Прощание

“Крик Души, порыв ветра, безмолвие ночи - все это, объединившись, создает неповторимое, тревожно-странное настроение. Не хмурь брови. Что может изменить твое огромное чувство? Внешнее обстоятельство? Разрыв с любимой и ее потеря? Но невозможно силовым усилием вырвать из Души то, что не хочешь вырывать. Расстояние не властно над чувствами. Материальное не властно над духовным. Оказывать влияние друг на друга могут, но - подчинять... низшее - не в силах, а высшее - не будет, так как сильнее. Нельзя бояться потерять то, что зародилось в Душе. Страх превращает нас в рабов... А мы должны стремиться к освобождению, истинному освобождению... Горько, больно, но постарайся найти силы и не предпринимать поспешных действий, сделай паузу, не бросайся в омут с головой...”
Он утешал сам себя, хотя знал, что это бесполезное занятие и все же настойчиво пытался. Он не из тех людей, которые могут смириться с потерей, объясняя все судьбой, предопределенностью. Он боец по натуре. И будет драться. Хотя... кто сказал, что его действия не могут быть прописаны... Он не знает этого наверняка. И проверить не может. Но главное, что он не отдаст ее без драки. Хватит того, что однажды уже потерял. В этот раз он виноват сам. Нерешительность и нежелание ничего изменять в собственной жизни завели в тупик... К тому же он был свято уверен, что она должна быть только рядом с ним. Он сможет дать ей больше. Чего больше, он не знал. Он просто потерял голову. И какой-то частью себя понимал это.
“Вот она, расплата, за то, что не сделал шага тогда, когда мог его сделать. Упивался славой, любовался собой. Да, если быть честным до конца, в какой-то момент подумал даже, что нельзя повторить прошлой ошибки... Хотел убежать от нее. Любил, страдал, но запрещал себе делать шаг навстречу. Вот и не сделал. Так чего же теперь бушевать? Кто виноват? Расслабься. Не думай ни о чем. Вот так, хорошо. Нет! Я не могу, не имею права потерять ее снова. Пустое... Все пустое. И моя суета и буйство... Я же люблю... И ни одна сила не остановит меня. Итак, я выхожу на тропу борьбы... глупой, наивной... кого с кем?”
Он встал с кресла, стукнул кулаком в стену. Боль в руке отрезвила его. Он сжал голову руками и застонал. В комнату заглянула жена и буднично как-то спросила:
- Ты чего это мычишь? Что-нибудь случилось?
- Случилось, случилось, - повторил он машинально. - Нет. Все в порядке. Все просто замечательно.
- А-а-а, - нерешительно протянула она.
- Да, - он повысил голос. - У меня все в порядке.   
- Я верю, - согласилась Аола. - Мой тебе совет: катись на дачу и копай землю. Говорят, помогает.
- А-а, пошла ты со своими советами...
- Я знаю, что говорю. От любви никуда не денешься...
Он вздрогнул, как от удара.
- Любовная трагедия. Я угадала?
- Почти... Послушай, оставь меня. Разбирайся со своими хахалями, не трогай меня сейчас.
- Хочешь, разведемся?
- Это ничего не изменит. Если тебе нужен развод, я согласен...
“Горе делает человека иногда неуправляемым. Беснуются все вокруг, суетятся, бегут, пляшут в странном танце, называемом жизнью. И не понимают даже, что это такое? Размеренное движение в поисках дороги? Ползание в грязи и полеты в небо или тревога за родных и близких с проблесками счастья, любви и ненависти, добродушия и злобы? Или это просто отрезок, за который ты должен набрать определенный опыт? Одни вопросы. А кто будет отвечать на них?”
- Сама жизнь ответит. Вот и получается замкнутый круг, который не так-то просто разорвать. А ведь можно!
- Я тебя не понимаю, - проговорила Аола. - Не вижу никакой связи. О чем ты вообще говоришь и с кем? Если со мной, так будь добр, не теряй нити... При чем здесь твое последнее заявление? Ты хоть изредка следи за тем, что ты говоришь... Ведь люди шарахаться будут. Это я понимаю, что ты ответил на свои собственные размышления. А что касается развода... Знаешь, мне и так неплохо, - Аола посмотрела на мужа, но он остался безучастным. - Ладно, варись в собственном соку, поджаривай себя на сковородке страстей, а меня избавь от всплесков в девять баллов. Всё... Нет меня... Понял? Я к подруге уезжаю сегодня. Так что... - она не закончила фразу, постояла еще немного, ожидая каких-то слов от него, но Оникс молчал.
