хуже уже не будет

Хуже чем сейчас,  уже не будет,  хуже, чем сейчас уже не будет, - как заклинание повторял про себя  Лопухов размерено шагая по длинному коридору в сторону мужского туалета. Мысли у него и в самом деле были невеселые. Можно сказать черные даже.

Он то впадал в полнейшее отчаяние,  то начинал внутренне бушевать и крушить только что полученный приговор от генерального: ВЫ УВОЛЕНЫ!
 
Вот так вот, раз и готово. И, заметьте,  даже без выходного пособия. Мол, компания на грани разорения, убытки перекрыли доходы. Так что пошли все вон, болваны!!
 
Нет, но уволить меня!  - внутренне кипел справедливым гневом Лопухов, - меня, ведущего менеджера компании! Меня,  на ком держится всё и вся! Лучшего сотрудника компании, принесшему этому самодовольному болвану баснословные барыши! 
А мне кредит чем платить прикажете, за машину, а? А за квартиру, взятую в ипотеку кто заплатит?!
Сальдо у них, видите ли, с бульдами не сходится. На Канары не на что ездить стало.  А я при чем?

Тут Лопухов опять впал в глубокую депрессию. Настолько глубокую, что решил сейчас же пойти… пойти и повеситься на собственном ремне где ни будь в туалете.

Хоть как-то насолю шефу, - злорадно думал Лопухов, подходя к туалету, - а на лацкане пиджака еще и записку в бэджик вставлю типа «в моей смерти прошу винить…»

Впрочем, взявшись за круглую, стилизованную под медь
ручку двери, Лопухову стало как то не по себе.
Машинально открыв дверь, он тут же ее и захлопнул,
вытирая в раз вспотевшие ладони о штаны.

То, что его уже опредили, было вполне очевидно:

Зам. генерального. И тоже на собственном ремне.
Ужас. Лопухов постоял немного, представляя, как будет вот так же… рядом с замом… ужас
      
Придя к выводу, что это будет выглядеть крайне глупо, вот так же болтаться рядом на собственном ремне с вытаращенными, как у главбуха во время аудиторской проверки глазами и вываленным на воротник языком как у какой ни будь собаки-ньюфаундленда.
В  общем,  решил Лопухов пока повременить с этим делом и придумать что ни будь по оригинальней.
Проходя мимо бухгалтерии,  заглянул туда и обыденным голосом сказал, как буд то ни к кому не обращаясь: Там, в туалете, это, того… зам генерального того… -
и сделал характерный жест, будто затягивая галстук на шее.

В бухгалтерии стоял несмолкаемый гул женских голосов – каждое новое увольнение шумно и горячо обсуждалось.
Однако же, когда смысл сказанного Лопуховым дошел до
их сознания, то гул сразу же смолк.

Сделав сообщение, Лопухов закрыл дверь, что бы не приставали с расспросами. Заметив напоследок, как от только что дошедшего до нее ужаса по рыбьи смешно вытаращила глаза главбух.   

Все ссущее – чщетно, - ни с того ни с сего пришла ему в голову философски краткая мысль.
А в туалете и подавно, - дополнил ее Лопухов,  ожидая
лифта, что бы подняться на крышу и…

Вот только что-то лифт задерживается. В окошечке мигает
Цифра последнего этажа, будто лифт сломался и тогда
Лопухов решил пойти наверх пешком. Благо что недалеко.
Пару пролетов всего.
Лететь вниз гораздо дальше придется.

Впрочем, поднявшись и толкнув дверь на крышу,
Лопухов опять заробел. Высоко ведь. Да и страшно офигеть как. 
Кое как подойдя к перильцам ограды, Лопухов опасливо глянул вниз и скривился как от зубной боли:   и здесь опередили.
На крыше его новенького мерса раскинув руки, лежал кто то из сотрудников.
Кто, Лопухов отсюда не мог разглядеть, да разве в этом дело, когда машину расхренячило так, что и уехать нельзя будет.
   
Опять навалились тяжелые думы и всю дорогу, пока
спускался до лифта, за ним неотступно следовала настойчивая мысль:   хуже чем сейчас,  уже не будет,  хуже чем сейчас уже не будет.
Ну чисто заклинание какое, - думал Лопухов, - вот ведь
как замкнуло в голове. Вот возьму щас, дверцы шахты раскрою и шагну. Вот тогда и посмотрим – бывает или нет.

Но тут с верхнего этажа пришел лифт и гостеприимно распахнул зев.
- Вам вниз, или вверх? – В кабине лифта  стоял и чему-то улыбался шеф. 
Видать опять с проститутками в баню намылился, - подумал
Лопухов, - у жаба! И как тебя только лифт еще держит!
А вслух сказал: 
- Не,  я пешком лучше.
Шеф  кивнул и ткнул в кнопку первого этажа.
Дверцы бесшумно захлопнулись.
Лопухов повернулся, что бы спуститься пешком, краем глаза заметив, как чересчур быстро замелькали циферки
Где то далеко внизу глухо ухнуло и зазвенело.
То ли в ушах, то ли и в самом деле трос оборвался 

Ну и шут с ним, тросом, - подумал Лопухов, а вот спускаться десять этажей теперь пешком придется.

Одно радовало:  на улице ласково светило весеннее солнышко и весело чирикали, купаясь в грязных лужах воробьи.
 
Стоянку Лопухов тщательно обогнул, что бы не видеть
разбитой вдребезги машины и пошел домой пешком.

 Благо что недалеко совсем. Пару кварталов всего.

Занеся ногу, что перейти через дорогу, Лопухов неизвестно почему раздумал и пошел налево, краем уха услыхав через пару секунд звон бьющегося стекла и гудение клаксонов.   
   
Проходя под раскидистым тополем, Лопухов ускорил шаги и услыхал позади себя треск и шум падающего дерева, но даже не обернулся.

Ничто не могло отвлечь Лопухова от его тоскливых мыслей,
ни разверзающиеся позади него пропасти, ни падающие самолеты, ни рушащиеся здания.

В голове у Лопухова пульсировала лишь одна мысль:
 хуже чем сейчас,  уже не будет,  хуже чем сейчас уже не будет…