Серебряные колокольчики

Солнечный зайчик заскользил по стене, приглашая поиграть вместе с ним в это летнее утро. Вместе с ним в комнату вошла сказка... Мальчишка сладко потянулся.
- Витька, - послышался шепот, и лучистая мордашка с непослушным вихром выросла над подоконником, - вставай, пошли на озеро.
Валерка завис над цветком и ждал. А Витька, десятилетний мальчишка, посмотрел на стену, где солнечный зайчик вдруг весело закружился.
“Эх, - подумал он, - такой сон не дал досмотреть, на самом интересном месте разбудил”.
- Ну, чего квакаешь над ухом, - прошипел Витька, - встаю уже... Смотри, цветок опрокинешь, мне тогда баба Сима волосья на голове пересчитает. Сползай на землю. Щас иду...
Витька схватил рубашку, штаны и выглянул в окно, где Валерка энергично размахивал прутиком...
“Так, теперь надо выйти, чтоб бабу Симу не разбудить”, - подумал он.
Витька взял в руки сандалии и на цыпочках подошел к двери.
“Дверь заскрипит, а слух у бабы Симы - позавидовать можно”.
Он осторожно вернулся к окну, переставил цветок на стол и ловко выпрыгнул.
- Классно! - восхищенно прошептал друг, видя, как Витька вылетает из окна.
- Ты чего так рано? - спросил Витька, сделав вид, что не замечает восхищения Валерки. - Вода холодная...
- А мы не сразу в нее полезем, побродим по лесу, потом на берегу посидим, пески послушаем... Я же обещал сводить тебя. А попозже - мне работу найдут, не до озера будет. Лучше щас смотаться, и... ищи ветра в поле, - задорно подмигнул Валерка. - Правда, мать отлупить может... А мы к обеду придем, и с тобой все ее грядки прополем. Ладно?
- Ладно, - согласился Витька. - А потом бабе Симе воды натаскаем, она вчера просила.
- Натаскаем. Трудно, что ли? - спросил Валерка, срубая прутиком, как саблей, какой-то цветок.
Витька промолчал, посмотрел на ноги друга и недоуменно спросил:
- А ты чего босиком? Ноги поколешь.
Валерка фыркнул, посмотрел, как Витька “упаковывается” в сандалии, и сказал:
- Не-а, я привычный. Это тебе, городскому, колко, а мне - ничего... Земля теплая, трава ласковая, да и искать башмаки - мать разбудишь. Ничего, обувка целей будет, а ноги не сносишь, они только крепче станут.
Валерка был уверен в своей правоте. У Витьки на этот счет была своя точка зрения, но он деликатно промолчал.
Какие-то птахи выводили трели. Витька прислушался. Его сердце ликовало: мир открывался для него другой стороной, незнакомой, но очень красивой.
По небу были разбрызганы пастельные краски так гармонично, словно над этой картиной трудились долгое время. Он восхищенно рассматривал это огромное полотно, задрав голову. Оно менялось на глазах: белые облака как резвые лошадки мчались мимо, изменяли форму и вдруг останавливались, впитывая свет. Розово-голубое небо казалось живым: сиреневые полосы, как неведомые дороги, протянулись по нему, а облака удивленно смотрели на них и мчались дальше. Валерка терпеливо ждал, пока Витька “ворон ловил”. Ему был не понятен его восторг. Воздух был наполнен лесными ароматами. Витька не удержался и воскликнул:
- Красотища! А воздух так здорово пахнет, что я надышаться не могу!
Валерка принюхался. И чего он нашел такого особенного?
- Это вы у себя в городе воздух испортили весь. Вам там дышать нечем, а теперь и сюда добираетесь... Все портите только, как вредители. А красота, она и в Африке красота...
“При чем здесь я, - обиделся Витька, - можно подумать, что я эти заводы с трубами строю и машины развожу, как цыплят... А в реки сливаю гадость всякую. Не я, другие. Но все молчат, и я, в том числе. А раз молчу, значит соглашаюсь. Но я не знал, что может быть по-другому”.
Но Витька не стал оправдываться.
“Кто его знает, передумает еще”.
А Витьке уж очень хотелось послушать это чудо...
Валерка увидел, как погрустнел его друг, поэтому взял его за руку и увел со двора бабы Симы.
Они шли по лесу какое-то время молча, а потом Витька не выдержал:
- Долго еще до места?
- Устал, что ль, уже? - удивился Валерка, остановился и внимательно посмотрел “на городскую неженку”.
