Вовочка I. Времена 1. Время собирать камни Ч. II

I.ВРЕМЕНА
1.ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ

Часть II. ОТРОЧЕСТВО. КЛЮЧИКИ ОТ ТЕМНЫХ КОМНАТ ДУШ

ПУСТЬ БУДЕТ ТАК, КАК БУДЕТ
-Ольга Олеговна, а меня ведь зачислили-таки на подготовительные курсы политграмоты при университете! Если буду успешно там заниматься и подавать надежды – а вы ведь знаете, что буду, – то университет предоставит льготы при поступлении.

Стоящий в дверях комнаты Володя сиял и нисколько не скрывал своего торжества. Лукавство, гордость, радость – в его взгляде был целый арсенал обезоруживающих любого взрослого «боевых» средств. Не улыбнуться в ответ было невозможно.

-Ну-ну, ты не зарекайся так уж сразу. Вдруг это не твое? Конечно, все равно ты наверняка будешь успешен. Но учти: это не школа, это специальные курсы для тех, у кого есть к этому стремление и способности. А скажи мне вообще, нужна ли тебе на самом деле политика? Дело-то сложное, грязное и опасное…
-Это мое. А грязи везде хватает, куда ни глянь.

Сказал – как отрезал, и она поняла: его, по его натуре лидерской. «Только бы не срезали на излете мальчика моего родного, милого умничку, – вздохнула про себя гувернантка. – Пусть даже пойдет по головам, лишь бы сам цел остался. А может, перебесится, станет программистом, адвокатом, еще кем-нибудь, не политиком… Большой уже, почти жених. Усы прорезались, – она оглядела его с головы до ног, внимательно, как в первый раз. – Большой…»

-Значит, это я в честь твоего зачисления купила сегодня шикарные гладиолусы. Посмотри, они в зале в китайской вазе на полу стоят.
-Спасибо большое, обязательно полюбуюсь. А Вы чей-то номер набирали? Пальцами стучали по столу?
-Да… Я уже передумала…
-Это Ваш японец, да?..
-Да.
-А что же вы не быстрым набором его номер набираете? На один из пальцев установите его номер, а потом просто кнопочку связи нажимаете и пальчиком этим, на котором его номер, по столу.
-Да-да, я знаю, конечно, это же очень старый способ, такое было еще в моем детстве на сотовых и, по-моему, даже до моего рождения на стационарных телефонах. Все так же, я знаю, но не хочу. Пока набираю, думаю, звонить – не звонить…
-Вы знаете, Ольга Олеговна, можно откровенно, я Вам как друг мужского пола скажу…

Засмущались оба, но когда-то ведь все равно затронули бы дети эту тему. «Первым заговорил Вова, хотя Саша и старше, и романтичнее. Почему-то именно он. Боялась Саши, а получается вот так. Как же так я все-таки не смогла скрыть от детей? Да что там, иголку в стоге ведь не утаишь, живем почти одной семьей. Надо достойно реагировать, честно и вместе с тем не роняя достоинства, я же для детей авторитет».

