чем это пахнет? Дышать невозможно.
ИВАН. Это дезодорант.
МАША. Дрянь какая... Сейчас закусон соображу.
                Выходит в кухню. Из кухни кричит.
А шефа-то вашего не выперли еще?
ИВАН. Не интересовался!.. Я сейчас в фирме, как слесарь,  больше его получаю. И плевать мне на институт и на шефа в том числе.
                Маша входит с закуской и стаканами.
МАША.  Дурак он, вот что я тебе скажу. И вся смута от него идет. Только от него. Ты на самом деле - Божий человек, подарок судьбы, а он - фальшивая монета. Скоро весь их институт разгонят, помяни мое слово. Они еще локти кусать будут, что тебя выгнали... Локти кусать!!!
ИВАН. Ты серьезно?
МАША. Ты Эдисон, гений... но им не дано понять, они серые, никчемные людишки, а твоя миссия - приносить  людям радость освобождения от рабского труда... Я внедрю твои разработки! Все до единой! Локти кусать!!!
ИВАН. Что ты такое говоришь-то, Маша? Как ты внедришь?
МАША. Об косяк! Мы восстановим справедливость. Уволить такого человека!.. Каждый займет то место, которого достоин. А шефа нашего распрекрасного мы опустим в  парашу, помяни мое слово!
ИВАН. Что ты говоришь-то, Маня?
МАША. Выпьем лучше.
ИВАН (хромает к столу). Давай помянем Саню... Хороший он был  все-таки.
МАША (наливает). Главное, цельный. Но лучше выпьем за меня. У меня такое чувство, словно я сегодня на свет родилась. За меня!
ИВАН. Нехорошо. Сначала за товарища. Потом за тебя.
МАША. Хорошо, объединим тосты.
Они чокаются. Маша опрокидывает рюмку одним махом. Иван удивленно качает головой. Потом пьет сам.
ИВАН. Фу-у... Крепкая, зараза... Ты закусывай.
МАША. После первой не закусываю.
                Маша вновь наполняет стаканы.
Теперь за тебя. За твой день рождения.
ИВАН. У  меня не скоро.
МАША. Сегодня на свет появился совершенно новый Иван Степанович, сильный, уверенный в себе мужчина и человек, в смысле, личность. Умеющий постоять за себя, жену, друга... За твой день рождения!
ИВАН. Ну, вот с чего ты взяла, что я...?
МАША. Потому что я теперь другая. С сегодняшнего дня все изменится. Я сама все и изменю. И сделаю из тебя человека. Выпьем, чего говорить.
ИВАН. Глазам не верю! Маша, что с тобой? Я сплю или не сплю?
МАША (чокается с ним). Чтобы ты, наконец, проснулся.
Выпивают.
Как все кружится... Хорошо.
Иван кладет голову на свои руки, закрывает глаза.
Ты что - спать? Мы еще о политике не говорили... Впрочем, ну ее в задницу... (Запевает) Ой, ты ре-че-ень… А давай еще по граммульке... или тебе нельзя?.. И поедем.
ИВАН. Куда?
МАША. Я таких телок знаю! Да чего там говорить? Сам увидишь!

Она хлопает Ивана ниже спины. Потом наполняет рюмки, залпом выпивает свою. Потом идет по комнате, случайно задерживается перед зеркалом и кричит в ужасе.
А-а-а!!!

ИВАН. Ну, чо, едем? К телкам.
МАША. Я тебе таких телок покажу, своих не узнаешь! Жены мало?!
Не теряя времени, Иван ковыляет к ней и нежно обнимает ее.