Витька под его взглядом покраснел.
- Нет. Мне просто скорей на озеро хочется.
- Ишь, какой нетерпеливый! Как мой батя говорит: “Спешить надо медленно”. Не волнуйся, немного уже осталось, - и Валерка, подняв что-то с земли, зашагал дальше.
Крепко сбитый, небольшого роста, подвижный мальчишка десяти лет от роду чувствовал себя в лесу хозяином. Казалось, что каждый кустик, каждый пень был знаком Валерке. Иногда он застывал возле какого-нибудь дерева - и что-то шептал себе под нос. Витька не мог разобрать, чего бубнил его друг. В такие минуты Витька напрягался, ждал какой-нибудь опасности, оглядывался по сторонам, но босоногий “шаман” улыбался, стучал ладошкой по стволу и хвалил дерево, будто оно понимало. Тревожный взгляд Витьки ничуть не смущал Валерку. Он не пытался чего-то объяснить, а деревья шептали им вслед, словно повторяли Валеркины заклинания.
Всю дорогу Витька косил глаза на босые ноги друга и ждал, что вот сейчас он подпрыгнет, завопит... Но Валерка шел и шел, и ноги были целы, и подпрыгивать он не собирался вовсе.
“Может, и впрямь земля мягкая”, - подумал Витька и попробовал, сняв один башмак, наступить на лесную тропинку, но тут же тысячи мелочей: хвоинок, щепочек, камушков, стеклышек и неизвестно чего еще - впилось в стопу.
Витька, стиснув зубы, поднял ногу и, напялив обувь, уже не пробовал экспериментировать. Краска прилила к его щекам. И чтобы скрыть смущение, он спросил у Валерки:
- А это кто поет?
- Птицы.
- Я понимаю, что не собаки. А какие?
- А я почем знаю?
Как ни странно, Валеркино незнание обрадовало Витьку. Он уверенно зашагал рядом и даже попытался насвистеть веселый мотивчик. Чуть в стороне показались заросли малины. Спелые ягоды призывно покачивались и красовались среди зеленых листьев.
- Смотри, малина! - восхищенно закричал Витька.
- Ты чего орешь, как оглашенный? Малины никогда не видел?
- В лесу - нет. Подожди, давай попробуем...
Валерка согласился, и они, не сговариваясь, кинулись к малине. Они торопились, напихивали спелые ягоды в рот и вновь лезли в кусты. Валерка посмотрел на перепачканного друга и засмеялся.
- Ты чего? - Витька запихнул очередную порцию малины в рот.
- Чистый ужасно.
- Ты не лучше, - обиделся Витька.
- Ладно, не обижайся. Пошли, а то мы здесь до вечера проторчим. Всю не оборвешь.
Витьке показалось, что солнце уже не такое яркое, что птицы почти не поют, а тишина скорее пугает, чем успокаивает. Он понуро смотрел под ноги и молчал. Валерка улыбнулся.
- Устал? Почти пришли. Ты знаешь, как называется это место?
- Турали, - удивленно посмотрев на друга, произнес Витька.
Валерка обнял его за плечи и слегка встряхнул. И от этого движения все обиды куда-то улетели. Витьке вновь стало весело. И солнце засветило ярче.
- А что это такое? - допытывался Валерка.
- Чего-чего? Озеро, пляж песчаный... Ты что? не видишь, куда мы притопали?
- Причем здесь пляж и твое озеро? Я спрашиваю, как переводится с эвенкийского «Турали»?
Витька всплеснул руками:
- Ну, ты даешь! Да откуда я эвенкийский твой знаю?
Витька подозрительно посмотрел на Валерку. Тот смутился и залепетал:
- Да я тоже... того... не очень... Нам училка говорила. Турали - это гремучий, поющий песок. Купаться будешь? А то я подальше пойду, я там местечко одно знаю...
- Ты иди. Я потом. Я послушать хочу, - проговорил Витька и уселся на теплый валун.
Он так давно желал послушать “поющие” пески, что никак не мог поверить, что мечта вот-вот осуществится...
Он закрыл глаза и прислушался. Что-то изменилось вокруг. Он это почувствовал. Может, пространство раздвинулось? Витька не знал.