У нее появилось подозрение, что он совсем не слышал то, что она сказала.
- Я слышал, - проговорил уже спокойно он. - Ничего, если я закурю? - спросил он.
- Ради Бога. Я тоже покурю, - она прошла в комнату, села в кресло и протянула капризно руку.
“И чего я бегаю по свету в поисках мечты? Вот, сидит передо мной красивая, стройная женщина. Хорошая. Даже слишком. Но... не для меня. Между нами стена, преодолеть которую не в силах ни одна из сторон. Мы не видим из-за нее друг друга. Надо было давно разбежаться. А все сила привычки. Мы все рабы своих привычек. Ужас. Надо написать огромными буквами плакат: “ИЩИТЕ СВОЮ ПОЛОВИНКУ”. А уж коль не нашел, живи один, так честнее будет”.
- Так ты дашь мне сигарету или нет? - вернула его к реальности Аола.
- Да, конечно, извини.
- Очень мило с твоей стороны, - ехидно произнесла она.
Он чуть было не взорвался снова, но усилием воли заставил себя промолчать.
- Что-то ты не многословен сегодня? К чему бы это, Оникс? Уж не грядут ли перемены в глобальном масштабе?
- Грядут, дорогая, грядут.
- Тогда все объяснимо. Перед катаклизмами мы все бессильны, и какой толк от крика? Ты не согласен?
- Согласен, - ответил Оникс, стараясь сохранять спокойствие.
- Ты растешь в моих глазах. И что любовь с человеком делает?
- Прекрати! Слышишь? Я устал от твоих бездумных заявлений, провокаций? Ты... ты...
- Хорошо, хорошо. Чувства - святое. Я помню об этом. Помню. А как же назвать то, что было между нами? Увлечение, половое влечение, сексуальные завязки или ошибка молодости? Ведь нам же было хорошо, не правда ли, Оникс?
- Аола, чего ты хочешь?
- Ничего, просто спрашиваю.
- Зачем? Не надо сейчас. Неужели это не понятно?
- Я не могу иначе. Я нападаю, защищаясь. Это мое уязвленное самолюбие говорит. Почему она? Почему не я? Что во мне не так? Хотя если бы не одна крыша над нашими бедными головами, мы давно бы разбежались и были бы счастливы каждый по-своему. Послушай, Оникс, давай я к подруге пока перееду, а там видно будет. Иначе ты всю жизнь будешь копить деньги себе на квартиру. Если быть честной до конца, хотя мы и не умеем быть честными, но все же... я ведь не имею никаких прав на эту квартиру, это твоя жилплощадь. Я не хочу претендовать на то, что мне не принадлежит. Так что живи и радуйся. В конце концов... детей у нас нет. Может, это и хорошо. Я найду себе приличного мужика с квартирой и машиной. И кто знает, может, буду еще счастлива и скажу тебе не раз спасибо.
- Аола, мы же решили, что я куплю тебе квартиру...
- Ох уж! Решили, постановили, досрочно выполнили. Проходили, знаем... Ладно, не кисни. Послушай, давай махнем в лес, позагораем, посидим у костра, подумаем каждый о своем.
Он бросил окурок в пепельницу и подумал:
“А почему бы и нет?”
- Вижу, что согласен. Иди, готовь своего лихого коня, а я бутербродов наделаю.
Оникс был по-настоящему благодарен сейчас Аоле. Все же она неплохая женщина. И не их вина, что все так получилось.
Всю дорогу до леса они промолчали. Аола интуитивно уловила настроение Оникса, поняла, как ему сейчас плохо. И ей вдруг захотелось ему помочь, но как это сделать, да и что вообще для этого нужно, она не знала. Но сам факт такого желания почему-то насторожил ее.
“А что, собственно, противоестественного в простом желании одного человека помочь другому человеку? Озверели мы все последнее время. Раз уж такое чувство начинает настораживать, это сигнал, на который следовало бы обратить внимание, а не пугаться”.