                Картина четвертая
Квартира Сидоровых. Света разговаривает по телефону.
СВЕТА. Здравствуйте... Я вас узнала... И, наверное, вам опять снилась... Очень мило... Вы большой лгунишка, но мне нравится, продолжайте...
Смелее!.. Еще смелее!.. Еще чуть-чуть... Много, много, много!
                Входит Юля.
ЮЛЯ. Мне надо позвонить.
СВЕТА. Подождешь. Я разговариваю по работе. (В трубку)  Нет-нет, я обожаю сюрпризы, но только не в таком количестве... Я не романтична, даже напротив...
                Звонок в дверь.
Одну минуточку. (Юле) Открой дверь, не слышишь?
                Юля выходит.
(В трубку) Итак, я вся внимание... А что взамен?.. Всего? Во всяком случае, надо обдумать... Я не могу позволить себе столь легкомысленные поступки... Во-первых, у меня дочь... Представьте!
Входит Маша. С подозрением осматривает комнату.
МАША. Ты одна?
СВЕТА (В трубку) Секунду. (Маше) В чем дело? Почему без звонка, Маша, по-моему, мы договаривались когда-то?
МАША. У тебя никого нет?
СВЕТА.  В каком смысле?
МАША. Да ладно!
Вырывает трубку из Светиных рук.
СВЕТА. Ты с ума сошла!
МАША (в трубку) Але!.. Кто это?
СВЕТА. Что ты себе позволяешь? Что за наглость?
МАША (в трубку). Это я. Маша меня зовут... А ты кто будешь?.. Кто?! Запомни, козлина, еще звонок сюда и от тебя только штаны на гвоздике останутся, понял?!
Швыряет трубку. Входит Иван. Следом Юля.
ИВАН.  Здравствуй, Света.
СВЕТА. Зачем пожаловали?
ИВАН.  В гости. Машенька сказала, ты ждешь.
МАША (принимая от Ивана коробку).  Вот!
ЮЛЯ. Что это, тетя Маша?
МАША.  Торт. Сама пекла... Неси-ка, Юленька, тарелки, нож. А ты, Цветочек, поставь чаек. Лады?
ИВАН.  Да я сам справлюсь.
МАША.  Ты гость. Садись вот тут.
Иван садится на маленькую скамеечку у ног Маши.
МАША.  Поторопись с чаем, Цветочек, мы ненадолго.
Света возмущена, готова взорваться, но что-то в поведении Маши заставляет ее подчиниться.
СВЕТА.  Разве что ненадолго.
Выходит на кухню.
МАША (Юле, расставляющей тарелки). Когда школу заканчиваешь?
ЮЛЯ.  Через сто сорок восемь дней.
МАША.  А с математикой как? Так же?
ЮЛЯ.  К сожалению... А вы откуда знаете? Про математику? От мамы?
МАША.  Мне твой отец говорил. (Ивану.) Надо помочь девочке. Возьмешь на себя.
ИВАН.  Поможем. Будет отличницей. Без проблем.
МАША (Юле) Но и кроме репетиторства есть идея. Сейчас мать подскочит, скажу.
Возвращается Света. С раздражением ставит чашки.
Пробуйте торт. (Юле)  Я кому сказала!
Все начинают есть торт. Света откусывает кусочек и тут же выплевывает в блюдце.
Что - не нравится?
СВЕТА.  Я забыла - у меня диета.
ЮЛЯ (кривится, но ест). Только честно, теть Маш, ты из чего пекла? Из говна?
МАША  (спокойно вытирается салфеткой). По-моему, тоже, не до конца удался, а, Вань?
ИВАН. (с удовольствием поедая торт). Не знаю, что вы, девки, привередничаете.  Мне лично, Масюся, очень нравится, ты потрясающий повар, то есть, кулинар, в смысле, кондитер.
МАША. Спасибо, Ванечка... Значит, так, Цветочек, я хочу пригласить Юлю на работу.
ЮЛЯ. С какой стати на работу? На какую? Мама, о чем речь?
СВЕТА. Она еще в школе учится, между прочим.
МАША. Не гони лошадей. Мы (показывает на Ивана) создали... в общем, открыли, зарегистрировали фирму “Мария”. Новые разработки, изобретения, нанотехнологии... Короче, “ноу-хау”. Если проще: хотим облегчить путь от идеи до воплощения. У меня масса знакомств. Лучшие умы. В том числе и за бугром. Что ты так смотришь?
ИВАН  (Свете).  Святая правда.
МАША. Я занимаюсь общим руководством. Ваня - технический директор и рядовой гений на складе, но его устраивает. Практически он ум, честь и совесть нашей фирмы. А Юле я предлагаю должность коммерческого директора.
ЮЛЯ. Я  в этом ни ухом, ни рылом.
МАША. Ты прирожденная коммерсантка. К работе приступишь завтра. До окончания школы будешь работать по три часа в день, но эксплуатировать твой юный организм обещаем активно.
ИВАН  (Юле). Работы много, да.
МАША. Если выпадет командировка за границу,  от школы отмажем, да, Вань?  Например, в Малайзию. Но и не только за границу, естественно.
ИВАН (вытирая руки салфеткой). Отмажем. И деньгами не обидим. Ты дочь моего лучшего друга, и это мой долг. (Маше)  Правильно, мать?
МАША. А то.
СВЕТА. Как-то неожиданно все... Как снег на голову... Ничего не понимаю. Какая работа? Фирма? Расскажите толком.
МАША. (Юле). Пока стажером годик при Ване. Через год поставим заработок в зависимость от прибыли. А это сама понимаешь! (Показывает на Ивана). При такой голове! И потом – любимое дело, неограниченные возможности, личная машина, водила. Короче, все прелести буржуазного образа жизни.
ЮЛЯ. Согласна.
СВЕТА. Но она же ничегошеньки не понимает! Какая работа?!
МАША. А Иван на что? Для него это долг, счастье, слышала? (Ивану и Юле) Ну-ка, оставьте нас с Цветочком одних. Забирайте торт и поворкуйте на кухне. (Юле).  Он тебе все расскажет, как и что. Слушай дядю внимательно, потом будешь повторять.
ИВАН. Ясно. (Юле). Пойдем, ребенок.
                Уходят на кухню. Маша и Света остаются одни.
СВЕТА. Ты ненормальная какая-то, Маш. С тобой что-то явно случилось, это заметно. Очень заметно, поверь. Я боюсь доверять тебе дочь.
МАША. Я за нее отвечаю так же, как и ты.
СВЕТА. Все, что ты делаешь в последнее время, внушает мне панический ужас. Я печенкой чувствую – что-то здесь не так. Иван совсем изменился, не пьет, это не то, чтобы ненормально, но... странно. Да!?
МАША. Капли в рот не берет. Говорит: противно!
СВЕТА. И эта фирма ваша!.. Юля-то здесь причем? Это благодетельство подозрительно, Маш. Такое ощущение, что в тебя нечистая сила вселилась.
МАША. Чистая, успокойся.
СВЕТА. Откуда в тебе столько энергии? Коммерческий директор... Просто дурдом какой-то!
МАША.  Сядь, не маячь!
          Света садится. Маша наливает ей чай.
Пей.
         Света пьет.
И не расстраивайся, все будет в порядке.
СВЕТА.  Ну-ну...
Маша подсаживается ближе. Как бы поправляя ей волосы, начинает гладить по голове, по щекам. Света пугается, поначалу отстраняется, но постепенно успокаивается, позволяет себя гладить.

