Юрий Грымов. Недетские иГРЫ

Что такое хулиганство - это каждый понимает по-разному. Можно тупо залиться водовкой и пойти дестроить местный кинотеатр. А можно превратить свои скандальные наклонности в источник дохода и респекта со стороны общества. Итак, встречайте - Юрий Грымов, культовый режиссёр, клипмэйкер, дизайнер, пиарщик и прочая, и прочая. Человек, у которого получилось…

Х: Юрий, говорят, что в школьные годы Вы были хулиганом, всячески срывали уроки, но при этом были защитником девушек и занимались грузинскими танцами. Кто же Вы на самом деле - айсберг или человек, хулиган или романтик?

ЮГ: Хулиганства в грязном таком значении - у меня этого не было. Я не особо дрался, а занимался живописью, танцевал, поэтому я всегда был за творческое хулиганство, и уроки срывал творчески. А сам, конечно, я романтик, и по натуре оптимист. Никогда в детстве не мечтал стать космонавтом или инженером, или ещё кем-то… Просто жил и делал то, что мне было симпатично и интересно.

Х: Про людей творческих ходит немерено анекдотов. Например, рассказывают, что однажды вы сказали: "Феллини умер, да и мне что-то нездоровится". Вы относитесь к себе и своим работам с иронией?

ЮГ: Я довольно-таки иронически настроен воспринимать то, что я делаю, поскольку самый большой судья себе - это я сам. Я никогда не буду делать проект, который мне несимпатичен, неинтересен, он мне должен быть близок. Если говорить про рекламу, то это сначала было важно для меня как тренировка мышц, как старт. Потому что я, будучи тем самым хулиганом, не смог учиться во ВГИКе, потому что я не поступил бы никогда. Я построил свою жизнь так, что стал заниматься самообразованием. И занимаюсь до сих пор, постоянно подпитываюсь разной информацией, езжу по миру, для меня это очень важный момент. Поэтому для меня любой проект - это как детёныш, который очень мной любим, но в то же время я критически настроен в свой адрес сильнее, чем любой критик.

Х: Раз уж заговорили о рекламе - что бы вы не стали рекламировать никогда и не за какие деньги? Было ли такое, чтобы вы отказывались работать по идейным соображениям?

ЮГ: Нет, не было такого. Единственное, что я не стал бы пропагандировать ни за какие деньги, это наркотики! Сигареты, алкоголь - я считаю, что всё это возможно, потому что это всё вопрос уровня культуры. Не надо запрещать людям пить, надо их научить пить, есть культура питья. Так можно и есть запретить, потому что некоторые люди обжираются! Только наркотики - это тема закрытая, потому что на моих глазах была масса примеров, когда наркоманами становились мои знакомые… Наркотики - это самое большое зло.
 
Х: С одной стороны, Ваш спектакль "Нирвана" - антинаркотический, стрейтэйджерский…
 
ЮГ: Там идея в чём была? Ни в коем случае нельзя заниматься морализаторством, потому что тогда молодые люди никогда вам не поверят. И я показал персонажа, которого очень многие любят, и мы в спектакле ещё сильнее влюбили в него людей, а потом он умер, мы его отняли. И в этом была вина наркотиков, это был не несчастный случай. Против наркомании надо работать на эмоциональном уровне.

Х: …а с другой - Вы делали рекламу алкоголя, табака, с "Davidoff" работали. На это дело тоже ведь подсаживаются, да ещё как. Не может такого получиться, что ссядут люди с одной дряни и пересядут на другую?

ЮГ: Ещё Микеланджело говорил, что вино это не удовольствие, а традиция. Зачем нажираться в сиську? Во время трапезы выпить вина - это нормально. Поэтому я за то, чтобы человек относился нормально к себе, развивал себя и искал к себе дорогу. Алкоголь этому не помеха. А наркотики - помеха, потому что они гораздо сильнее в смысле зависимости, быстрой зависимости, стопроцентной.

Х: Похоже, для всех Ваших премий скоро надо будет открывать ещё один кабинет. А самая любимая среди них есть?

ЮГ: Любимые абсолютно все. Но, наверное, самая дорогая - первая, это приз "Золотой соловей", он был сделан в виде стеклянного члена, на кончике которого сидит маленькая золотая птичка. Это для самоутверждения очень важный момент, когда ты понимаешь, что тебя оценивают коллеги.

