По ту сторону реки

Едва последняя звезда была смыта с небесного холста лучом утреннего света - первые птицы оповестили ещё спящий, в дымке густого тумана, город, о наступлении нового дня.
    А день, между тем, предвещал большие перемены и необычайные приключения для юных обитателей замка, расположенного на окраине города. Там, где нельзя слышать шума, производимого фабриками и автомобилями, но можно разговаривать с ветром, деревьями и цветами, вдыхать сладостные ароматы диких растений, наслаждаясь самым чистым рассветом. Здесь, вдали от пыльного мегаполиса и людского гула, навсегда завязнувшего в нём, словно пчелиный рой в душистом, тошнотворно-приторном цветочном бутоне.
    Никогда ещё пробуждение не было столь приятным. Льюис с шумом втянул воздух в лёгкие, проводив задорным искрящимся взглядом солнечного зайчика, ластившегося к нагретому подоконнику, где всё ещё стояла хрустальная ваза с уже высохшими, полевыми цветами, которые они с младшей сестрой на прошлой неделе нарвали в саду, больше напоминающем оранжерею. И, как это было чудесно, возвращаться с вечерней прогулки домой, окунаясь в ситцевую, почти прозрачную, прохладу комнат и услаждая слух неожиданной тишиной, не нарушенной мерным стрекотанием сверчков; ужинать под приятный треск поленьев в камине, словно соскребая растаявший уют с тонкого керамического блюдца золотой миниатюрной ложечкой с ванильным мороженным.
    Облачённый в белую, кружевную ночную рубашку, небрежно пригладивший непослушные, задевающие плечи, светлые волосы, Льюис, со свойственной ему проворностью, помчался в комнату брата. Его всегда возмущала привычка Дэниела спать до полудня, и сегодня он был намерен покончить с этим безобразием раз и навсегда. Что ни говори, а утро – всё-таки самая прекрасная пора на свете. За девять лет жизни Льюис это прекрасно усвоил и до сих пор удивлялся несмышлёности старшего брата.
    Стоило ему ступить на порог, залитой холодным, утренним солнцем и пронизанной вязкой призрачностью сна, комнаты, как тут же что-то с шумом распахнуло окно, и рослый, аристократически-бледный мальчик, растянувшийся на мягкой, почти поглотившей его, софе, вздрогнув, проснулся.
    Облокотившись на спинку, он принялся боязливо озираться по сторонам, словно ожидая нашествия варваров или ещё чего-нибудь столь же нелепого и неуместного в такое замечательное, спокойное утро, как это.
    Льюис непринуждённо рассмеялся, глядя на сонное, помятое лицо брата, который никак не мог взять в толк, что же произошло, и наверняка ещё в его голове дотлевали остатки тревожных и красочных сновидений.
    - Это ветер, - сказал он Дэниелу, всё ещё славно улыбаясь, - А ночью была гроза.
    - Значит, шёл дождь? – по его лицу прокатилась тень недоумения, - Я ничего не слышал.
    Он попытался перегнуться через подлокотник, чтобы заглянуть в окно. Затем, с неохотой, встал, отворил ставни, и обоих охватила полусонная, утренняя свежесть. Лазурное небо, словно книжная, глянцевая картинка открылось перед ними во всей первозданной чистоте. Облака лениво кучерявились, проплывая, словно клочки белой сахарной ваты, над ещё спящим, словно со страниц комиксов, разукрашенным в пастельные тона городом.
    Лёгкий ветерок едва заметно колыхал косую, длинную чёлку Дэниела. Ещё робкое, почти бесцветное солнце осветило одну сторону его лица и нежно-молочное, со сбившейся лямкой кружевной рубашки, плечо.
    - Как хорошо, - словно забывшись, в мечтательной полудрёме, произнёс он. У него был ангельский, чем-то особенно волнующий голос с чуть заметным хриплым оттенком. Сейчас он звучал ещё лучше, чем обычно, подёрнутый завесой тайных, романтически-возвышенных сновидений и утренней простудой, опрометчиво подхваченной у просыпающегося, стеклянно-зеркального города, - С добрым утром, Льюис.
    - Что я тебе говорил, Дэн! А ты ведь мог бы всё опять пропустить.
    - Не сегодня, - задумчиво ответил мальчик, - Сегодня меня разбудил ветер. И у нас с тобой много дел.
    - Каких ещё таких дел? – нахмурился Льюис, излюбленным занятием которого было беззаботное созерцание природы и выдумывание различных игр и потех на свежем воздухе. Сегодня он планировал стать охотником. Ему для этого нужно было раздобыть где-то настоящее охотничье ружьё и полевой бинокль, чтобы можно было стрелять по огромным валунам с дальних расстояний. Ружьё обязательно должно палить вишнёвыми косточками, а бинокль – обладать способностью приближать предметы не только иллюзорно, но и материально.
     На крайний случай, можно раздобыть где-нибудь копьё и пойти с оружием на крупного дикого хищника. Только Льюис не знал точно, часто ли встречаются в здешних местах опасные,  дикие звери.
    - Надо спуститься к реке и построить плот, или раздобыть где-нибудь лодку.
    - Зачем?
    - Чтобы перебраться на тот берег. Думаю, там есть на что поглядеть.
    - А нам туда можно? Нас отпустят одних, через реку, а, Дэниел? – он выглядел не на шутку встревоженным. Огромные, серые глаза округлились и вперились в невозмутимо-высокомерное лицо брата.
    - Конечно, если ты не хочешь… если боишься – я пойду один, - усмехнулся он и томным, изнеженным жестом прикрыл зевающий рот, - Я ожидал, что ты струсишь. Всё в этом мире так предсказуемо, что иногда даже скучно. Поэтому я и предпочитаю разнообразить не слишком увлекательные будни настоящими приключениями.
     Льюис неопределённо пожал узенькими плечами. Да что он, Дэниел, может знать об этих самых приключениях?..
    - Так ты со мной, навстречу неизведанному? Или останешься здесь, собирать пыль и зарастать паутиной?
    Он игриво потрепал его по загривку и рывком стянул с себя ночную рубашку через голову:
    - Если идёшь, то поторапливайся. Собирайся скорей, и скажи маме, что мы не будем завтракать – возьмём еду с собой. Нам нельзя задерживаться.
    - Но к чему так спешить? – спросил раскрасневшийся от запала, в предвкушении чего-то поистине грандиозного, Льюис.
    - А ты, правда, так хочешь получить свою порцию овсянки? – добродушно хмыкнул брат, энергично напяливающий колючий свитер на голое тело, - Нам нельзя терять не минуты.
    - Папа всегда говорил, что ты у нас не в меру торопливый.
    - Да ладно, замяли, - Дэниел холодновато рассмеялся, - И нечего путаться у меня под ногами. Советую тебе поспешить, иначе, вдруг я раздумаю брать тебя с собой?
    От волнения у Льюиса перехватило дыхание. Он проворно взбежал по лестнице, нечаянно налетев на кузена Эйдена, как раз спускающегося к завтраку. Встряхнув тёмно-русыми, отрастающими волосами, он чуть подался к мальчику и интеллигентным жестом придержал его за плечо:
    - Осторожно, парень. Так мчался, что мог бы расквасить нос. Что-то стряслось?.. Я могу тебе чем-то помочь?..
    Тон Эйдена настораживал, и Льюис решил ничего ему не говорить. Его кузен всегда казался ему человеком со странностями, и он предпочитал держаться от него подальше. Он был уже почти взрослым, по меркам Льюиса, ему было пятнадцать лет, и в его комнате постоянно происходили какие-то невероятные вещи. Там что-то взрывалось, падало, скрипело, иными словами – нарушало общественное спокойствие.  У него была отвратительная привычка запираться в ванной на полтора-два часа, по пол дня не выходить из комнаты, прося приносить свёртки с едой и оставлять у дверей, а ещё мог ни с того ни с сего разразиться громогласным хохотом за столом или во время семейного чтения, и довести тем самым всех присутствующих до состояния плохо скрываемого бешенства.
    Радовало одно, - гостил, сей юный джентльмен в семействе Фрэнсисов не часто. Только когда его родители уезжали в отпуск, а он упорно не соглашался отправляться вместе с ними, объясняя такой выбор чрезмерно страстным нежеланием умереть со скуки во цвете лет. 
    - Так что, ты не расскажешь мне, что послужило причиной твоему безудержному рвению? Куда торопимся, если не секрет? – он загадочно улыбнулся и крепко прижал мальчика к себе, не давая вырваться и убежать, - Надеюсь, Дэниел не вовлёк тебя в какое-нибудь опасное дельце, от которого ты по доброте и простоте душевной, не смог отказаться? Ну, я слушаю?..
    Его выразительные, карие глаза излучали какой-то бешеный, лихорадочный блеск. Волосы взмокли и отдельными, длинными прядями прилипли ко лбу. Льюис только понурил голову и стиснул зубы.
    - Да что с тобой?.. Ты что, язык проглотил?
    - Я просто бежал, - хмуро ответил он и неожиданно выпалил, - А у тебя случайно нет хорошей лодки, где-нибудь поблизости?
    Эйден неожиданно рассмеялся, затем небрежным жестом убрал прядь волос за ухо, облизнул пересохшие полные губы и серьёзно посмотрел на мальчика:
    - Это Дэниел придумал?
    - Что? – обескуражено уставился на него испуганный и пристыжённый Льюис.
    - Вы же собрались на тот берег, не так ли? Небезопасное приключение для двоих маленьких мальчиков.
    - Дэн младше тебя всего на три года, - не смог сдержать возмущения он, - И, если хочешь, мы прекрасно справимся вдвоём. Нам только нужен плот или, что ещё лучше, лодка.
    - Тебе повезло, брат. Я, как раз, приобрёл на днях прекрасную посудину. Не хочешь опробовать?
    Эйден задорно подмигнул недоверчиво глядящему на него мальчику и поспешил заверить:
    - Вот те крест – позаимствовал у твоего старика. Сказал – «Мистер Фрэнсис, вам не мешает эта рухлядь, что валяется близ залива? А то я её живо к рукам приберу», а он мне и отвечает – «Конечно, дорогой племянничек, возьми ты себе этот хлам, уж, пожалуйста, сделай милость, окажи честь, а то я ведь совсем из-за этой посудины измотался – мозолит, понимаешь, глаза, и никакого проку от неё не видать. Ты уж прибери её, голубчик, сделай одолжение». Представляешь, как подфартило?
    Но Льюис только сжал кулаки от пронзительной, детской обиды. И как же это он сам не догадался попросить лодку у отца?..
    - Ну, не плачь, не плачь, - Эйден с самодовольной улыбкой потрепал его по плечу, - Нечего хныкать. Раньше надо было думать, растяпа. Я же тебе не сказал, что не дам лодку.
    - Так значит, дашь?! – по лицу Льюиса против воли растеклась счастливая улыбка.
    - При одном условии, - со значением отозвался кузен.
    - Каком ещё условии? Это же семейная собственность! – возмутился он, с трудом сдерживая слёзы негодования и бессилия.
    - Ах, какие ты знаешь слова! А из тебя выйдет толк, ты знаешь об этом?
    - Да как ты смеешь… я буду… я пожалуюсь папе! И он отправит тебя к твоим родителям.   
    - Аааа, вижу, шантаж набирает обороты. А как поступят твои, если узнают, что ты затеваешь путешествие на тот берег? – на его губах заиграла победоносная ухмылка, - Что ты на это скажешь?
    Льюис безнадёжно вздохнул и чуть не разревелся в голос, представив, как рассердится Дэн, когда узнает, что он проболтался. Поэтому он лишь покорно кивнул, приготовившись выслушивать его условия.
    - Так вот. Я поеду с вами, идёт?
    - С нами?.. Ты?!
    - А что? По-твоему, я не хочу увидеть Таинственный Город?
    - Как ты сказал?
    - Город-Призрак. Когда-то, несколько сотен лет назад, там были такие же улицы, и переулки, и люди… но после чудовищной катастрофы уцелела лишь хижина лесника, водопад и скалы… и птицы, реющие над ними, кричащие что-то отчаянно и тревожно… а кругом - тишина… только вода шумит… А что, вы с Дэном разве не за этим собираетесь на ту сторону?
     Льюис слушал, затаив дыхание от восторга и какого-то благоговейного трепета, окутывающего всё его существо, и заставляющего заворожено следить за меняющимся выражением лица прекрасного рассказчика. Теперь ему было совестно за то, что он долгое время считал его обыкновенным хулиганом,  и не желал вести с ним разговоры чаще, чем этого потребуют обстоятельства.
    Город-Призрак… Подумать только, они отправляются в настоящее путешествие! Бродить по холмам, окутанным дымкой таинственности и шёпотами бесплотных теней, обитающих повсюду там. Глядеться в ручей и не видеть своего отражения, смытого много лет назад кошмарным стихийным бедствием. Ему казалось, он и сейчас видит, как ломаются поверженные безжалостным ураганом деревья, гнутся и стонут, истекая соком, будто кровью, стволы. Если прислушаться, можно услышать их плач… Они с тобой… твои призраки… они тебя не оставят… очнись, Льюис…
    - Очнись, Льюис! Что с тобой? На тебе лица нет, - Эйден дружески стиснул его локоть, пытаясь растормошить.
    - А люди? – спросил он чуть слышно, словно его голос продирался сквозь завесу из туго натянутого полиэтилена, - Что стало с ними? Они… погибли?
    - Какие люди? О чём ты? – кузен непонимающе и немного насмешливо на него посмотрел.
    - Ну, те, кто жил в городе…
    - Ааааа! Вот ты о чём, - он растерянно, но энергично, покивал головой, - Мда… люди… но ты не воспринимай близко к сердцу – это же легенда, понимаешь?
    - Про нас, может быть, тоже когда-нибудь скажут… что нас придумали… что нас и не было никогда… но ты же видишь меня сейчас. Откуда берутся легенды?
    - Может, обсудим за завтраком? – предложил Эйден, - То есть, тебе ведь не к спеху?
    …Льюис задумчиво скользил зачарованным взглядом по стенам и огромным хрустальным люстрам в столовой. Рядом, с понурым и обиженным видом сидел Дэн и размазывал уже остывшую жидкую кашу по тарелке. Затем, с безнадёжным видом, бухнул туда полбанки черничного варенья и ещё с большим отвращением уставился на свой неудавшийся завтрак.
    - Ну вот… теперь моя овсянка синяя, и у меня окончательно пропал аппетит, - с видом учёного-теоретика заявил он.
    - А ты не смотри, - участливо предложил Льюис, вылезая вон из кожи, пытаясь восстановить мир, - Или добавь вишнёвого. Так будет к тому же вкуснее…
    - Из-за тебя всё, - мстительно прищурился Дэн, - Говорил тебе, чтобы ты собирался скорей. Тогда мы могли бы улизнуть и разжиться где-нибудь бутербродами.