МАША. Иногда мне вдруг становится так жалко тебя... Юльку... Себя... Вчера проплакала всю ночь.
СВЕТА. Это еще почему?.. Что мы тебе - родня?
МАША. Больше... Я небо молила, чтобы с вами ничего не случилось... Чтобы вы были счастливы и здоровы.
СВЕТА. Ты сама-то здорова?
МАША. Я лично не представляю, как это остаться одной? Кошмар!
СВЕТА. Ну, в принципе, я не совсем одна...
МАША. Кто-то есть? Признайся, да? Как подруге.
СВЕТА. Так, ничего серьезного, но... На семь лет моложе. Шоколадки дарит, всякие глупости.
МАША. Ах ты, тихоня!.. Ну, молодец, молодец... Я-то думала, дура, а она... И что, он тебе нравится? Любишь его, что ли? Никогда не поверю!
СВЕТА. Ну, любовь - это слишком, но он милый. Не успеет запустить руку под лифчик - уже в обмороке.
МАША. Я не просила подробностей, мадам... Фу-у, мерзость какая!
СВЕТА. Чистый, нежный, трогательный мальчик, немного застенчивый, но это, к сожалению, скоро проходит... Неглуп, с воображением. Я, по сравнению с ним, провинциальная девственница, которая, отправляясь на свидание, надевает две пары трусов... Саня-то, вообще, был мужчина без фантазий...
МАША. Что ты врешь?!
СВЕТА. А тебе откуда знать? Врешь!.. Что за тон?!
МАША (ее возмущению нет границ). Без фантазий!.. Ты просто хочешь оправдать свою эту подленькую связь с несовершеннолетним пацаном, и тебе выгодно представить своего мужа, отличного отца, кстати, этаким тюхой.
СВЕТА. Мне незачем оправдываться, я не перед кем не виновата, Маша.
МАША. А ведь ты уже не девочка, Света!
СВЕТА. Не вижу связи.
МАША. Тебе о будущем подумать надо!
СВЕТА. Ах, вот ты о чем! Так вы уже устроили Юльку, зачем мне думать?
МАША. А Сидоров твой, представь, стихи писал!.. Без фантазий, видите ли... Все у него было на месте, милая моя!
СВЕТА. К Новому году и на Восьмое марта. Те еще вирши!
МАША. Ты в поэзии разбираешься, как в апельсинах... эта...
СВЕТА. Ну-ну, договаривай!
МАША. Иван в своих бумагах позавчера нашел. Тебе посвященные. Теперь думаю, стоит ли тебе, дуре,  показывать, все равно не оценишь!
СВЕТА. Ну-ка, ну-ка, интересно.
МАША. Я их наизусть помню. (Декламирует.)
                Я тебя не вспоминаю.
                Для чего мне вспоминать?
   Знаю только то, что знаю,
   Только то, что можно знать.
    Край земли. Полоска дыма
Тянет в небо, не спеша.
Одинока, нелюдима,
Вьется ласточкой душа.
        Край земли. За синим краем
        Вечности пустая гладь.
                То, чего мы не узнаем,
        То, чего не надо знать.
Если я скажу, что знаю,
Ты поверишь. Я солгу.
Я тебя не вспоминаю,
Не хочу и не могу.
        Но люблю тебя, как прежде,
        Может быть, еще нежней,
        Бессердечней, безнадежней
        В пустоте, в тумане дней.
СВЕТА. Когда, говоришь, он это написал?
МАША. Позавчера... То есть, нашли позавчера... Стихотворение.
СВЕТА. Забавно... Тебе знаком его почерк?
МАША. Поедем домой, я  отдам.
СВЕТА. Оставь себе... При жизни надо стихи дарить, сейчас поздно. Сегодня у меня свидание с молодым человеком. Так-то. (Подходит к зеркалу, подкрашивает ресницы.)
МАША. Сама ты не знаешь, что говоришь, дура!.. Как мне тебя жалко! (Обнимает ее.) Можно я тебя поцелую, Цветочек?
СВЕТА (автоматически.) На здоровье. Только никогда так больше меня не зови. Что это за Цветочек? Какой я тебе цветочек?
Маша крепко  прижимает Свету к груди и  целует ее . Света  пытается вырваться,  но Маша не отпускает ее.
Неизвестно, как долго бы все это продолжалось и чем закончилось, потому что их прерывает стук в дверь. Они обе делают шаг назад. Света бессильно падает в кресло. Маша поправляет прическу.
МАША. Не заперто!
В комнату заглядывает Иван.
ИВАН. Девочки, можно чайник забрать?
МАША. Ладно, валите сюда.
ИВАН. Отлично. Юленька, девочка моя!
Входит Юля. Смотрит на Машу, на мать, поражена их видом.
ЮЛЯ. Вы что - боролись, что ли?
Света не в силах отвечать, а Маша не придает вопросу никакого значения. Даже наоборот, подходит к шкафу и привычно, как у себя дома, открывает нужную конторку, достает пачку “Беломора”, который когда-то курил Сидоров. Закуривает папиросу. Садится на стул, широко расставив ноги. Света и Юля внимательно наблюдают за ней. Но едва Маша делает пару затяжек, как откладывает папиросу и прижимает руки к животу.
ЮЛЯ. Что случилось?
МАША. Тошнит, зараза... Всю неделю такая история... Пока не съем чего-нибудь. (Свете.) Цветочек, у тебя не найдется маринованного огурчика? Извини, что так тебя называю... Если тебе неприятно, не буду.
СВЕТА. Поздравляю, детка, ты беременна...
Иван опускается на скамеечку. Маша обхватывает голову руками. Юлька прыгает и орет.
ЮЛЯ. Ура! У нас будет ребенок! Да здравствует тетя Маша! Ура-а!


