Земляника

     Зима. До Нового Года – неделя. Первый час ночи. Лёгкий морозец. Ветра почти нет. С тёмного неба, медленно кружась, падают редкие снежинки, которые, попадая в пространство, освещаемое уличными фонарями, создают картину зимней сказки в ночном городе, с его заснеженными улицами, деревьями, кустами и тишиной. Да, тишиной! Кажется, что вся планета погружена в эту тишину, в эту зимнюю сказку, в эту нежную музыку падающих снежинок.

     По пустынной улице быстрым шагом идёт мужчина. Воротник пальто поднят, руки – в карманах, голова чуть наклонена вниз. Он идёт к стоянке такси. Настроение у него приподнятое. Лёгкость в душе, лёгкость во всём теле и, как ни странно, лёгкость в голове, не смотря на приличный объём выпитого алкоголя.  Сегодня они собирались с одноклассниками по случаю 20-летия окончания школы. Отмечали в ресторане, в котором директором работал их же одноклассник. На встречу пришёл почти весь класс. В полночь ресторан закрывался, и пора было расходиться, а так не хотелось расставаться! Наконец, обменялись номерами телефонов и твёрдо решили, что будут собираться каждый год.

      На стоянке такси была очередь. Первыми стояла шумная компания из четырёх хорошо выпивших парней лет 16-ти – 17-ти, не старше. За ними стояла молодая семейная пара. Последней в очереди стояла старуха. Мужчина молча занял за старухой очередь. Прошло минут десять, когда подъехало первое такси. Машина, слегка притормозив возле шумной ватаги, не останавливаясь, со скоростью умчалось дальше, исчезнув в ночи. Когда та же картина повторилась и со вторым, и с третьим такси, очередь начала тихо волноваться:

- Так мы никогда не попадём домой! Почему ни одно такси не останавливается?               

- Да! Почему? Ведь они все были свободными!

- Эти таксисты совсем обнаглели! Что хотят, то и делают!

       На горизонте показалась следующая машина. Шумная компания из четырёх ребят, не долго думая, с гиканьем и улюлюканьем, выскочила прямо на шоссе и перегородила дорогу приближающему такси. Семейная пара, старуха и мужчина с интересом и с некоторым волнением наблюдали за происходящим. Таксист на полном ходу, не снижая скорости, резко вывернув машину влево, объехал компанию по встречной полосе шоссе, и понёсся дальше. Складывалась непонятная ситуация. Все понимали, что при таком «раскладе дел»,  домой до шести утра не попасть, пока не начнёт ходить общественный транспорт. Так ведь зима же – холодно! Очень холодно, если долго стоять в очереди и ничего не делать. Мороз постепенно крепчал.

Мужчина, попеременно подпрыгивая то на одной ноге, то на другой, и периодически передёргивая плечами, чтобы хоть как-то согреться, начал анализировать сложившуюся ситуацию, и искать хоть какой-то выход.

- Сынок, тебе куда ехать? – заискивающе, глядя прямо в глаза мужчине, спросила старуха, которая стояла в очереди перед ним. 

Он назвал улицу, а сам подумал: «Вот только старухи на мою голову мне сейчас и не хватает!». Старуха, услышав название улицы, несказанно обрадовалась:

- Ой! Надо же, и мне на эту улицу. Сынок, давай объединимся, и нам такси обойдётся в два раза дешевле.

- Хорошо, -- обречённо ответил мужчина и продолжил размышления о поисках выхода.

- А в каком доме ты живёшь?

Оказалось, что их дома стоят рядом, только дом мужчины расположен дальше по улице. А старуха всё не унималась, чем очень мешала ему сосредоточиться и думать.

-  Сразу видно, что ты человек интеллигентный, не то, что эта пьяная «шантрапа». Что б ты знал, как я боюсь вот таких подростков. Мне так страшно было, пока ты не занял за мной очередь. Я давно за тобой наблюдаю.

Её голос был таким же древним, как она сама – слабенький, но с вкраплениями скрипа, который обычно издаёт старая рассохшаяся деревянная калитка, и пришепётывающий. «Наверное, забыла сегодня надеть вставную челюсть», -- незлобно подумал мужчина.

- Да, ну? И чего ты, мамаша, так боишься?

Мужчина внимательно поглядел на старуху: «Ей, наверное, в обед – сто лет. Уже одной ногой в могиле стоит, а так за свою жизнь трясётся».

- Как чего? Эта пьяная «шантрапа» запросто может обокрасть или, того хуже, изнасиловать! 

Он оглядел «гардеробчик» старухи. На худощавой, согнутой, маленького роста фигурке было надето габардиновое пальто тёмно-синего цвета времён её молодости, изъеденное молью, но кое-где аккуратно заштопанное. Воротник пальто представлял из себя жалкое подобие чернобурки, а на голове был надет бордовый платок с кистями, расписанный малиновыми и ядовито-зелёными, крупными георгинами. В руках она крепко сжимала старомодный радикюль, с потрескавшейся и облупившейся коричневой кожей на изломах и перегибах, с протёршимися ручками по середине. «Да, есть, чем поживиться», --  подумал мужчина и улыбнулся. Сама старуха была под стать своему гардеробу. Её лицо – череп, обтянутый морщинистой кожей. Из-за отсутствия вставной челюсти, морщинистые тонкие губки были как бы втянуты во внутрь рта. Но глаза! В маленьких, мутных и слезящихся уже от старости, но всё ещё подвижных глазах,  горели огоньки некой «чертовщинки». Похоже, она неадекватно ощущала свой возраст, и натурально боялась, что её изнасилуют. На ум пришли строчки из пошленькой песенки:

                У старушки-бабушки, бабушки-старушки
                Четверо налётчиков отобрали честь.
                ………………………………………
                И мечтает бабушка, бабушка-старушка
                Пережить ещё один такой налёт.

