Кровавая Жатва. Сталинская коллективизация

               
               
                КРОВАВАЯ ЖАТВА
                (из истории сталинской коллективизации)



Крестьянство в преимущественно крестьянской России могло быть мощным союзником, каким оно оказалось в результате умелого манипулирования большевиками при захвате власти, но оно же являлось едва ли не самым грозным врагом при неблагоприятной для этой власти обстоятельствах. Причём на отсутствие гибкости и диктат сверху оно отвечало своим диктатом: ведь от урожая и поставок сельхозпродуктов зависела жизнь российских городов, а, в целом и стабильность всего государства. Именно нехватка хлеба и других продуктов при Николае II и Временном Правительстве привели, среди других причин, к кризису власти, которым воспользовался Ленин, настояв в своих рекомендациях ЦК большевиков на немедленном перевороте.
Осенью 1917 года ситуация с хлебом в центральных городах настолько обострилась, что Временное Правительство даже делало попытки насильственной реквизиции хлеба у крестьян. Как пишут авторы учебника "Россия и мир", - "Осенью 1917 г., несмотря на наличие хлеба в деревне, на города (особенно крупные) надвигался голод. В конце августа хлебный паёк в Москве и Петрограде был сокращён до 0.5 фунта в день. На 5 октября запасов муки на фронтах оставалось на 6-15 дней. В Петрограде (на 14 октября) - на 7-8 дней". Возможностей для проведения намеченных Временным Правительство реформ в сельском хозяйстве, которые, вероятно, могли бы спасти положение уже не оставалось. Лимит времени для этого был явно исчерпан.
Придя к власти, большевики столкнулись с той же проблемой, что и предыдущая власть: с хлебным кризисом и бойкотом крестьян. Теперь большевики, в свою очередь, приступили к насильственной реквизиции хлеба, но в куда более жестокой, кровавой форме. Всё это, впрочем, привело лишь к временному облегчению положения, сменившимся затем таким голодом, что теперь уже не правительство Керенского, а правительство Ленина оказалось на грани падения. Именно кризис с хлебом, совпавший с промышленным кризисом, заставил Ленина дать отбой насильственной реквизиции в деревне и принять так называемую Новую Экономическую Политику (НЭП), т.е. дать задний ход в своём бескомпромиссном и беспощадном давлении на деревню. Крестьяне, таким образом, одержали временную победу над новым режимом.
После смерти Ленина политическая борьба между боровшимися за власть фракциями свелась, в конце концов, к вопросу о различных подходах к решению экономических проблем, в том числе и проблем взаимоотношения между властью и деревней, так и неусмирённой до конца, несмотря на жестоко подавленные в прошлом крестьянские восстания.
Всё ухудшающаяся ситуация с поставками хлеба разделила большевиков на сторонников "прямого государственного принуждения" по отношению к крестьянам, бойкотировавших и шантажировавших, по их мнению, советскую власть и сторонников более прагматичного подхода, делавших больше ставку на экономическое стимулирование крестьянских хозяйств. К числу последних принадлежал Бухарин. Несмотря на противоречивость некоторых его высказываний, он был всё же, как пишет автор книги "Бухарин" С.Коэн, "за поощрение и процветание всех слоёв крестьянства, но особенно средних и зажиточных, а такую перспективу левые, чьи симпатии были на стороне бедняков, считали опасной и идеологически неприемлемой".  Бухарин, Рыков и часть других большевиков считали, что "метод полицейского принуждения крестьян" со стороны государства способен лишь ухудшить ситуацию в сельском хозяйстве и окончательно подорвать доверие крестьян к советской власти. Бухарин, в частности, предостерегал, что насильственные меры в деревне способны привести к Гражданской войне, когда "придётся заливать кровью (крестьянские) восстания".
Широкое распространение в партийных кругах получило в то время письмо зам.наркома финансов М.Фрумкина. Фрумкин, как и Бухарин, предрекал, что "политика экстраординарных мер"  в деревне, на которых настаивал Сталин, может обернуться гибелью для советской власти. В письме, полном намёков на Сталина и его сторонников  Молотова и Кагановича, он обвинял сталинскую фракцию в том, что под видом борьбы с "кулачеством" в деревне идёт открытый грабёж крестьянства, а под прикрытием так называемой "классовой борьбы" циничное натравливание крестьян друг на друга. Фрумкин в своей письме настаивал на более либеральной аграрной политике.
Скудость товарного рынка привела к тому, что у крестьян накопилось большое количество бумажных денег. В этих условиях крестьяне, имевшие хлеб, не спешили с его продажей по существовавшим тогда низким государственным ценам. Они ожидали шанса продать хлеб по более высоким ценам, надеясь при этом получить вместо денег столь необходимые им товары промышленного производства.
