О вкусной и здоровой пище

Еда…она снова манит меня. Вернее, манит не она, а они. Злодеи. Козлы. Ублюдки. Фашисты. Они загнали меня в угол, заставили питаться этими отбросами, глумились надо мной. Если когда-то у меня ещё была надежда, сейчас она уже умерла. Нет смысла в той жизни, которая у меня сейчас.
Пол, на котором я сижу, опять холодный, как глыба льда. Грязная серая пиала, стоящая передо мной, вновь наполнена этой вонючей коричневой бурдой, от которой блевать хочется. Я не могу снова есть её. Не хочу. Иначе умру, я чувствую это.
Но везде, везде они. Двое слева и ещё двое справа, а спереди - надзирательница. Стоит, ухмыляясь, с каким-то странным предметом в руке. Сзади их - полным-полно. А в середине сидит их главный - толстый, уродливый. Попивает из своего стакана какой-то напиток. Наверное, воду. Ох, всё отдал бы за глоток воды!
Они не дадут мне не захотеть. Не захотеть кушать. Они в который раз заставят меня есть это пойло, упиваясь моими страданиями. Уж лучше я умру, чем стану делать это вновь.
Уж лучше умру…

-Да заставьте же, кто-нибудь, этого кота, наконец, жрать!- возмущённо воскликнул режиссёр, - уже двадцать шестой дубль, а этот паршивый котяра всё сидит и сидит с такой физиономией, будто ему вместо кошачьего корма подсунули под нос кучу дерьма!
Кто-то из съёмочной группы подошёл к сцене и, взяв кота за шкирку, ткнул его мордой в намешанную в миске бурду.
-Так-то лучше, - проговорил режиссёр, - а то у нас тут не реклама кошачьего корма, а какой-то идиотизм получается. Итак, все по местам. Поехали. Дубль двадцать семь…