Х: Как-то Вы сказали, что любите классическую музыку, авангард - Шостаковича, Шнитке…
ЮГ: Да нет, не только. Я и Металлику люблю, я люблю сложную музыку, жёсткую, творческую. Для меня Шостакович и Металлика - это близко всё.

Х: А как же Витас, Алсу, Леонтьев, Алла Борисовна, наконец? Вы же им клипы снимали!

ЮГ: Я не слушаю Витаса, я не люблю Алсу, мне это неинтересно, но мне всегда интересен проект. Вот попросили сделать продукт "Алсу" с самого нуля, сделать, скажем, пять клипов - и это мне уже интересно. Есть большая категория людей, которая это любит и им нравится. Я честно работаю и пытаюсь сделать так, чтобы исполнитель нравился не глазом, а сердцем. Но я эту музыку не слушаю. Если завтра у меня будет предложение от Металлики, я буду только счастлив. Но давайте будем реалистами - в этой стране группы "Metallica" нету и, к великому сожалению, никогда не будет. Здесь страна попсы, это факт, и рок у нас как поп…

Х: Да нет у нас рока!

ЮГ: Я тоже так считаю. Всё, что у нас называется роком, это жёсткий попс. Потому что рок - это честная вещь, это идёт от сердца. А когда российские музыканты встречаются с главой президентской администрации - это вообще нонсенс! В нормальной цивилизованной стране люди бы просто его факами закидали - щас, пойду я туда!

Х: Были ли у Вас заказчики, недовольные результатом? Вы недавно работали над логотипом для Большого театра, а потом театр заявил, что работа якобы неоригинальная…

ЮГ: Это не Большой театр заявил, а какой-то журналист. Делая фирменный стиль для Большого, мы видели своей задачей не делать ничего самостоятельного. Большому театру 230 лет! Мы взяли виньетки в стиле "ампир", не авторские, а просто безымянные, и скомпилировали так, чтобы работа производила ощущение, что сделана 230 лет назад. А то, что об этом написали, для меня это дикость и средневековье. Когда мы сдавали проект, мы в каждом интервью говорили, что мы, как археологи, нашли и сделали. Ну, собака лает, а караван идёт, мне это по барабану.

Х: Так стоит ли вообще что-то новое придумывать, если столько старого вокруг? Компилируй, и дело с концом!

ЮГ: В музыке семь нот, в алфавите тридцать три буквы. Но некоторые пользуются только тремя буквами, а Ахматова использовала чуть больше. А то, что было до нас, этого не использовать нельзя, на этом надо базироваться, это говорит о вашей целостности. Но угол зрения обязательно должен быть свой собственный.

Х: Реклама, конечно, вешь полезная, но уж больно однодневная. Вдруг в Истории останется Микеланджело, а не рекламщики?

ЮГ: Время расставляет всё по местам. Нельзя ведь говорить, что станковая живопись - это хорошо, а миниатюра - это плохо, так? Можно и в рекламе быть серьёзным человеком. Но я тяготею сейчас больше к кино, потому что мне кажется, что это очень важно. И не хочу я давать никакого ответа Голливуду, нужно делать своё кино и не надо никому отвечать - это просто смешно! Рамштайн ведь не отвечает никому, поёт на немецком языке и ничего - весь земной шар слушает. И никто не думает: "А что ж это они не на английском-то?", потому что люди это делают честно. А для меня кино более интересно, потому что можно о многом поговорить.
 
Х: Например?

ЮГ: Вот сейчас я снял фильм "Казус Кукоцкого", по книге Улицкой. О том, что тот народ, который называется советским, к русскому народу не имеет никакого отношения. Потому что произошла гигантская деформация генофонда. Знаете, есть такая фраза - выживает сильнейший? Нет. В России выживает серейший. А сильнейший просто получает по башке. Этого же быть не должно - должен выживать талантливый человек, самобытный. А здесь выживают приспособленцы.

Х: Вы занимались имиджевой рекламой многих компаний. В том числе компании "Юкос", с которой сейчас всем известно, что происходит. Не боитесь, что сверху могут прижать за сотрудничество?

ЮГ: Я надеюсь, что мы всё-таки живём в свободной стране и каждый должен выполнять работу на своём уровне. Конечно, если кто-то нарушает закон, то перед законом должны быть все равны, но должны быть пределы какие-то. А то за контакты с "Юкосом" можно посадить полстраны. Всех, кто на их бензоколонках заправлялся.