-Говори, Вов…
-Это очень хорошо, что Вы перестали красить волосы и носить линзы, вам так гораздо больше идет, у Вас очень красивые золотистые кудри и голубые глаза.
-Спасибо, Вова.
-Но…Это не все, что я хотел Вам сказать… Он… он не женится на Вас, Ольга Олеговна. Вы не ждите его, выходите же, наконец, замуж за Александра Степановича и рожайте ребенка. Я не говорю, что он у Вас плохой, нет, конечно. Не думаю, что Вы смогли бы полюбить недостойного человека, нет. Просто он запутался, такое ведь бывает.
-Я, Вов, не хочу замуж за Александра Степановича и вообще ни за кого замуж не хочу. А если ты боишься сказать о том, что я разрушаю чужую семью, скажи, я тебе все объясню.
-Нет, мне, честно говоря, до фонаря его семья. Ничего, что я так с Вами? Мы ведь по душам. Гори она, его семья, синим пламенем. Я был бы даже не против убийства его жены, если б знал, что Вам от этого будет лучше. И если бы мое мнение интересовало провиденье. Я же эгоист и этим даже горжусь. Тесты выявили, а что я могу с этим поделать? Надо тогда использовать имеющиеся качества, говорит учительница по психологии. У всего, говорит она, обратная сторона. Мне главное – чтобы у меня и у моих близких все было хорошо. Так, может, я поговорю с Вашим японцем? Пусть выбирает, и тогда точки над i и расставим, и мучиться так в ожидании не будете. Это если плохой исход. А скорее всего Вас он выберет, он же в Вас нуждается больше, вы душу его греете. Ну, решайтесь, так же ведь нельзя жить.
-Дорогой мой мальчик, знаешь, ты же читал много классической литературы, фильмы смотрел: так жили во все времена. Вспомни хотя бы «Тихий Дон». А выберет он, конечно, жену, потому что с ней – его дети. А у меня даже своей жилплощади нет: как-то не озаботилась. Вроде не надо было, ведь так? И куда мы пойдем с ним вместе? Хорошо, снимем. Но я не собираюсь детей лишать отца. И вообще – вряд ли он станет с тобой говорить на эту тему, ты уж меня извини.
-Ну, тогда, если честно, раз Вам все равно не видится выхода из этой ситуации, замуж за другого не хотите, то рожайте от него ребенка, а? Серьезно. А что? Тогда, может, он к Вам уйдет – у Вас же тоже будет его ребенок. Даже если не уйдет, у Вас будет ребенок для себя.
-Уже, наверное, поздно, мой дорогой, и вообще… У меня же есть вы, ты и Саша! Вы же и мои дети тоже, пусть не рожала я вас, но вы мои, моя семья… Разве не так? Вы ведь не забудете меня, когда вырастете?
-Нет, конечно, Ольга Олеговна, я не забуду. И Саша, думаю, тоже. Да о чем речь!
-Ну, вот и славненько. А вообще, если уж у нас зашел разговор на такую интимную тему, ты мальчик уже большой… Ты уже, наверное, с девочками дружишь. Может, подсказать что, посоветовать, как лучше поступить в той или иной ситуации, как повести разговор и вообще. У тебя есть девочка, ты с кем-нибудь встречаешься?
-Нет. Я, так получилось, предложил одной там дружбу, по глупости, в общем. Она – ничего, давай вроде. А потом – пойдем, говорит, в танцевальный клуб. Накануне контрольной. Я, ясно, против: нет, отвечаю, давай готовиться к предмету. Давай, говорю, вместе в библиотеку лучше пойдем, для чего она существует, библиотека, – чтобы веселее учиться было в компании. Ну, в самом деле, какие могут быть танцы, когда на носу контрольная, понимаете меня? А она не поняла. Сказала: ах так, тогда я со Слободкиным пойду. И пошла. А потом еще же и помощи на контрольной попросила, свинья!
-Ты помог?
-Нет, конечно. Так-то я всегда, если честно, помогаю: мне не жалко. Раз не хотят учиться, а желают оценок, пусть получат оценки. А мои знания останутся при мне, даже крепче будут, если я несколько вариантов сделаю. Они сегодня хвостом крутят, веселятся, а завтра жалеть будут, если не опомнятся. Но мне не жалко подсказывать. А ее – наказал. И Виноградова по дружбе попросил не помогать. Им со Слободкиным вообще никто не помог, они по паре получили. Наша пара носит пары! Я ей так написал на майт, отправил по Нету, она, дура, ничего даже не ответила – фантазии не хватает.
-Ты прямо не по годам у нас развит.
-Конечно. Вы не смотрите, что я подросток, я все понимаю. Я, может, даже более взрослый, чем Саша, не по годам, по мировоззрению, это он из-за своей Анечки нюни распустил, ничего вокруг себя не видит. Я, например, понимаю, что, если мне женщина не дает заниматься делом, это не моя женщина. Поступаться ради кого-то своими интересами я не собираюсь. И не жалею, кстати, о своем поступке. Слободкин, значит? Ну, если она такого придурка выбрала, то туда им и дорога. Нашла, с кем сравнивать. Он же глупый и тюфяк. Зато веселится. Пускай веселится. А она еще будет рыдать у меня в ногах, только я не прощу.
-Ты гордый у нас такой, прям Македонский.
-А так, Ольга Олеговна, в жизни и надо, так приходится.
-Так ты и майт ее даже знаешь, значит, вы все-таки какое-то время общались, причем душевно?
-Ну да, вроде как. Майт сама сказала, я не спрашивал, я только мэйл спросил и номер звукосвязи, а она аж майт дала – типа пустила в душу. Я даже поверил ей на какое-то время… Я не хочу больше о ней говорить, Ольга Олеговна, если честно!
-Ну да, не стоит она того. Вот еще чуть-чуть вырастешь, будешь учиться в университете, там вокруг тебя будут другие девочки, которым интереснее в библиотеке проводить время, чем на танцах.
-Нет, не поведусь я на них больше. Пусть они за мной бегают, а я не буду никого выбирать. Буду учиться. Мои знания мне не изменяют.
-Ну-ну.

