Глава 27

Через пару дней, когда стало ясно, что опасность миновала, все ограничения, наложенные на пиратов на время осады аккунитов, уже сняли – жизнь на Апладио входила в привычные рамки. Все шло как обычно: вновь пользовались успехом трактиры, на улицах стало многолюдно, возобновились ссоры и драки среди подвыпивших пиратов. О недавнем военном положении напоминали только разрушения, причиненные аккунитами, да необычайная активность на берегах острова – там пираты чинили свои корабли, пострадавшие во время боя с врагом. Судну, которому не нужен был ремонт, просто не было.
Гринго довольно редко появлялся в порту. С одной стороны, не хватало времени: он занимался раненными, учил Энни метанию ножей и фехтованию. С другой – ему просто нечего было там делать, члены команды прекрасно знали и так, что и как надо чинить, да и работников хватало.
Однажды после того, как Питер сделал перевязки пяти больным (остальные его подопечные уже поправились), он решил зайти к мит ноне Макквейн.
На этот раз дворецкого Стивена Гаро не было, и в дом его провел какой-то незнакомый слуга – человек лет тридцати.
- Добрый день, нонак Гринго, - приветствовала его пожилая женщина, когда он вошел в гостиную.
- Здравствуйте.
- Присаживайтесь. Расскажите мне, аккуниты уже покинули остров? Слуги о чем-то говорят, но все так непонятно. Вы, несомненно, знаете и сумеете рассказать мне лучше, чем кто бы то ни было. Прошу вас.
- Да, аккунитов мы действительно прогнали. Думаю, они сейчас идут на всех парусах по направлению к родине и вряд ли когда-либо вернутся.
- Как, они живы?! Я полагала, что все они уже мертвы и лежат на дне моря. Кто позволил им уйти? Не думала, что пиратам свойственно благородство, - испытующе на гостя Макквейн. – Если только одному.
- Да, - признал Гринго. – Это я приказал освободить их. Не в моих правилах добивать беспомощного противника, даже если он – аккунит. Я не палач!
- Понимаю, нонак Гринго. Честно сказать, вы меня приятно удивили. Я слышала, что вы ненавидите аккунитов, и поэтому не ожидала, что отпустите своих пленных.
Капитан пожал плечами, но промолчал – он уже все объяснил.
- Раз аккуниты ушли и, по-вашему, пока нападать не будут, то я могу уехать в Иабрхерк.
- Я за этим и пришел. Мит нона Макквейн, некоторое время я бы не советовал вам пускаться в это плавание. Я не уверен, что в ближайшие несколько недель море будет безопасным. Конечно, в Анзоловическое море они навряд ли посмеют вернуться, но никто не может гарантировать, что аккуниты не будут нападать на торговые корабли, чтобы хоть как-то реабилитироваться. Переждите какое-то время здесь, пока не станет ясно, что аккуниты больше не угроза.
- Спасибо, нонак Гринго, но, пожалуй, я все же отправлюсь в Иабрхерк на первом корабле.
- Что ж, ваше дело. Только не думаю, что даже ближайший корабль пойдет раньше, чем через две недели. Армада состояла примерно из тридцати кораблей, это невиданная сила. И хотя сейчас в распоряжении аккунитов всего лишь четыре судна –  («всего лишь» по сравнению с первоначальным количеством судов), торговцы напуганы и предпочтут потерять в прибыли, но сохранить себе жизнь.
- В таком случае, у меня нет выбора, придется последовать вашему совету, - усмехнулась Макквейн. – Я задержусь недели на три.
 
Так как дом, купленный Гринго еще не был пригоден для жилья, а злоупотреблять гостеприимством Алекса Шарпа ему не хотелось, капитан вернулся на корабль. Он всегда жил в своей каюте когда «Амаденоус» становилась на якорь в порту Апладио, Энни отправилась с ним. Теперь они тренировались на палубе корабля, в условиях, более приближенных к настоящему морскому рукопашному бою: девушке приходилось приноравливаться к качке судна, которая даже когда корабль не двигался, чувствовалась и была помехой в бою, к тому же мимо постоянно ходили члены команды «Амаденоуса» и приходилось маневрировать гораздо больше.