Лозунг Бухарина, обращённый к деревне: "обогащайтесь, накапливайте, развивайте своё хозяйство"  должен был ободрить крестьян и вместе с гибкой налоговой политикой, более продуманной системой цен и другими экономическими мерами превратить зажиточных крестьян из врагов режима в одну из важных экономических опор власти. Всего этого можно было добиться, считал Бухарин, если не делать ставку на форсированное развитие тяжёлой индустрии. В отичие от Сталина, он предлагал форсировать лёгкую промышленность. Именно она способна была, по его мнению, удовлетворить спрос на мануфактуру со стороны крестьянства  и решить проблему "товарного голода".
По мнению противников Бухарина, его стратегия более гибкого подхода к решению крестьянских проблем "лишала партию инициативы", ставила её в зависимость от своевольной и не поддающейся контролю "мелкобуржуазной крестьянской стихии". Итак, на выбор было два подхода, две концепции: "ублажать" крестьян, тем самым расширяя частный сектор и без того опасно расширенный в глазах ортодоксальных коммунистов за счёт НЭПа, или заставить крестьянина подчиниться воле партии, что на деле означало воле того, кто оказывался у её руководства.
Поскольку каждый из руководителей существовавших в то время фракций претендовал на исключительно правильное толкование ленинской доктрины, сторонники компромисса в деревне как и его противники черпали свои аргументы из противоречивых высказываний Ленина, который с одной стороны утверждал, что "НЭП вводится всерьёз и надолго", а с другой, боясь, что "капитализм съест советскую власть" заверял своих соратников, что "мы еще вернёмся к террору, в том числе и экономическому". Всё свелось, в конечном итоге, к тому, кто добьётся своего - крестьяне, придерживавшие зерно, или правительственная верхушка, в которой тон во всё большей степени задавал Сталин.
Зерно необходимо было не только для снабжения населения городов, но и для внешнего рынка. Экспорт зерна был одним из важных источников валюты, на которую закупалось за границей оборудование, необходимое для намеченного Сталиным ускоренного развития тяжёлой индустрии. Деревня должна была оплатить колоссальные расходы, связанные с этим, но из-за неурожаев и бойкота поставок зерна крестьянами, всё снижающий экспорт зерна грозил валютным голодом, что, соответственно, подрывало сталинский курс на индустриализацию.
Активизация хлебозаготовительных заготовок, начатая по инициативе Сталина, и сопровождавшие её "перегибы" стали поводом для широкого недовольства в деревне и спорадических восстаний. Сообщения о волнениях в деревне и нехватка продовольственных продуктов привели к брожению среди рабочих в городах. "В связи с этим, Сталин, - как пишет автор книги "Бухарин", - принялся всячески порочить частное сельское хозяйство, объявив колхозы и совхозы единственным выходом из создавшегося положения".
Сталин, хотя он и не был ещё в то время неоспоримым партийным диктатором, представлял себе страну, как абсолютно подчинённое его воле государство. Никем и ничем не ограниченная власть требовала уничтожения явных и даже потенциальных противников, как в лице соперников власти, таких, как Троцкий, Зиновьев, Бухарин, так и в лице целых слоёв населения, не желавших подчиняться его диктату. 
Гордиев узел проблем с хлебом Сталин предполагал разрубить с помощью устранения самых больших накопителей хлеба - зажиточных крестьян и насильственного насаждения коллективного хозяйства среди остальной части крестьянства. Коллективизация должна была, как полагал он, ослабить зависимость большевистской власти от индивидуальных крестьянских хозяйств и привести в итоге к тотальному государственному контролю в сельском хозяйстве. В конце 1929 года Сталин приступает к реализации своего плана сплошной коллективизации и к ликвидации "кулаков", карикатурно изображавшейся контролируемой Сталиным печатью, кровопийцами и эксплуататорами. Они и подверглись наибольшим репрессиям. Нечёткость границы между понятием "середняк" и "кулак" нередко давала повод к личным расправам, позволяя вносить в списки подлежащих "ликвидации" кулаков тех из крестьян, кто почему-либо не угодил местному начальству. Передача части имущества кулаков беднякам способствовала широкому распространению доносительства и оговоров. Соблазн завладеть чужой собственностью был велик. На этом играли те, кто проводил сталинскую политику в деревне, пытаясь втянуть в расправы с кулаками как можно большее число крестьян.

