Дорога домой

Мольку в  дом принес Митя. Кто-то из сотрудников банка раздавал котят.  Весь  день бегала она по кабинетам играя, с чем придется, пока не уснула в корзинке для бумаг.
Переступив порог дома, и стряхнув с себя целый водопад дождя,  Митя окинул домочадцев  многозначительным взглядом и, осторожно вынув из-за пазухи маленькое дымчатое существо, поставил его на пол посреди прихожей:
— Девочка. Мало мне вас, — добродушно рассмеялся он.
— Папа! Где ты взял? Какая красивая! — наперебой затарахтели
 дочки, —  она насовсем у нас останется?
— Конечно, как еще Санта примет, надо бы присмотреть, —  уже из  ванной, намыливая руки, проговорил Митя. Но дети уже ничего не слышали.
—  Давай ее назовем Молли? Смотри, какая она нежная и красивая? — сразу предложила Катя. Она была постарше и задавала тон во всех играх и выдумках. Кошечка сразу всем понравилась. Очень быстро и бесшумно перебирая  лапками, она помчалась изучать квартиру. Забралась в рассаду на балконе, поела из блюдечка молока, погонялась за Сантой, и, затеяв возню с тапком, в нем и уснула детским беззаботным сном …

Санта, собака с непростой судьбой. Подобрали  ее еще, когда жили в общежитии, где она, не смотря на свое беспросветное сиротство, готова была обожать весь мир. Она не заискивала перед людьми, просто всех любила и предавалась играм с ребятней всей своей собачьей душой. Но  обидчиков чуяла издалека и стремглав мчалась в подвал, где размещались столярные мастерские. Здесь, в простенке,  где не хватало  нескольких кирпичей,  образовалась  глубокая нора.  Это и стало ее лачугой. Мужики, жалеючи никому не нужную собачонку, накидали ей разного тряпья. Она устроила себе норку, где пряталась от  дождей, холодов и бед.  Косточки, какие ей иногда перепадали от жильцов, собачонка тоже прятала в своей ночлежке.
Санта была маленькой лохматой дворняжкой. После смерти матери,   из всего помета уцелела она одна, благодаря своей способности быстро бегать. Никто не мог догнать ее. Когда Санта мчалась по соседнему стадиону, казалось, что она летит над землей. Уши  развевались, как флаги на ветру,  лап в траве не было видно.
Зимой Санта заболела, она стала волочить задние лапки за собой, как безжизненные веревочки. Девчонки находили ее во дворе и  подкармливали. В благодарность за это собака  изо всех сил старалась доказать свою преданность и, ползком добравшись до пятого этажа, усевшись прямо напротив их  двери, демонстративно защищала  дом. Стоило кому-то пройти мимо, как она заливалась истошным лаем. Возмущению соседей не было предела. За Леной много раз прибегали на работу. Собаку грозились «вздернуть». Дети, слыша угрозы взрослых, поднимали рев. Однажды, когда Лена и Митя были на работе, с  Сантой решил расправиться местный ухарь, решив, что она не имела права лежать на его коврике перед   дверью.
На визг собаки выбежали  девчонки и бросились защищать несчастную. Образовалась свалка. Мат, лай, визг, детские вопли  всполошили весь этаж. Старшая  повисла на руке пьяного плотника,  взмахнувшего  в очередной раз ремнем. Младшая схватила собаку и потащила к себе в комнату. Общими силами отбили Санту и надежно спрятали под кроватью.
— Озверевший сантехник примчался к Лене на работу:
— Имей ввиду! Я вашу псину все равно убью! Надо вам - забирайте ее себе, но чтоб она у меня на коврике  не ссала! Убью-у!
Оттолкнув взбесившегося мужика,  Лена опрометью бросилась домой. Дети наперебой умоляли оставить  собаку у себя. Делать нечего. Пришлось соглашаться. Правда, как жить с собакой в общежитии, она себе плохо представляла.