Показалось очередное такси. И как не махали руками, и как не кричали все четверо, очередной таксист объехал шумную компанию и поехал дальше.

Вдруг до мужчины дошло: таксисты, видя компанию из пьяных хулиганов, боялись останавливаться, и проезжали мимо. Это было время, когда Советский Союз ещё не развалился, но уже шёл к этому семимильными шагами. На поверхность вылезла всякая «шелуха». По телевидению и радио чуть ли не каждый день передавали о том, что участились случаи нападения на таксистов. Именно компании молодых ребят охотились на таксистов: сзади на шею шофёра набрасывали удавку, убивали его, а всю выручку забирали себе.

- Мамаша, я знаю, что надо сделать. Тихо иди за мной.

- Сынок, так ты мне объясни, что хочешь сделать, а то я боюсь.

- Ничего не бойся, мамаша. Ты со мной! Я тебя никому в обиду не дам.

Мы тихо дворами пройдём метров триста на встречу такси и станем так, чтобы эта пьяная «шантрапа» не засекла, что мы у неё перехватываем такси. Поняла?

- Да.

Старуха уцепилась костлявой ручкой за крепкую и накаченную руку мужчины и мелкими шажочками засеменила за ним. Теперь мужчина понимал, что старуха для него в данной ситуации становилась выгодной. Таксист быстрее остановиться перед клиентом, который держит под руку дряхлую мамашу, чем перед одним здоровым и накаченным мужиком.

- Мамаша, как ты оказалась одна ночью на стоянке такси?

- Ходила в гости к подруге на день рождения. Не заметила, как засиделась. Думала, что успею на последний автобус.

- И сколько твоей подруге сегодня стукнуло?

- Не поверишь! Девяносто лет.

- Так тебе, как и подруге, тоже девяносто лет?

- Ты что, не видишь? Я моложе подруги. Как ты думаешь, сколько мне лет? 

- Восемьдесят, -- на всякий случай сказал мужчина, уменьшая её возраст так, чтобы не промахнуться.

- Мне – восемьдесят семь,-- с гордостью сказала старуха, -- но никто не даёт мне больше восьмидесяти.

- Мамаша, а ты не боишься меня? Вдруг я тебя в тёмной подворотне изнасилую, раздену и украду твою сумочку.

- Нет, не боюсь, -- кокетливо прошепелявила старуха.

«А по мне, что восемьдесят лет, что девяносто лет, что сто лет – всё едино. В этом возрасте уже никакой разницы не видно: старуха, она и есть старуха»,-- думал мужчина, идя со старухой под руку по тёмным дворам. Старуха тихо радовалась: «Повезло-то как! С таким мужчиной ничего не страшно. Кажется, я ему понравилась. Завтра расскажу подруге, вот будет завидовать!»

Снег медленно продолжал падать на землю. В сине-чёрном небе сверкали звёзды. Жёлтый месяц хитро подмигивал со своей высоты. Снежок поскрипывал под ногами. Мужчину потянуло на философию. Но его не волновали вопросы, типа «Есть ли жизнь на Марсе?», его волновали вопросы, типа «Что такое смерть?». Наверное, каждый когда-нибудь задаёт себе этот вечный вопрос: «Зачем я родился? Неужели я родился только для того, чтобы на каком-то этапе жизни умереть? Неужели я родился только для того, чтобы познать эту самую смерть?». Ему вспомнился случай из далёкого детства, когда он первый раз столкнулся с понятием «смерть», и это тогда сильно потрясло его детскую душу.

Он, маленький мальчик, которому совсем недавно исполнилось пять лет, едет с отцом в плацкартном вагоне поезда. Маленький мальчик лежит на самой верхней третьей полке переполненного купе и смотрит широко раскрытыми глазами на мелькавшие картинки за окном, смотрит на этот неведомый мир, который ему ещё только  предстоит познать. За окном – конец пятидесятых годов двадцатого столетия.  У отца отпуск. Середина лета. Отец едет из города в заброшенную российскую деревню к своим двум сёстрам. Сёстры старше отца и они всегда ждут в гости младшенького, которого очень любят, окружают его заботой и вниманием. Сёстры работают доярками на ферме, поэтому каждый день потчуют своего младшенького и его маленького сыночка парным молоком, сметаной, сливочным маслом, намазанным толстым слоем на свежеиспечённый хлеб, жарят в печи на большой чугунной сковороде шкварки и сразу два десятка яиц, только что собранных в курятнике. А больше всего маленький мальчик запомнил вкус и запах жаренных на сливочном масле щучек, которые в большом количестве водились в местной речке.

Однажды, в воскресный день отец, сёстры и маленький мальчик пошли на кладбище помянуть умерших. Деревня располагалась на холмистой местности. На одном из холмов было кладбище. Взрослые подошли к одной из могилок и, обратившись к маленькому мальчику, сказали:

- Запомни, малец, здесь похоронены твои бабка с дедом.