Х: Говорят, что Юрий Грымов обучал девушек стриптизу, рисовал в армии карикатуры на начальство и его однажды чуть было не задавили танком. Что из этого правда, а что - дичайший вымысел?

ЮГ: Всё правда. В своё время я стриптизу обучал - преподавал аэробику, пластику, ритмику, какие-то деньги пытались зарабатывать собственными способностями. В армии тоже была ситуация - я был художником, поэтому служил плохо, мне всё это было неинтересно, жёстко всё. И я карикатуры рисовал, как воин-освободитель с лицом нашего прапора обнимается с человеком из концлагеря, у которого на спине был номер нашей части. И с танком тоже история была, потому что я замёрз, а прапорщик решил меня отогреть, поэтому я бежал, а он за мной на танке ехал, чтобы я не простудился.

Х: Есть ещё такая злостная вещь, как телевизор, который сейчас иначе как "ящик для дураков" никто не называет. В чём здесь причина? Специально людей зомбируют, или просто передачи делать не умеют?

ЮГ: Телевидение стопроцентно должно носить хоть какой-то образовательный характер! Потому что когда ты проводишь час или два у эфира - ты остаёшься опустошённым, да ещё за то, что у нас бесплатное телевидение, тебе в голову бесплатно напихают всякой ненужной рекламы (Обратите внимание, это говорит её производитель! - Злёбный Редактор). Кто-то придумал, что рейтинг - это самое важное. Но если гнаться за рейтингом, то у нас в эфире должно быть сплошное порно. Фактически так оно и происходит, только оно не в прямом смысле порно, а по своей пустоте. Поэтому я телевизор стараюсь смотреть как можно меньше, для этого есть кино, есть книги, общение с людьми.

Х: Ваши постановки Вы называете современным театром. Чем же современный театр отличается от того, что есть сейчас?

ЮГ: Театр должен быть актуальным. Пьесы могут быть и старыми. Но контекст должен быть современный. Это не значит, что надо уродовать классическое произведение и людей переодевать в джинсы - это пошло, нужно искать новое звучание. Конечно, театр немножко архаичен, он как бы такой музейный экспонат. Но если он будет музейным экспонатом, он им и останется - туда будут приходить люди и скучать. И влияние театра может быть сильнее востребовано, потому что театр нельзя отпиратировать, вы получаете живой контакт с живым человеком на сцене. Мне кажется, что театр может быть очень перспективен, но только если он будет жить не по законам театра, а вопреки им.

Х: То, что в "Нирване" главную роль сыграл не профессиональный актёр, а реальный рок-музыкант, тоже как-то относится к современному театру?

ЮГ: Важно говорить на языке той аудитории, для которой ты работаешь, и незаметно, в игре, нести момент образования. Потому что Найк Борзов для кого-то популярный персонаж. Потом, он ещё и внешне, по комплекции, схож с Куртом Кобейном. Мы сыграли несколько спектаклей, прожили яркую жизнь, как Кобэйн это сделал, но играть пьесу года три подряд мы не собирались, это маразм. Проект был яркий, все, кому надо, пришли, и надо двигаться дальше, надо создавать новый проект. У театра есть преимущество - сиюминутность. Театр не должен быть тяжеловесным.

Х: Как Вы считаете, в России сейчас реально поднять денег своим творчеством?
 
ЮГ: Практически нереально. Есть глобальная проблема пиратства. Во-первых, государство теряет колоссальные деньги, во-вторых наносит психологические травмы, потому что очень многие потребители покупают пиратские DVD и говорят: "Ну, это ведь дешевле!" То есть люди не задумываются даже, что они преступникам потакают. Должна быть разработана нормальная социальная и и законодательная программа у государства, которая должна это карать, только тогда это государство может назвать себя цивилизованным.

Х: Как-то Вы сказали такую вещь: "Наша пресса - это чёрт знает что, она бездарна и непрофессиональна". Это как-то связано с реакцией критиков на Ваши работы и постановки?

ЮГ: Я бы не стал косить всю прессу, потому что есть журналисты, которые пишут довольно-таки приличные вещи. А говорил я про тон, который в российской прессе не только в отношении меня, но и в отношении других людей зачастую носит оскорбительный характер. Этого делать нельзя, общество должно жить дружно. Если мы не будем любить друг друга, то нас и в мире никто не полюбит. И я бы не стал подводить всех журналистов под одну черту, но мне кажется, что пора кое-кому менять тон. Жить по принцнипу "я люблю", а не "я ненавижу".