               
                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

                Картина пятая

Поздняя ночь. Квартира Сидоровых. Юля давно спит. Света сидит в кресле с открытой книгой. Ей не читается. Она подходит к окну, всматривается в дождливую ночь.
Звонок в дверь.
СВЕТА  (приближаясь к двери.) Кто там?
ГОЛОС МАШИ. Я...
Света открывает дверь. Входит Маша, мокрая до нитки, волосы прилипли ко лбу, по лицу скатываются капли дождя.
СВЕТА. Что случилось? Что с тобой?
Маша так продрогла, что не может ответить.
Ты с ума сошла. Скорее в ванную.
Света берет Машу за руку и отводит в ванную.
Раздевайся. Я принесу полотенце.
Когда она возвращается, Маша уже стоит под душем за полупрозрачной занавеской.
 Согрелась?
МАША. Кажется.
СВЕТА. Ненормальная... Ладно. Пойду,  чайник поставлю.
МАША. Подожди.
Света нерешительно возвращается. Останавливается перед занавеской. Стоит. Маша отдергивает шторку... Медленно протягивает руки к Свете, обнимает ее . Света отвечает на объятие.. Обе стоят под струями воды...
Юля, которая только что безмятежно спала, начинает ворочаться, просыпается. Садится в кровати, ловит ногой тапочки. Зевает. Собирается идти в туалет...
За полупрозрачной занавеской шелестит душ...
Юля проходит мимо ванной комнаты. Со сна  смотрит себе под ноги и даже не поворачивает головы в сторону ванной.
ЮЛЯ. Ма, ты здесь?.. Поставь, пожалуйста, будильник на семь тридцать, я забыла, хорошо?
Маша и Света отскакивают друг от друга.
СВЕТА. Поставлю, не беспокойся.
ЮЛЯ. Ложись спать, совсем ведь не высыпаешься. Что за привычка? Сон для женщины заменяет витамины.
СВЕТА. Да, конечно, сейчас лягу...
Юля удаляется в туалет. Света и Маша,, кое-как прикрывшись, убегают в кухню. В спальню возвращается Юля. Падает в кровать и тут же засыпает.
Маша и Света на кухне пьют чай. На голове у каждой тюрбан, скрученный из полотенца. Обе в халатах, как и положено после ванной.
СВЕТА. Я сошла с ума... Я сошла с ума...
МАША. Возможно.
СВЕТА. И ты тоже. Это болезнь, Машенька, настоящая болезнь.
МАША. Кто его знает...
СВЕТА. Идиотизм какой-то!..
МАША. Ну, это уж слишком. Ты увлеклась.
Пауза.
СВЕТА. Тебе хорошо было со мной?
МАША. Да.
СВЕТА. Послушай, откуда ты все знаешь? У тебя раньше такое было?
МАША. Нет... Честно, нет.
СВЕТА. И у меня.
МАША. Я верю.
СВЕТА. Что-то с нами происходит, Маша, ты чувствуешь?.. Что, Машенька?.. Ты знаешь?
Маша молчит.
Мне кажется, ты знаешь. Такое чувство, что знаешь...
Маша молчит.
А Иван в курсе, что ты у меня?
МАША. Нет.
СВЕТА. Ну да... Вряд ли бы он отпустил тебя одну... Как ты улизнула?
МАША. Спит, бедный. Пашет от зари до зари... устает. А иначе нельзя. Не на дядю работает.
СВЕТА. А проснется! Что ты ему скажешь?
МАША. Не знаю.
СВЕТА. Хорошо... Что-нибудь придумаю... Уладим... Мы этих мужиков вокруг пальца вот так, вот так, да?
Вдруг заплакала.
МАША. Как я по тебе скучала!
Света несколько недоверчиво качает головой и обнимает Машу.

                Картина шестая

      Иван и Маша возвращаются домой от врача. Иван суетится вокруг Маши, то берет за локоток, то ему вдруг кажется, что ветер чересчур сильный, он останавливает Машу и застегивает ей пальто.
ИВАН. Это хорошо, что врач - в годах женщина. Что может советовать девчонка, которая сама не рожала?
МАША. О чем вы шептались?
ИВАН. Ты только не волнуйся, Масюся... Она сказала, что возможно... но не обязательно, не беспокойся... что надо, мол, лечь в больницу. На несколько дней... Это, вроде, надо маленькому... А мы со Светкой будем все время рядом, даже не думай. Ты не будешь чувствовать себя одинокой.
МАША. Что она сказала? Кто будет - мальчик, девочка?
ИВАН. Откуда она знает?
МАША. А ты?
ИВАН. Теоретически знаю. По школьному курсу. То есть, механизм... вот этого всего...
МАША. Какой механизм?!
ИВАН. Ну, как сказать?.. При созревании половых клеток у самки... то есть, там на примере таких мушек - дрозофил - все объясняют... образуется две икс-хромосомы, а у самцов, то есть, у мужиков, одна икс и одна игрек.
МАША. Вранье!
ИВАН. Я тебе говорю! При оплодотворении возможны комбинации. Яйцеклетка с равной долей вероятности может быть оплодотворена икс или игрек хромосомой. В первом случае родится самка, тьфу ты, девочка, то есть, во втором - самец.
МАША. Как-то просто все. А если есть Бог?
ИВАН. Тогда я не знаю, это не ко мне.
Они подходят к дому. Возле подъезда сидит на лавочке бомж - копия архангел Гавриил. В руках потрепанная сумка. Маша сначала проходит мимо него, потом быстро возвращается обратно.
ИВАН. Маша, куда ты? Постой!
МАША (бомжу.) Это вы?!
ГАВРИИЛ. А кто еще?
МАША. Здравствуйте... Боже мой! Вы меня не узнаете, конечно...
ГАВРИИЛ.  Шли бы вы, барышня...
ИВАН. Как вы разговариваете с моей женой?
МАША. Он не узнает меня... Я была другая... совсем другая... Но это он. Точно он!
ИВАН (Гавриилу.) Она беременная. Девять недель.
ГАВРИИЛ. А мне какое дело?
МАША. Вспомните Сидорова. Александра Ивановича. Тридцати пяти лет. В автокатастрофе погиб. Ребенок у него и жена остались. (Ивану.) Он знает Сашу, уверяю тебя, он сейчас вспомнит! (Гавриилу.)  Ну, вспомнили? (Ивану.) Вань, ты отойди на секунду, нам надо обменяться, тут такое дело, извини. Ты - самец, ты не поймешь.
ИВАН. Хорошо, хорошо, только не волнуйся... Пожалуйста, я отошел!
Иван отходит на несколько шагов.
МАША (шепотом Гавриилу). Что делать, господин архангел? Я так влип! Вы утверждали, мол, старцем, ребенком, а вышло по-другому. Я не хочу быть самкой, господин архангел, лучше негром или, на худой конец, малайцем. Дурак я был, что не согласился. Теперь бы давно эмигрировал, глядишь бы, все и наладилось, главное, чтоб самцом, мужчиной... Не помните?.. Четыре месяца тому...
ГАВРИИЛ.  Дайте мне, пожалуйста, денег.
ИВАН. Пойдем домой, Машенька, тебе нельзя волноваться. Что с того, что он знал Сашу? Его многие знали... Простудишься, Масюсь!
Пауза.
МАША  (потерянно). Дай ему денег, Вань.
ИВАН. Пропьет ведь.
МАША. Дай, говорят!!
ИВАН. Только не надо кричать, Машенька, держи себя в руках. Мне не жалко денег, но мне обидно, из-за незнакомого человека ты выходишь из себя.
МАША (Ивану). Прости меня.
ИВАН. Из-за какого-то... (Достает из кармана кошелек, считает купюры.)
МАША. Все отдай... Отдай, Ванечка, я прошу.
На глазах Маши появляются слезы. Иван застегивает кошелек и отдает его вместе с содержимым Гавриилу.
Это все из-за меня... Я поняла... Вы нарушили инструкцию? Что оставили мне память, да?
ГАВРИИЛ. Не помню я вас, барышня, извините... Больной я... У меня и справка есть. Я лечиться ехал в санаторий, а тут на вокзале и паспорт... и все... украли. Только справка. (Трясущимися руками достает из сумки скомканные бумажки, протягивает Маше.) Вот. Вы не подумайте. Тут у меня и адрес, и все...
МАША. Господь с вами.
ГАВРИИЛ (с поклонами). Большое спасибо за деньги, господа. Извините, мужчина, прощайте, барышня.
Уходит.
ИВАН. Кто это, Маша?
МАША. Так... показалось... Показалось, Вань... Пойдем.
Заходят в дом.
                Картина седьмая.

