Бедная Настя

              Настя была стройна и изящна. Русые свои волосы она с юных лет безжалостно обесцвечивала до цвета  льна. Эти белокурые волосы вместе с нежным розовым румянцем щёк и сине-серыми  большими  глазами  делали  её  похожей  на  прибалтийскую - польскую или  литовскую - красавицу.  И  быть  бы  ей  на  подиуме, на сцене или, в крайнем случае, в кинематографе,  если бы…   Если бы  не случилось  с  ней  в  детстве большого несчастья: пятилетней  девочкой,  вырезая  что-то  из  бумаги,  проколола она остриём ножниц левый глаз.Спасти глаз удалось,но теперь его синевато-серую радужку пересекал белый  рубец.Да, не  в  этом горе – дело в  том, что глаз после операции  перекосился. И ни какие усилия врачей не смогли его выпрямить. И  теперь Настины  глаза  смотрели в разные стороны. Это
создавало  большую  неловкость  тем, кто смотрел ей  в лицо. Да и сама Настя видела, как тщетно пытаются люди понять, в какой же её глаз нужно смотреть при разговоре…
               А  в остальном она была очень хороша: стройная,  белокурая,  не смотря ни на что, весёлая. С ней всегда было нтересно, знала она всё на свете. Особенно привлекали её музыка и литература. Она  хорошо училась в школе и легко поступила  в университет, на филологический факультет. Здесь и нашла Настю её первая любовь.
               Андрей был  высок, строен, симпатичен, из  хорошей интеллигентной семьи - отец    его  был   главным  инженером  крупного  завода. Андрей тоже был эрудитом, любил литературу, поэзию, учился музыке и мог сыграть при случае небольшую фортепьянную пьесу. Словом, это  был  принц  её  мечты. Они  долго  дружили, он  был  с  Настей очень нежен, но о свадьбе не заговаривал, и  вдруг, совершенно  неожиданно женился на другой девушке. Удар был неслабый. Но Настя погоревала,погоревала и тоже  вышла  замуж  за влюблённого в неё однокурсника Володю.  Распределение  они получили во Владимир, где Настя должна была преподавать русский и  литературу в музыкальном училище, а Володя - работать журналистом в одной из газет. Но жизнь с Владимиром  во   Владимире  не задалась. Он чувствовал, что в сердце жены по-прежнему царит Андрей, и очень ревновал. Стал много выпивать,  начались ссоры, упрёки, сцены. Настя не выдержала такой жизни, подала на развод. Детей у них  не  было, их  быстро развели, и Настя вернулась в город своей юности. Здесь устроилась  она  работать  учительницей  русского языка в обычной школе,  стала  потихоньку  жить  и  работать.  Неожиданно  на  горизонте  вновь  появился Андрей.  Он  тоже уже был разведён с первой женой, о чём поведал Насте, и даже уже был снова женат  во второй раз – о чём  он  умолчал.  Его первая  жена  после развода оставила его  фамилию и  жила, видимо, в  надежде  на  его  возвращение. Он жил со второй женой, иногда  навещал  первую,  встречался  с  Настей, словом, без зазрения совести, обманывал, по  крайней  мере,  трёх  женщин.  Иногда  судьба выводит таких людей на чистую воду. В один  из вечеров, когда Андрей придти не мог, так как его ждала важная и срочная работа,
Настя  и  её  подруга  решили  пойти  на  симфонический  концерт  в филармонию. Там, на концерте, они  увидели  Андрея  с  высокой  рыжеволосой женщиной,  которая, к тому же, была в положении. Это была вторая жена Андрея, которая ждала от него ребёнка…
                Второй  удар,  нанесённый Андреем,  был  тоже  силён. Но, что удивительно, Настя   второй  раз  наступила  на  те  же   грабли:  вскоре   она  вышла  замуж  за  Эдуарда Мешкова, поклонника  с  вычурным  именем  и простоватой фамилией. И сам он тоже был мешковат  и  простоват,  но обещал носить  её  на  руках, что несложно было в буквальном смысле: Настя была стройная и лёгкая. Но история повторилась – после женитьбы он тоже запил, заревновал её к прошлому, а когда  она  забеременела, заявил, что ребёнок не его. К
тому  же  свекровь Настю тоже  очень  не  полюбила. Словом,  опять  –  упрёки,  ссоры, но теперь  дело  дошло  до  рукоприкладства.  И когда её, беременную, муж ударил кулаком в живот, Настя  поняла,  что  ничего  хорошего  здесь  ждать  не  приходиться.  Она  собрала вещи, среди которых было и пианино,  контейнер, кстати, ей помогал отправить Андрей, и
уехала в город, в котором жили её родители. После переезда, ровно через пять дней, Настя родила дочку Машеньку. Андрей после её отъезда начал  писать  ей  большие, нежные, всё  про любовь, письма.  Настя  отвечала  ему, но, в глубине сердца, она уже твёрдо знала, что вместе им не быть никогда.