Однако скепсис Ольги Олеговны сменился подозрением: а вдруг на самом деле очерствеет ребенок, ведь он такой волевой, где надо и где не надо, возьмет – и задавит божью искорку, потенциальную способность любить. «Пусть растет, формируется, учится – пока не страшно, зато учебе ничего не повредит. Но надо будет все же проследить, чтобы все было хорошо. Хотя… несмотря на то, что мы уже с ним настолько откровенны, не залезу же я в его душу», – решила она.

АЛЕНУШКА И БРАТЕЦ
Кто знает, насколько долго оставалась бы тайной для Володи личная, интимная сторона жизни Саши, если бы не особое задание повышенной сложности. Его дали курсистам их группы. Это было традиционное, предусмотренное программой поручение, но у Вовы слова куратора поначалу вызвали удивление. «Мало кто выполняет это задание, но я регулярно поручаю его слушателям своих курсов. Иногда попадаются талантливые, те, кому по зубам это, на первый взгляд, странное поручение, – сказал тогда он. – Дело в следующем. Вы должны узнать ПИН-код майта кого-нибудь из друзей, знакомых, близких и посетить этот майт, не будучи в этом замечены его хозяином. И узнать много нового о конкретном человеке. Кто не намерен заниматься подобными делами, может покинуть аудиторию прямо сейчас и на факультет документы не подавать. Кто хочет попробовать себя в этом – вперед». «А если не получится, что, тогда уже не поступишь на факультет?» – спросил тогда кто-то из группы. «Почему же, я ведь сказал, что мало кто выполняет данное задание, – успокоил ребят преподаватель. – Но при условии его выполнения у слушателя, разумеется, появляются определенные бонусы. Причем попрошу не выносить из этих стен то, что говорено на этом и последующих занятиях. Надеюсь, вы это понимаете. Именно сейчас переломный момент, когда каждый должен для себя решить, нужно ли ему осваивать технологии политической кухни. Потому что дальше все будет гораздо сложнее. Во всех смыслах», – добавил он.

Дело это было, конечно, не только несколько гнусное с точки зрения рядового обывателя, но и, действительно, чрезвычайно сложное, даже практически невозможное, особенно для ребенка шестнадцати лет, какие ходили на эти курсы. Шутка ли: не просто узнать майт какого-нибудь знакомого, но выведать его ПИН-код. Мэйлами-то и номерами звуковой связи народ обменивался легко и запросто, а майты так просто не раздавали. Ведь мэйлов и номеров у тебя может быть сколько угодно, не понравился – забросил и забыл, разорвал отношения с тем кругом людей, кому они известны, не принимаешь сигналы и сообщения – и все. А вот майт никто тебе случайно дать не мог: он присваивался при рождении индивидуально, так же, как и ПИН-код к нему, и был один на всю жизнь. ПИН и майт забивались на Экстранет-датчик, контактная часть которого и вживлялась в мозг, у правшей – слева, у левшей – справа в височной части. Это уже заушные коробки передач люди потом меняли по своему вкусу: кому-то маленькую розовенькую, кому-то – солидную, в коже, со стильными резными кнопками. Какие-то датчики цеплялись на ухо чуть ли не аршинными крючками – стиль «бармалей», какие-то – едва заметными проволочными крючочками – стиль «каприз», но это уже детали. Главное – именно на майтах, а не где-нибудь, люди хранили всю свою информацию, использовали их даже как дневники, отражая там свои мысли, чувства, мыслеформы. По майту же тебя и идентифицировали в больницах и поликлиниках, и только после этого лечили. И если ты дал кому-то свой майт раз в жизни, то считай, что связал себя с этим человеком навсегда. С этого момента он, в сущности, так же, как и на мэйл, в любое время мог отправить любую информацию: картинку, звуковое, письменное или мысленное сообщение. Но оно доходило всегда, и сомнений в том, что получено, не было. Однако кардинальное отличие – в том, что при желании, зная майт, можно даже найти человека, посмотрев в базе данных, где он находится: город, район, улица. Если это, конечно, частый посетитель, которому майт-владелец отвечает. Правда, насколько часто надо посещать майт, чтобы определить местонахождение владельца, Вова не знал, но что такое возможно, был в курсе. Кроме того, таким правом, несомненно, пользовался первый гость, который, зарегистрировавшись, мог не посещать его годами. Такая услуга была предусмотрена на случай какого-нибудь несчастья: как правило, майт был известен только самым близким людям. Но ПИН… Его мог знать только сам хозяин. Свободный доступ к хранящейся, причем неудаляемой, личной информации имел только майт-владелец. И все.