В первый же вечер нагрели три тазика воды и, тщательно отмыв Санту, закутали ее в старый махровый халат и устроили у камина сушиться. Со всех сторон чесали ей за ушками, гладили и всячески успокаивали, потому что ее беспрерывно трясло, то ли от страха, то ли от холода. Во время сушки постепенно расчесывали ее густую, скатавшуюся шерстку, выстригали «колтуны». Измученный щенок клевал носом и вздрагивал, словно боялся нечаянно уснуть.
            На другой день Санту повезли к ветеринару. На ней красовался самодельный яркий ошейник и поводок. Собака оказалась чистой, с устойчивым, свойственным всем дворняжкам, иммунитетом. Лапки сохранили чувствительность, значит, она еще будет бегать. Причину болезни врач назвать затруднялся:
— Возможно, чумку перенесла. А может, кто-то дверьми прищемил, или, вроде того.
Врачи научили, как правильно кормить и ухаживать за щенком. Но Санта привыкала к семье долго. Первые дни все жалась к дверям. То ли боялась, что вот-вот погонят, то ли тосковала по улице. Лапки быстро восстанавливались, и скоро она снова стала самой быстрой собакой во дворе. Часто девчонки, вернувшись из школы, заставали ее сидящей на подоконнике. Она, как кошка, могла подолгу наблюдать за уличными событиями.
Сложностей с Сантой не возникало.  Она знала всех жильцов, ни на кого не лаяла, а только приветствовала хвостом. Соседи, забыв прошлые неприятности, ласково с ней заговаривали:
— Санта! Какая же ты пушистая стала! Красивая! — и, обращаясь к
хозяевам, добавляли, улыбаясь, —  вот повезло собаке. Пропала бы ни за грош.
По неопытности,  не учли, что собака еще в щенячьем возрасте и у нее растут и чешутся зубки. В комнате не было ее любимых игрушек: палочек и картонок, которые она охотно таскала по двору. Первым пострадал Нюськин дневник. Нюська аккуратно вела тетрадки, и дневником своим гордилась,  к концу недели там накапливалось неимоверное количество пятерок. Но, однажды, легкомысленно вытряхнув все принадлежности на свою кровать, она умчалась в общую комнату обедать и делиться новостями. Покормив детей, Лена начала уборку посуды, как вдруг услышала отчаянные Нюськины вопли. Дочь ворвалась в комнату вся в слезах, в руках у нее было то, что осталось от дневника:
— Она все, все изорвала! Дневник весь! И тетрадки тоже! И учебники! — рыдала  Нюська,  призывая мать в свидетели.
Войдя в детскую комнату,  Лена увидела ворох драных тетрадей и
клочков на кровати дочери. Санта лежала под кроватью и  молотила по полу хвостом.
— Ну что сказать, —   Лена обняла расстроенную дочь, —  мамины слова
не помогали, так может Санта вас к порядку приучит,—  тщетно пыталась Лена обернуть все в шутку.  Нюська, надув щеки, уселась за свой письменный стол и категорично заявила:
— Не буду с ней больше гулять, будет знать, как мои вещи трогать!
Всей семьей вечером склеивали по кусочкам  Нюськину  канцелярию. Санта тут же крутилась, ласково виляя хвостом, заискивающе заглядывая в глаза и ласкаясь, как будто ничего не произошло.
Следующей драмой стала туфелька Кати. Дочь серьезно занималась бальными танцами. Репетиционные туфли должны быть на каблучке пять или семь сантиметров, с очень устойчивой колодкой. Купить в девяносто первом году такие туфли было нереально, и Катя занималась в маминых стареньких австрийских, зато очень качественных. Так основательно разгрызть туфельку, казалось, мог только огромный зверь. Пришлось отцу через своих знакомых доставать дочери обувь.
И только после щенячьих проказ, в доме появились палочки, резиновые игрушки с пищалками, косточки и прочие развлечения для собаки.
Чтобы отмыть Санту основательно, мыли ее четыре выходных дня  подряд, пока не перестало течь с нее грязное сусло. Шерстка стала переливаться всеми тонами дымчато-голубого и черного цветов.  Гулять водили все, у кого позволяло время. Митя вставал раньше всех и утром выгуливал собаку он. Чтобы меньше принести грязи на лапках, он переносил ее через лужи, подсадив одной рукой себе на бок. Обращался Митя с ней очень бережно, за что в общежитии его прозвали «Дама с собачкой».