Офис фирмы “Мария”. За столом Юля. Вокруг оргтехника, компьютер, факс, телефоны и прочие атрибуты кабинета процветающей фирмы.
Юля уже не девчушка-подросток с неряшливой прической. Это скорее юная  деловая женщина, в костюме, исполненном со вкусом...
Входят Иван и Маша. Юля бросается к Маше, обнимает ее, целует. Видно, что она боготворит Машу.
ЮЛЯ. Позвольте ваше пальто, мадам?
Вместе с Иваном снимают с Маши пальто.
Что говорят наши доктора?
МАША. Все нормально.
ИВАН. Мы это и без них знали.
МАША (Ивану). Как полагаешь, моя яйцеклетка оплодотворена икс или игрек хромосомой?
ИВАН. Бог знает.
МАША. Все-таки Бог... Ну ладно. (Юле.) Как дела?
ЮЛЯ. Только-только перед вами звонили из Дюссельдорфа. Сказали перезвонят завтра.
МАША. Это я знаю... А по Ваниному проекту?
ЮЛЯ. Пришло одно письмо - приглашение из японского посольства. И... все... Пока все...
ИВАН. Это для меня сейчас не главное.
МАША. Только это и главное. (Становится в красном углу  перед иконой на колени и  истово отбивает поклоны.) Надо, чтобы проект пошел, иначе мы не раскрутимся по-настоящему никогда. И надо верить, Ванечка, что так и будет. Если работать без веры, ничего по-настоящему не произойдет.
ИВАН. Я знаю, все выйдет, ты меня уже убедила, осталось убедить международную общественность.
ЮЛЯ. (Тоже становится на колени и бьет поклоны, но не очень усердно.)  Они просто не понимают своего счастья.
МАША. Даю им еще несколько дней и объявляю ультиматум.
ИВАН. Скоро станешь матерью и, надеюсь, тебе будет не до того.
ЮЛЯ. Уже решили, как назвать?
МАША. Сашкой... Кто бы ни родился, самец или самка, назовем Александр Иванович.
ИВАН. Девочку? Александр Иванович? По-моему, чересчур.
МАША. Считаешь, так не случается? Случается, если только не путать сюда науку... И будет у нас еще один Александр Иванович.
Юля молча обнимает Машу.
Входит Света. Она нагружена сумками. Маша тут же бросается к ней, вырывает сумки, относит их в другую комнату. Иван, замешкавшись с помощью, кричит.
ИВАН. Не смей поднимать, Маша!
МАША (Свете). Ты - как вьючное животное!
СВЕТА. Думала, встретите после работы. Продуктов купила.
ЮЛЯ (Свете). Мы только от врача, все нормально, тьфу, тьфу, тьфу!
МАША. На сегодня все свободны. Света, останься.
ИВАН. Мы подождем внизу, да, Масюся?
МАША. Нет, забирайте сумки и домой. А мы позже, пешком. Мне полезно, доктор сказал... Какие-то проблемы?
ИВАН (Юле.) Одевайся, малыш. (Маше и Свете.) Так мы пошли?
Уходят.
МАША (Свете). Закрой дверь.
Света поворачивает ключ в замке .