В лесу время текло как будто по другим законам. Аола глубоко вдохнула знакомый запах, тоской отозвавшийся в ее сердце. Он всколыхнул воспоминания. Вы обращали, наверное, внимание, как глубоко порой прячется память о прошлом и как какая-нибудь мелочь или запах вдруг открывают некое пространство, где пробуждается, оживает картина “прекрасного далека”. Она прижалась щекой к старому дубу и тихо прошептала: “Всё так близко, всё так рядом...”
- Ты что-то сказала? - спросил Оникс, подождал немного и, не получив ответа, занялся костром.
Огонь словно нехотя облизывал ветки, набирал силу и вдруг взвился языками. Оникс поджал ноги и с тоской посмотрел на огонь, который не всем открывает свои тайны. Оникс умел видеть, но сейчас ему хотелось просто любоваться танцем огня.
Аола подсела поближе и протянула коробку с бутербродами. Оникс покачал головой.
- Убери, не хочется.
“Как она может жевать в такое время? - подумал Оникс. - А, собственно, какое время? Моей душевной боли? Так это моя боль. Моя заноза в сердце, а не ее. И вообще, за что винить прекрасного сурка, который никогда не будет летать, как гордый орел. Но разве небо над ними разное или земля другая? Это просто они разные и смотрят на все по-разному. Но, тем не менее, каждый счастлив по-своему. Один на земле, другой - в небе. И Бог с ними, пусть себе бегает по земле сурок, а орел гордо реет над полями и лесами... Небо навсегда останется небом и для сурка и для орла.
Не важно где, а важно как...”
Оникс вздохнул и подкинул в огонь веток. Молчание затягивалось. Аола легла на траву и стала смотреть на бегущие по небу облака.
Целое представление разыгрывалось там: необыкновенный бородач уплывал вдаль, за ним, нежно качаясь, устремился парусник, из-за которого выглядывала хитрая рожица младенца. Средневековый замок, диковинные звери... А вон лицо принцессы, грустно улыбающейся всему миру. Странная стрела пролетела, не оставив о себе воспоминаний, а за ней - по всему небу зашагал звездный странник с котомкой за плечами. Он шел через миры и пространства, нес людям счастье, сеял разумное, доброе, вечное, рассыпал по небу пригоршнями алмазы Любви, дарил их всем ищущим. “Берите, - как будто говорил его взгляд, - шлифуйте, превращайте их в бриллианты”.
Аола прикрыла веки, но образ странника не исчез, он протягивал ей звездочку. Аола не знала, что делать с таким подарком. Странник рассмеялся и нежно прикоснулся звездочкой до ее груди. Она облегченно вздохнула и подумала о том, что впервые в жизни видит  такой яркий и красочный сон. Ей не хотелось просыпаться. Странник исчез. Аола открыла глаза. Яркие звезды усыпали все небо. Оникс по-прежнему сидел, поджав колени, и поддерживал огонь, как это делали когда-то и наши предки.
Лес, ночь, костер, шум ветра, шорохи листвы, странные звуки и двое людей, безмолвно сидящих возле островка света.
“Свет, даримый людям, - Ониксу показалось, что это не его мысли вдруг закружились в его голове, выстраиваясь в странный монолог, - исходит от Души. Лишь только при определенном состоянии возможно это. Чистота Души - главное при этом. Уметь зажечь сердца других - мудрости подобно. А ты можешь зажечь чье-нибудь сердце? - спросил он сам себя. - Чье-нибудь? Да. А вот её не смог. Что-то упустил. Боже! - Оникс замотал головой и снова прислушался к себе.
- Блажен, кто верует. Вера в нас самих, помни об этом. Нет Любви без Веры, ибо на ней, как на фундаменте вырастает здание, имя которому - Чувство... Это Чувство - Дар Божий. Надо любить, надеяться и ждать. Ждать? Чего? Когда другой утащит ее? Дождался уже. Дальше некуда. Всё впереди... Я тоже так думал. Надеялся, боялся навязать любовь силой своей любви. Отошел в сторону. Сам виноват. Метался, как метла по асфальту, хотел всего и очень много. Так не бывает. Кусай теперь локти. Грызи камни. Боже! Вразуми ее. Пусть оглянется и сделает достойный выбор”.
