28. Великая страна

                28. Великая страна


Вот годы, словно птицы, пролетели
После страны великой мрачного
                распада.
И с братьями, с кем кашу вместе ели,
Настало время бесконечного разлада.

Эй, что везёте, челноки, какое ваше
                пойло?
И что вы прёте, простаки, давайте
                резво в стойло!
Водичку возите напрасно, а это что,
                вино?
Какое-то не красное и мутное оно.
 
К товарам вашим, к вам нам надобно
                придраться,
Что помидоры ваши нам давно уж
                не годятся,
Огурчиком родным закусывать
                приятней,
Так к Родине любовь становится
                понятней.

А вот раскосые таджики,
Вон, в кучу сбились, горемыки.
Глянь, как глаза сейчас просительно
                косят,
Видать, они у нас трудоустроиться
                хотят.
На наш, на родный зарятся на рубль,
И нам наносят страшный вред и убыль,
И землю нашу родненькую топчут,
На нас небось счас матом ропщут.

Давай, Вань, дружно по мордам
Восточным этим чудакам
                скорее надаём,
А то уж нету жизни нам,
                прям скоро все умрём.

Тот корчит полчаса улыбку,
                мне он не по нутру,
Он тяжкую свершил ошибку,
                пойду её сотру...

Стой, Вась, я в смысле, встань
                и глянь:
Они – не нашенская рвань,
Гляди, у них фотопараты,
И в них, смотри, внутри оконцы,
Видать, они – круты ребяты.
Деревня, Вася, це ж японцы.
В сравнении с ними, Вася, мы –
                калеки, горемыки,
Они же – баловни судьбы,
                они – Земли владыки...

Да, Вань, мы с ними чуть
                не дали маху,
Чуть честь страны  не положили мы
                легко на плаху.
Ну, что ж, пойду я покажу ему
                мужицкого размаху,
И за народов дружбу с ним я
                накачу рюмаху...

О, Ваня, друг, привет, пардон,
                я в смысле, извини,
Чуть дольше я, чем думал,
                задержался,
Ну, просто не чета казахам
                нашенским они,
Уже я с ними побратался, ну и
                чуть-чуть,
Совсем слегка, как видимо,
                нажрался.
Но, Ваня, я Отчизны честь
                пред ними отстоял,
И даже я раз десять песнь
                на «бис» им повторял,
Но лепший среди них –
                мне кореш тот,
                мне тот братан,

Который незнакомым нам
                так мило улыбался,               
И с ним я пил, и писал с ним,
                и с ним вдвоём нажрался.

Зато теперь, ну, сам  смотри,
                и слушай, и суди,
Теперь со мной Вась-Вась они,
                хоть как ты не нуди.

И будут в той Японии все знать
                теперь,
Что в душу нашу щедрую –
                через бутылку дверь.
Ведь только так мосты общения
                возводят,
Гуляют буйно, пляшут, хороводят,
Так крепнет дружба между
                братскими народами.
Ведь схожи, Ваня, с ними мы
                чуть-чуть природами,
А я, ты ж знаешь, добрая душа,
                пускай любой киргиз.
Пусть будет всем им
                щедрый приз,
                порыв мой,
                мой каприз.
Пусть честно эти бурлаки
                работают на нас,
Не то бездельников у нас
                хватает и без вас.
Пусть пилит, строит, плитку ложит
                и красит тот узбек,
Дороги наши нам проложит,
                не на день, а на век.
А мы с тобою, слышишь, Вань,
Чтоб хватку, мощь не потерять,
Пока открытый за углом,
          не то потом конфуз, облом
                и для здоровия надлом.
Да, точно, хватит рассуждать,
                я мигом – беленькую взять.
Той рыженькой скажу: «Привет!»
                и дам ей парочку конфет,

Чтоб вдруг та милая сестрёнка
                не сунула опять палёнку.
Ты помнишь, как мучительно
                блевали,
И в пирожках мы на укроп
                грешили,
Его, несвежего, в грехах огульно
                обвиняли.
Не знаю, как тот день мы пережили.
               
Ведь горькую, как водится, допили               
И пирожки без зелени дожрали...
               
Слышь, Вань, мне тут всё эта
                мысль,
Тревожа, сильно отравляет жизнь,
Развей, дружок, мою тревогу
             и укажи мне верную дорогу.