                * * *   


    Только ближе к полудню им удалось разобраться со всеми неурядицами и спустить лодку на воду. Они отправились вчетвером: Льюис, Дэниел, их младшая сестрёнка Сьюзи и гордый от осознания собственного старшинства Эйден. Дэн умудрился даже раздобыть где-то бутылку лимонада и две упаковки сырных крекеров. Конечно, этого было недостаточно, ведь они планировали пробыть на берегу целый день, несмотря на указы родителей не уходить далеко от дома, без сопровождения взрослых. Но ведь с ними был Эйден. Разве на него нельзя положиться, если возникнут какие-либо трудности?
    Так размышлял про себя Льюис, уже успевший утомиться от слишком долгих приготовлений. Было жарко и всё время хотелось пить, но газировку решили приберечь хотя бы до тех пор, пока не прибудут на место. Слишком яркое солнце слепило глаза, и он уже не верил, что сегодняшнее приключение сулило им четверым что-то действительно увлекательное. А тут ещё Эйден постоянно дымил своими сигаретами прямо в лицо и травил «взрослые» анекдоты всю дорогу до берега. Было непонятно, а из-за этого совершенно не смешно, и Льюис начинал чувствовать себя последним дураком, каждый раз обижаясь, слыша заливистый хохот восхищённо глядящего на своего не в меру осведомлённого кузена, Дэниела.
    - Не переживай, Льюис, - утешал его Эйден, привычно похлопывая по плечу, - Глядишь, на обратном пути и до тебя дойдёт.
    - Сьюзи, закрой ушки, - захохотал в ответ Дэн и посмотрел на младшего брата с сожалением.
    - Да ну вас, - махнул рукой окончательно расстроенный Льюис и, чуть перегнувшись через бортик, принялся следить за спокойной, прозрачной и тёплой водой, на которой то и дело рисовал неуверенными гребками вёсел, взмыленный, раскрасневшийся от напряжения, Эйден.
    - Долго ещё? – неуверенно подала голос малышка Сьюзи, - Я устала сидеть.
    - Можешь нырнуть за борт, если устала, - машинально съязвил кузен, но тут же осёкся, - Извини, Сьюз. Осталось совсем немного. Хочешь крекер?
    - Я хочу мороженое.
    - Мда… Ничем не могу помочь, юная леди. Наш корабль уже вышел в открытое море. Это настоящее приключение, мальчики, не так ли? Е-е-е!
    - А что, если никакого Города-Призрака не существует? – подавленно произнёс Льюис, накручивая вьющиеся от воды локоны на палец, - Что, если люди его просто выдумали?
    - Не говори ерунды, братец, - невозмутимо отпарировал разомлевший на солнышке Эйден, - Если всё это враки – какого чёрта мы вообще бы сюда припёрлись? Я что, похож на идиота? Или, может быть, Дэнни похож? Как думаешь, Лью? Притащились бы мы сюда на этой посудине, ради какой-то выдумки?
    Его аргументы показались Льюису вполне весомыми, и он лишь пристыжено замолчал, понурив голову и уставившись в носовую часть старой, заплатанной лодки. И всё-таки, он почему-то не мог беззаботно смеяться вместе со всеми, впервые находясь вдали от дома с такими же детьми, как и он сам. Он не чувствовал себя в безопасности теперь, когда вокруг лишь толща тёплой, цветущей воды, и никого нет на несколько миль вокруг, а Город-Призрак кажется всего лишь легендой, заманчивым вымыслом, созданным для того, чтобы завлекать на берег маленьких наивных детей, а затем ставить над ними различные опыты, или просто смотреть, как долго они продержаться почти без еды, воды и крова над головой.
    Льюису стало страшно. Все его кошмарные предположения были так похожи на правду. Он, хотел, было сказать Эйдену, чтобы тот повернул обратно, как внезапно на том берегу послышался приглушённый, но довольно отчётливый выстрел.
    Что-то предательски ёкнуло в груди. Мальчик, вне себя от страха, крепко сжал руку своего кузена. В его огромных, серых глазах читался нескрываемый ужас. Эйден мгновенно среагировал, крепко обхватив его за плечи и резко прижав к себе:
    - Не бойся.
    - Кто это?
    - Наверное, охотники.
    - Разве на берегу есть люди? Ты же сказал, что они погибли…
    - Не все, - он старался говорить спокойно, но сам был озадачен и встревожен, не меньше Льюиса, - Некоторые остались живы.
    Дэн, тем временем, успокаивал не на шутку испуганную Сьюзи. Она мёртвой хваткой вцепилась в его длинные тёмные волосы и что-то без конца тараторила, опасливо поглядывая в ту сторону, откуда несколько минут назад донёсся выстрел.
    - Давай повернём, Эйден? – прошептал Льюис, всё ещё сжимая руку кузена своей влажной ладошкой. Он говорил совсем тихо, чтобы его не услышал всё ещё полный решимости и отваги Дэниел, - Что, если мы вторгаемся на чужую территорию? Ведь нас там не ждут? Это их земля, а не наша…
    - Ты думаешь, люди, которые там живут – совсем дикари? – он высокомерно усмехнулся и зачем-то полез в карман, - Чёрт… сигареты промокли… и спички тоже…
    - Это от жары, - догадался Льюис, - Ты же не мочил штаны в речке.
    - Да, от жары… мы здесь сдохнем, если не искупаемся…
    - Попей лимонада, - сочувственно предложил он, и добавил, с готовностью, - Или, хочешь, я за тебя буду грести?
    - Спасибо, друг, - растроганно ответил Эйден, стиснув его ещё сильнее, - Но, я думаю, тебе не стоит так утруждаться.