На следующее занятие не явилось три человека. «Вот видите, люди определились в своих целях, – сказал тогда куратор. – Не поздно еще и вам подумать: а надо ли мне все это? Ну ладно, я не тороплю вас с выводами, так же как и со сроками выполнения особого задания. Если сделаете, скажете сами». И большинство забыло и думать о нем: зачем стремиться выполнить невыполнимое? Но только не Вова. «Если такое задание предусмотрено программой, значит, оно в принципе выполнимо. На грани реальных возможностей. Значит, для меня! Я должен», – решил тогда он.

В качестве подопытного кролика, естественно, был выбран Саша: мама и папа – это авторитеты, не лезть же к ним в душу, да он даже и не знал их майты. Ольги Олеговны – тоже. А Сашин майт он знал, а значит, уже полдела сделано, осталось только раздобыть ПИН.

Несколько дней Вова, подобно вору, рылся в Сашиных вещах: а вдруг там где-нибудь будет записан ПИН на бумажном носителе? А вдруг? Но это, разумеется, было нереально. «Что я делаю? – задал он себе вопрос, тщетно перелопатив очередной угол комнаты. – Это не выполнение задания, это какая-то чушь. Что же делать, как же быть?». Вова установил на Сашин майт поисковик кода, который купил на базаре. Но поисковик не стал подыскивать код майта, он был рассчитан на взлом более простых программ. Вова был на волосок от отчаяния: наверное, первый раз в жизни он не мог выполнить задание педагога. К тому же какого педагога! Профессора политтехнологий, кем он так стремился стать. Мрачный, он думал о Сашиной внутренней сути, перебирая наугад числа и буквы, которые сопровождали его в жизни. «Может, хоть в этом есть какой-то смысл, ведь не просто так он родился такого-то числа, года и месяца, а, например, шоколадку купил с таким-то номером фасовочного аппарата», – лихорадочно размышлял он.

И вдруг – о, чудо! – «Вы получили доступ к внутреннему содержанию майт-хранилища Александра Петровича Юсупова». «Какое «хочу ли я ввести новую информацию»! Копирование имеющейся и просмотр копии, да!». Вова, все более округляя глаза, погружался в любовные мысли и чувства Саши. Он изучал последний из посещенных Сашей файлов.

Что же могло так поразить шестнадцатилетнего отпрыска в любовном мировосприятии брата? Саша, потерпев крушение у берегов неприступной Анечки, склонился к сексу с одним из студентов своего университета искусств, только с другого факультета – музыкального, неким Алексеем, которого он в мыслях называл попеременно то Аленушкой, то Алешенькой. Но главное – не в том, что он получил этот опыт – почему бы и нет, в конце концов, человек в поиске, главное – ему понравилось, и брат пришел к мысли, что именно гомосексуализм – его форма сексуального общения с миром. Вспоминал, что ему всегда, в принципе, нравились мальчики, а на Анечку он повелся потому, что мальчикам вроде принято вестись на девочек, а она в его окружении показалась ему самой романтичной и загадочной. Кроме того, отмечал брат, Анечка на самом деле не такая уж женственная, по сути, даже пацанка: фигура, прическа, внешность, манера вести себя. Правда, несмотря на все это, она действительно представлялась романтичной, тонко чувствующей мир натурой, ранимой и меланхоличной. Ее манеры предположительно можно было рассматривать как способ защиты. Но, рассуждал Саша, вероятнее всего, именно такое сочетание внутреннего и внешнего наполнения и прельстило его. Однако Алешенька был гораздо более сентиментален, настоящий байроновский герой. Ангел во плоти, стройный блондин, обладающий дивным фальцетом. При этом – не пацанка, а пацан. Не суррогат, а подлинник.