Лётчик-космонавт Алексей Леонов вспоминал, отвечая на вопросы в интервью:
" - В вашей семье и впрямь восемь детей было?

- Я восьмой - потом были девятый, десятый...

-10 детей! - и отца такого огромного семейства в 37-м не пощадили: арестовали...

- Ну, у нас, наверное, трудно порядочную семью найти, которую репрессии миновали.

- Неужели вас с матерью, беременной девятым ребёнком, из собственного дома выгнали?

- Да, и хотя это трудно представить, страшно было другое. Родители мои с соседями хорошо жили: мать учительствовала, отец очень опытный крестьянин всем вокруг помогал... Когда его без суда и следствия в тюрьму забрали, всем объявили: "Это враги народа - берите у них, что хотите!", и никто не задумался: ну какие же мы враги?
Я этого не помню, но мама рассказывала, что соседи с меня даже штанишки сняли - в одной рубашке оставили: вот так жутко народ настроили".
"Бульвар Гордона", март 2016, №11 (477).
См. также биографию Леонова. 

Одной из жертв этой повальной борьбы с "врагами народа" в деревне стал отец
знаменитого писателя и режиссёра Василия Шукшина Макар Шукшин.
Вот что пишет об этом на проза.ру Валерий Ефимов:

"Одним из наиболее крупных политических уголовных дел в Западной Сибири начала 30-х годов стало так называемое дело контрреволюционного заговора в сельском хозяйстве. По обвинению в участии в заговоре привлечено более двух тысяч человек, осуждено - 2092 человека.
Согласно докладной записки ПП ОГПУ по Западному Сибирскому краю 1933 года заговор этот возглавлялся краевым центром, который в свою очередь являлся филиалом  всесоюзного контрреволюционного центра и объединял "заговорщиков" в краевом земельном управлении.
Основной задачей заговора было вооруженное свержение советской власти и реставрация "буржуазно-демократических форм управления страной".
"Восстание" намечалось на весну 1933 года и якобы должно было поддержано иностранной интервенцией. Для этого на местах создавалась разветвленная сеть повстанческих ячеек, которые формировались "за счет кулачества, проникшего в сельское хозяйство, бывших белых и прочего антисоветского элемента". Всего таких ячеек следствие установило 284.
В селе Сростки по обвинению в участии в заговоре арестовано более ста человек, и в том числе Макар Леонтьевич Шукшин, 22 лет от роду, малограмотный, беспартийный, колхозник, женатый и имеющий двух детей.
Сыну Макара тогда было три года, дочери Наталье - год.
Арестовали М. Л. Шукшина 24 апреля 1933 года, а уже 26 апреля он "давал признательные показания". Осужден Особой тройкой ОГПУ по 58 статье и приговорен к высшей мере наказания - расстрелу. 28 апреля Макара Шукшина расстреляли.
Всего по этому делу в сельском хозяйстве Западного края было расстреляно 953 человека
В 1955 году военная прокуратура Сибирского военного округа установила, что дело от начала до конца было сфальсифицировано сотрудниками ОГПУ".
http://www.proza.ru/2015/12/02/1964