                * * *

               
    Дэн, подозрительно озираясь по сторонам, первый вылез из лодки. Он всё ещё чувствовал себя непобедимым, и был готов к личной встрече даже с самым опасным врагом, судя по всему обитающим в высокой траве, которой изобиловал берег.
    Солнце палило всё жарче, и путешественникам пришлось снять футболки и слегка ополоснуться в реке. Но вода в ней была тёплой, и все четверо измождёно поплелись исследовать местность, в надежде поскорее найти ручей и окунуться в его заветную прохладу, о которой только и мечтали едва ли не с самого начала пути.
    К исходу первого часа узенькая, извилистая тропинка привела их к странной, ветхой хижине, напоминающей карточный домик по своей хрупкости и многослойности. Особенно настораживал отчётливый, насыщенный аромат заваривающегося кофе, доносящийся из избы. Вскоре к этому запаху примешались оттенки самых различных десертов, начиная от земляничного джема и заканчивая булочками с корицей.
    Четверо путешественников многозначительно переглянулись. У не завтракавшего Дэниела потекли слюнки от столь изысканного букета всевозможных, сладостных ароматов. Остальные тоже были не прочь полакомиться, но Эйден предупредительно загородил вход в хижину спиной:
    - Откуда мы знаем, может быть, мы попадём прямиком на обед к людоеду, - но, сопоставив масштабы собственной испорченности с жизненными реалиями текущего века, рассудительно заметил, - Это в лучшем случае…
    - Что ты говоришь? – пропищала Сьюзи, на всякий случай, цепляясь за руку не меньше неё смущённого Льюиса.
    - Ну вот, знал я одного человека, - с готовностью и завидным воодушевлением принялся объяснять Эйден, но Дэн не дал ему досказать:
    - Не важно. Довольно и твоих анекдотов. Она ведь, всё-таки, ещё очень маленькая.
    - Да неееет, это совершенно невинная во всех отношениях история. Всё в рамках приличий, обещаю…
    - Правда, не надо, Эйден…
    - Ну, ладно, ладно, - с сожалением ответил кузен, - Но, вообще-то, я вам скажу, неплохой он был парень. Просто, как бы вам сказать… про таких, как он, говорят – восемьдесят пенсов за фунт. И умер он тоже по глупости…
    - Как это? – округлил глаза ничего не понимающий Льюис.
    - А вот так. Посветил себе зажигалкой, чтобы убедиться, что бензобак пуст.
    Неожиданно все четверо вздрогнули. Кто-то в избе хриплым, но очень сильным басом затянул традиционную ирландскую балладу “Danny boy”. С замиранием сердца, юные путешественники слушали, как это громогласное существо пело, под конец, сорвавшись на фальцет, и начало рыдать с подвываниями и непечатной руганью вперемешку.
    Дэниел машинально закрыл своими ладонями уши младшей сестры. Эйден внезапно пронзительно усмехнулся:
    - Чёрт возьми, да этот парень даст мне сто очков вперёд по части употребления в речь разного рода нецензурщины. Если мы и правда попали в Город-Призрак, то я, признаться, слегка удивлён здешним контингентом. Не хотелось бы мне нос к носу столкнуться с кем-либо из его обитателей. 
    Льюис лишь прищурился и вжал голову в плечи, ожидая, когда сей поток словесных нечистот сникнет. Солнце постепенно скрылось, небо затянулось тучами, и Эйден, после не очень продолжительного молчания и брожения в окрестностях хижины, махнув рукой, предложил:
    - И всё-таки, я был бы не против того, чтобы наведаться к этому весьма красноречивому джентльмену на чай.
    - А что, если…
    - Успокойся, Льюис, ничего плохого не случится, - с довольным видом отозвался он, почти бегом направляясь к хижине и таща за собой маленькую Сьюзи, ухватив её за капюшон, - В крайнем случае, кем-нибудь одним можно и пожертвовать…
    Проглотив осуждающие взгляды более юных и впечатлительных путников, он удовлетворённо выдохнул, и осторожно постучал тяжёлым замком по дряхлой, заплатанной двери.
    Почти тут же на них обрушилась новая порция проклятий, на этот раз произнесённая уже не таким уверенным, если не сказать больше – почти испуганным, голосом.
    - Х…х… ХТО??! – донёсся до ребят всё тот же хриплый, мощный и не очень приятный по тембру бас.
    - Эммм… мммм… Мы, - неуверенно ответил Эйден, пытаясь понять, рады ему здесь или не слишком.
    - Что, опять из Гринписа? – недовольно отозвался хозяин хижины и стал сбивчиво и невнятно бормотать, судя по всему, не вынимая изо рта курительной трубки, - Может быть, вы ещё в суд на меня подадите за неподобающее отношение к живой природе?.. Чтоб вас там всех… я ружьё только в целях самозащиты использую, в который раз вам говорю…
    Внезапно он отпер дверь и резко прервал свой, пышущий экспрессией, монолог, увидев растерянные взгляды четверых голодных и уставших с дороги детей. Он пристыжено молчал, пока они оглядывали его внушительный рост, длинную, пышную бороду, лохматую шевелюру и кустистые брови. У него были большие грубые руки с толстыми пальцами и запястьями, выдающийся живот и громадные замшевые, коричневые сапоги, с отворотами, словно из какой-то сказки.
    - Извините, - первым опомнился Льюис, - Мы вовсе не хотели вас беспокоить…
    - Может быть, это покажется вам невежливым, - продолжил за него нетерпеливый Дэниел, - Но мы хотели бы узнать, нельзя ли нам войти внутрь? – он со значением поднял вверх указательный палец, указывающий на испещрённое зигзагами полыхающего света, словно разверзнувшееся, потемневшее небо, - Слышите?
    И, будто в подтверждение его словам, ссохшуюся землю оросили первые капли, пахнущего небывалой свежестью, летнего дождя, грозящего вот-вот перерасти в нешуточный ливень.
    Великан грузно поворотился в сторону остальных ребят, осмотрел их с ног до головы и, вздохнув, размашистым жестом пригласил в свою обитель.
    Первым в избу зашёл вездесущий вертлявый Дэниел, за ним, развязно и с некоторой ленцой, ввалился вечно расхлябанный Эйден. Замыкали эту дружную компанию самые юные путники – Льюис и Сьюзан, которые, взявшись за руки, нерешительно переступили порог и тут же многозначительно переглянулись, лишь вскользь окинув расширенными от удивления глазами, интерьер жилища.
    Повсюду были развешаны весьма экстравагантные гирлянды из засушенных апельсиновых и лимонных корочек, грибов и хлебных краюшек. На огромной, высоченной кровати спали невероятно толстые, откормленные кошки в числе четырёх. Сервант был забит всякого рода хламом, включая разбитый будильник и дырявый сапог, а также несколько кусков хозяйственного мыла и потрёпанную энциклопедию, распухшую от бесчисленного количества закладок.
    По сравнению с вечным, спокойным и строгим уютом покинутого замка, здесь царил просто-таки невообразимый хаос, и дети были несколько смущены, если не сказать больше. По крайней мере, дети с фамилией Фрэнсис, привыкшие к идеальному порядку – белоснежным наволочкам, аккуратной чистой одежде, изысканным манерам и серебряным столовым приборам.
    Разве что Эйден не погнушался деревянных ложек, размером почти с черпак, и скрипучих табуреток, из которых частоколом торчали ржавые гвозди. Он утверждал, что во времена своей бурной молодости, он всё своё время проводил с рыбаками и детьми рыбаков, чем жутко гордился:
    - Голыми руками ловили вооот таких лещей! – разводит бледные, тонкие и совсем не рыбацкие  руки в стороны до предела, - Один парень однажды откусил голову ещё живой рыбе…
    - Ах! – скорее испуганно, чем восхищённо восклицает мгновенно побледневшая Сьюзи и вопросительно смотрит на не менее обескураженного Льюиса.
    - И съел, - удовлетворённо заканчивает Эйден и беспечно отхлёбывает горячий травяной чай из огромной великанской чашки.
    Пока путешественники лакомились шоколадными плюшками и цитрусовым печением, великан, представившийся Робином, расспрашивал их о дороге, о жизни по ту сторону реки, и о том, что же всё-таки заставило их проделать столь нелёгкий путь с одного берега на другой, в Город-Призрак…
    - Так значит, он правда существует? – возбуждённо тараторил неугомонный Дэниел, с присущим ему нетерпением, наваливаясь на дубовый стол и, едва ли не опрокидывая при этом, миску с малиновым джемом, - А вы тот самый героически спасшийся лесник?
    - Эээ… ну, стало быть, меня прозвали лесником потому, что моя хижина стоит в лесу, - сдержанно ответил он, подливая болтуну душистого чая, - А заниматься здесь больше нечем – это верно. Про Город-Призрак мне лично ничего не известно… здесь обитает много призраков, но город - самый настоящий, живой, и деревья здесь растут и вширь и в высоту, уж поверьте мне на слово… дети…
    - Призраки? – округлил глаза уж было разомлевший Льюис, - Здесь?
    - Там, - равнодушно махнул рукой лесничий, - Я с ними дел никаких не имею. И вам не советую, - добавил он чуть позже, в воцарившейся полной тишине, - Вы лучше отведайте-ка мой польский пирог! Творог, малина, песочное тесто…
    Только теперь он заметил выражения лиц своих гостей. Даже «всё-нипочём» Эйден выглядел не на шутку испуганным, а малышка Сью тихо плакала у помрачневшего Дэна на плече.
    - Я хочу домой, - чуть слышно пропищала девочка, хватая брата за руку, - Нас тут съедят или… продадут в рабство…
    - Какое ещё рабство? – недовольно сморщился Льюис, у которого разом похолодело внутри от всех этих малоприятных разговорчиков.
    - Толку-то от тебя! - косо усмехнулся Эйден и подмигнул ничего не понимающему Робину, - А грибочки у вас висят – как, ничего себе?
    - Сам собирал, - потеплевшим голосом отозвался он, примеряя привычную уже радушно-бесхитростную улыбку.
    - Так ничего, я спрашиваю – весёленькие? А то у меня, признаться, знакомство с ними однажды вышло… хм… запоминающееся…


                * * *


      К исходу второго часа, когда ливень понемногу утих, путники стали собираться в дорогу. Им не терпелось увидеть всё собственными глазами – все те места, чудом уцелевшие после безжалостной катастрофы, вывернувшей наизнанку крыши нескольких десятков домов и поломавшей телеграфные столбы, словно спички.
    Пробираясь узенькими тропинками, они шли в том направлении, в каком призывал идти неутомимый Эйден, который с трудом смог отговорить Дэна от идеи взять вожжи в свои руки. Деревья постепенно редели, и сквозь нежно-изумрудные листья причудливо сплетённых ветвей, проглядывал белый мрамор неожиданно выросшего высотного здания. Подойдя ближе, они заметили возвышающийся позолочённый купол, будто плывущий в мечтательной сиреневой дымке и сливающейся со вздутыми перинами облаков, проплывающих так низко, словно не касаясь спокойной величественной синевы вечного шатра над головами.
    Казалось, недавний гром и испещрявшие его молнии, не смогли потревожить его небесный покой, ибо подлинное величие - непоколебимо…
    Небо над замком было озарено мистическим, словно бы предзакатным светом. Прозрачный пейзаж сливался с собственным отражением, робко алеющим на холсте ярко-голубого глянца, разбавленного латунью холодного, размытого дождём июньского солнца.
    Верхушки деревьев слегка подрагивали на ветру. Казалось, в этих могучих, крепких стволах до сих пор испаряется жар, осевший в них во время дождя, и вот он поднимается до самых верхушек, чтобы потом взорваться торжественным оранжевым пламенем, словно вулкан или запущенная ввысь ракета.
    Уже подходя к воротом замка, четверо путешественников услышали неподалёку стройное пение двух детских голосов. Оно доносилось с той стороны замка, что была обращена к веренице скалистых гор, утопающих в белесом, наваристом тумане и была скрыта от глаз молодых «первопроходцев», застывших на месте с изумлёнными лицами и внимающих чудесной мелодии, спетой на два голоса столь восхитительно, стройно и изящно, что забывалось всё на свете. Голоса звучали так чисто и звонко, что можно было только подивиться мастерству двух юных исполнителей. Один голос звучал чуть выше и нежнее, другой – сдержанней, но ещё более дивно – словно бы с колючками и зазубринами, смешанным альтовым тембром, как бы подёрнутым наплывом тающего воска. Вероятно, хрипловатый голос принадлежал мальчику. Он пел, не форсируя и не стараясь доминировать, предоставляя другому сложные пассажи и высокие ноты.
    Судя по нарастающему звуку, два прекрасных певца приближались. Их подрагивающие в тумане силуэты казались почти тенями – так они сливались с прозрачностью, почти смытого дождём Города-Призрака…
    - Эй, кто вы есть – идите сюда! – не удержался Дэниел и замахал руками, чтобы они заметили их и подошли ближе.
    Остальные путники только обречённо вздохнули и пожали плечами. Эдак и сатану на огонёк притащит… в следующий раз…
    - Мы же не знаем – кто они, - предупредительно шепнул ему Льюис, когда парочка уже была близко.
    - А они не знают – кто мы, - раздражённо напомнил Дэн, принимаясь рассматривать юных незнакомцев.
    Они неспешно подошли к замку и, присев на мраморную плиту, с одной стороны густо заросшую мхом, переглянулись, как бы раздумывая, стоит ли посвящать путешественников в свою тайну?..
    Девочка вежливо кивнула:
    - Присаживайтесь, если хотите… Откуда вы?
    - Оттуда вон, - устраиваясь, Льюис неопределённо кивнул в сторону леса, - У нас там замок вроде этого. Вы брат и сестра? Здесь живёт ваша семья, да?
    Дэниел оглядывал девочку с ног до головы, не смея произнести ни слова более. Она, казалось, была выточена из белого фарфора. Её лицо не было тронуто ни загаром, ни румянцем, словно она не видела солнца уже очень давно. То же относилось и к её спутнику – тоненький мальчик, хрупкий, как тростник, по возрасту – его ровесник, но в глазах какая-то невыразимая скорбь, на бескровно-бледном лице выражение холодного смирения.
    Вот и сейчас он смотрит на Дэна, гордо вздёрнув чуть заострённый подбородок и даже несколько высокомерно прищурившись:
    - У нас нет семьи, - глухо, но отчётливо, с вызовом, произносит он, и демонстративно отворачивается, но Дэниел всё равно видит, как его точёный аристократический профиль искажает почти презрительная усмешка.
    - А кто есть? – глупо спрашивает изумлённый Льюис первое, что приходит в голову.
    - Никого.
    - Но вы же не хотите сказать, что живёте в этом замке одни? – вмешивается Эйден.
    - Не одни, а вдвоём, - насмешливо поправляет фарфоровый мальчик и упрямо встряхивает белокурыми локонами.
    - Понятно…
    На несколько минут в воздухе воцаряется священнодейственное молчание. Плавающий в дымке призрачный свет медленно обтекает цепи скалистых гор, что по ту сторону величественного златоглавого замка, принадлежащего маленькому принцу и юной принцессе, с самыми яркими, голубыми глазами и самыми красивыми на свете голосами.
    Впервые Дэниел не знает, что говорить – так он поражён ими обоими, а особенно – худенькой бледной девочкой с огромными, грустными глазами небесного оттенка. Ему хочется сказать что-нибудь значимое, серьёзное, чтобы она поняла, что он не дурак, и может точно также, как её тонкошеий, молчаливый, гордый брат – опускать ресницы, смеяться одними глазами, поправлять выбившийся локон – и всё это с таким достоинством, что даже дерзкий разбиватель сердец Эйден вынужден нервно и чуть-чуть обиженно закусывать губу в его присутствии.
    - Как вас зовут? – спрашивает Дэн у фарфоровой девочки, справляясь с неожиданным приступом застенчивости, прежде ему незнакомой.
    Он обращается к ней одной, но она вопросительно косится на брата, как бы спрашивая разрешения представить и его:
    - Меня зовут Глория, а его – Кристиан. А вас?
    - Эйден, - мальчик хотел было поднести её худенькую ручку к губам и поцеловать, но она неожиданно отстранилась:
    - Рада познакомиться.
    - Вероятно, не так сильно, как я, - тихо произнёс он, как-то воровато глядя на неё из-под сдвинутых у самой переносицы тёмных бровей.
    Дэн с недовольством глядел на неё, когда она улыбалась – смущённо и радостно, и её щёки покрывались румянцем, а Эйден неподвижно стоял перед ней, опустившись на одно колено, подставив разгорячённое лицо прохладному и ласковому летнему ветру, который трепал его тёмно-русые волосы, обнажая высокий лоб – фамильную черту всех Фрэнсисов, унаследованную им, должно быть, по ошибке.
    Так думал Дэниел, точнее, его оскорблённое мальчишеское достоинство, которое заставило его сию же минуту насмешливо и презрительно фыркнуть в их сторону.
    В тот же миг Эйден, словно обжёгшись, вскочил на ноги и резко, всем корпусом, обратился в сторону Дэна:
    - Это джентльменский жест, - пояснил он и виновато опустил мгновенно потускневшие глаза, не выдержав пристального колючего взгляда потенциального соперника.
    - А ты джентльмен? – с неподдельным высокомерием отозвался мальчик, - Это тебе не лещей голыми руками ловить. Она – леди, а не очередная дочка какого-нибудь трактирного горлопана, с коими тебе доводилась общаться до сих пор. 
    Эйден вспыхнул и невольно сделал шаг назад. Закусив губу, едва не до крови, он присел на краешек мраморной плиты, рядом с отстранённо глядящим вдаль, Кристианом.
    - Вы оба друг друга стоите, - с достоинством произнесла Глория, обиженно поправляя платье и, время от времени, поглядывая, то на одного, то на другого.
    Она полагала, что это слегка остудит их пыл, и примирит их друг с другом, но на деле всё оказалось сложнее. Пока оба сидели, забившись в свой угол, словно затравленные волчата, Льюис представился сам и представил новым знакомым малышку Сьюзи.
    Тем временем, откуда-то из-за скал медленно выплыло холодное, простуженное недавним дождём, солнце, будто спросонья крадущееся меж извилистыми поворотами горного рельефа, размоченного ливнем и окутанного густой сиреневатой дымкой тумана, словно дымящегося в своём эпицентре.
    На фоне этого полупрозрачного, акварельного пейзажа Глория и Кристиан казались ещё более бледными, и только что не сливались с чуть размытым рисунком, казавшимся лишь всколыхнутым отражением на воде. Казалось, вот-вот, и по глянцевой поверхности воображаемой реки пойдёт рябь, и брат с сестрой исчезнут, так же неожиданно, как и появились, оставив после себя лишь отголоски самой чудесной песни, звучащей так пронзительно-печально и патетично, и обрывающейся где-то в поднебесье – там, где призрачно-голубой становится невыносимым и обрушивается торжествующим громом, орошая ссохшиеся травы своими слезами. Плача по всему прекрасному – тому, что обречено причинять боль нашим чувствам, пугая своим совершенством, к которому мы сами никогда не сможем приблизиться, потому что совершенно лишь то, чего не касался человек, что происходит само собой, без нашего вмешательства.
    В какой-то момент, солнечный свет сгустился настолько, и словно потеплел - будто в самом его центре зажглась невидимая свеча и маленький огонёк освещал его, как внутри керосиновой лампы.
    Льюис посмотрел на молчаливого, задумчивого Кристиана, и у него внутри что-то оборвалось. Он едва сдержал себя, чтобы не ахнуть. Тонкий, бескровный мальчик как будто светился – солнце просвечивало его настолько, что сквозь него можно было разглядеть горный рельеф, реющих над скалами коршунов, зелёные заросли каких-то неизвестный растений с длинными, острыми листьями и тошнотворным запахом пряностей. Кристиан, как и его сестра, действительно пропускал свет, и теперь его аристократически-бледное лицо казалась совсем безжизненным, и даже наводило на Льюиса какой-то благоговейный трепет.
    Невольно приложив ладонь к губам, он поражённо уставился на Эйдена, в котором только что произошла та же перемена – он сидел, не решаясь пошевелиться, чуть приоткрыв рот и запустив, будто онемевшую, ледяную руку в волосы.
    - Вы… - Эйден нерешительно подошёл к Кристиану и попробовал взять его ладонь в свою, но рука лишь обняла участок эфемерного пространства - пустоту, откликающуюся звоном напряжённых нервов, - Так значит, вы…
    Он не смог выговорить «призраки», и лишь опустил влажные дрожащие ресницы. Его рука безвольно повисла вдоль туловища.
    «Она не настоящая» - думал он о Глории, пытаясь проглотить растущий в горле комок, - «Здесь ВСЁ настоящее… всё живое… но она – лишь бесплотная тень… почти иллюзия… почти ничто».
    - Призраки, - произнесла она за него и грустно улыбнулась. Так, что у Льюиса упало сердце и защипало глаза – никогда ещё он не видел, чтобы кто-то улыбался – грустно…
    - Нас лучше видно в темноте, - серьёзно объяснил Кристиан, - Тогда мы выглядим совсем как обычные люди. А если солнце светит ярко, если оно озаряет всё вокруг – мы исчезаем… оно высвечивает нас, забирая весь цвет, и мы на время становимся невидимыми.
    - Однажды я его потеряла… когда мы были невидимыми, - неожиданно говорит Глория, и Дэн замечает, что это вот-вот произойдёт снова – они исчезнут.
    Схлынут, как рябь с подёрнутого глянца речной воды.