Кое-какие приемы, показанные Гринго в саду у Шарпа, абсолютно не удавались здесь, при качающейся палубе, поэтому некоторые вещи учили заново.
Но гораздо хуже было не это, а то, что даже при легкой качке девушке было очень плохо.
- Нона Корнт, что с вами? – спросил Гринго, увидев, что после десяти минут пребывания на палубе лицо Энни покрылось бледностью.
- Мне дурно, - пробормотала девушка.
- Вы почувствовали недомогание только на корабле? – внимательно посмотрел на спутницу капитан. – На острове вам не было плохо?
- Нет. А почему вы спросили?
Сделав вид, что не слышит вопроса (не мог же он ответить, не обидев девушку), Гринго продолжал:
- Когда вы плавали со мной или когда бежали из дома, испытывали подобные ощущения?
- Нет. Доктор, что со мной? – попробовала улыбнуться Энни.
- Морская болезнь. Я приготовлю лекарство, и вам станет лучше.   
После снадобья, которое заставил выпить ее Питер, девушка проспала почти сутки и проснулась почти здоровая – только ужасно болела голова, но и это прошло через пару часов, проведенных на воздухе.
Через пару месяцев отплыла в Иабрхерк Макквейн – она все же послушалась Гринго и провела на Апладио еще некоторое время, чтобы быть уверенной, что не подвергнется нападению аккунитов. Но, несмотря на то, что дом теперь был свободен, Гринго продолжал жить на корабле. Он не хотел обитать в доме, где все напоминает о чужих людях, о чужой судьбе. Сначала необходимо переделать все, что его не устраивает, а для этого у него нет времени, по - крайней мере, пока.
Флибустьерам Гринго не очень везло: никаких выгодных операций не было, они много времени проводили в открытом море, искали корабли аккунитов или их военных союзников, ходили, в основном, в разных направлениях – на удачу. Им удалось выследить и захватить несколько аккунитов судов, в которых был достаточно ценный груз, но все же не такой, как рассчитывали люди. Да и к тому же, только один корабль они смогли забрать с собой в качестве добычи: остальные были настолько стары или повреждены, что брать их было просто бесполезно, на ремонт пришлось бы затратить силы и средства как на постройку нового корабля.
Подобные моменты, когда добыча была невелика, случались у людей Гринго, поэтому ничего непривычного не было, никто не выражал недовольства. У некоторых капитанов люди вообще, случалось, подолгу не получали никаких средств и вели почти нищенскую жизнь. С флибустьерами Гринго такого не случалось. Корабли постоянно находились в море, выполняя хитроумные операции своего командира, неся разорении ненавистным аккунитам.
После очередного возвращения капитану доложили, что на острове его уже четыре или пять дней дожидается какой-то аккунит.
- Хорошо, приведите его на корабль. – Ответил гринго, недоумевая в душе: чтобы аккунит добровольно оказался на Апладио, да еще сам пришел к нему?!
В этот раз, как и всегда, капитан принимал гостя в своей просторной, светлой, уютной каюте. Сев за стол, он стал ждать, пока приведут аккунита.
 Когда открылась дверь, и на пороге появился человек, Гринго в первую минуту был уверен, что видит его впервые. Солнце, бившее в спину вошедшему, мешало рассмотреть лицо посетителя. Поэтому только после того, как человек шагнул в каюту и закрыл дверь, Питер узнал его: дож Себастьян Миро.
- Добрый день, дож Миро, - приветствовал капитан гостя. – Проходите.
Принимать у себя аккунита не хотелось – Питер не любил их и среди аккунитов знал очень-очень мало достойных людей. Однако презреть традиции гостеприимства на корабле он не мог.  Да и очень хотелось узнать: по какой причине Миро вернулся на Апладио, причем добровольно. Казалось бы, он должен был со всей возможной скоростью удирать к себе на родину, благодаря всех святых за то, что удалось избежать мести обозленных пиратов.