И тут, словно кто-то невидимый решил поиграть на скрипке. Взял в руки инструмент, а что с ним делать, не знает. Пошепчет слегка в восхищении, потом проведет по струне, послушает, как летит по простору выпущенный на волю звук, подумает, играть ли дальше, но только стихнет звучание, он - все повторяет сначала. Невидимый шутник “играл”, шептал и восхищенно слушал с какой-то странной периодичностью. Витька уловил во всем этом определенный ритм и пораженный открытием раскрыл глаза.
Он поджал ноги, и, обхватив их руками, тяжело вздохнул. Его слегка знобило. Нет, ему не было холодно, потому что солнце нещадно палило, добросовестно грело, а внутри что-то лихорадочно искало выхода, билось и стучалось.
Витька почувствовал чье-то присутствие, но страха при этом не было. Наоборот, странное ликование переполняло душу. Он повертел головой, но никого не увидел. И тогда Витька спросил:
- Ты кто? Скрипач?
Он почувствовал странное замешательство у того, кто стоял рядом. А потом мелодичный голос ответил:
- Я твое второе “Я”, невидимое... Мы родились с тобой в один день и час. Давно. Там, откуда ты пришел... Ты часть меня...
- Значит, мы с тобой близнецы, - сделал вывод Витька и подумал, что неплохо бы было увидеть брата.
Вновь обретенный “родственник” растерялся еще больше от вывода Витьки и попытался объяснить более доходчиво:
- И да, и нет. Ты видим, я - нет. Ты живешь здесь, я - в другом мире. Но мы похожи. Нам всегда не хватает друг друга. И только соединившись, мы обретаем законченность, гармонию. Вместе мы - целое.
Это объяснение мало внесло ясности. И тогда Витька стал задавать вопросы:
- У всех людей есть второе “Я”?
- Да. У всех. Рождаемся мы вместе, а потом расстаемся, чтоб познать себя и научиться. Не все слышат свое второе “Я”, и не ко всем оно приходит... Ты ведь тоже не слышал меня раньше?
- Не слышал, - согласился Витька. - А сейчас почему слышу?
- Потому что научился слушать...
- Мне хорошо с тобой!
- Мне тоже. Но это ненадолго. Я скоро вернусь к себе... Лишь после смерти, когда ты станешь духом, твое сознание придет ко мне, и мы будем по-настоящему счастливы... А если захочешь, чтобы я появилось, когда тебе станет плохо или потребуется моя помощь, ты сможешь позвать меня...
Витька не знал, как это делается, что нужно прокричать, чтоб оно пришло. Может, заклинание какое? Или по имени звать? Он по-настоящему был растерян.
- Ты многое не понимаешь. Тебе нужно внешнее... Поэтому возьми. Так тебе будет проще...
Витька услышал, как что-то упало на песок. Он посмотрел в ту сторону и увидел колокольчики.
- Откуда они?
- Возьми. Это тебе. Захочешь позвать, позвони... И я приду. Только чтоб рядом никого не было, а то неуютно станет постороннему. А до поры до времени - спрячь.
- А можно послушать звон? - спросил Витька, спрыгнул с камня и взял в руки подарок.
- Послушай.
Витька слегка встряхнул серебряные колокольчики, они зазвенели так, что в душе что-то восхищенно отозвалось.
- Здорово!
Он прижал их к груди. И тут же волна страхов захлестнула его:
- А если я их потеряю?
- Не потеряешь, это твое...
- А если другой позвонит?
- Я же невидимое, но не слепое... Успокойся и ничего не бойся. Прощай! - проговорило второе “Я”.
И в это время снова запели пески... Валерка тряс его за плечи и кричал возле самого уха:
- Витька! Хватит! Не стой так! Нельзя так долго... запоют тебя пески... Пошли...
Валерка подул ему в лицо, а потом потянул за рукав. Витька вздохнул и тихо сказал:
- Не кричи. Я в порядке.
- А чего тогда стоишь со стеклянными глазами, улыбаешься и молчишь, как идиот?
- Хорошо мне. Понимаешь?
Валерка ничего не ответил. Он подумал, что странные эти городские. «Ну, вот, дорвался до природы... Ошалел совсем. Хорошо ему, видите ли. Посмотрел бы, как это «хорошо» со стороны смотрится. Хотя, может, и я в городе голову потеряю среди гама и скрежета, гари и суеты?” Валерка обнял друга за плечи и стал рассказывать, как он плавал, какая вода ласковая, и какую рыбину он чуть руками не схватил, как раз на уху...
Витька слушал его и молчал, сжимая в кармане брюк серебряные колокольчики. Он так никому и не рассказал про них и про то, что произошло с ним среди “поющих” песков.