                * * *


    Тем временем, дневное пекло постепенно сменилось предвечерней прохладой. Воздух был совсем невесомым, таким, что хотелось вдыхать его полной грудью снова и снова, напитываясь свежестью, от которой так сладко клонило в сон.
    Между деревьев всё ещё светились маленькие янтарные лучики уже холодного света. Такого, как будто из него сцедили весь жар, как пыльцу из цветка, и растворили в атмосфере – его впитали грузные, пузырчатые облака, словно сошедшие со страниц какой-то волшебной сказки; унесли с собой дивные райские птицы с сильными, быстрыми крыльями цвета самого чистого, морозно-сладковатого снега.
    Чарующее ощущение чего-то необыкновенного, словно ожидание чуда, витало повсюду здесь. Лёгким ветерком ложилось на прозрачные, словно посеребрённые ресницы задумчивого и печального Кристиана, свесившего голову себе на плечо. На его бескровно-белой и тонкой шее, пульсировала одинокая голубая жилка. Казалось, что он был не в состоянии прямо держать голову, которая была слишком тяжёлой, в то время как её обладатель выглядел очень слабым и болезненным, и если бы он не был призраком, можно было бы подумать, что в нём уже чувствуется бесплотное веяние смерти. Как чёрно-белое изображение или гербарий между страниц какой-нибудь старой запылённой книги. Ссохшиеся лепестки в высокой хрустальной вазе с отравленной водой. Всё это был он. Самый особенный и самый грустный мальчик из всех, что когда-либо встречались юным путешественникам. Мальчик-призрак. Мальчик-воспоминание. Тот, кто уже никогда не будет играть в мяч на заднем дворе и вырывать листы из школьных тетрадок, чтобы пускать из окна класса самолётики с посланиями для своих приятелей-беспризорников.
    Просто он уже не ребёнок. Он никто. Безвременье с тонкими длинными пальцами и пронзительно-холодным взглядом.
    - Вы нас ещё видите? – раздалось у самого уха Льюиса, который мгновенно вздрогнул и непонимающе уставился в пустоту.
    - Глория? Это ты? – ответил за него поражённый Эйден и попытался поймать её истлевающую тень, мелькнувшую в зарослях терновника, - Где ты? Почему ты бежишь от меня? Ай!..
    Ладонь мгновенно ожгло нестерпимой болью. Несколько шипов безжалостно впились в кожу, но Эйден как будто ничего не заметил – только слёзы предательски застелили глаза, да манжета рубашки пропиталась хлынувшей из ран кровью.
    - Не лови меня, слышишь? – с горечью в голосе отозвалась она, - Не смей меня ловить, Эйден!
    В её голосе послышались визгливые нотки. Истеричный взмах светлых волос, едва различимых при свете дня. Что-то со всей силы бросилось ему под ноги, и ему пришлось вытянуть руки, сохраняя баланс, чтобы не упасть.
    - Что это? – Эйден отпрянул и, морщась, принялся один за другим выдёргивать шипы, впившиеся в руку, - Это… зверь?
    - Кошка, - прошелестело под ухом, - Или волчонок.
    - Тут водятся… волки?!
    - Да нет же, - так же спокойно отозвался хрипловатый голос Кристиана, - Он, наверное, просто заблудился. Надо бы поймать и отнести его в лес. А вот кошек здесь действительно много.
    - Ах, кошек! А я-то думал, – одним уголком рта усмехнулся разочарованный Дэниел.
    Льюис невольно улыбнулся и неопределённо повёл плечом. 
    Что-что, а кошки – дело совсем обычное. Их можно дёргать за хвост, тянуть им усы, брызгать в них водой и прогонять со двора этих бесприютных мяучащих бродяг, без всякого зазрения совести. Вот если бы им встретился настоящий, дикий зверь, представляющий хоть какую-либо опасность…
    - Но это же не обычные кошки! – убедительно откликнулся Кристиан, и тут же презрительно усмехнулся, боясь потерять свой серьёзный, горделивый вид.
    - Ух, ты! А что с ними не так? – не желал уступать этот маленький наглец, к правой щеке которого присосался большой зеленоватый комар, и Эйден иронично подумал, что в данном случае пощёчина выглядела бы весьма гуманно.
    - Глупец! – без тени усмешки осадил его мерцающий неподалёку Кристиан.
    Солнце скрылось теперь уже надёжно за облаками, и мальчик постепенно «проявлялся» на фоне потускневшего небесного глянца.
    - Сам ты! – обиделся Дэниел и со злостью пнул каменную глыбу, поросшую душистым мхом, - Чего ты вечно нос задираешь? Важная птица, ничего не скажешь! А ты, случайно, не принц?
    - Мальчишка, - поджав побелевшие губы, с желчью выдавил он, и на его щеках вопреки обыкновению появилось некое подобие румянца.   
    Только сейчас всем стало понятно, какой он на самом деле нервный и чувствительный. Совсем не такой, каким хочет казаться, прячась за маской хладнокровной уверенности и даже безразличия ко всему окружающему.
    - Это ты мне? – хмыкнул Дэниел, метнув зачем-то Эйдену многозначительный взгляд.
    - Кому ж ещё? Я  т е б е  это говорю. Ты такой мальчишка, что мне даже странно, что ты не совершил никакого хулиганства… чего-нибудь из ряда вон… и руки у тебя не вымазаны в чернилах…
    - А ты тогда кто – девочка? Ну, конечно, настоящая девчонка! Скажи, Эйден?
    - Слушай, Дэн, уймись, - попытался усмирить его Льюис, - Кристиан, не обращай внимания на моего нахального старшего братца.
    - Вот именно. Лучше расскажи про кошек. Они не опасны? – подал голос Эйден, всё ещё тревожно высматривающий в зарослях призрак прекрасной Глории.
    - Они живут здесь испокон веков. У них обострены нюх и зрение, в разы сильнее, чем у обычных кошек. И они всегда чувствуют опасность. Но самое главное, что когда-то они тоже были людьми. Как и те, которые стали призраками…
    - Как вы? – не подумав, сболтнул Льюис.
    Кристиан лишь сдержанно кивнул и ломаным, изящным жестом убрал светлую прядь волос, упавшую на глаза.
    - А где ваши родители? – с наивным, детским интересом полюбопытствовала Сьюзи, - Они тоже умерли?
    - Сьюз, - Эйден внушительно заглянул ей в глаза, несильно сжав её запястье, - Радость моя, помолчи…
    - Почему? Я спросила…
    - Да, - вскинув голову, гордо ответил Кристиан, - И не нужно так беспокоиться о моих чувствах. Плакать не собираюсь, как видите…
    - Но ведь вы – призраки, а они…
    - Мы не знаем. Мы искали их здесь, Глория придумала, что если мы будем петь – они обязательно нас отыщут.
    - Но ведь вы даже не знаете –  з д е с ь  ли они, – неуклюже переминаясь с ноги на ногу, напомнил Эйден.
    - Они  д о л ж н ы  быть здесь, - тихо ответил Кристиан и отвернулся, боясь, что кто-нибудь, в особенности до сих пор на него дующийся Дэн, заметит его повлажневшие ресницы, - Здесь наш дом. Понимаете, что это значит? ДОМ.
    Неожиданно все четверо с грустью потупили взоры. Они вдруг почувствовали одновременно вину за самовольную отлучку, ведь они практически совершили побег, - и в то же время жгучую, щемящую тоску по своему замку, что по ту сторону берега, по родителям, которые наверняка сейчас очень волнуются, не садились без них обедать и вряд ли сядут ужинать, пока не удостоверятся, что с их «путешественниками-первооткрывателями» всё в порядке.
    Льюис с тёплой тоской подумал о камине в гостиной. Он так любил слушать треск поленьев, устроившись на софе с книжкой Роберта Льюиса Стивенсона. Там, в тихой, уютной комнатке ему открывались целые миры. Захватывающие, пахнущие ветром странствий истории казались ему теперь куда более реальными, чем то, что происходит с ним сейчас. И ему было стыдно признаться ребятам, что больше всего на свете ему сейчас хотелось домой – пить кофе-гляссе с воздушными пирожными, которые обычно подавали детям к полднику.