Крестьяне, попавшие в списки кулаков, лишались каких-либо прав и подвергались немедленному выселению. Вся процедура выселения крестьянской семьи была короткой и безжалостной. В избу, где жила попавшая в списки кулаков семья, врывалась бригада, состоявшая из местных коммунистов или присланных из города партийных эмиссаров, наделённых "чрезвычайными полномочиями". Семье объявлялось о немедленном выселении и полной конфискации всего имущества. Глава семьи арестовывался на месте. Его заключали в тюрьму или  отправляли в трудовые лагеря на особо тяжёлые работы.* Остальных членов семьи отправляли в отведенные для них места поселения, чаще всего на севере или северо-востоке страны. Специальный партийный циркуляр определял, что "районами высылки должны быть необжитые и малообжитые местности".
На сборы для отъезда отпускалось минимальное количество времени. При этом не принимался в расчёт ни возвраст, ни состояние здоровья, ни погодные условия. Жестокость носила санкционированный характер и каратели могли действовать без какого-либо страха перед наказанием. "Это нас, раскулачивая, изгнали из родной деревни, из дома, конфисковав всё, вплоть до обуви, - вспоминала в своём письме в журнал "Огонёк" Н.Носкова-Мочалова. До станции мы шли пешком - дети мал мала меньше и мама. А отца нашего держали в тюрьме в Челябинске, затем переправили в Курганскую тюрьму. Там выводили его на расстрел, но  только для того, чтобы при нём расстреливать других. Затем его увезли на север Урала, на Богословские угольные копи. А в конце августа привезли к нему нас, шестерых детей, и маму. Бабушка умерла во время раскулачивания. Её столкнули с крыльца. Она немножко поболела и умерла... Четыре семьи наших родных были отправлены на север Урала, а две - в Кемеровскую область. Многие умерли в сссылке, на лесоповале, в шахте, от холода и голода".
Подробности трудовой повинности крестьян-поселенцев приводятся  в докладных записках работников карательных органов своему начальству. Вот один из таких отчётов: "За отсутствием надлежащего питания, медицинского контроля и обслуживания большая часть спецпереселенцев, потерявшая трудоспособность, не могла обеспечить выполнение плана лесозаготовок, вследствие чего леспромхоз дал распоряжение о привлечении на лесозаготовки всех без исключения спецпереселенцев, без различия пола и возраста, установив нормы выработки даже для детей 12-летнего возраста и стариков по 2 - 2 с половиной кубометра дров в день, тогда как средняя норма выработки для взрослого рабочего устанавливалась 3 кубометра в день. По этой причине спецпереселенцы, дабы выполнить норму выработки, оставались для работы в лесу целыми сутками, где зачастую замерзали, обмораживались, подвергались массовым заболеваниям".
Историк Рой Медведев приводит цифру в 500.000 семей, выселенных на север и восток страны. Правительственные репрессии в деревнях вызывали сопротивление кресьян. Но крестьянские волнения, хотя и проходили нередко с участием большого количества людей, так и не вылились, вопреки предсказаниям Бухарина, в гражданскую войну в полном объёме. Это объясняется отсутствием среди крестьян организаторов, способных объединить разрозненные группы недовольных. Противостоявшие Сталину в то время Бухарин и его сторонники, связанные партийной дисциплиной и большевистской догмой, рассматривавшей крестьянство в целом как враждебную стихию, не решались в борьбе со Сталиным аппелировать к недовольной деревне. Брошенные на произвол судьбы крестьяне как могли сопротивлялись насильственной коллективизации: убивали партийных активистов, членов бригад по конфискации хозяйств, уничтожали домашний скот, не желая отдавать его в колхозы.
Перебежчик на Запад Виктор Кравченко в книге "Я выбираю справедливость" расссказывает со слов свидетеля, о жестоком подавлении крестьянского восстания в Днепропетровской области. Три дня сопротивлялись восставшие карательным отрядам. Взбунтовавшимся крестьянам удалось заручиться поддержкой со стороны некоторой части рабочих и солдат. Во время подавления восстания погибли тысячи крестьян и подддерживавших их солдат и рабочих.
Автор статьи-исследования "Вторая Гражданская война" Кирилл Александров, ссылаясь на данные в архивах ОГПУ, пишет:
"По данным органов ОГПУ, в 1930 г. состоялось 13 453 массовых крестьянский восстаний. В совопокупности в них участвовало примерно 2,5 млн. человек. Больше всего антиколхозных выступлений произошло на Украине (4098), в Поволжье (1780), на Северном Кавказе (1467), в Центрально-Чернозёмной (1373) и Московской (676) областях, в Сибири (565)".
 