- Понимаю, вы удивлены, увидев меня здесь, - начал дож Себастьян. – По вашему мнению, я должен удирать отсюда со всех ног.
Гринго слушал, ничем не выдавая своей заинтересованности (если таковая была); он откинулся чуть назад в своем кресле и смотрел на собеседника так, словно наперед знал все, что тот скажет.
- Я знаю, это звучит странно, но я вернулся просить защиты. Я хочу присоеди-ниться к вам, и стать членом какой-нибудь команды, желательно, под вашим руководством, дож Гринго.
- Это невозможно. В моей команде никогда не будет аккунитов, тем более тех, кто задался целью уничтожить пиратство как вид. Вы должны знать, что я ненавижу Аккунию и все мои действия направлены против нее.
- Но вы даже не знаете, какие обстоятельства вынудили меня бежать от своих соотечественников, когда мы были уже почти на полпути к родине!
- Вынужден вас разочаровать: они мне не интересны. Вряд ли вы сможете сказать мне что-то, что переменит мое мнение и заставит взять в свою команду. Но, если хотите, я вас выслушаю.
Дож Себастьян был обескуражен этой речью, так как полагал, что сможет заинтересовать Гринго рассказом о том, что случилось после того, как остатки гордой Армады удалились с поля зрения пиратских кораблей. Однако затея провалилась. И все же, воспользовавшись разрешением капитана, он стал говорить – у него не было выбора. Вернувшись на Апладио, добившись аудиенции пирата Питера Гринго, он поставил на карту все, теперь он никогда не сможет вернуться в Аккунию.
- Когда вы, проявив благородство, отпустили нас и даже дали корабли, чтобы мы могли вернуться на родину, - начал Миро, решив, что немного лести не помешает. – Все были в подавленном настроении, но, не сговариваясь, взяли курс в Аккунию.
Гринго остался все также невозмутим, никто не сказал бы по его лицу, что он поражен глупостью аккунитов: он-то полагал, что люди, отпущенные им на свободу, зайдут в какой-нибудь аккунтский порт, где отремонтируют свои корабли и наберут запасы провизии, пресной воды, порох, снаряды, мушкеты. Ведь на таких судах, которые достались аккунитам, невозможно проделать очень длинный и весьма непростой путь от Анзоловического моря, до берегов Аккунии.
Человеку, который еще недавно командовал Армадой, пришлось выполнять функции юнги! Капитан корабля «Калипсо», на котором находился дож Миро, заявил, что не собирается даром кормить ни одного человека, поэтому работать придется всем. Другой должности для Себастьяна Миро не нашлось. Видимо, капитан считал, что раз он не смог разбить пиратов даже с таким преимуществом в силе, то и ничего мало-мальски важное ему поручать нельзя.
На дожа Миро со стороны членов команды сыпались насмешки, но он понимал, что это еще не самое худшее. Насмешками дело не ограничиться. Когда корабли прибудут в Аккунию, то ему придется предстать перед герцогом. Его известие о неудаче операции и о гибели большинства судов Армады приведет в ярость – скупость и вспыльчивость Филиппа были хорошо известны. Скорее всего, его просто прикажут казнить. Если же ему по какой-то причине удастся избежать смерти, то его ожидают позор, нищета и презрение. Дож Миро понимал, что отныне ему не место в Аккунии, не место в любой другой стране. Даже если он убежит, допустим, в Вивердиту или Вейстоун, то велика вероятность, что когда-нибудь на новом месте узнают и тогда…
Оставался один выход – бежать к недавним врагам, к людям, уничтожить которых он хотел всего пару дней назад. На такое решиться было нелегко, и дож Себастьян медлил. Когда же он окончательно решил вернуться и даже продумал план побега, возникли обстоятельства, из-за которых все пришлось отложить на пару дней. Корабли тем временем все двигались к Аккунии. Побег следовало совершить ночью, но возникали препятствия.