                * * *


    - Я не хочу здесь больше, - прохныкала Сьюзан, готовая вот-вот разреветься в голос, - Тут всё какое-то странное, и мне не нравится.
    - Но мы не можем так их оставить, - попытался вразумить её Эйден, - Нам надо помочь Кристиану и Глории найти их родителей.
    - А, по-моему, - Дэниел сделал шаг назад, - ты просто по уши втрескался в Глорию. Ударь меня, если это не так!
    - Это не так! – мгновенно отреагировал Эйден, неуверенно занося руку.
    - Прекратите! – прикрикнул на них Кристиан, - Этого нам ещё не хватало, чтобы вы за нами УВЯЗАЛИСЬ. И оставьте в покое Глорию. Оба.
    Дэн смущённо опустил глаза, а Эйден лишь усмехнулся:
    - Я понимаю твою гордость, приятель. Ты не хочешь помощи – это нормально…
    - Мне не нужна помощь! – в его глазах сверкнула неподдельная ненависть к любым проявлениям дружеской симпатии со стороны этого простого, по его мнению, и недалёкого парня с улицы. Ему была неприятна его развязная манера держаться и вести беседу, - если эти короткие беспредметные замечания вообще можно было так назвать. Весь его неформальный вид вызывал у Кристиана вязкое чувство, напоминающее по своей консистенции самое, что ни на есть неразбавленное отвращение. Такое, какое он питал ко всем нищим, отщепенцам и просто беднякам, а также их детям. В столь юном возрасте, он был уверен, что на дне общества оказываются только самые никчёмные и бестолковые люди. К тому же, одержимый культом красоты, он презирал их чёрные, замызганные одежды, тёмный от вечного пребывания под палящим солнцем, цвет кожи и недостаток хороших манер.
    Эйден же представлялся ему почти таким же полубеспризорным мальчуганом, как и другие дети простоватых бедняков, - Кристиан знал, что это совсем не те бедняки, что могут быть причислены к сфере интеллигенции. Он очень чётко разграничивал эти понятия. И уважал в первую очередь воспитанность и хороший тон, а вовсе не материальный достаток. Просто, в силу некоторых причин, одной из которых, несомненно, являлся слишком юный возраст, он ещё не мог понять, что винит этих людей лишь за то, что они невольно впитали в себя всё характерное для их «низкого» круга, равно как и он, сам того не желая, с ранних лет усвоил самые утончённые жесты и свободно мог говорить на трёх языках – английском, французском и немецком.
    - Окей, братишка. Тогда давай спросим Глорию – может быть она не откажется от нашей помощи?
    - Изволь, - насмешливо кивнул Кристиан и сухо добавил, - Если ты не заметил – она от вас убежала в замок. Может быть, сам сходишь и спросишь её? А ты, Дэн? Мне показалось, она тебе небезразлична?
    - Тебе показалось, - поджав губы, ответил он.
    В его глазах всё ещё играли искорки не до конца угасшей ребяческой злобы:
    - Если ты хочешь – мы уйдём прямо сейчас. Нас уже и так заждались. ДОМА.
    - Да. Если мы вам помешали – мы сейчас же оставим вас в покое, - пролепетал Льюис, в надежде поскорее унести отсюда ноги.
    Только Эйден остался стоять в стороне, не произнеся ни слова. На его лице читалась непоколебимая уверенность в собственном решении. Только вот, что это было за решение, оставалось только догадываться.
    Кристиан скривился и презрительно передёрнул плечами:
    - Вы мне не мешаете. С чего вы это взяли?
    По его тону можно было догадаться, что докучали ребята ему не больше, чем назойливые насекомые, летающие повсюду здесь и наполняющие пространство мерным, низким и тягучим жужжанием, привыкнув к которому, уже не обращаешь на него внимания.
    Внезапно подал голос Эйден. Он был твёрд и непоколебим, как никогда прежде:
    - Я должен проститься с Глорией. И никто из вас, меня не остановит. Даже ты, Кристиан.
    - А ты уверен, что она хочет тебя видеть? – немного смутившись, отозвался тот.
    - Этого хочу Я, а не она, - резко оборвал его мальчик, - Но, конечно, тебе этого не понять…
    - Почему – мне не понять?
    - Не могу тебе сказать, - Эйден нагловато ему подмигнул, - А впрочем, ты знаешь. 
    Кристиан вспыхнул и опустил глаза, в которых уже назревали слёзы обиды и негодования:
    - Да как ты смеешь…
    - О чём они? – удивился Льюис, глядя на притихшего Дэна, - Чего они медлят, ведь нам уже пора возвращаться обратно!
    - Подожди. Видишь – тут дело серьёзное.
    - Вот именно, - поднял указательный палец вверх Эйден, - А вы вечно лезете со своей ерундой. Вам что, наплевать на то, что Глория сейчас одна в этом тёмном замке? Там же наверняка полно всякой нечисти…
    - Кого это ты называешь нечистью? – обиделся Кристиан, - Призраков, вроде нас?
    - Извини.
    - Не нужно тебе передо мной извиняться. Всё равно ты не можешь понять, каково это – быть таким, как мы с сестрой.
    - Но мне, правда, очень жаль, - понурил голову Эйден.
    Он действительно раскаивался. Но ещё более жгучее чувство охватывало его, когда он думал о Глории. И сердце его сжималось, когда он воображал её, совсем одну, в этом пустом, призрачном замке, купол которого сплошь облеплен чёрными грозовыми тучами.
    - Сейчас снова польёт, - оторвав сосредоточенно-восхищённый взгляд от потемневшего неба, сообщил Дэн, - Нам нужно где-то укрыться.
    - Но мы не успеем добраться до той хижины, в которой живёт лесник, - испугалась Сьюзи.
    - Успеем, - ободрил её Льюис, - К тому же, у великана самый вкусный чай на свете.
    - И изумительное варенье! – подхватил Дэн, - Эйден, что скажешь? Ты с нами или будешь мокнуть под дождём, дожидаясь снисхождения великой и прекрасной Глории?
    Хотя в глубине души, он не меньше кузена мечтал о том, чтобы хоть одним глазком, ещё раз взглянуть на неё. Хоть издали. Или же просто стоять с ней рядом, всё сильнее влюбляясь в переливчатое сияние её божественной тени; изучая складки на её белом, атласном платьице. Смотреть, как она небрежно встряхивает длинными, снежными волосами, пытаясь скрыть застенчивую улыбку, вызванную его приходом. Как и Эйден, он страстно желал влюбить в себя самую загадочную и хрупкую из всех девочку. Девочка-призрак уже стала для них самым пленительным из всех обитающих на свете, существом, и оба они, втайне даже от самих себя, мечтали теперь безболезненно и сладко отдаться ледяным рукам Смерти, только ради того, чтобы навсегда остаться в этих краях и жить в этом мрачном, готическом замке с призраками, в числе которых и Её Высочество. Девочка-призрак. Мысленно они нарекали её самыми прекрасными именами и совершали в её честь безрассудные, но героические поступки.
    Но гордость Дэна не позволяла ему открыться другому мальчику, тем более – столь тщеславному и высокомерному брату возлюбленной. А он УЖЕ считал Глорию своей возлюбленной, не испытывая никогда прежде столь сильных романтических чувств.
    Он стоял в нерешительности, диким волчонком глядя на снова спокойного, статного Кристиана, который мгновением позже наклонился и сорвал прекрасный, бархатный цветок, душно ударивший в ноздри.
    Бледный, как бумага, Дэниел безучастно наблюдал, как Кристиан порывисто закрывает глаза, нюхая цветок, как дрожат его длинные, белые ресницы и проступает аллергический румянец на мраморных щеках. Теперь он даже выглядел, как слабая, изнеженная девочка, и Дэну, совсем некстати, стало его жаль. Возможно, при жизни он болел какой-нибудь смертельной болезнью, или эта его излишняя аристократичность – признак поэтической, возвышенной натуры и тонкой, почти женской души.
    - Ты… - он внезапно осёкся, встретившись глазами с Кристианом.
    - Я слушаю? – истерично встряхнув волосами, он вздёрнул подбородок и смерил Дэна уничтожающим взглядом.
    Дэниел потупил взор и на мгновение отвернулся, чтобы смахнуть навернувшиеся слёзы. Он плакал, потому что не понимал Кристиана. Ему непонятны были его гордость, его неоправданное тщеславие, его демонстративная холодность. Но он чувствовал, как ему плохо, как он одинок, потерян и беззащитен. Ведь он, Дэниел, возвращается домой, а у Кристиана есть только сестра и опустевший, мрачный замок, в котором обитают лишь мёртвые, не упокоившиеся души, а пауки плетут, словно пряжу, свои клейкие, серебряные сети. Да и сам он теперь – такая душа. Его время остановилось. И он уже не станет старше. Никогда.
    Мысли об этом пугали Дэна. К тому же, он очень хотел есть. Ему было неуютно в присутствии мальчика-призрака с такими спокойными, голубыми глазами, что они казались застывшими. Он не понимал, почему его так волнует Кристиан и почему из-за него он испытывает сейчас тяжелейшие муки совести, почему его душит раскаяние, когда он смотрит в его холодные, но ясные, и не по-мальчишески серьёзные глаза.
    Он знал лишь одно. В присутствии Кристиана он становится слабым, а, принимая оборонительную позицию – терзается смутной и неясной виной.
    «Он же призрак», - говорил себе он, - «Однажды, мне говорили, что когда находишься рядом с призраком – волоски на руках встают дыбом и дыхание делается частым-частым, словно ты бежал стометровку. И холод… дикий, нестерпимый холод пронизывает всё твоё существо».
    Теперь Дэниел знал, что это ложь. На самом деле холод – только вначале. А потом – жгучий, нестерпимый стыд. Стыд за то, что ты сам из плоти и крови, а кто-то рядом с тобой – уже нет… 
    - Ну же! – выжидательно склонил голову Кристиан, - Что – Я? Говори, пока не ушёл.
    - Ничего, - выдохнул  мальчик, - Нам пора.
   