Между тем, давление на отдельных крестьян и на колхозы всё усиливалось. Планы поставок зерна колхозами постоянно увеличивали вне зависимости от их возможностей. На Украине и Северном Кавказе практиковалось, как пишет исследователь Сергей Максудов, наказание колхозников, не выполнявших план поставок зерна. Сёла, где находились такие колхозы, подвергались карантину, т.е. полной изоляции. По приказу властей в них закрывались в качестве наказания "Магазины, школы, медицинские пункты, сельсоветы и др. советские учреждения. На дорогах устанавливали знаки, запрещающие проезжающим вступать в контакты с "преступными" местными жителями. У провинившихся изымали скот в счёт государственных поставок на год и три месяца вперёд. Эта специальная мера лишала обречённых на голод крестьян основных средств питания: мяса и молока. И, главное, повсеместно шли обыски, изымали, действительно последнее: горшок каши, миску картошки, каравай хлеба. Никого не интересовало, что будет есть зимой крестьянская семья".
Для крестьян была отрезана какая-либо возможность прокормить себя. Закон от 7 августа 1932 года грозил тягчайшими карами, вплоть до расстрела, любому, кто посягнёт хотя бы на колосок с колхозного поля. Голодная смерть косила крестьянские семьи. "Мой дед во время голода в 1937 году спас 38 детей, - рассказала корреспонденту газеты "Аргументы и факты" Татьяна Грудинина. Тогда коммунисты ходили по дворам и выгребали у крестьян последнюю пшеницу. Взрослые умирали дома, а дети выползали на улицу, стонали: "Хлеба!"
У железнодорожных полотен стояли на коленях крестьяне, умоляя проезжающих пассажиров бросить им кусочек хлеба. По дорогам потянулись вереницы измученных крестьянских беженцев. Они шли в город, надеясь хоть там найти спасение от голода. Но голод перекинулся и в города. У магазинов выстраивались занимаемые с ночи огромные очереди за продуктами. Люди недоедали, падали в голодные обмороки, умирали от истощения, впадали от отчаянья в безумие. Возникали случаи людоедства.
Между тем, на фоне охватившего страну голода, всё увеличивался экспорт зерна за границу. В 1928 году было вывезено из страны 1 млн. центнеров зерна, в 1929-ом - 13 млн., в 1931-от - 51.8 млн. "Последние мешки с зерном вытаскивались из крестьянских амбаров и шли на экспорт в то время, как в деревне бушевал голод, - пишет Роберт Конквест в книге "Большой Террор". Экспортировалось даже масло, а украинские дети умирали от отсутствия молока".
Высылаемые из деревень "кулаки" были превращены в рабов, лишённых каких-либо прав и обречённых на действительно рабский труд в невыносимых условиях. Они вместе с будущими узниками ГУЛАГа ещё лягут костьми в основание различных "великих строек коммунизма". Кажется, со времён Древнего Рима, рабский труд не использовался ещё ни одним государством в таких масштабах и так безжалостно. По подсчётам автора исследования "Ссыльные мужики" Н.Тепцова, "в отдалённые места СССР было сослано не менее 10 миллионов крестьян". По дороге в места ссылки и в самих поселениях гибло очень много крестьян. Вот что писали в анонимном письме Калинину "группа рабочих и служащих" из Вологды: "Отправляли их (поселенцев) в ужасные морозы - грудных детей и беременных женщин, которые ехали в телячьих вагопах друг на друге и тут же женщины рожали своих детей, потом выкидывали их из вагонов, как собак... Держат полуголодными, в грязи, во вшах, холоде и голоде и здесь находятся тысячи детей, брошенные на произвол судьбы". 
В страшных условиях жили в местах поселения целые семьи: женщины, старики, дети (нередко грудные), инвалиды.
По приблизительным подсчётам от голода в Советском Союзе умерло в 30-х годах до 8 миллионов человек.
И всё же Сталин добился своего, он не оставил крестьянам никакого выбора, кроме единственного - подчиниться его злой воле. Те, кто не оказался в числе высланных, пошли в колхозы. Одни под прессом страха и отчаянья, другие на волне энтузиазма, искусственно раздуваемого сталинской пропагандой и прессой. Оставшийся на западе видный советский работник Виктор Кравченко, на антисталинском процессе в Париже, привёл слова секретаря днепропетровского обкома партии М.Хатаевича, который сказал ему в 1933 году: "Жатва 1933 года была испытанием нашей силы и их терпения. Понадобился голод, чтобы показать им, кто здесь хозяин. Это стоило миллионов жизней, но колхозная система теперь останется. Мы выиграли войну".