Волнения доставляли прогулки вечерние, когда выводили овчарку из соседней общаги. Гуляла с ней обычно девочка лет тринадцати, но уже впитавшая в себя жестокие нравы окружающей среды. Ей доставляло удовольствие, если ее собаке удавалось догнать и растерзать кошку или щенка. Она гордилась тем,  что все  боялись ее и собаку. Обычно она выводила  свою овчарку без поводка, часто натравливая ее на беззащитных животных.
Лене тоже «посчастливилось» однажды, спасая несчастную Санту, вцепиться в загривок собаки, но, как ни странно, овчарка не реагировала на вмешательство человека, а все пыталась ухватить собаку, запутавшуюся в поводке.  Хозяйка, не спеша и вальяжно, подошла к  свалке. Лена лежала, придавив собой овчарку, мысленно попрощавшись со своими музыкальными пальчиками, и кричала на весь двор:
— Помогите же, кто-нибудь!
Под ней бурлили собаки.  Девочка молча зацепила овчарку на поводок и, не переставая жевать, окинув Лену презрительным взглядом, так же молча пошла прочь. Трудно сказать, кого трясло больше, только Лена стала бояться пускать гулять девчонок. Нюська сколько раз говорила о том, что едва успевала удрать от агрессивной собаки. Но однажды в охотничьем азарте овчарка догнала дочь с Сантой на руках уже между четвертым и пятым этажами. Лай перед самым лицом ребенка, привел девочку в ужас.  Она выронила щенка из рук, чем и спасла положение. Санта бросилась  в комнату. На этаж овчарка не пошла, видимо понимала, что нельзя. Она рванула вниз, мимо плачущей и перепуганной Нюськи, и умчалась в свой двор. Хозяйки вообще не было видно.
Терпение кончилось. Нужен был тактический ход. Несколько Дней Митя ходил гулять утром и вечером сам, вооружившись металлическим прутом. И однажды все-таки встретил обидчицу.
— Девочка, —  спокойно и уверенно спросил он, —  это твоя собака?
— Да,  — беспрерывно жуя, ответила девочка.
— Так вот, запомни, пожалуйста, с нашей собакой дочки мои гуляют,  если я еще хоть раз увижу, что твоя собака бегает без поводка, или узнаю, что напала на кого-то опять, видишь этот прут?
Девочка напряглась, даже немного оробела, жевать перестала.
— Я не живодер, но хотел бы предупредить тебя, мне одного раза хватит. Я не промахнусь. Любишь свою собаку, следи за ней. Ты поняла меня?
Девочка кивнула, не сводя с Мити тревожного взгляда, словно оценивая, насколько реальна его угроза.
— Не слышу?
— Да, поняла.
Слава Богу, больше  их вообще во  дворе не видели. И на качелях,  и на стадионе воцарилась спокойная обстановка.
Санта стала любимицей и забавой семьи. В новую квартиру ее запускали первой, вместо кошки, на счастье. Здесь, по соседству, Нюська познакомилась с  хорошей подружкой, у которой была  овчарка. Каждый вечер, в любую погоду они вчетвером счастливые носились  по площадке, принося в дом  снег,  грязь и веселье.
…

И вот появилось в семье новое маленькое загадочное существо, которому вдруг говорят такие же ласковые слова, какие говорили только ей. Берут на руки, ласкают, любят!
Бедная Санта несколько дней отлеживалась под кроватью, отказывалась есть. Выходила только, когда звали гулять, с низко опущенной головой, как будто искала что-то на полу. Не хотела ни с кем общаться и никому не смотрела в глаза. Она переживала тяжелую обиду.
Никакие уговоры не помогали. Вся семья страдала, кроме  Мольки, которая с детской непосредственностью подбегала к собаке и пыталась играть с ней,  трогая лапками ее морду, или запрыгивая ей на спину. Особенно ее интересовал Сантин хвост, который непрерывно двигался, и ухватить его оказалось не так просто.