Взрослые расстелили на могильном холмике льняную скатерть, сверху на скатерть положили нарезанный толстыми ломтями хлеб, огурцы, зелёный лук, соло и вареные яйца. Затем достали большую бутылку мутного самогона, горлышко которой было заткнуто затычкой, скрученной из куска старой пожелтевшей газеты, и три гранёных стопочки из толстого стекла.

- Малец, иди, погуляй, пока мы здесь поминать будем.

Маленький мальчик обрадовался, ему совсем не хотелось сидеть возле взрослых, и он пошёл бродить между могилками.

- Сыночка, только не уходи далеко, а то потеряешься, -- крикнул вдогонку отец.

Малышу здесь нравилось. Чудесный солнечный день, ясное голубое небо, такое чистое и такое бездонное. Столько много интересного: бабочки, стрекозы, кузнечики, божьи коровки. Как красиво поют в небе птички.
 
Находившись, малыш лёг в траву на спину и закрыл своими маленькими ладошками глаза, чтобы слушать звуки природы. Ему так было хорошо сейчас, он испытывал такое блаженство от познания красоты мира, что хотелось, чтобы это длилось и длилось. Подул нежный тёплый ветерок, который пахнул в веснушчатый носик малыша жарким запахом лета.  Маленький мальчик чуть-чуть раздвинул пальчики над глазами и сквозь образовавшуюся щель увидел прямо над собой большую красную ягоду. Это была земляника. Она источала нежный аромат. Малыш поднялся, сорвал ягодку и начал её нюхать. Как вкусно пахнет! Он нюхал землянику и не заметил, как нечаянно съел её. За свою коротенькую жизнь маленький мальчик ещё не ел ничего более вкусного, чем эта земляника. Он смотрел на свои ладошки, в которых уже не было земляники, а только остался аромат ягодки, и ему хотелось разреветься. Только в наивных и чистых глазах малыша показалась слеза, как он увидел совсем недалеко от себя ещё красные ягодки. На одной веточке висело сразу три землянички. Он подошёл, наклонился, чтобы сорвать ягодки , как впереди, среди зелёной травы и зелёных листиков, снова увидел красную землянику. А потом, снова и снова… Малыш с удовольствием бродил между могилками, ползал на коленках по траве, собирал землянику и тут же отправлял её в рот. Земляники было так много, что казалось, что она никогда не закончится.

Взрослые стали громко звать малыша, и он пошёл на голоса. Они уже складывали в большую сумку остатки еды, пустую бутылку из-под самогонки и стаканы.

- Малец, тебе не было скучно?

- Нет.

- Может, скушаешь что-нибудь?

- Нет. Я наелся ягод.

- Каких ягод?

- Земляники. Вот, это вам, -- он протянул вперёд ладошку, на которой лежало несколько ягод земляники.

У взрослых, которые выпили самогонки, было хорошее настроение и, совсем не задумываясь о последствиях, они решили подшутить над ребёнком.

- Зачем ты собирал землянику на кладбище? Не надо было этого делать.

- Почему?

- В этой земле лежат мертвяки. Эти ягоды для них. Кто их съест, сам скоро умрёт.

- Я скоро умру?

В глазах мальчика отразился ужас и страх. Взрослые продолжали веселиться и шутить над ним. Выпитая самогонка мешала отцу и его сёстрам трезво оценить ситуацию и понять, что над маленьким ребёнком нельзя так шутить.

- Ты много съел?

- Да.

- Тогда проживёшь ещё месяца два, не больше.

Взрослые, громко разговаривая и хохоча, спустились с холма, и пошли в сторону деревни вдоль извилистого берега речки. Они, не то чтобы не догадываясь, что в это время  творилось в душе у малыша, они даже как бы забыли о нём. Маленький мальчик уныло плёлся за весёлыми и шумными взрослыми и горько, по детски переживал, что ему осталось жить только два месяца. Краски лета как-то сразу померкли в его испуганных глазёнках. Он не понимал, почему папа не пожалеет его, не поможет развеять горькие сомнения? Почему папе так весело, когда сыну осталось жить всего два месяца?..

На следующий день малыш постепенно стал забывать о том, что произошло на кладбище. Но, когда через неделю отец и мальчик вернулись домой из отпуска, малыш снова вспомнил, что ему осталось мало жить. Однажды, когда они с мамой остались в комнате одни, он подошёл к ней и тихо сказал:

- Мама, я хочу рассказать тебе страшную тайну.

- Какую тайну, сынок?

- Мама, я скоро умру. Мне осталось жить всего два месяца, -- и малыш разревелся в полный голос.

Не на шутку испуганная мама подхватила сына на руки, крепко обняла и стала целовать в его мокрые глазёнки, в сопливый веснушчатый носик, приговаривая:

- Ну, успокойся сынок и расскажи всё по порядку, что случилось?

Малыш, размазывая сопли по лицу, по детски, как мог, рассказал про кладбище и про землянику, которую он там ел.

- Дурачок! Это взрослые пошутили. На самом деле, земляника – это Божья ягодка и, чем больше ты её в детстве съешь, тем дольше проживёшь. Боженька тебя любит, поэтому у меня такой добрый, умный и самый красивый сыночек на свете…

- Сынок, нельзя ли идти помедленнее?— в зимней ночной тишине раздался скрипучий голос запыхавшейся старухи.