Прошло много лет...
Как-то Виктор Иванович засиделся допоздна, пытаясь уже в который раз найти что-то, что смогло бы спасти проект от провала.
Но мысли блуждали в разных направлениях, кроме одного: работы. Он вдруг вспомнил то летнее утро, когда впервые услышал песнь песков и то состояние, которое никогда больше так и не ощутил.
“Что это было? Неужели слуховые галлюцинации, как результат долгого пребывания в “поющих” песках? - подумал Виктор Иванович. - Нет. Действительно, кто-то стоял рядом, я чувствовал... Да и вот это”, - он сжал в ладони маленькие колокольчики.
“Невероятно, - прошептал он. - Значит, действительно существует другой мир. И не я один иногда чувствую, что кто-то находится рядом, старается помочь, предупредить, защитить... А может, попробовать? Чего я потеряю? Свою репутацию? Так никто же не видит. Я столько времени бьюсь над этим узлом... Начальство торопит, им машина нужна. А у меня застопорилось. Всем отделом думали”, - Виктор Иванович закурил, нервно затянулся и уставился на чистый лист бумаги.
В клубах сигаретного дыма лист слегка исказился. Или это только так показалось ему от чрезмерного напряжения. Он немного нервничал. Затушил сигарету и решительно позвонил в серебряные колокольчики, думая при этом:
“В конце концов, это мое второе “Я”. Значит, моя половина. Имею право”.
На что Виктор Иванович «имел право», он и сам не знал. Но от удивительного звона запела душа, и все в комнате преобразилось. Ему показалось даже, что стало светлее. А напряжение последних дней растворилось...
- Что случилось, Витенька, - услышал он такой родной и знакомый голос из детства, что невольно улыбнулся.
- Да, вот, понимаешь, какая штука, - и он начал объяснять, в чем дело...
- Вот здесь ошибка у тебя, а здесь надо так... - и второе “Я” стало диктовать уже ничего не соображающему Виктору Ивановичу текст, который он едва успевал записывать, а потом  вносить изменения в чертежи.
Он забыл обо всем на свете. Ярко светили звезды за окном, тихо тикал старый будильник, утверждая своим ходом, что секунда за секундой умирает, становясь прошлым... Секунды складывались в минуты, которые сливались в часы, а он все сидел за столом и чертил. Забрезжил рассвет...
- Ну, вот и все, - сказало второе “Я”, - сущий пустяк, и стоило из-за этого переживать? Мне пора, Витенька.
Виктор Иванович устало поднял голову от законченной работы:
- Спасибо.
- Что ты? Мы же свои люди, Витюша.
А через час Виктор Иванович прибежал в отдел, разложил чертежи и расчеты, подошел к окну и вдруг увидел, как листья, словно разноцветные самолетики, неслись по опустевшему двору и плавно приземлялись.
Оказывается, осень пришла на Землю, а он только сейчас обнаружил это. Процесс созерцания поглотил его полностью. Деревья качали ветвями, словно прощались с милыми путешественницами. Ветер разбрасывал собранные дворником кучи и ликовал от своей проказы. А листья, поднятые в воздух, еще какое-то время пребывали в иллюзии полета. Была в их танце какая-то загадка. Только вот как разгадать ее и под силу ли это кому-нибудь, Виктор Иванович не знал.
- Ты чего так рано? - услышал он голос Павла, молодого инженера-изобретателя, подающего большие надежды.
Виктор Иванович пожал плечами:
- Посмотри там, на столе...
Радости, что проблема решена, у него почему-то не было.
- Феноменально! - воскликнул Павлик. - Когда успел? Да ты, брат, гений...
Стали подходить другие сотрудники. И чем больше они хвалили Виктора Ивановича, тем мрачнее становился он. И, наконец, наступил момент, когда он хотел повернуться к ним и крикнуть: “Да не я это придумал и сделал, а Оно...” Но он не повернулся и не крикнул, а только крепче сжал колокольчики в руке.
- Андрей Павлович, - обратился он к начальнику отдела, - я  домой пойду. Всю ночь сегодня не спал.
- Конечно, дорогой, иди. Отдыхай.
Андрей Павлович ласково смотрел на “серость”, сделавшую открытие, и никак не мог понять, как такое вообще могло случиться. Ведь, похоже, человек, стоящий перед ним, не осознавал значимость того, что «натворил».
А Виктор Иванович облегченно вздохнул и ушел, забыв попрощаться с сотрудниками, которые облепили его чертежи. Он погрузился в свои мысли и ничего не замечал вокруг.
