Ветер мой друг

Ветер бродил по практически пустой комнате. Он чувствовал себя здесь полноправным хозяином. Скользя вдоль стен, он раскидывал мелкие вещи, пылинки и бумажки, так, как ему казалось уместнее. Он не замечал, что причиняет ей неудобство. Задевая своей невидимой плотью колокольчик, висевший над окном, он доставлял её и без того тяжелой в этот день голове лишнюю боль и какое то еле заметное раздражение. Он не хотел этого, просто дул в том направлений, куда ему нравилось. Сегодня ему хотелось слушать звук колокольчика, а вчера он методично стучался в окно вместе с капельками дождя, он просился внутрь. Он всегда рядом с ней, он единственный её друг и только с ним она может быть откровенна и честна полностью. Он терпеливо слушает её страдания и жалобы, утишая её своим прикосновением. Передразнивал её смех звоном колокольчика, в те редкие моменты, когда на душе у неё не скребли черные кошки.
Вчера она не пустила его, но он не обижался и не спрашивал почему. Он просто пришел сегодня, он просто молчал, пытаясь вызвать в ней положительные эмоции музыкой колокольчика.
Она заходила в пустую квартиру, где порой её ждал ветер. Если его не было, то она открывала старую деревянную форточку, выкрашенную от чего-то в оранжевый цвет, от которого так и вело апельсином, и звала его на задушевные беседы. Он приходил всегда. Он не мог оставить её одну. Он знал, что кроме него у неё нет никого. Она лежала на полу, как это было обычно, положив ноги на диван. Приходя с работы, она ложилась в эту позу и устремляла свой отрешенный взгляд на причудливую трещину на потолке в виде маленькой ветвистой молнии. После трудового дня у неё не оставалось сил даже на то, чтобы приготовить себе ужин. Так они и проводили вдвоем целые вечера её недолгой еще жизни.
Иногда, когда было совсем плохо, а его не было рядом, то она вставала с пола и открывала апельсиновое окно настежь. Роняла слезы с высоты 8 этажа и босыми ногами ходила по широкому карнизу. Пару раз, она хотела отправится на его поиски, но каждый раз, он приходил раньше, чем она успевала шагнуть в огни ночного города.
Он ругал её, за такие вольности, и угрожающе хлестал её мокрыми от слез волосами по щекам. Затем нежно обвивался вокруг шее и ложился на плечи. Она всегда мерзла от его холодных рук. Но знала, что он рядом, что он не оставит, и это согревало её больше чем любые меха.
Работа не приносила ни удовольствия, ни раздражения. Просто как заведенный робот она металась целый день по чужому офису и раскладывала бумаги чужим людям.
- эй, девушка! Вы обронили. – сухо говорили чужие голоса, когда из кипы её бумаг вываливалось очередное письмо.
- спасибо- скромно бормотала она опуская глаза в пол и протягивая руку за потерянным конвертом, информация в котором стоила явно больше, чем её одинокая жизнь.
- Будьте аккуратнее. – очередной сухой комок фраз летел в её сторону и задевал за живое.
- простите - испуганно лепетала она и удалялась дальше плутать по чужим коридорам.
Совсем  немного лет, совсем одинокая, совсем хрупенькая, совсем ранимая. Слово совсем всегда шагало рядом с ней. Люди всегда говорили за её спинами:
- Совсем сумасшедшая.
- Почему они так говорят? – спрашивала она ветер, обливая белые щеки солеными слезами.
Но он лишь позвякивал колокольчиком на апельсиновом окне, приглашал посмотреть её на отражение себя в темном окне. Она медленно, на носочках, подходила к окну и пыталась рассмотреть свое отражение. Русые, слегка волнистые волосы собранные в тугой пучок на затылке, открывали для обозрения белое лицо, с большими черными глазами. Взгляд настолько глубокий, он заманивал как омут. Но она не давала ни кому упасть в него, просто всегда вовремя закрывала глаза. Омут её черных очей вел в самое сердце, без каких то остановок и рациональных пауз. Не находя взаимность в отражении стекла она возвращалась в любимую позу и отрешалась от всего мира.
Ветру всегда было интересно, о чем она думает, о чем мечтает в такие моменты. Но она не говорила. Просто уходила в себя.
- так ты прячешься от своих проблем- напевал ветер, теребя её волосы. - Не уходи. Побудь со мной. Я целый день тебя ждал, я придумал новую мелодию. Хочешь, я сыграю её только для тебя?
И, не дождавшись ответа, он путался в шуршащих шторах, прикасался к пакету с остатками обеда, задевал колокольчик, стучал в окно.
Она любила его музыку, она готова была утонуть в этой прорве хаотичных и несвязных звуков, которые звучали благозвучно только для неё одной.
Она поднималась, и кружится с ним в вальсе. Это было прекрасно. Два одиночества обретали друг друга и сливались в едином порыве эмоций, которые вызывали друг у друга.