Вова вспомнил фотографии Анечки. Да, точно, у нее была спортивная фигура, она абсолютно не красилась – не было даже татуажа, как принято у экономящих на макияже время, – и одевалась всегда в брюки, причем свободного покроя, футболку и кроссовки. Ну, зимой плюс всякие куртки и шапки, тоже спортивные. Володя на самом деле всегда удивлялся выбору Саши, но не придавал этому особого значения, тем более что Анечка взаимностью не отвечала. К тому же он, конечно, отмечал ее замкнутость и меланхолию, что, несомненно, обосновывало Сашин выбор. Но такого он и предполагать не мог… Что же будет с братом дальше? Неужели он это серьезно? Неужели и у него, как у Ольги Олеговны, не будет семьи? Да и вообще…

Но надо было выходить из майта, не забыв замести следы. Удалив копию файла, он покинул тайники чужой души.

На следующий день он отправился в университет. «Что, кто-нибудь сумел посетить чужой майт?» – спросил вдруг куратор. Отличившихся в этом не было. Володя промолчал. Что он мог сказать о своих похождениях по закоулкам Сашиной души? Такое не афишируют, рассудил он. «Сделал – и сделал, считай, что для себя старался, чтобы знать», – решил он. Однако профессор попросил остаться его после занятия.

«Молодец, – похвалил куратор курсов. – Далеко пойдете. Я на Ваш счет переговорю особо с деканом факультета. Можете даже считать, что уже зачислены на первый курс. Однако имейте в виду: в нашем деле зачастую приходится перешагивать даже через близких. Ради их же блага, разумеется, – улыбнулся он. Если бы Вова умел краснеть, он был бы пунцовый, но кровеносные сосуды у него были расположены далеко, и поэтому растерянность выдавал только помутившийся взгляд. – Но Вы, вероятно, к этому готовы или почти готовы. А то, что Вы узнали, кстати, не так уж и зазорно: мало ли, у нас ведь свобода в выражении форм любви, вероисповедании и прочем. Свобода. Официально, формально, так сказать. Однако фактически, конечно, однополые связи разумно управляемыми государствами поддерживаться не могут, Вы это сами понимаете. В интересах демографии. Государству нужны человеки, все новые и новые, и, по хорошему, граждане обязаны производить на свет себе подобных. Причем каждый – в двух экземплярах, по четыре ребенка на пару. Чтобы не просто поддерживать состояние нации на одном численном уровне, а количественно увеличиваться. Ведь только так мы сможем быть сильными, правда? И именно поэтому в государстве проводится политика неприятия однополой любви, неофициально, разумеется, на уровне программирования подсознания. Вы, вероятно, приблизительно представляете, чем занимается Ваш отец? Нет? Он пишет программы не для сайтов, а для человеческих мозгов. В том числе и на подобные темы. Именно насчет этой – не могу сказать точно, не интересовался, но не суть важно. Главное – не переживайте по этому поводу, как-нибудь образуется, как любил говаривать Лев Толстой. Мы с Вами еще не раз пообщаемся и не только по этому вопросу. На следующем занятии я дам Вам новое индивидуальное задание. А пока отдыхайте. Хотя вы этого не умеете, и тем лучше», – поправив свалившуюся на глаза прядь волос, усмехнулся он.

«Значит, он каким-то образом узнал, что я там был. Значит, он имеет доступ на мой майт, и не только на мой», – сделал вывод Володя. Вспыхнуло любопытство: «Скажите пожалуйста, а какими еще способами можно узнать ПИН?». «Студенты могут узнать ПИН только так, как узнали Вы – методом проведения аналогий между тем, что окружает конкретного человека и его сущностью, ведь все аналогично – это вывел еще Пифагор. А ПИН и есть самая что ни на есть сущность человека, материальная ее сторона. Включайте интуицию и упорство», – ответил преподаватель.

По пути домой Вова много чего передумал: о себе, своих целях, о папе, о Саше.

ВОПРОС ДЛЯ ДЕДА МОРОЗА
-Ольга Олеговна, а вот Вы, возможно, знаете, кто может без проблем посещать чужие майты, у кого есть доступ к ПИНам?
-Даже не думай на эту тему, не задавай мне больше таких вопросов. Посмотри лучше, рождественник набирает цвет, скоро-скоро распустятся бутоны… Ты, главное, не трогай его, не переставляй и не двигай, просто созерцай.
-Хорошо, я так и сделаю, все как Вы сказали, я ведь понял, я все прекрасно понял.

ФОТО: Сопки Приморья.
Авт. Валентин Воронин aka direqtor - http://shaman.asiadata.ru