                Картина восьмая

Юля и Иван идут по улице. В руках сумки. Возле подъезда околачивается все тот же бомж.
ИВАН (бомжу). Привет, ты еще не ушел?
Гавриил пожимает плечами, отходит в сторону.
ЮЛЯ (Ивану). Кто это?
ИВАН. Не знаю. Масюся утверждала, что они знакомы... И вроде с отцом твоим тоже...
ЮЛЯ (возвращается к Гавриилу). Извините... Вы были знакомы с моим отцом?
ГАВРИИЛ. Как его фамилия?
ЮЛЯ. Сидоров Александр Иванович.
ГАВРИИЛ (неохотно). Это ваша мать тут проходила? Полчаса назад. Нет?..
ЮЛЯ. Да, крестная только...
ГАВРИИЛ. Ага… Я могу рассказать про вашего отца много интересного...
ЮЛЯ. И что про отца, я слушаю?
ГАВРИИЛ. Вы похожи на него...
ЮЛЯ. Естественно.
ГАВРИИЛ. Не могли бы дать мне немного денег?
ИВАН (Юле). Мы с тетей Машей уже отдали ему все наличные, которые были.
ЮЛЯ (Гавриилу). Говорите, что хотели.
Шарит  по карманам в поисках кошелька.
ГАВРИИЛ. Деньги вперед!
ИВАН. Юля, не вздумай. Он больной человек. Пойми, он ничего не скажет!
Юля вынимает кошелек, отсчитывает деньги.
Я тебя предупредил.
ГАВРИИЛ. То, что я скажу, знают только я и ... еще одно лицо... Так вот... Александр Иванович жив.
ЮЛЯ. Вот как?
ИВАН. Я тебе говорил!
ГАВРИИЛ. С одной стороны, да, он погиб в автокатастрофе, как бы, а с другой стороны, как бы... (Ивану.) Только не перебивайте меня, пожалуйста... мне трудно сосредоточиться. Я действительно болен.
ИВАН. Тебе дали денег, иди опохмелись, мужик. Все равно у нас больше нет с собой.
ГАВРИИЛ. Это трудно объяснить и еще более трудно в это поверить, я понимаю... но я утверждаю, он жив и принимает в вашей жизни непосредственное участие... просто вы его не узнаете.
ЮЛЯ. Как ваша фамилия?
ГАВРИИЛ. Гаврилов.
ЮЛЯ  (отдает ему деньги). Я вас слушаю, господин Гаврилов.
ГАВРИИЛ. Только умоляю, все, что я скажу, является абсолютно секретной информацией. То есть, строго между нами.
ИВАН. Хорошо, я отойду.
Иван отходит в сторону, закуривает.
Только не тяни резину, голубчик, нам домой надо.
ГАВРИИЛ. Ради Бога, простите. (Юле.) Не заметили вы в последнее время вокруг себя какого-нибудь назойливого человека? Только поймите меня правильно, я не говорю про молодых людей, оказывающих вам определенное внимание, так сказать... Хотя, может, и молодой... Но, может быть, и пожилой, и даже негр.
ЮЛЯ (Ивану.) Почему? Это занятно.
ГАВРИИЛ. Или француз... или китаец. Он может быть эмигрантом. Да, да, да,
он может быть одновременно американец, негр, старец, эмигрант!
ЮЛЯ. Я приняла к сведению, спасибо.
Поворачивается, уходит.
ГАВРИИЛ. Постойте, постойте... а эта женщина... Ваша крестная. Она мне говорила... Мол, Сидоров…Боже мой!
ЮЛЯ. Что вы сказали?
ГАВРИИЛ. Это она!... Вот эта женщина, которая давала мне деньги!
ЮЛЯ. Я тоже давала вам деньги, о чем очень жалею.
ГАВРИИЛ. Да, да! Спросите ее о том времени, когда она была мужчиной, спросите, она вам скажет! (Смеется.)
ИВАН. Пойдем, Юленька. Оставь...
ЮЛЯ. Пойдем...
Они уходят. Гавриил остается один.
ГАВРИИЛ. Это она, Господи! Я нашел ее! Благодарю тебя... Иже еси на небеси, да придет царствие твое…и т.д. (Уходит.)


                Картина девятая

Действие возвращается в офис фирмы “Мария”, к Маше и Свете. Они сидят в темноте.
МАША. Включить свет?
СВЕТА. Нет, давай так еще посидим.
МАША. Хорошо... А я честно говоря, считала тебя женщиной старомодной. Не знала тебя ни капельки, не чувствовала. Теперь каюсь.
СВЕТА. Я и была чулком. Рано посиневшим.
МАША (задумчиво.) Ну да... Ну, да... А то, чем мы с тобой занимаемся, это...
СВЕТА. Просто ужас нечеловеческий.
МАША. А с другими, Цветочек...
СВЕТА. Не называй меня так, умоляю.
МАША. Можешь ты так с другими женщинами?
СВЕТА. Не мучь меня, Маша... с другими... Я себя не узнаю... Мысли никогда не держала... знала, что есть такое, что бывает... но чтобы со мной?! Я и сейчас не верю, что это я...
МАША. Закурим?
СВЕТА. Не хочу. А ты кури. Мне приятно, когда от тебя пахнет табаком... Какой-то домашний, родной запах... Ты такая сильная, уверенная... Еще недавно, когда я слышала подобное, это вызывало у меня...
МАША. Брезгливость, отвращение, да? Говори, не бойся...
СВЕТА. Все это казалось мне противоестественным.
МАША. А сейчас?
СВЕТА. Сейчас я знаю, когда два человека любят друг друга, они всегда найдут способ доказать свою любовь...
МАША. В нашем случае все решили на небесах.
СВЕТА. А мы?
МАША. И мы, конечно, тоже, да...
СВЕТА. Тебе хорошо со мной?
МАША. Да... А тебе?
СВЕТА. Да... У меня были мужчины... Мне казалось, я знаю, что они хотят... подожди, не заводись!.. Конечно, Сидоров - главный мой герой...
МАША. Ты о себе говоришь, как о заводе, где есть главный инженер и группа простых инжинеришек...
СВЕТА. Как у всякой нормальной женщины, у меня были другие мужчины. То есть, разные. Со всеми я испытывала примерно одно... С одними острее, с другими... так себе... Но никогда не думала, что совершаю нечто противозаконное...
МАША. Ты изменяла мужу?
СВЕТА. Да... случалось.
МАША. Ну, и сука же ты, Света!
СВЕТА. Перед Сашей? Возможно... Но он не требовал от меня любви... Для него это была скучная обязанность... как на заводе... а, значит, и для меня тоже.
МАША. Я люблю тебя.
СВЕТА. Как ты думаешь?... То, чем мы занимаемся... это противозаконно?... Ну, за это судят?
МАША. А что мы делаем?
СВЕТА. Мы любим друг друга.
МАША. Разве это подсудно, глупая? Разве можно судить за любовь?
СВЕТА. Ты меня совсем запутала... Если бы ты была мужчиной, то...
МАША. То у нас бы, скорее всего, ничего не вышло. Так?
СВЕТА. А если кто узнает?... Я не представляю... Вот видишь, я боюсь, значит в душе я чувствую себя виноватой.
МАША. Ну, кто узнает?!
СВЕТА. Мы очень неосторожны, да! Я не могу с собой справиться... и отказаться от тебя не могу...
МАША. От тебя никто этого и не требует.
СВЕТА. Сижу на работе и думаю о тебе. Еду в автобусе и думаю о нас. Разговариваю с дочерью и... боюсь. Что с нами будет, Маша?
МАША. Бог знает... Может, загудим в Ад...
СВЕТА. Пусть в Ад, хорошо, но до этого еще далеко...
МАША. Не скажи.
СВЕТА. А здесь? Что с нами будет здесь? На этом свете! Сколько нам еще жить и мучаться?... Там – пусть! Там речь идет о высшей справедливости, а на Земле мы живем по законам людей... и они не станут считаться, любим мы друг друга или нет... главное, чтобы мы соответствовали их представлениям... Включи свет, пожалуйста.
Маша включает свет.
Мой мальчик меня преследует. Не может понять, бедняга, что со мной происходит... я и сама не знаю... Юля, моя девочка, тоже весьма наблюдательный и любопытный человечек. Наши встречи мимо нее не проходят...
МАША. Ты преувеличиваешь. Со страху.
СВЕТА. Сейчас такая молодежь, все знают... Да и Ваня... О нем не мешает подумать.
МАША. Он у меня, как у Христа за пазухой.
СВЕТА. Я не об этом... Наши встречи не обязательны, а надо сделать так, чтобы были обязательны... Чтобы никому и в голову не пришло...
МАША. Введем тебя в правление фирмы, а? Железно?
СВЕТА. А дальше что?... Ты беременна, кстати.
МАША. Честно говоря, материнских чувств у меня пока нет. Не созрела. Ощущение физического неудобства и только.
СВЕТА. Об аборте не может быть и речи.
МАША. Да это я понимаю... Иван меня тогда со свету сживет. Уже и имя придумали – Александр Иванович.
СВЕТА. Я тебе помогу... воспитаем твоего Александра Ивановича...
Маша закуривает. Одной рукой привлекает Свету. Света прижимается к ней.
Придешь вечером?
Маша согласно кивает.
                Картина десятая