Несчастная собака по доброте своей, не могла даже зарычать на маленькое существо,  старалась отойти в укромное местечко, чтобы быть, как можно более незаметной и в одиночку переживать свое горе.
Не тут то было, котенок бесцеремонно и добродушно преследовал собаку, постоянно требуя к себе внимания и приглашая поиграть. Прошла неделя, и доброе Сантино сердце дрогнуло. При виде котенка она начала дружески  помахивать хвостом и великодушно позволяла запрыгивать себе на спину и кусать за уши. Спать они постепенно привыкли вместе. Научились развлекаться,  бегая по квартире друг за другом. Иногда, придя домой, хозяева заставали страшный беспорядок: стулья опрокинуты, вещи, неосторожно забытые на стульях, превращались в нечто непотребное. К порядку, который установили Санта и Молька, пришлось привыкать всей семье. Ничего нельзя стало забывать ни на столах, ни на стульях, ни, тем более, на полу.

…

— Что ни говори, а жизнь удалась, —  рассуждала Санта, вылизывая
тарелку и двигая ее языком по полу, —  чудные они, эти хозяева, что ни сделай, все им смешно кажется.
— Хорошо, когда в доме весело, —  поддакивала маленькая Молька, —  вот
если бы и меня на улицу так же часто выводили, было бы здорово!
— Да не всегда это и здорово, много ты понимаешь, —  умничала Санта,
бывает дождь, метель, слякоть. А у тебя все удобства дома.
— Ну и что, когда меня хозяйка носит гулять, я же ничего толком не вижу, все время за пазухой держит, как будто, кто съест меня.
— Глупое ты созданье, уши-то отморозить все равно умудрились,  довыглядывалась из-за пазухи, —  добродушно ворчала собака, —  как еще не отвалились совсем.
В замке послышался звук вставляемого ключа. Обе бросились  в
прихожую и замерли, уставившись на дверь, ожидая хозяев. Слышно было только, как поворачивается  ключ в замке и  постукивает хвост собаки о пол.
— А-а-а, встречаете, хулиганки, что на этот раз натворили? —  хозяин
входил вместе с запахом морозца, шурша пакетами с едой, громко сопя и приветствуя всех домашних. За ним вошла хозяйка,  она была чем-то расстроена.
Санта и Молли любили эти радостные минуты возвращения детей или  взрослых. В обязательном порядке их ласкали, трепали за ушки, чесали животики, и только после этого дом наполнялся звуками, запахами, суетой. Каждый вечер был не похож на вчерашний, он нес в себе новые  впечатления, радости и заботы.  Пустая квартира оживала, становилось уютно и тепло на душе.
Но сегодня вместе с хозяевами ворвалась в дом тревога.  Вся семья собралась в кухне. Шло бурное обсуждение предстоящего переезда. Хозяин и раньше говорил об этом.
— Что здесь сидеть? Работы нет, учиться девчонкам негде, ну что ты так упираешься?!
Хозяйка чаще всего отмалчивалась или твердо возражала:
— Везде люди живут. И мы не пропадем.
— Жить-то по-разному можно, ну как ты не понимаешь?!
Сегодня хозяйка не спорила. Наверное, ей тоже было жаль эту квартиру, которую, по словам хозяина, «надо продать».
…

Забившись под стол Санта и Молли, притаились там, предчувствуя недоброе.
— А как это можно квартиру продать? —  удивлялась Молька.
— Не знаю, —  вздохнула Санта.
— Значит кто-то такую большую квартиру купит и понесет?- не унималась кошка.
— Как понесет?
— Как все покупки носят.
— Вот это я тебе точно не скажу, —  собака всерьез задумалась, но следующие слова заставили их содрогнуться.
— Что с животными будем делать? —  спросил хозяин.
Нюська тут же подняла рев:
— Их никуда нельзя девать, — всхлипывала она, —  они без нас не смогут.
К ней присоединилась Катюшка. Реветь на весь дом ей было неудобно  и она, закрыв лицо руками, выскочила из-за стола и закрылась в своей комнате.