Он бросил ветки в костер, и они вспыхнули ярким пламенем. Полетели искры, уносимые в черноту ночи. Аола придвинулась к огню, зябко передернула плечами. Ей надоело сидеть в лесу, бесконечно смотреть на огонь и молчать, молчать, молчать... Все хорошо в меру. Оникс уловил ее недовольство, посмотрел Аоле в глаза и тихо спросил:
- Ты хочешь вернуться?
Она неопределенно пожала плечами.
Летнее небо с мигающими огоньками звезд всколыхнуло в Душе что-то необыкновенно чистое и нежное. Оникс подумал о том, как плохо быть нерешительным человеком. Любовь и нерешительность - две вещи несовместимые. “Все-таки стоит сделать шаг навстречу. И пусть тогда беспокоится другой человек. Я чувствую, что могу дать ей очень многое. Гораздо больше, чем она думает. Я знаю ее лучше ее самой. Я чувствую ее, как никто другой, я люблю ее. А это самое главное. Сила Любви - необыкновенна, могущественна и светла. Любовь творит чудеса. Зачем мне воевать с соперником, если можно сделать всё гораздо умней? Всё проще простого. Надо просто любить. Подобное притягивает подобное. И теперь все будет зависеть от силы любви. Чье чувство сильней - тот и будет прав. Но правы все. Все так запутанно. Все так непонятно. Она любит другого человека. Тот сам не знает, как к ней относится. Я люблю ее, она... Опять треугольник? Нет. Она и мы. Пусть будет все на равных. Я не уступлю ее без борьбы. Он хочет равных условий? Я сделаю ему их. Не надо запрещенных уколов. Сила действия равна противодействию. Она не понимает сама, чего хочет. Любви. Конечно, Любви. Но кто из нас двоих сможет подарить ей это чувство во всей красе? Кто? Ты знаешь? Боже! Ты же смотришь на нас. Да, я виноват. Да, я был разъярен, как раненый слон. Почему все так запутанно в этом мире? Вот, сидит передо мной милая женщина. Когда-то мы неплохо проводили время. Мы не говорили о большой Любви, потому что стремились быть честными. А может, мы просто не дали ей родиться, может, так торопились, что упустили что-то. Но нам было неплохо вместе. Это время нельзя вычеркнуть. Я не могу предать то, что было, и то, что есть”.
- Аола, - проговорил Оникс, - ты замерзла совсем. Садись поближе.
Он обнял ее за плечи. Аола как-то беспомощно съежилась под его рукой. Он вдруг притянул ее к себе и стал нежно целовать. Он увидел в ее лице другое лицо, милое, родное. Поцелуи становились все горячее и настойчивее. Аола вырвалась и тихо проговорила:
- Не надо, Оникс. Светает уже, поехали домой. Ты крепись, не раскисай только, борись с самим собой, не позволяй вылезать соперничеству, ревности, агрессии... Всему тому, что убивает истинную любовь... Не опускай руки. Все будет так, как должно быть в твоей жизни, как суждено. Не изменить того, что уже Есть... А если Есть Вечное Настоящее, значит и твоя Любовь Есть. А будете ли вы жить вместе - это совсем другая история... И мы с тобой в том Настоящем тоже Есть. И все, что было между нами, не исчезнет. Как слов из песни не выкинуть, так и из отношений нельзя ничего выкинуть. Нельзя никого предать... Любовь несовместима с предательством. А как, не предавая того, что было, выстроить то, что будет, размышляй... Может, и найдешь ответ.
- Хорошая ты у меня женщина, - сказал Оникс и почти восхищенно посмотрел на жену.
- А вот этого не надо. Поехали домой. Холодно. А рассвет в дороге встретим. Ладно?
Костер давно прогорел, но по привычке он забросал его землей. Аола собрала в сумку продукты, к которым так и не притронулись.
Ночь в лесу закончилась, начинался рассвет, новый день, а вместе с ним и надежда на лучшее будущее. Оникс облегченно вздохнул, погрозил кому-то кулаком и уверенно зашагал к машине.
Они мчались по дороге, у которой, казалось, не было конца. Яркие лучи света медленно преображали мир. Он просыпался, появлялись новые звуки и новые краски. Ликование природы от полного пробуждения еще не началось. Были только слабые попытки, отдельные штрихи.