- Извини, мамаша.

Мужчина сбавил немного шаг. Они завернули за угол дома, и вышли к шоссе. Начиналась метель. Мужчина посмотрел на часы – половина второго ночи. Он стал у обочины дороги, вглядываясь в темноту сквозь снежную метель, чтобы успеть проголосовать, как только покажется такси. Старуха примостилась слева от мужчины, крепко прижавшись к его боку, чуть ли не упёршись ему в подмышку.

- Мамаша, не замёрзла?

- Пока держусь.

- Держись, мамаша, скоро будешь дома!

Эти двое, абсолютно разных человека, которых судьба свела вместе зимней ночью, одиноко стояли на пустынном шоссе, плотно прижавшись друг к другу. Они ждали маленького чуда. Этим чудом для них могло стать только такси. А метель всё мела и мела…

Прошло не менее получаса прежде, чем на горизонте показалось вожделенное такси. Когда такси остановилось, мужчина, открыв переднюю дверцу, назвал улицу и номер дома старухи. Он заметил, что на заднем сиденье сразу за таксистом сидел ещё кто-то:

- Ещё один клиент? Нам по пути?

- Это не клиент, а мой напарник. После разных криминальных случаев, теперь в ночную смену мы выезжаем только вдвоём, -- уставшим голосом сказал таксист, -- Садитесь быстрее, а то выстудите салон машины.

Мужчина усадил старуху на переднее сиденье, а сам удобно устроился на заднем. В салоне такси было тепло и уютно. Тихо играла музыка. Перед глазами мужчины маячил силуэт старухи. Машина проехала метров триста, как фары осветили силуэты четверых молодых ребят. Они, широко разведя руки в стороны и крепко сцепившись друг за друга, растянулись на всю ширину шоссе так, что их не возможно было объехать.

- Кажется, мы уже приехали, -- обречённо сказал таксист.

- Не дрейф, парень! Объясни им, что ты уже занят, -- тихим и спокойным голосом сказал мужчина, -- Если не поймут, я думаю, что у нас троих хватит аргументов, чтобы очень хорошо объяснить четверым молокососам, что это такси уже занято.

Пока шофёр крутил в дверце ручку, чтобы опустить стекло, четверо хулиганов плотным кольцом обступили машину.

- Что надо? – проговорил таксист в образовавшуюся щель окна, стараясь придать голосу металлические ноты.

- Шеф, подбрось! Заплатим двойную таксу.

- Не видите, все места заняты, -- всё тем же металлическим голосом продолжал шофёр, -- Отойдите от машины.

Хулиганы выругались, но от машины отошли. Видимо решили, что с тремя взрослыми мужиками им не справиться.

Таксист газанул, и машина поехала дальше. Старуха встрепенулась:

- Я так испугалась. Думала, что всё – конец пришёл. Развелось хулиганов. Раньше такого не было.

Мужики дружно молчали. Им сейчас было не до философии. Старуха была сметливая и тоже замолчала.

Мужчина отвёл взгляд в боковое окно, которое было полностью залеплено снегом. Тихая музыка и лёгкий скрип снега под колёсами автомобиля убаюкивали. Очень хотелось спать. Он прикрыл веки. Ему вспомнилась другая старуха, добрая и мудрая, с которой судьба столкнула его, когда ему было семь лет.

Мама, папа и он, семилетний мальчик, занимали одну из комнат в большой коммунальной квартире. В комнате рядом жила многочисленная семья, состоящая из пяти человек: муж, жена, сын-подросток, семилетняя дочка и племянница мужа, которая приехала из деревни в город учиться в строительном училище на маляра. Тогда мальчик впервые услышал слово «свекруха» от соседок, которые собирались на кухне поболтать о жизни в их большой коммунальной квартире.

- Я так скажу, бабы: Петровна, что живёт в угловой комнате, совсем с сума сошла.

- Это почему?

- Привезла из деревни в свои 14-ть квадратных метров умирать старую и больную свекруху.
 
- Ага, им самим спать не где! Так ещё престарелую мужнину мамашу себе на голову посадила. Я б ещё поняла, если бы свою, а то мужнину.

- Так Петровна же сильно любит своего мужика и всё делает, как он скажет.

- Оно и видно! Опять с пузом ходит. Скоро от этой любви третьего родит.

- Пускай бы свекруха померла до рождения третьего.

- В их комнате только одни спальные места. Можно только боком ходить.

- Как только они в этой тесноте умудрились третьего ребёночка сделать?

- Я так скажу, бабы: вы все просто завидуете Петровне.

- Тоже, скажешь! Чему завидовать?

- Ейной любви. Если бы кого из нас так любили, как Петровну любит муж, то себе на голову посадили не только свекруху, а и свёкра в придачу.