                * * *


    Уже на полпути к хижине, когда землю оросили первые капли, раздался пронзительный крик Льюиса:
    - Эйден!
    - В чём дело? – Дэниел наконец обернулся и только теперь обнаружил пропажу.
    - Он всё-таки вернулся… в замок… там Глория…
    - Мы должны немедленно его вернуть!
    - Я устал. Давай сначала доберёмся до хижины, а Эйден сам найдёт дорогу. Мы подождём его у старика, идёт?
    Дэниел остановился и привалился к дереву, чтоб отдышаться:
    - Нет, - неожиданно выпалил он.
    - Нет, - повторил он, обдирая руки о шершавую кору и сжимая зубы, выбивающие мелкую дробь, не то от сырого холода, не то - пытаясь сдержать бессильный плач.
    - НЕТ! – крикнул он ещё раз и со всей силы пнул дерево ногой, - Льюис, как же ты не понимаешь… как же ты не понимаешь, не понимаешь, не понимаешь!
    Он исступлённо съехал спиной по стволу и уселся на уже мокрую землю, закрыв лицо руками.
    - Да что с тобой? – испугался Льюис, присаживаясь рядом.
    Малышка Сьюзи капризно потянула обмякшего Дэна за рукав:
    - Я хочу в избушку. Хочу есть. Пошли.
    - Отстань от меня, - он резко оттолкнул её так, что она едва удержалась на ногах и от изумления даже не издала ни звука.
    Льюис осуждающе поглядел на брата:
    - Кристиан был прав.
    Услышав это имя, Дэн ещё сильнее зарыл лицо в собственные ладони.
    - Она могла упасть и удариться.
    - А он – нет, - глухо произнёс мальчик, очевидно вкладывая в свои слова какой-то потаённый смысл, - И она – не могла… не может, не сможет!
    До Льюиса постепенно начинал доходить смысл сказанных старшим братом слов:
    - Ты говоришь про Глорию и Кристиана?
    - Про них.
    - Ты… ты хочешь вернуться?
    Но внезапно обрушившийся гром заглушил его слова. Молния испещрила тёмное, мерцающее небо зигзагообразными трещинами, делавшими его похожим на гигантский паззл по которому внезапно ударили рукой, и детали осыпались, исказив изображение чёрными извилинами.
    - Я не могу оставить тебя и Сьюзи. Мы должны бежать в замок вместе.
   Услышав эти слова, девочка жалобно захныкала и сильнее прижалась к плечу не менее обескураженного Льюиса:
    - Хочу домо-о-ой, - тянула она верхним до диезом, - Хочуууу…
    Из-за непрекращающихся всхлипываний невозможно было разобрать, что она пыталась сказать, помимо главного. Льюис и сам еле сдерживался, чтобы не разреветься, стиснув напуганную и уставшую сестрёнку, словно большую мягкую игрушку, с которыми он до сих пор не расставался, когда отправлялся в кровать.
    Он вовсе не горел желанием ещё раз взглянуть в холодные насмешливые глаза Кристиана и ощутить пронзительную дрожь от одного лишь вскользь брошенного на этот мрачный, призрачный замок, взгляда.
    Гораздо более приятной перспективой для него являлся сытный ужин в хижине доброго великана. Тем более, что они уже почти пришли, а избушка могла бы послужить отличным укрытием от набирающего силу дождя, пока ещё он окончательно не перерос в настоящий гигантский ливень.
    - У меня ещё остались крекеры и немного лимонада, - прокурорским тоном сообщил полный решимости и отваги Дэн. Его желание, точнее, - его намерение до сих пор оставалось непоколебимым, и в этот самый момент Льюис неожиданно для себя почувствовал гордость за старшего брата, и это в некоторой степени придало ему самому сил и храбрости, - Клянусь, вы получите их, когда мы доберёмся до места.
    Возможно, это был и недостаточный стимул для того, чтобы измученные дети кардинально поменяли своё решение, но, так или иначе, вскоре все трое направлялись к возвышающемуся вдалеке замку, по-прежнему окутанному дымкой – только не сиреневой и мечтательно-нежной, как днём, а свинцово-бежевой, словно разорванной в клочья снарядом, и повисшей на самом шпиле купола угрожающим, но от этого не менее величественным чёрным знаменем.
    Словно развевающийся флаг торжества Смерти, чёрное рваное облако ещё издали заставило путешественников застыть на месте с разинутыми ртами и застывшими нелепыми масками на мгновенно побледневших лицах.
    Сьюзи, которая не переставала плакать и тянуть Льюиса за рукав в противоположную сторону, тут же притихла. Впрочем, вероятно, только перевела дух, поскольку в следующую же секунду издала дикий вопль, вызванный, по-видимому, безнадёжностью и отчаянием.
    Ведь они всё-таки вернулись. Снова пришли туда, откуда им придётся проделать самое длинное расстояние до брошенной на берегу лодки.
    Откуда, возможно, им уже никогда не придётся возвращаться.
    Льюис прикусил нижнюю губу. Конечно, это всё его неуёмная фантазия. Вот глупый мальчишка!
    Его передёрнуло от страха и сырости, стальным языком обгладывающей кости под тонкой, почти прозрачной кожей. Он продрог и устал от тех самых захватывающих странствий, которыми грезил во сне и наяву последние пару лет.
    Ему не хотелось становиться героем сказки с плохим концом, но ещё больше его пугала мысль, что всё происходящее – не сказка, и он не сможет вовремя перевернуть страницу или закрыть книгу вовсе, чтобы отправиться в свою уютную спальню с мерцающим в темноте аквариумом с золотыми рыбками, и сладко заснуть, прижавшись щекой к плюшевому медвежонку, который за девять лет совместной с Льюисом жизни так пропитался его слезами, что, наверное, ни одно живое существо не способно было бы принять на себя столько грехов и выслушать столько горьких, детских обид.
    Ещё издали они заметили гордо стоящего возле замка Кристиана, приложившего ладонь козырьком ко лбу и что-то или кого-то внимательно высматривающего.
    - Проходите, пожалуйста, - неожиданно спокойно и едва ли не радушно произнёс он, впуская их внутрь, - Глория будет очень вам рада.
    - Где Эйден? – сходу выпалил промокший до нитки Льюис, не успевший ещё отдышаться. 
    - Он с ней?
    Их глаза встретились, и Кристиан отвёл взгляд первым – скорее всего просто потому, что не воспринимал это противостояние всерьёз, или даже не понял, что от него требуется. Но Дэниел, внезапно почувствовавший себя так, словно одержал маленькую победу над его несокрушимым  величием, вдруг осознал, что ведёт неравный бой, и виновато понурил голову, не решаясь ступить на порог.
    - Ну? – вытянул шею Кристиан, - Хочешь промокнуть?
    Вопрос прозвучал нелепо, если учесть, что Дэн и так уже успел промокнуть до нитки.
Но такие разительные перемены в обращении к нему, заставили мальчика ещё больше раскаиваться в своём поведении.
    Не поднимая головы, он дрогнувшим голосом произнёс, изучая разношенные сандалии Кристиана и теребя застёжки от карманов собственных шорт:
    - Я не должен был…
    Язык словно парализовало. Он ещё раз собрался с духом и выпалил:
    - Я не смел… не имел никакого права так называть тебя тогда…
    - Как называть? – стараясь казаться невозмутимым, отпарировал мальчик-призрак, делая вид, что забыл не очень-то и задевшее оскорбление.
    Дэн совсем не был ему неприятен – даже наоборот, - в сравнении с закатанными рукавами Эйдена,
его лёгкий румянец и взъерошенная косая чёлка ничуть не сглаживали несмываемый налёт подлинного аристократизма, а мальчишеские манеры, столь чудесно контрастирующие с внешней изысканностью только добавляли его обаяния.
    - КАК?
    Вконец смущённый Дэниел залился краской. Теперь его снова начинал злить тот факт, что какой-то мальчишка может заставить его чувствовать себя таким беспомощным и пристыжённым. До Кристиана никто не мог вызвать у него такие эмоции. Видимо, ему просто не попадались раньше ребята с такими недетскими глазами, в которых вдобавок столько высокомерия и ледяной уверенности.
    - Ты знаешь, - буркнул он, сжав в карманах кулаки так, что наверняка побелели костяшки пальцев.
    - А ты напомни, - предложил Кристиан, и совсем уж неожиданно очаровательно улыбнулся одними губами, чем привёл Дэниела в полуобморочное состояние, - Ну же! Ты назвал меня девчонкой. И перестань так смотреть на меня. Я просто не понимаю, что мешало тебе повторить это снова?
    Дэн попытался ответить на его слова улыбкой, но из груди лишь вырвался сдавленный вздох, отдалённо напоминающий вздох облегчения, и, вылетевший следом нервный смешок, скорее только добавил неловкости.
    - Да проходи ты, - просто сказал Кристиан, растворяясь в проходе и жестом приглашая остальных, - Располагайтесь. К сожалению, не можем ничем вас угостить.
    - Спасибо, всё нормально, - оглядывая обстановку откликнулся Льюис.
    - Блеск! – невпопад громко и восторженно сказал Дэниел, подходя к камину, - Прямо как у нас.
    - А где Эйден? – изучая репродукции на стенах, спросила Сьюзи, - Мы пришли за ним.
    - Глория показывает ему замок, - вежливо кивнул мальчик-призрак и, с кошачьей грациозностью, взобравшись на подоконник, принялся нетерпеливо раскачивать ногой в расхлябанной сандалии, - Можете не волноваться – пока всё спокойно.
    - О чём это ты? – нахмурился Дэн.
    - О призраках.
    - Каких ещё призраках? Ты ничего не говорил о…
    - Понятное дело, кроме нас здесь обитают и другие, - и, заметив испуг в глазах своих друзей из плоти и крови, поспешил добавить, - Они не против.
    - Уверен?
    - Думаю, что если и возникнут какие-либо трудности, мы с сестрой постараемся всё уладить.
    - Постараетесь? – у Льюиса затряслись поджилки, - Что это значит? Нас могут…
    - Что они с нами сделают? – всполошился Дэниел, щёки которого всё ещё горели, как два спелых персика.
    - Да не беспокойтесь вы так, - улыбнулся Кристиан, - Кстати, вот и ваш неугомонный друг в сопровождении дамы сердца, - он раскланялся, и даже получив ласковый подзатыльник от руки старшей сестры, совсем не смутился, а только скорчил смешную гримасу.
    Удивлённый и немало обрадованный такой гибкости его настроений Дэн, вместо того, чтобы хватать Эйдена в охапку и тащить к берегу, где они оставили лодку, с самым непринуждённым видом рассмеялся и предложил всем немного поиграть, пока не прекратится дождь, и они не смогут отправиться в путь.
    - Что же ты придумал? – Глория не спускала глаз с этого непоседливого выдумщика и смеялась прозрачным и чистым жемчужным смехом.
    - Кто-нибудь один может спрятаться, а мы все будем его искать.
    - Боюсь, это может привести к тому, что все разбредутся, как стадо овец, и там заблудятся, - усмехнулся Кристиан.
    - Ты можешь предложить что-то получше? – смерив его недобрым взглядом, проворчал Дэн.
    - Я думаю, нужно сделать наоборот – искать должен один, - не обратив никакого внимания на его тон, ответил мальчик-призрак.
    - Я согласен, - кивнул Эйден, - Как тебе идея, Глория?
    Девочка равнодушно пожала плечами, по-прежнему увлечённо рассматривая Дэниела, который теперь, казалось, ещё больше запутался в своём отношении к своим бестелесным знакомым, а в особенности – к одному из них.
    Глория была для него идеалом, - воплощением всего самого прекрасного на свете, - чистоты, нежности, грации, добродетели. С Кристианом же всё было гораздо сложнее – с одной стороны, он сочувствовал его хрупкой бесприютной душе, с другой – ему всё ещё было неловко смотреть в его большие, ледяные глаза, так непохожие на глаза маленького мальчика.
    Он восхищался силой его духа, хоть с виду он и был эфемерным и пропускал свет, мерцая, а то и вовсе пропадая на солнце.
    - Тебе водить, - как бы вскользь бросила Глория Эйдену через плечо и, улыбнувшись, точно испарилась в бесчисленных коридорах старого замка.
    - И не смей дразнить зеркала, - предупредил Кристиан.
    - Они… живые? – Эйден почувствовал, как липкий страх сворачивается где-то в области желудка.
    - Не все. Но в одном из них живёт призрак  у ж а с н о г о  человека. Его родственники позаботились о том, чтобы после смерти заточить его душу в надёжный плен, каким в данном случае является зеркало. 
    - А разве это возможно?
    - Я просто предупредил, - ухмыльнулся Кристиан и внезапно серьёзно и даже с некоторым испугом в голосе добавил, - Будь осторожен.
    - Ну, скорей же ты, - нетерпеливо позвала его сестра, и её голос звучал точно с небес, - звенящий и далёкий, такой, что у Эйдена сжалось сердце, а на глаза навернулись слёзы.
    Когда он вышел из оцепенения, Кристиана уже не было рядом. Не было никого, кроме сияющих солнечной пылью зеркал, чуть затуманенных в углах от маслянистых разводов.
    Комната сверкала в ярком свете, словно золотой слиток. У него заломило в глазах, и он поспешил покинуть пустую комнату, в которой не было ни души – он был в этом уверен – зеркала в этом доме совсем обычные, иначе не было бы ему сейчас так холодно и одиноко, потому что будь в этой комнате хоть что-то, способное чувствовать – оно бы дало о себе знать.
    Но здесь не было ничего живого. И казалось, сама жизнь смолкла, едва последний призрак затворил за собой скрипучую от древности и скуки дверь.
    Эйден даже не вполне верил в то, что Кристиан действительно был здесь всего пару минут назад. Страх бесшумным скелетом подкрался к нему сзади и длинными костлявыми пальцами заключил в свои объятия.
    Коротко вскрикнув, он попятился назад. Из зеркала на него смотрела худая, морщинистая женщина с серым лицом и глубоко запавшими огромными глазами насыщенного синего оттенка.
Она смотрела недобро и колюче, отвратительно жуя губами и сморщиваясь ещё больше, скрючиваясь и старея буквально у него на глазах.
    Не в силах оторвать взгляд, Эйден смотрел на неё, и постепенно начинал понимать, что она не меняется – это лишь игра его расстроенного воображения, подогретая причудливыми световыми эффектами.
    Женщина действительно была довольно старой – ей было пятьдесят или десятком больше, сложно было определить, но одно не оставляло сомнений – она была живой. Пленницей.
    - Вы не видели, в каком направлении пошёл мальчик со светлыми локонами? – невольно сорвалось с губ Эйдена, который больше всего на свете сейчас хотел прекратить эту жуткую игру.
    - Мальчик? – неправдоподобно низким для женщины и чуть хриплым голосом усмехнулась она, - Я не слежу за этими мерзкими детьми, которые шныряют тут и мешают мне спокойно размышлять. Была б моя воля, я бы их всех…
    - Кто вас сюда затолкал? – не очень вежливо осведомился Эйден, не дав ей договорить и неожиданно ему в голову пришла одна дикая мысль, которая, впрочем, тут же выветрилась, стоило пленнице заговорить снова:
    - Это не имеет принципиального значения, - высокомерно отозвалась она, - Но ты ведь уже большой мальчик – наверняка знаешь, как такие люди называются на языке тех, кому от них досталось.
    - Понятно. Так вы точно не видели Кристиана?
    - Этого маленького изнеженного ублюдка? – зеркало вздыбило брови в нескрываемом возмущении, - Отпрыска самых отвратительных интеллигентных снобов, с которыми мне только доводилось сталкиваться при жизни? Зачем тебе понадобился этот маленький негодяй?
    - Мы играем, - растерянно пробормотал Эйден, смущённый откровенностью пожилой женщины, сурово глядящей на него из зеркала.
    - Этого ещё только не хватало! Во что же, стесняюсь спросить?
    - В прятки…
    - О, чтоб мне никогда отсюда не выбраться, - простонала она, тут же заливаясь жутким и пронзительным истерическим хохотом, - Уноси отсюда ноги, парень, мой тебе совет. Твоё счастье, если вы так друг друга и не найдёте. Ты посуди сам, какой тебе резон его искать? Он что тебе за это килограмм солёного арахиса обещал или, может, что-нибудь ещё не менее полезное?
    - Ценю, что даже в такой хм… экстремальной ситуации вы не теряете чувство юмора, но у меня тут дело серьёзное.
    - Вот как!
    - Кроме Кристиана в замке находятся мои друзья.
    - Они живые?
    - Нет, чёрт побери, мёртвые! – вскинулся Эйден, не подумав, и тут же осёкся, - Извините. Да, они не призраки. Мне нужно найти их. Вы, всё-таки, не могли бы мне…
    - Кристиан твой поднялся вверх по лестнице. С ним никого не было. Это всё, чем я могу тебе помочь, - ему показалось, или у неё на лице на мгновение возникла самая, что ни на есть, человеческая и благосклонная улыбка?..
    - Спасибо, - с жаром поблагодарил её Эйден, и уже собирался было бежать на поиски, но, внезапно спохватившись, скромно шаркнул ножкой и невнятно полюбопытствовал, - Может быть, я могу вам помочь? Что нужно сделать, чтобы вы снова оказались на свободе?
    - Милый мой, - мягко сказала она, - Возьми-ка ты вооон ту хрустальную вазу и ударь со всей силы туда, где видишь сейчас моё лицо.
    - Ээээ… вы предлагаете мне разбить зеркало и тем самым освободить вас из плена? – Эйден немного опешил от такого неожиданного поворота событий.
    - А ты весьма догадливый для своего возраста, - несколько удивилась пленница, в то время, как воодушевлённый живым делом мальчик уже заносил тяжеленную вазу над её лицом, - Ой-ой!
    Послышался звон разбитого стекла и какое-то слабое мешканье.
    - Вам не больно? – встревожено поинтересовался бледный, взъерошенный Эйден, потирая оцепеневшую от такой нагрузки правую руку.
    - Уж две сотни лет, как нет! – усмехнулась она уже значительно добрее, - Забавный ты парень. Уже нашёл себе кого-нибудь?
    - То есть? – не сразу сообразил всё ещё не вполне пришедший в себя мальчик.
    - Ну, есть у тебя дама сердца?
    Эйден оскорбился:
    - Да у меня их было… достаточно.
    - Равно, как и ни одной, - скептически усмехнулась она.
    - Почему бы это? – с некоторой долей заинтересованности фыркнул Эйден.
    - Потому что любовь одна, а всё остальное – глупости, - категорично заявила она и горделиво пригладила седые лохмы, соломой спадающие на сутулые плечи.
    - С чего вы взяли, что мне это нужно? Быть может, эта самая любовь и есть самая большая в мире глупость? – резонно заметил он, сам не вполне доверяя своим словам.
    - Как знаешь, - не стала его разубеждать она, - Кстати, меня Мартой звать. А тебя как обычно величают?
    - Эйден.
    - Моё почтение, Эйден, - она сделала реверанс, - Давно я в здешних краях не встречала джентльменов. Даже самых завалявшихся, - она с уважением окинула взглядом его нескладную, подростковую фигуру и ещё раз отвесила поклон.
    - Не знаю, что вам сказать, - он зарделся и тоже неловко кивнул, пытаясь тем самым ответить ей взаимностью.
    - Ничего не говори. За сотни лет люди в этом замке многое говорили, - она снисходительно махнула рукой, - Говорили и говорили, будто бы с этого был какой-то прок. Поколения сменяли друг друга, а они всё говорили и всегда одно и то же, как будто не знали больше слов. А я слушала и слушала…
    - Вам, наверное, уже порядком надоело слышать одни и те же слова, - выразил своё сочувствие Эйден.
    - Я видела одних и тех же людей, мой юный друг, - с грустью отозвалась она, - Все эти годы они отличались лишь внешностью и одеждой. Они все были слишком увлечены собой. Эти люди лгали своим близким, изменяли жёнам и мужьям, замышляли безжалостные планы мести. И я помолюсь за тебя, мой мальчик, чтобы ты не стал таким, как они.
    - Может быть, они были чем-то недовольны? – задумчиво спросил Эйден, глядя куда-то в сторону, - Им, верно, было плохо. Что-то выводило их из себя, не давало им жить в мире и согласии.
    - Деньги, страсть, любая другая жажда – что ещё может довести нас до такой подлости? – она понизила тон до шелестящего шёпота, - Я помогу тебе найти твоих друзей, парень. Только, и ты должен будешь мне кое в чём помочь, идёт?