Вот как, по воспоминаниям сталинского переводчика Валентина Бережкова, "откровенничал" Сталин перед Черчилем, отвечая ему на его вопрос о коллективизации:

"- Скажите, - поинтересовался Черчиль, - напряжение нынешней войны столь же тяжело для вас лично, как и бремя политики коллективизации?
- О нет, - ответил "отец народов", - политика коллективизации была ужасной борьбой.
- Я так и думал, - сказал Черчиль. Ведь вам пришлось иметь дело не с горсткой аристократов и помещиков, а с миллионами мелких хозяев.
- Десять миллионов, - воскликнул Сталин, возведя руки. - Это было страшно. И длилось четыре года. Но это было абсолютно необходимо для России, чтобы избежать голода и обеспечить деревню тракторами.
- Что же, они все были кулаками? - спросил Черчиль.
- Да, - ответил Сталин и, немного помолчав, повторил: - Это было ужасно тяжело, но необходимо.
- И что же с ними произошло?
- Да что, - как бы отмахнулся вождь. - Многие из них согласились пойти с нами. Некоторым дали обрабатывать землю в районе Томска или Иркутска и дальше на Севере. Но там они не прижились. Их невзлюбили местные жители. В конце концов их же батраки расправились с ними".
"Конечно же, - комментирует далее Бережков, - не местные жители и не батраки, а специальные отряды Народного комиссариата внутренних дел ликвидировали несчастных крестьян - жертв насильственной коллективизации.  Поверил ли Черчиль сталинской версии? Он ничего ему не возразил. А в своих мемуарах лишь отметил что, выслушав объяснение Сталина, содрогнулся при мысли о миллионах мужчин, женщин и детей, погиших в леденящих просторах Сибири".

Валентин Бережков. "Рядом со Сталиным". Москва. Вагриус. 1998 г. 



*Генерал Григоренко упоминает о практиковавшихся в тюрьмах  методах уничтожения части арестованных крестьян с помощью газовых душегубок. Читайте об этом мою статью "Отечественная война НКВД":
http://www.proza.ru/2008/11/04/124