— Ну, хорошо, у Санты и так судьба тяжелая, —  согласился хозяин, —  к
новым людям привыкать трудно будет.
— Неизвестно еще, как относиться к ней будут в новой семье, ее нельзя отдавать, — твердо заявила хозяйка.
— «А меня?!! А меня можно отдавать?!!!» —  у Мольки сердце стучало так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Она таращила свои огромные глаза на взрослых и не понимала, как это можно ее отдать?!!! Она и не заметила, как перебралась уже в центр кухни, и жадно вслушиваясь в разговор, поворачивала мордочку с одного говорящего на другого. Санта дрожала всем своим лохматым тельцем. Ей было жаль уютного теплого дома, который куда-то унесут в большом пакете, как положено носить все покупки, ей было до боли жаль расставаться с маленькой озорной кошкой, с которой так тепло и уютно вместе спать, и так весело, когда дома одни.
Можно поболтать и побаловаться, и спать вместе так тепло и спокойно. И самое страшное - надо было ехать неизвестно куда.  Хозяйка вдруг посмотрела на кошку, в глазах которой застыл вопрос и страх.
— Мольку не отдам, —  категорично заявила она.
— Ты хоть представляешь себе дорогу? И там тоже, самим жить негде,  а тут полон дом животных. Прививки, билеты, возят их где-то отдельно. Сама же потом взвоешь.
— Может Нина поможет? —  робко спросила хозяйка, с сожалением  посмотрев на кошку.
Нина жила через два микрорайона. Она вечно подбирала всех уличных
котов и кошек и, подлечив их, устраивала в семьи, отвозила в деревню. Нина, конечно, и не обидит, и не бросит.
— Сейчас надо устраивать, пока она еще котенок, привыкнуть успеет, — поддержал муж.
Хозяйка встала из-за стола, взяла на руки дымчатый комочек. Котенок привычно стал вылизывать ее щеку.
— Как же я с тобой расстанусь, дымчатость моя ненаглядная?
Ночь была трудной. Санта ворочалась и вздыхала, часто просыпаясь от тревожных снов. Они  были беспорядочны и запутанны. То она убегала от черной овчарки, и задние лапы, повиснув, не слушались ее, то пряталась по углам от злого мужика, в одной руке его взвился широкий ремень, с огромной пряжкой, а в другой он держал огромный пакет с квартирой. Он летел, как туча над несчастной Сантой и негде было укрыться. Квартира была та самая, в которой они сейчас так хорошо все вместе жили. Собака, убегая, видела, как по комнатам металась испуганная Молька, которая вдруг сорвалась и стала стремительно падать вниз, прямо на нее. Вздрогнув, Санта поняла, что это кошка с разбегу прыгнула к ней, чтобы прижаться покрепче и забыться тревожным сном. Она лизнула кошачью мордочку:
— Не спится? 
— Я боюсь! Кто это, какая-то Нина? Куда меня? Я хочу с тобой! —
причитала несчастная Молька. Спать она не могла. «Разве не сам хозяин взял меня к себе? Разве он ругал меня когда-нибудь? Почему меня не хотят взять с собой? Глупые люди придумали, что кошка привыкает к дому, а не к людям, хорошо переносит одиночество.  Ведь так не бывает».

…

— Нина, я тебе позвоню, расскажешь, как она будет привыкать, ладно? Что же теперь поделаешь, все рушится. Ни дома, ни угла. Еду за своим несчастьем, — горевала Лена, — Так эту квартиру жалко. Первая она у нас за всю жизнь.
— Да не волнуйся ты, Лена, сколько я этих кошаков выходила, а тут домашнюю, такую красавицу не пристрою? — успокаивала Нина, — Да звони на работу, когда захочешь, все тебе расскажу, не волнуйся.
Молька слушала и не верила своим ушам, хозяйка уходит, оставляет ее в этом чужом доме! Она не двигалась с места, прижавшись к полу, вдыхала чужие запахи. Вот сейчас знакомый силуэт скроется в дверном проеме и все!! Больше никогда она не будет носить Мольку за пазухой по улице, и щекотать носом живот.