                * * *


    - Пришли, - Марта подвела его к огромному, старинному зеркалу, охватившему почти что четверть стены полутёмного, мрачного коридора, - Старик Альберт безвинно корчится в этом плену уже пару веков и, если ты можешь проявить хоть каплю уважения к его безвременно загубленным сединам – ударь его как следует вооон тем трофейным кубком, что стоит у тебя по левую руку…
    - Эээ… - неуверенно протянул Эйден, - А может быть, его нужно сначала предупредить?
    - Этот древний маразматик не высунет отсюда своего сморщенного носа, даже если ты скажешь ему, что вторая мировая грянула ещё раз, - категорично заявила она.
    - Вы хотели сказать – третья мировая? – осторожно поправил мальчик.
    - Да нет же… это у меня юмор такой… понимаешь?
    Эйден неуверенно мотнул головой – отрицательно или утвердительно – понять было сложно.
    - Он так нелюдим?
    - Как подвальная крыса, - беспечно отозвалась Марта, видимо, считая такой тон вполне уместным, учитывая собственные двести лет, проведённые в заключении.
    - Он ваш друг?
    - Слава богу – нет. Он мой муж, - она недобро усмехнулась, - Чего так смотришь?
    - Ну… я не уверен, - застенчиво начал Эйден, - но разве на церемониях бракосочетания не говорят «пока смерть не разлучит вас»…
    - Что ты говоришь? – прищурилась она, занятая своими мыслями.
    - Извините, - он пристыжено уставился в золочёный паркет.
    - Так ты поможешь ему? А то у меня ещё, не дай дьявол, рука дрогнет…
    - Что вы имеете в виду? – заинтересованно откликнулся, сжимающий кубок, Эйден.
    - Честно признаться, какая-то часть меня даже рада созерцать страдания этого ничтожества. Как по мне – так пусть он ещё пару сотен лет здесь проторчит…
    - Да как вы можете так говорить! – возмутился Эйден, замахиваясь кубком на зеркало.
    - …но ты прав – только кретины за причинённое зло и предательство отплачивают тем же.
    …Они не сразу сообразили, что произошло, когда зеркало с подозрительным, глухим вздохом разбилось, и из зигзагообразной трещины ровно посередине взвилась едкая, серебряная пыль. Всё видимое пространство заполнил дикий, устрашающий вой, разрывающий сердце. Жалобно звякнуло что-то в глубине коридора, словно кто-то от ужаса выронил чайный сервиз из рук.
    Клубы серебряной пыли стлались по смещающимся под ногами убегающего Эйдена ступеням, они опутывали ноги вязкой, переливчатой массой, раздирали лёгкие, оклеивали пальцы.
    Он не кричал. А если и кричал, то сам себя не слышал. И голос его был слишком слаб, чтобы заглушить его же ужас, эхом раздающийся по всему замку.
    Он выпустил на свободу зло.
    И он должен поплатиться за это.
    Именно эта мысль нестерпимой болью пронзила правый висок, когда ноги его подкосились, и он растянулся на ступеньках, неестественно откинув безвольную голову с уже выключенным сознанием.
    Так проще.
    Они не должны ни о чём узнать.