Соседки ещё долго «перемывали косточки» Петровне и её мужу. Все дружно желали, чтобы свекруха скорее померла, и не обращали никакого внимания на семилетнего мальчика, который сидел в дальнем углу кухни и медленно ел уже остывшую перловую кашу. Он отодвинул тарелку, встал из-за стола и тихо вышел из кухни. Прошёл по длинному узкому коридору, завернул за угол и остановился перед дверью, за которой должна находиться та самая свекруха, смерти которой так ждут все, проживающие в этой большой коммунальной квартире. Мальчик тихо постучал и отворил дверь. В маленькой комнате вдоль двух стен стояли две железные кровати, диван и большой фанерный шкаф. У окна между кроватями торцом втиснут небольшой прямоугольный стол. Возле стола стояли два стула. На одном из стульев сидела старенькая бабушка. Она сидела неподвижно, уставившись взглядом в одну точку. На ней была надета ситцевая серенькая блузка в мелкий рисунок деревенского фасона и такая же юбка. Голова повязана чистенькой белой косынкой. Закрыв за собой дверь, мальчик подошёл к ней.

- Здравствуй, бабушка.

Она посмотрела на мальчика добрыми глазами и спросила:

- Ты кто?

- Я ваш сосед. На кухне все говорят, что ты скоро умрёшь.

- Да, внучек, пришло моё время оставить этот мир.

- Ты не хочешь пожить ещё немного?

- Нет. Я так долго жила, что уже устала жить. Жду, когда Бог призовёт меня к себе.

- А ты была маленькой?

- Да. Когда-то я была такой, как ты.

- Ты, наверное, в детстве ела много земляники?

- Почему ты меня об этом спрашиваешь?

- Мне мама сказала, что тот, кто в детстве ест много земляники, долго живёт, и что земляника – Божья ягодка.

- Твоя мама – мудрая женщина, раз так говорит. Всегда слушайся маму, внучок.

- А ты не боишься смерти?

- Чего её бояться. Пусть она нас боится. Каждый день я прошу Бога, чтобы он послал мне смерть во сне. Чтобы я заснула, а утром не проснулась. Каждый раз, просыпаясь утром, понимаю, что Бог и сегодня забыл про меня. Долгая жизнь – это тоже испытание. Когда-нибудь, через много лет, ты, внучок, вспомнишь мои слова.

- Бабушка, на кухне все тебя зовут свекруха. Это твоё имя?

- Уже можно считать, что имя. Подай мне со стола гребень.

Мальчик подал ей гребень. Она положила гребень в подол юбки и стала негнущимися пальцами развязывать под бородой узелок косынки. Узелок никак не поддавался её старческим пальцам.

- Бабушка, давай я тебе помогу.

Он развязал узелок и снял косынку с её головы. На голове в разных местах торчали шишки величиной с грецкий орех, обтянутые сизо-синей кожей.

- Что это, бабушка?

- Не знаю внучек. Городские врачи так и не определили, что это такое.

- Тебе не больно? Как ты спишь?

- Уже не больно.

Она взяла гребень и стала пытаться причесать свои реденькие седые волосы, но мешали шишки.

- Бабушка, можно я тебя причешу?

- Можно, внучек, коль охота.

- А можно я тебе две косички заплету? Я умею. Я иногда маме заплетаю косы. Только у неё волосы густые и длинные. И красивые.

- Можно.

- А можно, я буду к тебе в гости ходить? Ты добрая.

- Приходи. Будешь мне косы заплетать.

Мальчик приходил в гости почти каждый день и каждый раз говорил:

- Здравствуй, бабушка. Бог и сегодня про тебя забыл? Давай гребень, будем причёсываться. Пока ты живёшь, надо быть красивой.

Однажды бабушки не стало. Вечером, после того, как похоронили бабушку, мальчик  серьёзным голосом сказал маме:

- Наконец то Бог вспомнил о ней и выполнил её просьбу.

- Какую просьбу, сынок?

- Она умерла во сне.

Через три дня после похорон у соседей родился третий ребёнок – девочка. Её назвали именем свекрови…
 
- Приехали. С вас – один рубль и двадцать копеек, -- сказал таксист, остановив машину у самого подъезда.

Мужчина рассчитался с таксистом, попрощался с ним и пожелал ему хороших клиентов. Довёл старуху до подъезда и весело спросил у неё:

- Мамаша, до квартиры дойдёшь одна? Не боишься?

- Дойду, сынок. Я тебе за такси завтра деньги отдам. Скажи свой адрес. Завра обязательно принесу. Я так тебе благодарна.

- Мамаша, не надо мне никаких денег.

- Нет-нет, обязательно завтра отдам тебе деньги за такси.

- Я же сказал, ты мне ничего не должна. Давай будем считать, что это тебе мой подарок к Новому Году. Договорились?

- Спасибо, сынок. Уже много-много лет никто не делает мне подарков.

Старуха слегка опечалилась. Она была так признательна этому молодому мужчине за то, что он почти полночи возился с ней, с дряхлой старухой, не бросил её одну замерзать на дороге в окружении молодых подонков, да ещё оплатил такси. Она так завидовала его матери. Большое  чувство благодарности переполняло душу её, уже давно усохшего, тела, но которое всё ещё продолжало жить.

- Мамаша, ты, когда была маленькая, наверное ела много земляники?

- Что ты сказал, сынок? Повтори, я не расслышала.

- Да так, ничего. До свидания! Здоровья тебе и прощай, мамаша!

Он хотел ещё добавить фразу: «долгих лет жизни», но сдержал себя. В этом возрасте желать долгих лет надо очень осторожно. Ему на всю жизнь врезались в память слова бабушки-свекрухи: «Долгая жизнь – это тоже испытание».