  Дверь закрылась. К ней подошла чужая женщина, погладила и стала о чем-то говорить. Молька не слушала ее, она  быстро помчалась по всем углам, искать выход из этого  чужого  жилья, при этом она, то жалобно мяукала, то угрожающе рычала. Женщина хотела взять ее на руки, но Молька зарычала и приготовилась сражаться.
— Да, Бог с тобой, не трону я тебя. Сама привыкай, раз такая сердитая, — ворковала женщина, —  вот тебе молочка, водички. Набегаешься, найдешь, где поесть.
Спасть Молли не могла, она всю ночь потратила на бесполезные
поиски выхода из чужой квартиры. Окна плотно закрыты. Молли слышала, как хозяйка просила Нину закрыть форточки:
— Вдруг выпрыгнет, искать побежит. Замерзнет или собаки порвут.
— «Сговорились. Все равно убегу. Не хочу  жить в чужом доме, без
Санты, без девчонок», —  упрямо рыскала по комнатам кошка.
…

В эту ночь никто толком не спал. Санта тосковала по кошке, шныряла из угла в угол, везде ей казалось теперь пусто, неуютно и холодно. У Лены перед глазами одно и то же. Она держит Мольку на руках, а та лижет ей щеки. У нее такие маленькие нежные лапки и ласковое сердце. Слезы застилают глаза: «Отдала, предательница! Отдала, как вещь».
Утром все собирались молча, разговаривать никому не хотелось. Придя на работу, Лена бросилась к телефону:
— Нина, я всю ночь не спала, как она?
— Да такая же, как хозяйка, —  огорченно сообщила подруга, —  так и кружилась всю ночь и утро. Тебя, наверное, искала. К еде не притронулась. Ну, подожди, еще пару деньков и привыкнет.
Но и через пару деньков все оставалось по-прежнему.
— Нина, я больше не могу, я заберу ее обратно.
— Повезешь-то как?
— Как все  возят, так и я повезу, привью, билет купим, коробку с  дырками смастерим.
— Тогда забирай, конечно, она ведь совсем не ест, я  все больше  брошенных подбирала, а такую первый раз вижу кошку, чтобы так убивалась.
Ленину тоску, как рукой сняло, скорей бы только забрать. Позвонила
Мите:
— Митя, я Мольку назад  забираю!—  радостно объявила она мужу.
— Вот-те раз! Так и не привыкает?
— Не-а. Я с работы сразу заеду, так что вместе нас ждите, карасиков прикупи что ли.
…

Переступив порог Нининой квартиры, Лена увидела, как Молли сидит на форточке и смотрит в сторону родного дома. Услышав  голос Лены, она резко развернулась и от растерянности заметалась, не зная, сразу прыгнуть или еще немножко посмотреть, действительно ли это хозяйка пришла и говорит с ней:
— Иди ко мне скорей, мое сокровище!
Но сокровище, подскочив к хозяйке, вдруг подпрыгнуло, вздыбило шерстку на спине, распушило хвост и  стремительно помчалось по комнате.  Все удивленно наблюдали за Молькиными полетами. Она носилась по коврам и шторам, по креслам и дивану, описывая невероятные прыжки в воздухе. При этом, она все время не выпускала из виду хозяйку, смотрела ей в глаза, буд-то хотела сказать: «Наконец-то ты пришла за мной! Я так тебя ждала!»
— Сегодня первый раз поела рыбки, и в окошко все смотрела, как почувствовала, что ты придешь сегодня за ней, —  рассказывала Нина.
— Спасибо, Нинусь, ты уж извини нас за беспокойство,— прощалась
Лена, усаживая кошку за пазуху.
На улице крещенские морозы. Молька затихла у Лены на груди и сладко мурлыча, перебирала лапками.
— «Я знала, знала, что ты вернешься за мной», —  думала она.  Ни шум транспорта, ни грохот троллейбусных дверей не пугали Мольку. Она чувствовала себя в полной безопасности. После стольких  дней мучительной разлуки, она возвращалась домой.