Оникс увидел ее огромные глаза-озера, сияние света в них. Гулко забилось сердце. Душа запела. Он не видел больше ничего. Аола со страхом посмотрела на рядом сидящего мужа, поняла, что он не видит несущийся навстречу грузовик, хотела закричать, но вместо этого вцепилась в руль со слабой надеждой изменить неизбежное. В какие-то доли секунды она поняла, что все кончено, бросила руль, обняла Оникса, пытаясь закрыть его от ужаса предстоящего.
Яркая вспышка. Он не понял того, что произошло. Аола обнимала его за шею. Он посмотрел на нее, счастливо засмеялся, протянул руки первым лучам солнца, свет которого преобразил мир. Они летели вместе с Аолой к звездам, которые почему-то были видны на ярко-голубом небе. Он невольно посмотрел вниз, на землю, удивился, почему это их машина лежит перевернутая на обочине. Оникс взял Аолу за руку и попросил спуститься пониже: ему вдруг захотелось рассмотреть, что же там произошло. Аола печально вздохнула, но подчинилась. Его радовало, что они стали понимать друг друга. Он хотел ей сказать об этом, но решил не торопиться.
Водитель грузовика бегал по дороге и что-то кричал. Остановилось несколько машин. Люди спешили к перевернутой машине. Сирена скорой помощи, крики людей, врачи. Он опустился пониже, чтобы рассмотреть, про кого же это врач сказал: “Мертвы”. Ему показалось, что Аола знала уже, кого они там увидят, и именно поэтому не хотела его пускать туда, но он настоял на своем. Она подчинилась.
Мужчина и женщина лежали на траве. Он пригляделся и чуть не закричал: “Нет!”
- Да, - сказала Аола. - Это мы с тобой. Мы мертвы, Оникс. И с этим придется смириться.
- А как же?
- Она осталась, - ответила Аола.
- Нет, - он не хотел верить в очевидное.
- Да, - повторила она, - смотри.
Они оказались в ее квартире. Женщина с голубыми глазами, что была так дорога Ониксу, безмятежно спала. Оникс склонился над ней, нежно поцеловал и горько заплакал. Он не стыдился своих слез. Душа не хотела смириться с тем, что это начало разлуки.
Женщина вздрогнула, открыла глаза и прошептала:
- Не может быть.
Оникс стал что-то рассказывать ей, он торопился. Аола взяла его за руку.
- Она не слышит тебя.
- Но она проснулась.
- Она видела нашу аварию во сне. Нам надо уходить. Не тревожь ее Душу. Ей и без того предстоит выдержать не одно испытание. Если уж, действительно, хочешь ей помочь, не мешай. Уходи. И уже с высоты вон той, - она показала на небо, - окажи ей посильную помощь.
- Храни тебя Господь, - прошептал он и нежно погладил сидящую на кровати женщину по голове. - Даруй ей, Боже, счастье и большую Любовь, что я не успел ей дать.
Женщина всхлипнула.
- Не плачь, родная, - Оникс никак не мог вот так взять и уйти.
Аола потеребила его за плечо.
- Пора, Оникс, пошли.
- Но она же плачет.
- Ну и что? Слезы очищают. Она по тебе плачет. У нее доброе сердце.
- Она одинока.
- Ты не спасешь ее от одиночества.
- Я останусь с ней.
- Глупец! Ты - привидение. Она - человек. Зачем, зачем ты ей?
- Не я ей. Она мне. Тебе не понять. Уходи.
- Я не могу без тебя, Оникс. Родной, пошли. Нас ждут. Это безумие. Вас разделяют теперь миры.
- Она плачет, - повторил Оникс.
Аола присела рядом с плачущей женщиной, обняла ее за плечи и что-то стала шептать ей на ухо. Женщина вытерла слезы и беспомощно улыбнулась.
- Я поняла, - проговорила она.
- Она слышит тебя? - обрадовался Оникс.
- Слышит, но нельзя нам говорить с ней.
- Я хочу поговорить с ней... - начал Оникс.
- Я сказала уже все за тебя, пошли, нас ждут.
Луч солнца скользнул в комнату и протянул свои лапы к самой кровати. Теплая волна любви захлестнула Душу сидящей на кровати женщины. Она улыбалась.
Оникс и Аола взялись за руки и медленно заскользили по светлой дороге, что проложил им солнечный луч.
- Прощания не будет, - прошептал Оникс.
- Будет встреча, - улыбнулась Аола.

Июль 1994 г.