                * * *


    - Где же Эйден? – Льюис нетерпеливо выглянул из-за шёлковой шторы, в которую обернулся в надежде, что его не найдут.
    - Как по мне, так эта игра уже давно начала приобретать какие-то нездоровые обороты, - подозрительно сощурился Дэниел, согнувшийся в три погибели под круглым, с изогнутыми ножками, столом.
    - Да это ты сам принял не очень удобный оборот у себя под столом, - усмехнулся Кристиан, бледно поблёскивающий у окна, с которым выгодно сливался и был почти невидим. Его можно было принять за солнечный блик или тень, в зависимости от освещения.
    - И это мы ещё не разбрелись - кто куда, - покачал головой Дэн, не обратив внимания на его колкость.
    - Мы здесь уже час, наверное, сидим, - прохныкал уставший и удручённый Льюис, который давным-давно потерял всякий интерес к игре, - Может быть, хватит?
    - Спокойно, - повелительным тоном сказал Кристиан, - Если мы сейчас пойдём, покинем свои места, это только усложнит всё дело. Подумайте сами - если Эйден ищет нас по всему замку, а мы будем постоянно перемещаться с места на место – мы вконец запутаемся, и можем даже заблудиться здесь. Давайте просто ждать. Это верней всего.
    - Какой ты умный, - делано восхитился Дэниел, - А что, если с ним случилась беда?
    - Никакой беды с ним не случилось, - уверенно отрапортовал мальчик-призрак, - Я ведь предупредил его.
    - О чём? – испуганно округлил глаза Льюис.
    - О зеркалах.
    - Зачем ты ему сказал? – сокрушился Дэниел, - Так бы это ему и в голову не пришло, а теперь – жди неприятностей. С него станется – он же всё делает наперекор!
    - Не думаю, - покачал головой Кристиан, - Судя по его виду, мой рассказ произвёл на него именно то впечатление, на которое я и рассчитывал. Он был напуган.
    - Эйден-то напуган? – Льюис усмехнулся и поглядел на ребят с сомнением.
    - Не то слово, - заверил мальчик-призрак, - Да на нём просто лица не было!
    - Скажи, ты не сердишься на него за эти дурацкие выходки? – осторожно осведомился Дэн, - Порой он бывает невыносим, такой уж характер…
    - Я не думаю, что он так уж невыносим, - сдержанно ответил Кристиан и мягко улыбнулся, - Для человека его круга, разумеется.
    - По-твоему, это повод презирать его? – вмиг посуровевший Дэниел метнул на него воинственный взгляд.
    - Моё отношение к таким, как он, сформировалось ещё задолго до моего рождения, понимаешь? – он высокомерно вздёрнул бровь, а в следующую секунду как-то чересчур изнеженно и неприятно усмехнулся – словно выдохнул всё это время копившуюся неприязнь, - Это у меня в крови. И я не могу ничего с этим поделать. Просто мне чужд его мир, его интересы и взгляды на вещи. Он слишком примитивен и скучен, но он вовсе не плох сам по себе. Мне не нравится Эйден. Как не нравятся, например, быстрые танцы – не потому, что они нехороши, а просто.. это противно моему естеству, я считаю их чересчур смелыми или даже вульгарными…
    - Исчерпывающе, - немного сбитый с толку Дэниел театрально поклонился, - Браво! Может быть, ты и обо мне скажешь? Только не за глаза, а вот прямо так, как есть. Или побоишься?
    - Почему же, - Кристиан нервно передёрнул плечами, - Я действительно не имею ничего против тебя. Мне импонируют твои манеры. Я думаю, что ты джентльмен, и не могу найти ничего в тебе, к чему можно было бы придраться. Мне бы хотелось иметь такого друга, как ты…
    Неожиданно он замолчал и смущённо отвернулся, встряхнув локонами.
    Он совершил ошибку. Не нужно было так льстить этому и так не в меру тщеславному мальчику, который теперь, скорее всего, вообще потеряет голову или, чего недоброго, посмеётся над ним.
    Но Дэн не смеялся. Судя по всему, он и сам был растерян не меньше. Мальчик-призрак вызывал в нём отчётливую симпатию. Потому, наверное, что держался с таким достоинством, и столько в нём было подлинного аристократизма, что хотелось приблизиться к нему. Добиться его снисхождения, а может быть, даже заставить его себя уважать. Ведь это будет значить, что он тоже чего-то стоит. В глубине души, ему было приятно - пусть и не совсем справедливо, но чувствовать своё преимущество над Эйденом.
    - Если ты хочешь…
    - Что? – Кристиан болезненно вздрогнул.
    - Если ты действительно этого хочешь, - повторил Дэн, - Мы можем быть друзьями…
    Какое-то время мальчик-призрак молчал. Затем произнёс как-то отстранённо:
    - Нет. Не можем. Я же призрак.
    - И что же? – с жаром отозвался Дэниел.
    - Ничего. Просто есть мир мёртвых и мир живых… Это два разных мира. Они не должны пересекаться. И даже то, что мы с вами сейчас здесь, в этом замке – неправильно. Это ничем хорошим закончиться не может…
    - Но почему?
    - Потому что так нельзя. Мы ведь не должны быть призраками. Не должны быть сейчас здесь, в этом замке. И в то же время замок не должен пустовать. Здесь должны жить люди, но это лишь мрачная обитель призраков… заблудших душ… тех, кто жив только наполовину… а настоящих нас нет нигде, ты понимаешь, о чём я?
    - Я думаю… вам надо к своим… тут их нет, - тихо сказал поражённый Дэниел и посмотрел на печального, маленького Льюиса, который не понимал ничего из их беседы, и уже давно хотел домой – туда, где всё просто и ясно, и по утрам можно просыпаться от щебета птиц и от солнца, но не от раскатов грома и не от дождя, который словно проклял эти места. И всё здесь странно и подозрительно. И даже дети здесь сумрачные и серьёзные, а игра в прятки – скучная, а вовсе не весёлая, как обычно.
    - Значит, они всё-таки там, - едва слышно произнёс Кристиан и положил руку на сердце, - И здесь тоже…
    - Всегда, - невпопад бросил Дэниел.
    - Всегда, - согласился Кристиан, но так на него и не взглянул.


                * * * 


    Эйден пошевелился и открыл глаза. Картинки произошедших в замке кошмарных событий так живо запечатлелись в его мозгу, что не замедлили проявиться сразу же, как только он пришёл в себя. Ледяная, мелкая дрожь пронизывала всё его существо. Возможно, причиной тому был страх, а быть может, - зыбкий, промозглый холод в пустом коридоре этого мрачного замка. Сырая тьма старинным гобеленом ниспадала на стены, а по углам густо сочилась чернотой, словно под потолком нависли размокшие грозовые тучи.
    Паркет под ногами у Эйдена покрылся глубокими трещинами, из которых, с протяжным стоном выплывал плотный, зеленоватый дым, то и дело принимающий очертания, искажённых гримасами ужаса, человеческих лиц.
    Откуда-то сверху доносились голоса. Голоса, которых он не слышал прежде. Словно населяющие замок призраки вдруг перестали шептать, и решили посвятить в свои тайны всех, кто только может их услышать.
    Они говорили на каком-то непонятном языке. Словно в обратную сторону. Или в их речи были одни только согласные звуки.
    А может быть, всё это ему только казалось?
    Эйден шёл, спотыкаясь при каждом шаге. Невидящие глаза боязливо ощупывали темноту – она была рыхлой и мягкой, с едва уловимым полупрозрачным запахом смерти.
    Он глубоко вдохнул. Веки мгновенно потяжелели, и мальчик едва удержался, чтобы не упасть – такими слабыми в одно мгновение стали его конечности.
    Что-то глухо звякнуло наверху.
    «Зеркало», - в полузабытьи подумал Эйден и шагнул в сгущающуюся черноту, тут же окружившую его со всех сторон.


                * * *


    Кристиан улыбнулся сам себе. В его ладонях трепыхалась большая, бледно-лимонная бабочка, осыпающаяся душной пыльцой прямо ему на руки. Его лицо мгновенно покрылось аллергическим румянцем, особенно расползшимся по щекам.
    Продолжая победоносно ухмыляться, он сжал бабочку в руках, затем сцепил ладони в замок, и окинул изумлённых ребят мрачноватым взглядом:
    - Я принёс её в жертву, - сказал он неожиданно звонким голосом, сдувая с пальцев безжизненную шелуху, оставшуюся от крыльев некогда красивой бабочки.
    Остальные уставились на него полными недоумения глазами, а Сьюзан еле сдерживала слёзы, и только плотнее прижалась к нахмурившемуся Льюису.
    - Я чувствую что-то нехорошее, - в полной тишине голос Дэниела прозвучал как-то жутковато, - Вы все как хотите, а я пойду, поищу Эйдена. Не нравится мне всё это…
    - Я с тобой, - мигом отозвался Льюис.
    - И я, - пропищала Сьюзи.
    Только Глория одарила их спокойной, чуть насмешливой улыбкой:
    - Как ты думаешь, Кристиан, они справятся без нас?
    - Думаю, справятся, - сдержанно ответил он, - Пусть идут одни. 
    - Что это значит? – Дэниел даже побледнел от возмущения, - Вы даже не удосужитесь нам помочь?
    - Я устал, - капризно протянул Кристиан.
    - А мне просто не хочется, - в тон ему пропела Глория и они, переглянувшись, довольно рассмеялись. 
    Затем они оба уселись на узенький подоконник. Кристиан – по обыкновению качая ногой, Глория – накручивая на палец локон.
    За окном было серо и пасмурно.
    Казалось, это лишь декорация, а не живая природа – ведь ещё совсем недавно ярко светило солнце, и все изнывали от жары.
    - Да что с вами?! – воскликнул Дэниел, глядя на перешёптывающихся Глорию и Кристиана, - Почему вы так себя ведёте?
    - О чём ты? – Глория надменно приподняла правую бровь.
    - Не вникай, - усмехнулся брат, - Глупости, как всегда. Пусть идут, куда собирались.
    - Да ты… да как ты смеешь?! – на этот раз не выдержал Льюис, - В чём дело? Только что ты был совсем другим!
    - Другим? – мальчик-призрак холодно улыбнулся, - А таким я тебе уже не нравлюсь?
    - Ты ужасен, - Льюис отпрянул, - Ты ведь просто нас разыгрываешь? Ты ведь это не серьёзно, Кристиан?
    - Да что ты ко мне привязался? – он зевнул и лениво потянулся, - Чего вам всем от нас нужно? Зачем вы пришли вообще? Приключений захотелось, да? Смелые очень стали, как я погляжу! Ну, так ищите теперь вашего полукровного друга. Если он вам нужен, конечно…
    - Не смей! – Дэниел воинственно сжал кулаки.
    - Боюсь, что это тебе не пригодится, - сдержанно напомнил о своей бестелесной сущности Кристиан, - Как вы меня все смешите…
    Дэн уязвлено замолчал и опустил руки. Льюис сочувственно похлопал его по плечу:
    - Пойдём отсюда. Мы должны найти Эйдена.
    - Ты прав. У нас нет времени на болтовню с предателями.
    Вскоре все трое покинули тенистый зал, над которым словно бы зависло в невесомости грозовое облако, отравляющее ядом вероломства тех, кто слаб духом. Покинули, под аплодисменты двух ухмыляющихся призраков, некогда представившихся их друзьями.
    С неприятным осадком на душе, они удручённо бродили по мрачным коридорам, пока не увидели лежащего на лестнице Эйдена. Он не двигался и был такой бледный, что можно было подумать - он мёртв, а разметавшиеся по ступенькам волосы придавали его безжизненной фигуре истинно трагический оттенок.
    Сьюзан ахнула и тут же приложила ладонь ко рту, как будто и впрямь увидала мертвеца. Льюис поспешно взял её за руку и пробормотал:
    - Он без сознания.
    - Он не дышит! – неожиданно завопил Дэн, опустившись на колени перед Эйденом и приложив ухо к его груди, - Я не шучу! Он что.. он..
    Мгновенно побелевшее лицо Льюиса не выражало ни скорби, ни отчаяния. Быть может, чары злых духов, вырвавшихся на свободу, околдовали и его доверчиво открытую душу? Он лишь скорбно опустил голову и сделал несмелый шаг назад, словно боясь этого касания смерти.
    - Нам нужно возвращаться, - отрешённо произнёс он и, покачнувшись, вцепился в перила, - Нам нужно…
    - Замолчи! – выкрикнул Дэниел и покосился на брата, с нескрываемым презрением, - Мы не можем его здесь оставить!
    По его лицу текли слёзы. Плечи тряслись, но он не смел приблизиться к бездыханному телу ни на шаг.
    Так он стоял до тех пор, пока не почувствовал дрожащую руку Льюиса на своём плече. Сколько прошло времени? Может час, а может одна минута – он не знал.
    - Пойдём, - шёпотом сказал он, не отнимая руки.
    - Я не могу…
    - Нас ждут, Дэниел. Мы всё им расскажем…
    - Они не поверят…
    Где-то хлопнула дверь, и внезапно повеяло холодом. В одно мгновение все трое ощутили чьё-то незримое присутствие. Сьюзи прекратила всхлипывать и посмотрела на ребят серьёзным, осмысленным взглядом:
    - Он сказал, мы должны возвращаться домой.
    - Я понял, - прошелестел губами Дэниел, устремивший потерянный взгляд в одну точку, - Я, кажется, понял…


                * * *


    Они вышли к реке. За весь путь никто не проронил ни слова. Только травы шептали им вслед – и шорохи их были наполнены невыразимой скорбью. Растения пригибались к земле, почтительно освобождая дорогу троим, скреплённым общей бедой, путникам.
    Ближе к реке, голоса трав смолкли, а впереди было только безмолвие и кровавый закат, расстелившийся торжественным полотном.
    Но это было мрачное торжество.
    На неподвижной, спокойной воде лежала вязкая, чёрная тень. Старая лодка напоминала выброшенную на берег акулу. Корма – точно разверзшаяся пасть, и весь её изломанный силуэт на фоне алеющего неба, казался профилем гигантской рыбины, мучительно задыхающейся на песке.
    И хоть самое жуткое было уже позади, никто не мог вздохнуть с облегчением.
    Они шли, держась за руки, чтобы было не так страшно. Только сейчас Льюис смог всплакнуть. Мальчик плакал почти беззвучно, но он не сдерживался – это были слёзы человека, который уже смирился со своим несчастьем.
    - По крайней мере, он остался с ней, - сказал он чуть позже, но ему никто не ответил.
    Лодка с тихим шлепком опустилась на воду. Дэниел сел на вёсла, но ему одному было тяжело, и вскоре к нему присоединился брат.
    Плыть ночью было хорошо.
    От реки веяло холодом, а закат освещал им путь.
    Где-то вдалеке, один за другим, гасли огни.
    И когда лишь один огонь остался гореть во мгле, они поняли – там их ждут.




            23.02.2009