В отношениях двух всегда так, один терпеливо выслушивает другого, позволяя вытирать об себя слезы. И не всегда эти отношения взаимны, как правило односторонне. Ветер любит бескорыстно, она играет на его терпении. Она с ним, от того, что некуда идти, некому слушать, она с ним от безысходности, от дефицита общения.
В зимнее время, когда она уходила скользить по льду и не обращала внимание на его заигрывания, он задумывался. А что если она сменит меня на лед? Что же будет, если я стану не нужен её? Как жить без её рассказов, без песен, без наших танцев? Каму, если не её, будет так необходима моя поддержка? Он задумывался и грустил от обиды. Его завывания, его боль и скорбь слышали миллионы, но ни кто кроме неё, не мог понять истинного смысла этой боли. Она понимала, но не хотела обращать на это внимания. Она продолжала скользить по льду, около людей вокруг нее. Она цеплялась взглядом за каждый встречный, кинутый по неосторожности взор. Ей казалось, что все же найдет того, чей взгляд будет настолько же одинок, настолько же глубок в своей печали. Но проходили дни, недели, месяца, а она по прежнему не могла отыскать тот единственный лучик счастья, среди миллиона одинаковых, дарящих тепло всем, но не ей.
Сезоны сменяли друг друга быстро и не заметно, годы проходили, она менялась. Менялось её окружение, её взгляд на людей становился более жестким и требовательным. Появились друзья и новые знакомые, мимолетные романы и что то, что было похоже на серьезное. Ветер понял, что больше она не нуждается в его музыки. Он отступил. Но все же изредка он приходил к её апельсиновым окнам на 8 этаже. Стучал, но оставался без ответа. Он понимал и раньше, что без неё будет сложно, но не знал, что так больно.
Она повзрослела, расцвела как бутон пиона, вокруг неё закружились шмели и другие насекомые. Каждый пытался привлечь её внимание, но она открывалась не каждому. Лишь один раз, всего один раз, она позволила заглянуть чужому в её глаза. Она думала что, это он. Что это именно тот, кто таит в своем зазеркалье букет неописуемых эмоций, схожих по звучанию с её мелодией, безудержных и легких движений. Но она ошиблась. Её измяли как клочок не нужной бумаги, бросили на землю, среди центра города, где каждый мог пройти и наступить, где каждый мог пнуть и весело засмеяться над этим.
Ветер, узнав об этом, не дал прохожим растоптать её. Он закружил листок, с ни кому не нужной информацией, в своем порыве, распрямил его, и вдохнул жизнь. Но все продолжалось совсем не долго…случилось то, чего он ни как не мог ожидать.
В жаркий июньский полдень, когда на улицах города совсем нет людей, она как это бывало во времена её дикого одиночества и страшных мыслей о пустоте, устремила свой отрешенный взор на ту самую трещинку на потолке. Прошли годы и трещинка, будто вторила ей. Она тоже изменилась, подросла, пустила новые ветви, укоренилась. Она стала похожа не на молнию, как это было раньше, а на молодое ветвистое дерево, глубоко пустившее свои корни в невидимую почву.
- как интересно ты изменилась- прошептала себе под нос кареглазая девушка и прищурила взгляд.
- мы так поменялись с тобой. Выросли. Кажется что не заметно, но мы то знаем правду. Нас с каждым днем все больше и больше удерживают на мести какие то не объяснимые силы. – проговорив эти слова небывалым шепотом с присущей её голосу хрипотой, она замолчала и капли слез потекли по её ровным щекам.
Капли медленно и неуверенно скользили, словно туристы в не известном лесу прощупывали почву. Что это за слезы? слезы физической боли? Нет, ей не больно. Может слезы одиночества и страха остаться одной? Нет, она привыкла одна, она не умеет вдвоем. Так что же тогда? Чем вызвана такая реакция? На самом деле все очень просто объясняется. Ей стало жалко эту прекрасную трещину, которая растет и преображается, но которую никогда и не кто не сможет увидеть.
- никто и не когда не увидит тебя. Только моему взору ты доступна. Мы с тобой пусть и похожи, но я способна ходить, у меня есть возможность передвигаться, но вот только нет стремления к этому. А ты просто совершенна, ты хочешь расти, ты хочешь увидеть свет, но ты всего лишь незначительная трещина на потолке у свихнувшейся самовлюбленной и безумно одинокой девушки не первой свежести. Мы с тобой дополняем друг друга, как инь и янь. Если бы объединить нас с тобой. Твое стремление и мое движение, тогда вышло бы что интересное и неповторимо безумное. Как ты на это смотришь?
- я знаю, что ты думаешь, тихо не говори. Мы сделаем это вместе.
Девушка соскочила с места и утерла неуверенные слезы. она металась по комнате как ужаленная в поисках каких то вещей.