Квартира Сидоровых. Утро. Света завтракает вместе с дочерью. Юля сонная. Света напротив – бодрая. Мурлычет про себя какую-то песенку.
ЮЛЯ. Вчера тетя Маша опять у нас ночевала...
Света замолкает.
Зачастила что-то, а? Тебе не кажется?
СВЕТА. Да-а, она поздно пришла... Уже было поздно... Потом, в ее положении нужен уход. Дядя Ваня не всегда ей может помочь...
ЮЛЯ. Это ты оправдываешься? Я не против...
СВЕТА. Я не оправдываюсь нисколько... Роды предстоят поздние... Трудные... Все-таки первый ребенок... Маша боится и... естественно, что она приходит ко мне... Да и после родов могут быть всякие осложнения...
ЮЛЯ. Я понимаю... Я не спала всю ночь... Просто не могла.
СВЕТА. Э-э... А мы...
ЮЛЯ. Мама, ты лесбиянка?
СВЕТА (ей плохо.) Юля... Юля...
Покачнувшись на стуле, она сползает на пол... И , когда  приходит в себя, видит склонившуюся над ней дочь со стаканом в руке.
ЮЛЯ. Извини, мама... извини, пожалуйста... я сказала глупость, не подумала.
СВЕТА. Молчи... ради бога, молчи!.. Умоляю...
ЮЛЯ. Выпей вот...
Света пьет воду.
Ну? Получше? Я тебе ничего не говорила, ты ничего не слышала и больше об этом – молчок!.. Никогда! Все?
СВЕТА. Все...
ЮЛЯ. Правда? Тебе хорошо?
Помогает матери сесть на стул.
Может нитрушки хряпнешь? Валидольчику? Нет?... Ну, как хочешь. Только не обманывай, если плохо.
СВЕТА. Нет, все в порядке.
ЮЛЯ. Тогда я побежала. Через полчаса позвоню, о кей?
СВЕТА. Иди...
Юля выходит, потом возвращается.
ЮЛЯ. Но ты простила меня?
СВЕТА. Все нормально. Беги, опоздаешь.
Юля целует мать, убегает. Света остается одна.

                Картина одиннадцатая

Света и Маша идут под руку по дорожке Летнего сада.
МАША. Но, почему, спрашивается, мы должны скрывать свои чувства?!
СВЕТА. Маша!! Ты в своем уме?
МАША. Ну, объясни мне, дуре, если я не понимаю.
СВЕТА. Что объяснять, Машенька? Я тебя не философствовать позвала...
МАША (помолчав.) Да я от бессилия... Господи! (Поднимает голову к небу.) Зачем ты меня так наказал? Почему мы должны прятать свою любовь? Ты же знаешь, я ни у кого ничего не своровал... (Поправляется.) Своровала... Я свое вернула...
СВЕТА. Мы хуже воров.
МАША. Не скажи.
СВЕТА. Какая ты упрямая, Машка! Ну, пойди, расскажи Юльке... что ты меня любишь... А я – тебя... Или Ване.
МАША. Ему не до нас сейчас.
СВЕТА. Или клиентам своей фирмы. У меня на работе растрезвонь...
МАША. Не паникуй, Цветочек!
СВЕТА. Не называй меня так!
МАША. Не кричи на меня, я беременная женщина, мне нельзя волноваться!
СВЕТА. Прости меня!
                Пауза.
МАША. В конце концов, ничего страшного не произошло.
СВЕТА. Что делать, Маша? Я боюсь. Что, если Юлька поделится с Иваном? С нее станется, дурехи... Сболтнет, не подумавши, а потом... Ой!...
МАША. Он не поверит, во-первых...
СВЕТА. Если кто-то об этом сказал, значит это уже существует, носится в воздухе, этого не спрятать... Они могут и не поверить, да... Но  станут следить за нами, это еще страшнее... Ловить каждый жест, каждый взгляд... Нам подумать в их присутствии будет страшно!
МАША. Неужели так серьезно?
СВЕТА. Мы засыпемся... Даже если спрятать огонь в кармане, все равно полыхнет...
                Пауза.
Может мне уехать куда? К родственникам. На время, а? Или ты...
МАША. Сейчас не могу... Может, потом?... Юльку надо в командировку отправить, а?
СВЕТА. Она сразу поймет, зачем мы это делаем. Потом это нехорошо, это покупка.
МАША. Да-а... Дела...
СВЕТА. Ладно, разберемся. Сейчас иди в офис. Там Юлька, Иван.
МАША. А ты?
СВЕТА. Нам нельзя вместе. Все! С этим покончено. И виду не показывай. Ничего не было. Я скоро приду... в магазин надо забежать. Прости меня...
Света припадает к Машиному плечу. Маша гладит ее по голове, целует.
МАША. Не переживай, все будет хорошо, придумаем что-нибудь.
СВЕТА. Что придумаем?
МАША. Бог знает... Пока.
Света уходит, Маша долго смотрит ей вслед, машет рукой.