Сначала Себастьян Миро всю ночь был на вахте, а днем выспаться не удалось, поэтому следующую ночь пришлось посвятить сну – нельзя же пускаться в одиночку в плавание, не спавши сутки! Потом несколько дней слегка штормило, кораблям это не представляло угрозы, а вот ненадежная лодка могла и перевернуться: пришлось ждать еще.
В общем, когда дожу Миро удалось отвязать лодку и начать грести в обратном направлении, аккунтские суда отошли уже на очень порядочное расстояние от места последней битвы с пиратами. Лодка идет гораздо медленнее корабля, поэтому времени на путешествие понадобилось гораздо больше, чем для плавания на судне. Кроме того, дожу Миро пришлось несколько раз заходить в аккунтские владения: кончились запасы, лодка требовала ремонта, поэтому и потребовалось почти два месяца, чтобы сначала, воспользовавшись милостью победителей, бежать в Аккунию, а затем вернуться обратно и опять ждать милостей.
- Весьма интересный рассказ, но вы меня не убедили меня взять вас к себе в команду. Вы говорили, что не приживетесь нигде – ни в Аккунии, ни в Иабрхерке, ни в Вивердите – и вы правы. Но вам не место и на Апладио. И дело даже не в том, что вы недавно сражались против нас, стремясь уничтожить всех, а в том, что вы трус.
Гордость, не совсем исчезнувшая из-за всех жизненных обстоятельств, дала о себе знать.
- Да как вы... – задохнулся аккунит.
- Смею, - холодно возразил Гринго. – Я полностью уверен в той формулировке, которую только что дал вам и не собираюсь извиняться за свои слова. Я считаю вас трусом и уверяю, таких людей больше всего не любят люди, которые выбрали весьма рискованную профессию пиратов. Вам лучше покинуть Апладио. Не все здешние жители настроены столь дружелюбно – вас могут убить.
Раздраженно вскочив, дож Миро покинул каюту капитана, даже не попрощавшись с хозяином. Услышав как хлопнула дверь, Гринго покачал головой и открыл свои любимые стихи – он не сомневался, что аккунит его не послушает. Не успел он прочитать даже одного стихотворения, как дверь каюты снова открылась, и заглянул Типро.
- Питер, здесь ошивается какой-то аккунит, - пробасил он. – Он спешно пытался покинуть корабль – может шпион?
Типро вошел, крепко держа дожа Миро, лицо которого было перекошено злобой и унижением.
- Проводи гостя – он уже уходит, - попросил друга иабр, старательно скрывая улыбку. – Ему пора на берег.
Теперь Миро точно не захочет остаться на Апладио. Спасибо своевременному вмешательству Типро. Когда Типро и Миро покинули каюту, Гринго все же не сумел сдержать улыбку.
Спустившись на берег, Себастьян Миро отправился в вечерню, решив попытать счастья еще раз. Он не принял во внимание слова Гринго об опасности нахождения на Апладио.
В «Подводных рифах», куда заглянул дож Миро, опять было полно народа. Несколько его попыток наняться в команду не увенчались успехом. Как только флибустьеры понимали, что перед ними аккунит, в глазах появлялось выражение презрения и ненависти, и ему советовали уходить подобру-поздорову - пока он еще может это сделать. Пришлось признать свое поражение и отплывать с острова. Миро решил переждать какое-то время в аккунтской колонии, а уж потом решать, что делать в дальнейшем.

- Вперед!
Этот призыв Питера Гринго был встречен радостными воплями людьми капитана. Поход, в который повел их предводитель, поход, суливший по-настоящему большую выгоду, скоро должен был завершиться. Осталось сделать последний рывок и законная добыча окажется у них в руках. Такие мысли очень сильно поднимали энтузиазм пиратов.
Они ожидали победы – с Гринго им вообще довольно редко приходилось проигрывать - поэтому, подчиняясь приказу, кинулись вперед…

                ...КОНЕЦ...