Старуха вошла в грязный и обшарпанный подъезд. «Подъезд такой же старый и дряхлый, как и я» -- без всяких эмоций подумала она. Последние двадцать лет своей жизни она тяжело привыкала к имиджу «старуха». Привыкла. И уже не так остро реагирует на слово «старуха», даже на «старую каргу» стала оборачиваться. Подойдя к лифту, нажала на кнопку. Пока лифт с грохотом опускался сверху в низ, старуха стала мечтать о земном: «Завтра с самого утра схожу в гастроном, и на сэкономленные шестьдесят копеек куплю себе пирожное-картошка и сто грамм шоколадных конфет «Ласточка» и устрою сама себе пир». Конфеты «Ласточка» были конфетами её детства.

Двери лифта распахнулись, и старуха вошла внутрь кабины. Она нажала на кнопку с цифрой своего этажа, двери закрылись, и лифт медленно и с грохотом пополз вверх.
 
Мужчина достал из кармана пальто ключи, нашёл нужный ключ и вставил его в замочную скважину. Тихо, стараясь не шуметь, открыл дверь и осторожно вошёл в квартиру. В квартире было тепло, уютно и вкусно пахло пирожками. Стараясь не шуметь, он разделся, прошёл в ванну, налил горячей воды и на десять минут погрузился в воду. Согревшись, вылез из воды, насухо вытерся пушистым махровым полотенцем, натянул трусы, вошёл в спальню и юркнул под одеяло к жене. Нежно обняв жену, всем телом прижался к ней. В груди у мужчины нежно защемило от переполнявших чувств, от неуловимого, какого-то необъяснимого запаха, который исходил от жены. Этот запах сводил его с ума. От этого запаха кружилась голова. Запах оказывал на него такое же воздействие, как когда-то в далёком детстве на него произвёл запах его ладошек, в которых лежала земляника. Мужчина лежал, млел, и не понимал, почему он никак не может заснуть.

Завтра, нет, уже сегодня, ровно пять лет, как мужчина похоронил маму. Ей было всего 65-ть лет, когда её не стало. Она умерла как-то неожиданно, на следующий день после празднования своего дня рождения. Смерть всегда, какая бы ожидаемая она не была, всё равно бывает неожиданной, внезапной, нелепой и не к месту.

Мужчина подарил на день рождения маме пуховый оренбургский платок, о котором она давно мечтала. Гостей было немного: соседка с мужем, две подруги юности и он, с женой и двумя дочками близнецами. Где-то в середине вечера, мама обратилась к нему:

- Сынок, мне надо с тобой поговорить.

- Я слушаю тебя, мама.

- Да нет, не сегодня. Мне приснился сон, который мне надо тебе рассказать. Я приеду к тебе на выходные дни и мы с тобой поговорим.

Мужчина обратил внимание, что у мамы изменился взгляд: казалось, она смотрела на него, но как бы и не на него, а в себя, во внутрь. В глазах читалась тихая тревога и еле заметное недоумение. Уже тогда в груди у мужчины что-то ёкнуло, но он отбросил тревожные мысли и решил: «Вот мама приедет через два дня ко мне, тогда обо всём и поговорим. Уговорю её пожить у меня до весны, а то живёт одна, мало ли что».

На следующий день, это была пятница, около одиннадцати часов вечера в квартире раздался телефонный звонок. «Кто так поздно может звонить?» -- подумал мужчина и поднял с рычага телефонную трубку:

- Вас слушают.

- Это звонит соседка Вашей мамы. Приезжайте скорее. Кажется, случилось что-то ужасное. Я уже вызвала скорую помощь.

Не дослушав соседку, мужчина бросил трубку на рычаг. Дальше всё было, как в тумане. Накинув на себя куртку, выбежал на улицу, остановил такси и поехал к маме, которая жила на другом конце города. Всю дорогу он сидел в оцепенении. Мыслей не было никаких. Только в области солнечного сплетения образовался тяжёлый ком, который давил и мешал дышать.

Будучи ещё подростком, его периодически посещала мысль: «Не уже ли я то же когда-нибудь умру? Все будут жить, а меня не будет. Как это осознать, что когда-то ты будешь пустым местом?» Ему становилось страшно от этих мыслей и что-то не приятное и скользкое холодило в области солнечного сплетения. Говорят, в этой области находится душа человека. Когда он уже был женат, и у него родились две доченьки, ему в руки попался научно-популярный журнал, в котором он прочёл статью «Трактат о смерти». Оказывается, в глубокой древности, многие учёные того времени пытались объяснить, что же такое «смерть»? Человек рождается для того, чтобы с первого мгновения своей жизни начать готовить себя к этой самой «смерти», что её не надо бояться, а пытаться на протяжении жизни осознать это понятие «смерть» и подготовить душу к этому действу… После прочтения статьи, мужчина что-то для себя понял, и уже не так болезненно стал относится к этому загадочному и тревожащему душу понятию «смерть».

Когда такси подъехало к подъезду мамы, мужчина достал из кармана купюру и протянул таксисту.

- Сейчас дам сдачу, -- сказал шофёр и начал отсчитывать рубли.

-- Не надо, -- ответил мужчина и вышел из такси. Ему казалось кощунственным в такой ситуации думать о таких обыденных вещах, как сдача. Какая сдача, если его любимая и родная, самая лучшая мама в мире, самая красивая и самая добрая, умирает.

