Письмо

Я вчера разрезала вены -  в них течёт голубая кровь. Может это из-за неё во мне ожила гордость-незнакомка, так равнодушная к тебе. Я брала в руки ножнички и зажигала свечу, пламя дрожало, и я не решалась. Потом вспоминала, и кровь, бирюзовая, яркая, хлынула на волю, запачкав подол и рукава. Вместе с ней уходила память: наши прогулки по городским улочкам, вино по вечерам и утренний кофе.
Мы жили несложно, незатейливо. Про таких как мы, не пишут романов – в них ведь должен быть однозначный конец. После института я покупала два кусочка рыбы и фрукты. Вечером зажигала свечи – потому что это настоящий свет, не с родни электрическому. Иногда я сочиняла стихи, а ты иногда – музыку. Мы курили разные сигареты и, чаще всего, в тайне друг от друга. Наши друзья причудливо смешались, влюбились. Они всё ещё передают мне твои записки, я перечитываю их по многу раз, всё время пишу тебе и всё время – не то. Знаешь, самый тяжёлый порок для мужчины – трусость, самый жестокий для женщин – гордыня. Наверное, наши предки много грешили и от этого пороки смешались вместе, столкнулись лбами, развели нас.
На моей руке сейчас шрам. На левой руке тонкий рубец, не полагающийся женщине. Под ним бьется в такт сердцу голубая кровь, а я каждое утро пудрюсь и душусь, поднимаю голову выше, расправляю плечи и собираюсь жить. Мешает только одно – отсутствие крыльев за спиной: совсем я отвыкла ходить по земле, любимый.