“Почему мне так хорошо было вчера, когда Оно рядом стояло и почему так муторно сегодня?”
- Стой! - пронеслось в мозгу, и как будто кто-то задержал его за рукав.
Он поднял глаза и увидел, что прямо на него мчится машина. Виктор Иванович непроизвольно сделал шаг назад. Машина промчалась мимо.
- Разве можно доводить себя до такого состояния? - прошептал рядом кто-то.
Виктор Иванович обернулся, но никого поблизости не было.
“Опять Оно?”
- Оно, Витенька, Оно, - услышал он.
“Но я не звал Его”, - подумал Виктор Иванович.
- Не звал. А ты хотел, чтобы Я наблюдало, как тебя раздавит эта бездушная махина? И успокойся. Ты все сделал сам. Я только высвободило твою мысль из-под хлама ненужного. Еще год назад ты хотел осуществить свою идею, но потом передумал и забыл о ней. И вот вчера она тебе пригодилась. Это озарением вообще-то называется. А состояние у тебя изменилось потому, что вчера ты душой все воспринимал, а сегодня ум твой включился и стал все анализировать...
Виктор Иванович воспрянул духом.
- Значит, я это сам? - прошептал он.
- Конечно, сам, - засмеялось второе “Я”. - Да и откуда мне знать об этом? В теории я слабовато, я, скорее, практического склада.
Прохожие шарахались от странного мужчины, который разговаривал вслух сам с собой, а потом вдруг подпрыгнул на тротуаре, возле самой дороги и закричал не известно кому: “Спасибо!”
Глаза Виктора Ивановича засветились. Он сорвался с места и, размахивая руками, помчался вперед. Люди оглядывались на него, крутили у виска пальцем, а потом вздыхали. Но счастливый Виктор Иванович не видел этого. Он ворвался в подъезд и, столкнувшись со своим лютым врагом, соседкой бабой Нюрой, вдруг подхватил ее и поцеловал в щеку.
“Господи! - подумала баба Нюра. - Это надо же? Напился где-то наш непьющий изобретатель”.
- Пусти, Витенька, - ласково проговорила старушка.
- Баб Нюр, ты прости меня, если что не так было...
- Ничего-ничего. Все хорошо, мой соседушка, - пролопотала она растерянно и заспешила к выходу.
Возле самой двери она повернулась:
- И ты меня, Витенька, прости, старую.
Она ощутила такую благодать в душе, что невольно перекрестилась и посмотрела вслед чудаковатому соседу, с которым  все время воевала. А зачем? Мужик-то нормальный. Одинокий только. 
А Виктор Иванович уже забыл о старушке. Он бежал по лестнице вверх, сжимая в руке колокольчики. К нему пришло понимание, что теперь его никто не остановит, не столкнет, не подставит ножку. Теперь ему будут уступать место, то место, которое он заслужил. И  оттого, что он знал это, бежать вверх становилось все легче и легче. И конца у этой лестницы не было... потому что конец в одном мире означал продолжение в другом.
Виктор Иванович посмотрел со стороны на свое грузное тело, лежащее на лестнице почти у самой двери квартиры, где он жил долгие годы, и ему стало жаль его... Он подхватил серебряные колокольчики, упавшие на пол рядом с телом, и зазвонил.
На мелодичный звон выглянули соседи и увидели лежащего в неудобной позе Виктора Ивановича. Кто-то склонился над ним, кто-то пытался привести его в чувство, кто-то побежал вызывать “скорую”. Суета, тревога, горе... Как далеко все это было! Он знал теперь цену всему этому, знал, что все они здесь временно... И счастье, и успех - все относительно. Он спешил в другой мир. Туда, где жила его вторая половина, чтобы соединиться с ней и обрести настоящий душевный покой...
Темный коридор, по которому он летел, не внушал страха, потому что впереди был свет. Душа ликовала. Какой светлый и прекрасный мир был впереди! Его никто не встречал, потому что он откуда-то знал дорогу домой.
- Я здесь, - услышал он знакомый голос, полетел на него и вдруг увидел, наконец, свое истинное Я, спешащее ему навстречу.
- Я есть! - закричал он в тот момент, когда две части слились воедино, став целым.
И почему мы не помним про этот мир там, на Земле? Уж не оттого ли, что так и не нашли в земной суете свои серебряные колокольчики, напоминающие нам о нашем истинном звучании?


1989 г.