Он вошёл в квартиру. Пахло валерьянкой, эфиром и ещё какими-то лекарствами. В зале на полу было расстелено тонкое байковое одеяло, на котором лежало тело мамы. Над телом колдовала бригада врачей скорой помощи: прямой массаж сердца, всякие там электрические разряды, бессмысленные уколы. В стороне стояла соседка со скорбным и участливым выражением лица.

- Инсульт. Смерть наступила примерно час назад, -- сказал врач. Он  был приблизительно одного возраста с мужчиной.

- Так зачем Вы проделывали все эти манипуляции, если знали, что она уже мертва? -- спросила соседка.

- Нам по инструкции положено. Мало ли что, -- ответил врач, -- Давайте перенесём тело на диван. Вы кто?—посмотрел он на мужчину.

Тяжёлый ком в груди продолжал давить и мешал говорить. За мужчину ответила соседка:

- Это – сын.

Врач, которому в силу своей профессии приходиться чуть ли не каждый день сталкиваться с человеческим горем и с разным отношением людей к смерти, оценив состояние сына, обыденным голосом сказал:

- Мужчина, скажите спасибо, что она умерла мгновенно.

- Не понял, – растерявшись от такого циничного заявления, тихо прошептал мужчина.

- Да, да. Вы меня не правильно поняли. Из своего врачебного опыта, хочу сказать, что после такого инсульта, если кто и выживает, то потом несколько лет лежит прикованный к постели, причём парализованный до самой смерти. И сам не живёт , а только мучается, и все мучаются, кто за ним ухаживает.

Врач выписал справку, в которой констатировал факт смерти, сказал, чтобы завтра в своей поликлинике взяли справку на основании этой справки, и бригада скорой помощи уехала, полностью выполнив свой врачебный долг. Они спешили на другие вызовы, чтобы этой ночью кому-нибудь помочь в борьбе со смертью.

Мужчина с соседкой остались наедине с телом, которое ещё час назад было его мамой. Он обратился к соседке:

- Расскажите, как это произошло.

- Ну, я как всегда, после ужина зашла к ней поговорить о том, о сём.

Она сидела в кресле и вязала рукавички для твоих девочек. Сказала, что завтра собирается ехать к тебе и хочет довязать рукавички. Потом она сказала, что ей приснился сон. Сам сон она не рассказала, только сказала, что он не хороший. Ты же знаешь, что твоя мама умела разгадывать сны и объяснять их значение. А потом она неожиданно вскрикнула, спицы с вязанием выскользнули из рук. Вон, вязание до сих пор под креслом лежит. Она стала заваливаться на бок. Я очень сильно испугалась. Стала её тормошить. Но она на меня никак не реагировала, только пальцами рук делала движения, как будто всё ещё продолжала вязать. Потом, извини за подробность, когда в кресле, на котором она сидела, образовалась лужа, я поняла, что произошло что-то страшное. Вызвала скорую помощь. Потом позвонила тебе. До приезда скорой помощи, мы с мужем перенесли её на диван. Я сняла с неё мокрые штаны и надела чистые. Замыла кресло и застелила его новым покрывалом. Приехали врачи. Попросили у меня что-нибудь постелить на пол, переложили её туда и начали делать разные процедуры. В это время и ты подъехал.

- Спасибо за всё, что Вы сделали для моей мамы.

- Если ты не против, я позову бабушку с верхнего этажа. Она поможет обмыть тело и  переодеть во всё чистое.

- Да, конечно.

Пока женщины хлопотали и делали всё, что надо делать в таких делах, мужчина в оцепенении сидел на кухне и невидящим взглядом смотрел в одну точку. Тяжёлый ком в душе стал ещё тяжелее. Казалось, что этот ком поселился в душе мужчины навсегда. Как душно! Как невыносимо! Как продолжать жить без мамы с этой не проходящей тяжестью в душе!  Как тяжело дышать! Он стал задыхаться. Подошёл к окну и открыл его настежь. В лицо ему ударил морозный порыв ветра. Вместе с ветром в кухню стали залетать снежинки, которые, медленно кружась, падали на пол и тут же таяли. В кухню зашла соседка и очень деликатно и тактично сказала:

- Пока покойник находится в помещении, нельзя открывать окна. Ты уж потерпи. Если совсем плохо себя чувствуешь, выйди на улицу. Может, сделать тебе чаю?

- Спасибо, не надо. Ещё раз спасибо Вам за всё, что Вы сделали.

- Да не за что меня благодарить. Мы с твоей мамой по-соседски дружили много лет. Очень была хорошая женщина. Царство ей небесное! В доме её все любили. Врагов у неё не было. Хочешь, я посижу с тобой эту ночь возле мамы.

- Я хотел бы посидеть один.

- Тогда мы с бабушкой пойдём, а завтра утром придём. Если что надо, не стесняйся, зови.

- Спасибо.

Соседки ушли, а мужчина сел возле тела матери и начал рассматривать каждый миллиметр её лица, каждый миллиметр её рук. Внешне он выглядел спокойным, только тяжёлый ком в груди всё ещё продолжал давить. Слёз не было, не смотря на то, что внутри всё плакало и кричало от горя. Слёзы не вытекали из его остекленевших глаз. Он вдруг осознал, что остался в этом огромном мире совсем один. До этого момента он был связан с мамой незримыми нитями, а сегодня пришла смерть и ножницами по живому разрезала эти нити. И уже не будет в его жизни мамы, которая всегда любила своего сына, принимала его любым и своей любовью и материнской нежностью на любом расстоянии согревала его.