               

                Картина двенадцатая
Офис фирмы. Ваня с Юлей возбуждены. На столе шампанское, бокалы, фрукты, цветы. Входит Света, в руках сумки, груженные до верху.
ЮЛЯ (Свете.) Присоединяйся! Нашим проектом заинтересовались в Брюсселе. Факс стучит, не переставая.
СВЕТА. Ну, и хорошо...
ЮЛЯ. Ты не рада?
             Принимает у матери сумки, уносит в другую комнату.
СВЕТА. Почему? Рада.
ИВАН. И уже есть деловые предложения... А где Маша? Мы думали, вы вместе.
ЮЛЯ ( выходя из другой комнаты.) Дядя Ваня купил две машины. Одну для нас, другую... тоже для нас. (Смеется.)
СВЕТА (Ивану.) Нет, мы не виделись сегодня... Какие машины?
ИВАН. А вот такие!
   Подхватывает Свету на руки и кружит по комнате.
СВЕТА. Отпусти, уронишь!
ЮЛЯ. Вспомнила! Она говорила, что пойдет погулять в парк.
Иван опускает Свету в кресло.
ИВАН. Вечером банкет, то есть, просто сходим куда-нибудь все вместе, да, Светуль?
СВЕТА. Да, конечно. Я очень рада за вас, ребятки, правда... Однако, где же Маша?
Звонит телефон.
Наверное, она.
ИВАН (снимая трубку). Слушаю... С кем я говорю?... Юля, возьми трубку, я не пойму... Какое-то метро... Маша оступилась в метро и попала под электричку... Просят приехать на опознание...
СВЕТА. Что?!...
ЮЛЯ (в трубку). Але! Але!.. Положили трубку.
ИВАН. Какое метро?.. Я не понял... Куда прийти?... Какое опознание?...
ЮЛЯ. Выпей вот, дядечка Ваня, выпей, пожалуйста!
Подает ему фужер с шампанским.
СВЕТА. Я знала... я чувствовала... что-то произойдет... это я виновата... я...
С ней начинается истерика.
ИВАН. Юля, Света... Что происходит?
Забытая трубка в руке Юли стонет короткими гудками...

                ЭПИЛОГ

     Небесная канцелярия. За столом работает архангел Гавриил. До него, как бы издалека, доносится истерический, срывающийся крик Светы: “Маша! Маша!” Гавриил включает табло: ”Идет прием. Без вызова не входить!” Наклоняется к микрофону.
ГАВРИИЛ. Следующий!
Входит Маша. На ее шее болтается картонная бирка.
Фамилия, имя, отчество!
МАША (отрешенно). Сидоров Александр Иванович. Тридцать пять. Русский. Погиб в результате несчастного случая в метро... Имею жену и ребенка... И мужа.
ГАВРИИЛ. Какой же вы Сидоров, голубушка? Вы на себя посмотрите!
МАША. Я смотрел, знаю...
ГАВРИИЛ. Вы женщина!.. То есть, были таковой.
Выходит из-за стола, всматривается в Машу.
Погодите, погодите...
МАША. А вы посмотрите   в архиве на Сидорова.
ГАВРИИЛ. Все-то вы знаете... Сидоров Александр Иванович.
МАША. Можно, я сяду?
ГАВРИИЛ. Садись, душа, присаживайся.
Маша садится.
Не надо было память оставлять. Поняла теперь?
МАША. Я не жалею.
Гавриил возвращается за стол.
ГАВРИИЛ. А насчет несчастного случая – еще будем выяснять. Что и как...
МАША. Выясняйте.
ГАВРИИЛ.  Итак, смотрим, что у нас на счету?
Нажимает клавиши компьютера.
МАША. У вас были неприятности?
ГАВРИИЛ. Я уже забыл... (Читает на дисплее.) Так, что у нас получается?... В рай... Грешна, матушка… В ад... Угу... Однако... Опять зеро. Что за притча? Читаем сноску.
МАША (говорит наизусть). Если сумма грехов уравновесит сумму благодеяний, душа возвращается на Землю для последующего испытания.
ГАВРИИЛ. Отменная память. Она-то нас и подвела... Да...
МАША. А можно остаться здесь?
ГАВРИИЛ. Душа трудиться должна. Не хочешь работать, лентяйка?
МАША. Не хочу. Ничего не хочу.
ГАВРИИЛ. Придется.
МАША. А кем я буду?
ГАВРИИЛ. Бог знает... Старцем, ребенком...
МАША. Негром, ребенком, кем угодно, только не Александром Ивановичем.
ГАВРИИЛ. Все, покончили с Сидоровым, забудь. И засыпай. Все!
МАША. Последний вопрос.
ГАВРИИЛ. Слушаю.
МАША. Вот сейчас я засну и... никогда... ничего... не вспомню?
ГАВРИИЛ. По идее, не должна, а там Бог знает... Спи, душа.
МАША. Спасибо  за все...
Засыпает.
ГАВРИИЛ. Готово...
На мгновение исчезает свет и раздается гром. Когда свет вспыхивает снова, кресло, где только что сидела Маша, уже пустое... 
(Наклоняется к микрофону.) Следующий!
                КОНЕЦ