Вань, помнишь, как мы строили
                страну...
Да, Вася, помню хорошо я   
                стройные высотки...
Да нет, я, Вань, о том, что много
                водки,
Цистерну выпили, а может,  не одну.
А, Ваня, вспомни, друг, хоть это
                посложней,
Страны родной стремительный
                обвал,
Как матом ты частушки
                напевал о ней,
И как валюту рисовал, и как её
                лохам совал,
И как матрёшки с орденами
                на Арбате
Мы продавали ну совсем,
                ну вдрызг, в умате.

Выходит, как и строить,
                так и разрушать
Нас сподвигал мужицкий наш
                напиток.
Здоровья лихо он вычёркивал
                избыток,
Нередко память умудрялся
                отключать.
В угаре строили, и в нём ломали,
Пилили, строили, детей рожали.
В нём, очевидно, мы себя и
                потеряли,
Когда смысл бытия в вине искали.
И знаешь, Вань, что в голову
                приходит?
(Видать, что действие хмеля
                проходит).
Что вовсе и не так нам, людям,
                надо жить,
Не так, как мы, свой мозг и ум
                горилкою травить,
Что нет в ней смысла, нет в ней
                прока,
Когда в день возведения общения
                мостов
Запрет снимает воздержания
                и постов,
Распахивая настежь нам ворота
                лжи, обмана,
Трусливого и гнусного порока.
И вот что, Вань, послушай, друг,
В глаза мне глянь и смело
                встрянь,
Коль буду я не прав иль где-то
                ошибусь,
Ведь речью я и мыслью здрав,
                пока не наберусь.
Давай, Вань, дружно мы с тобой
           со всей вчерашнею братвой,
Ну да, с таджиками, с грузинами,
               с прибалтами, с узбеками,
Мы побратаем тех японцев,
                китайцев и монгольцев,
Чтоб вместе нам дорогу строить
Не на хмельных дрожжах, как
                прежде,
Не ссориться, кричать и вечно
                спорить,
А дать шанс нашей в нас ожить
                надежде,

Надежде в том, что мы друг
                в друге
Друзей отыщем закадычных,
                а не врагов
Бездушных, мерзких и циничных,
Грабителей, убийц, насильников,
                воров;
 Не будем вздрагивать
               от грома и салютов,
                в немом испуге
Опять обделавшись со страху,
         врага завидев снова в друге;
 Когда любовь мужская (дурное
                не подумай, Вань,
Я в смысле – наша солидарность,
Помочь другому без надежд на
                благодарность),
Вставать нас будет гнать
                в рассвета рань.
 И мне плевать, что нефть нашли
                на нашем огороде,
На том, вон, газ, на том – алмаз,
                на том – уран в породе.
А вон в земле с утра елозят
                граблями мужики,
Они еду на стол наш носят,
                страдальцы-батраки.
И я хочу всем в мире громко заявить:
Я трезв, как стёклышко, за перегар
                прошу простить,
Что в мире этом – все мы братья, и
                нам грешно делить
Богатство, всем подаренное Богом,
И земли с личной выгодой дробить,
В кормушку личную упёршись
                рогом.
Да здравствует армян, хохол и
                молдаван,
Нам брат и африканец, француз и
                итальянец,
Всех приглашу в наш дружный стан,
                в наш многоликий караван,
Чтоб в мире мирно мы друг с другом
                жили,

А не любовью с честью на базаре
                торговали;

Дорогу строили удобную для всех и
                каждого одну;
Чтобы тропинками по чащам
                не блуждали;
Забвенье чтобы в волнах не искали,
Устав от жизни и скитаний и идя
                ко дну.

Ведь сила наша, слышишь, Вань,
Не спирт составами, встречая,
                потреблять,
Измученную печень рассолом
                поливать
И жизнь с удачей в угаре винном
Нетрезвым взглядом мимо провожать.

А наша, Ваня, цель, ведь все мы 
                человеки, –
Между собою не делить ни горы, и ни
                реки,
Имеешь что в котомке, ты с ближним
                раздели,
И общий стол для всех людей скорей
                сооруди,
Обидные слова и с бородой долги
Забудь великодушно, должников
                прости,
Сердечко от пустых забот,
                не медля, разгрузи,
И душу робкую скорее
                на волю отпусти.