Х: По нашей редакции ходят мрачные слухи, что Вы каким-то образом приложили руку к появлению "Хули" на свет. Якобы люди из журнала "Fакел" придумали чуть ли не все хулирубрики, после чего их вежливо попросили…

ЮГ: Точно не могу сказать. Ну, журнал "Fакел" был достаточно ярким явлением, я надеюсь, мы его как-то сохраним, рано или поздно он будет опять издаваться. И если мы на кого-то повлияли, то я только этому рад, в этом нет ничего нехорошего. Кто-то влияет на меня, я на вас, в этом есть некий обмен. Поэтому если мы повлияли на "Хулиган" в хорошем смысле - я рад, в плохом… я тоже рад.

Х: И кто же влияет на Вас? Есть какие-то примеры для подражания?

ЮГ: В человеческом плане - это Пётр Наумович Фоменко, режиссёр театра. Как режиссёр, как человек. Я люблю Тарковского, люблю Оливера Стоуна, люблю Бергмана… Да миллион всего, всё влияет! Погода вот на меня влияет… Масса вещей.

Х: На сайте "Академия Подарков" Вам посвящена целая статья как профессионалу в области подаркодарения. Не поделитесь секретом, как нужно делать ЭТО правильно?
ЮГ: Подарок должен быть всегда к месту. Ненавижу, когда дарят ненужные вещи - и когда мне, и когда я. Подарок - это вещь творческая, правда, это тяжело и на это очень много сил всегда уходит, много времени отнимает, но оно того стоит. Подарок должен быть желанным. И придумываю подарки я всегда сам, поручать такое кому-то просто нереально.

Х: Юрий, вы руководите молодёжным направлением Федерации Интернет-образования, а сейчас в Рунете много всякого барахла, тупости и порнухи. Вы планируете как-то с этим бороться?

ЮГ: Я против цензуры! Потому что свинья грязь найдёт. Если говорить о культуре, что модно быть образованным, то человек, который зайдёт на эти ужасные сайты и прочитает там какой-то кошмар, оттуда так же и уйдёт, ему будет просто неинтересно. Не стоит создавать запретный плод. Молодые люди должны чувствовать себя свободно и сами выбирать то, что они готовы читать и то, что они хотят смотреть. А вот общество должно создать такую атмосферу, чтобы люди понимали, что это неприлично. Вот ты заходишь на сайт и понимаешь, что это некрасиво. Должен быть разговор на темы и наркомании, и секса, и образования, и чего угодно, но при этом честный разговор и со всех сторон.

Х: По традиции - провокационный вопрос от главного редактора. Вы занимаетесь и рекламой, и дизайном, и кино, и театром, и много ещё чем. Вы реально настолько разносторонний человек, или просто всё ещё ищете себя и не можете найти?

ЮГ: Может, это покажется нескромным, но почему нет? Вас не смущает, что и Леонардо Да Винчи этим же занимался?
 
Х: Да вроде не смущает…

ЮГ: Ну и какие тогда проблемы? Я всё это делаю и мне самому нравится. Если это нравится ещё и вам - я этому рад. Если вам не нравится, это не значит, что я перестану всё это делать. Я рад, что у меня какие-то вещи получаются и для них находится свой зритель.

Х: Вы успели поменять множество мест работы - были моделистом по дереву, были фотомоделью, сейчас занимаетесь всякими интересными вещами. Чем бы Вы стали заниматься, будь у Вас была ещё одна жизнь и возможность выбирать?
 
ЮГ: Тем же самым. Может быть, чуть пораньше пришёл бы к пониманию, что я хочу заниматься кино. А если бы была волшебная палочка, исполняющая желания, я, наверное, хотел бы стать писателем.

Х: Значит, жизнь удалась?

ЮГ: Надо быть идиотом, чтобы так про себя сказать! Но мне нравится, что я делаю своё дело искренне. То, что я пытаюсь развиваться и не стоять на месте и стараюсь быть честным в тех идеях, которые я реализую в творчестве. Это, наверное, и раздражает критиков больше всего!

Журнал "Хулиган", май 2005.