«Мама, как теперь жить без тебя? Давно замечено, что любовь между мамой и сыном занимает особую ступеньку среди других проявлений любви. Есть любовь между мужчиной и женщиной, есть любовь к детям, есть любовь между сёстрами и братьями, есть любовь к друзьям и подругам, есть любовь к домашним животным и всякая разная другая любовь. Но любовь между матерью и сыном – особенная, которую тяжело описать, её можно только ощущать. Это настолько тонко, настолько незримо! Когда эта связь обрывается, кажется, что всё рухнуло вокруг тебя», -- так думал мужчина, просидев всю ночь наедине с мамой, наедине со своими думами о ней, мысленно посылая ей в тот иной мир, в котором она теперь будет пребывать, всю свою сыновнею любовь, которую может быть не всю отдал при жизни.

Утром пришли соседки, приехала жена, приехали родственники, пришли знакомые и незнакомые люди.

В поликлинике отказались выдать справку о смерти, за которой пошла жена. Была суббота, и в поликлинике работал один дежурный врач и несколько медсестёр.

- На каком основании? – спросила жена.

- На основании отсутствия медицинской карточки матери вашего мужа у нас в поликлинике.

- Ну и что?

- А то, что отсутствие карточки говорит о том, что она в последнее время к нам за помощью не обращалась, а, значит, не болела.

- Ну и что?

- Что вы заладили одно и то же: ну и что, ну и что? А то! Если бы она болела и была по болезни у нас на учёте, тогда понятно. А так человек ничем не болел и вдруг внезапно умер. Может, она умерла насильственной смертью. Может, её сынок и прикончил.

- Зачем ему это? Абсурд какой то!

- Чтобы завладеть наследством. Квартирой, например. Именно любимые сынки и приканчивают своих мамаш. Некоторые за копейку могут убить.

- Так что теперь нам делать?

- Мы оформим вызов катафалка, чтобы перевезти труп в морг. Труп полежит в морге до понедельника. В понедельник судебная медицинская экспертиза вскроет труп и вынесет своё заключение, какой смертью умерла мать вашего мужа. И только потом вам выдадут справку.

- Сколько?

- Что сколько?

- Сколько стоит справка, которую вы сейчас напишете?

- Я вас не понимаю.

- Всё вы прекрасно понимаете.

- Я на себя это не возьму. Мне до пенсии остался один год. Мало ли что.

- Назовите фамилию врача, который на себя это возьмёт, -- и жена положила перед ним пятьдесят рублей.   
 
Жена подняла все свои связи и через час на руках у неё была справка о смерти. Кстати, взятку за справку он не взял:

- Я не зарабатываю на горе людей.

С тех печальных дней прошло пять лет. Хотя мама умерла зимой, мужчина каждый год в середине лета приходит в одиночестве на кладбище и высыпает из кулёчка землянику рядом с могилой мамы. Об этом он никому не рассказывает: ни лучшему другу, ни даже своей любимой жене. Это его тайна. Только его и его мамы. Это -- очень личное. Земляника начинает источать свой божественный аромат. Этот запах связан с детством, с единственной и родной мамой, с любовью между ними.  Мужчина начинает тихо плакать. Но это не слёзы горечи. Это слёзы некого облегчения. Иногда хочется расслабиться, просто поплакать без всяких видимых причин. Легче всего это делать на могиле мамы. Мама поймёт, она всегда его понимала, даже сейчас он ощущает её любовь.

Мужчина незаметно заснул, нежно прижимаясь к жене. Когда он проснулся, был уже полдень. Он продолжал лежать в постели и нежиться. В спальню зашла жена.

- Как вчера прошла встреча с одноклассниками?

- Не плохо. Позже расскажу подробнее.

- Как ночью добирался?

- Нормально. Взял такси.

- Утром, когда возвращалась из магазина, встретила знакомую из соседнего дома. Оказывается, сегодня ночью в их подъезде умерла старушка прямо в лифте. Откуда она одна могла так поздно ночью возвращаться? Вызвали милицию и скорую помощь. Врач сказал, что смерть наступила в результате разрыва сердца от сильного испуга. Когда она ехала в лифте, в их доме вырубили на несколько часов электричество. В руках она сжимала сумочку, в которой лежал носовой платок, старый тюбик с остатками помады, маленький флакончик, на дне которого находилось несколько капель духов «Серебристый ландыш», которые уже давно не выпускает наша промышленность, ключи от квартиры и кошелёк с шестьюдесятью копейками. Пойду печь блинчики, которые ты любишь. Вставай, лежебока! 
 
Мужчина поднялся, открыл настежь форточку, сделал примитивную зарядку и пошёл в ванну плескаться под душем. Вода струйками стекала по его накаченному здоровому телу. Он получал истинное удовольствие от льющейся сверху воды, что не замечал, как долго стоит под душем, пока не услышал стук в дверь и звонкие голоса дочек:

- Папа! Выходи быстрее из ванны. Блинчики стынут. Мама по случаю Рождества к блинчикам  достала твоё любимое земляничное варенье!

Фото из интернета.