                Под Новый год в  доме  Настиной  подруги,  у которой к тому времени тоже появился малыш, раздался телефонный звонок. Это, из своего далёко, звонила Настя.  Она
спросила:  «Как  твой  малыш, растёт?», «Да!» –  радостно  ответила  подруга,  но  в   ответ услышала рыдания.  «А мой колокольчик отзвенел, завял мой цветочек, нет у меня больше
доченьки!»  –  рыдала  в  телефон  Настя,  а  на  другом  конце  провода  горько  плакала от жалости её подруга. Вот такое новогоднее поздравление.  Но Настя сказала не всю правду:
Машенька  не  умерла, нет. То, что  случилось, было, пожалуй, ещё страшнее -  Машеньку пришлось  сдать  в  специальный  детский  интернат,  так  как  она  оказалась олигофреном очень высокой степени… 
                Да, время лечит, но только тот, кто глубоко страдал, знает, как мучительно
долго  заживают  сердечные  раны,  как   нестерпимо  тянется   время,  пока  они   хотя  бы немного не подживут…
                Настя  пришлось  снова  начать  жить.  Она  работала,  читала,   ходила   на литературные  вечера  и пыталась  хоть немного утишить свою сердечную боль. И тут в её жизни появился Пётр. Пётр был немолод, старше Насти почти на двадцать лет. Известный в  своём   городе  писатель,  был  он  человеком  умным,  интересным,  но  тоже  не   очень счастливым. В его жизни была своя боль. Раньше Пётр был женат, имел  двух сыновей. Но
с женой  его случилась беда – у неё  развилась  душевная  болезнь, и она  надолго попала в больницу. После нескольких лет лечения  ей вдруг стало намного  лучше, и врачи вернули её  в  семью. Когда  же  она  неожиданно забеременела, те же врачи сказали, что родить ей нельзя,  так  как  после  родов  она  либо  полностью  выздоровеет,   либо  лишится  всякой надежды на выздоровление. Что  называется,  fifty - fifty.  Она  оставила  ребёнка,  но  ей, к сожалению, выпала не та половина, о которой мечталось. После родов её болезнь перешла в  критическую  форму.  До  конца  жизни ей  было  суждено оставаться в больнице. Мужу
предложили  развод.  А  третий  сын  родился  здоровеньким, только с  сильно возбудимой нервной системой. В  то  время,  когда  Пётр  встретил  Настю, старшие его дети жили уже самостоятельной жизнью, а  Петеньке  было  около пяти  лет. Нелегко входила Настя в эту семью. Петенька мог на улице упасть на землю, колотить ногами, требуя  что-либо.  Насте
оставалось  только  терпеливо его уговаривать и ловить на себе косые взгляды прохожих – вот какая плохая мать, как ребёнка избаловала!  Но  постепенно  жизнь  налаживалась. Эта
страница  оказалась  самой  счастливой  в  её  жизни: любящий, нежный, всё понимающий муж  и, полюбивший  её,  ставший  родным  сын.  Жили  они  дружно,    весело,         много путешествовали – просто  в  лес,  за  город,  или  куда-нибудь в другие города: на юг или в Прибалтику.  Так  пролетело  несколько  счастливых   лет.  Но  Настя вдруг начала худеть, бледнеть, и оказалось, что у неё та самая болезнь, которую и врагу не пожелаешь…  Одна
операция, другая, больницы, белые стены палат, белые халаты врачей…  Настя  держалась
до последней минуты, внешне была  весела,  подтянута,  старалась  хорошо  выглядеть. Ей
было  всего  сорок  два,  когда  её  не  стало… Чьи  грехи  искупала  она  своей  недлинной жизнью? Всё-таки, судьба часто бывала к ней слишком сурова… Но вот точка поставлена.
А  Пётр  и  Петенька  снова  остались  вдвоём.  А  вскоре Петеньке пришлось взять на себя заботы об отце, ведь Петенька – поздний ребёнок,  а отец  его стал болеть, слабеть и почти не выходит из дому, так  как  у него очень ухудшилось зрение. И на могилку к Насте часто Петенька приходит один. Он с грустью смотрит на молодую женщину, улыбающуюся ему с памятника.  Он  уже  взрослый человек, но с мучительной нежностью вспоминает ту, что меньше  десяти  лет  была  его матерью. Другой матери в его жизни не было.