Валентина новелла

«Валентина»
новелла

- Ой, я с этим переездом ничего не могу найти. В коробки, в ящики поскладывала, а второпях подписать забыла, - вслух комментировала Валентина свои мысли.
Открылась входная дверь в прихожей. Вошёл Владимир нагруженный снизу доверху. Даже на шее висела вязка с прищепками, она в дороге каким-то странным образом выпала из коробки.
- Теперь придётся потратить уйму времени, пока всё разложу по своим местам, - суетясь, делилась Валентина с мужем.
Владимир получил повышение по службе. На новом месте ему выделили отдельную квартиру для молодожёнов, куда он и переехал с женой. Перевозили только вещи.
- Валюша!
Ты дождись меня. Коробки, ящики увесистые. Не надрывайся, не надо, - предупредил Владимир.
Я вернусь с работы и помогу тебе, - советовал он жене, внося в квартиру вещи. Вот только никак не пойму, зачем ты столько всего со старой квартиры перевезла? Мы, так или иначе, этим не воспользуемся. Всё, что надо, купим. Мне жалованье повысили, и подъёмные начислили в связи с переездом.
- Володя!
Как ты не понимаешь, это мамины вещи. Не могла я их вот так взять и выбросить, - объясняла Валентина.
- Ладно, ладно, не сердись. Я же не знал, что они тебе так дороги, - успокаивал он жену.
- Это память, - коротко и строго ответила Валентина.
- Хорошо, пусть будет так, как ты хочешь. И для памяти место найдётся. Квартира хорошая. Если захочешь, я смастерю антресоли, и ты сложишь туда всё, что пожелаешь, - предложил Владимир.
- Идея хорошая, мне нравится, - повеселела Валентина.
Так и сделаем. Антресоли у нас и будут выполнять функции кладовочки. В этой квартире, к сожалению, такое помещение не предусмотрено. «Новые дома проектируют, исходя из современных запросов», - важно цитировала Валентина слова, услышанные ею в телевизионном интервью с проектировщиком.
Спросили бы у меня, я бы им сказала, что необходимо учесть.
А вот там, где мы жили с мамой, большущая кладовка была. В ней много чего хранилось. Помню, мама до морозов покупала  мешок картошки, лука. Перебирала, укладывала. Кладовка была сухая.  Хранилось всю зиму, представляешь? - рассказывала Валентина, вспоминая недавнее прошлое.
- На антресолях продукты хранить не получится, - уточнил Владимир.
- Понятное дело, - согласилась Валентина.
- Ничего, я шкафчик смастерю. Спланирую так, чтобы полки и для посуды были и для хранения овощей. Положись на меня, - заверил жену Владимир.
- Ой, как хорошо ты это придумал. По-хозяйски. Буду ждать с нетерпением. Люблю уют, - улыбаясь, сказала Валентина, подошла к мужу и поцеловала его в щёчку.
- Это авансом награда за труды? - засмеялся Владимир.
- Почему за труды? – смутилась Валентина.
Никакая это не награда. Просто от избытка чувств. Захотелось и, чмокнула. А что нельзя? Ты же муж мне! - игриво произнесла она.
- Муж, муж, конечно муж, - громко произнёс он, подхватил Валентину на руки и закружился с ней по комнате, спотыкаясь об коробки, сумки, ящики.
Молодожёны…, жизнь только начинается, всё у них впереди.
Мебель покупать не пришлось, Владимиру выделили на службе: шкаф, кровать, стол, стулья. Всё остальное постепенно докупили.
Как–то распаковывая оставшиеся ящики, Валентина наткнулась на связку писем, поздравительных открыток, документов, которые бережно хранила её мать. Она умерла от тяжёлой болезни, не достигнув пожилого возраста. Растила Валентину сама. Об отце девочке никогда не рассказывала. Своё прошлое Софья Андреевна хранила под семью замками. И даже единственной, горячо любимой дочери не открылась за всю жизнь. А Валентина, храня душевный покой матери, не задавала никаких вопросов. Жили они дружно, душа в душу. У них был общий круг интересов. До болезни, Софья Андреевна и Валентина не пропускали премьер. Культурный досуг у них стоял на первом месте. Софья Андреевна могла отказать себе в чём угодно, только не в этом. Так она воспитала и Валентину. А по возвращению домой, (с очередного культпохода) они ещё долго делились друг с дружкой свежими впечатлениями. Валентина окончила школу, на выпускном вечере познакомилась со своим будущим мужем. Его пригласил приятель, который учился в этой же школе. Владимир тогда оканчивал военное училище. Потом он уехал по распределению. Они переписывались. Валентина поступила в железнодорожный институт. Но проучилась там недолго. Тяжело заболела Софья Андреевна. Валентина ухаживала за ней. А после смерти матери, Валентина в институт не вернулась, нужно было зарабатывать себе на жизнь.
Она решила поработать немного, а затем поступать в техникум,  чтобы быстрее получить образование.
Владимир не сразу узнал о смерти Софьи Андреевны. Валентина ничего ему не написала. Она не могла. В тот период девушка не в силах была вести переписку.
А, когда пришёл приказ о его повышении и переводе, он попросил у начальства отпуск. В рапорте указал, что едет жениться.
Вскоре они с Валентиной действительно поженились и уже вместе переехали по новому месту службы Владимира, о чём я писала выше.
Перебирая старые пожелтевшие письма, Валентина обратила внимание на одно письмо. Скрепкой на нём держался маленький листик, подписанный рукой Софьи Андреевны: «Письмо из далёкого Павловска». Валентина покрутила конверт в руках. И не имея привычки читать чужих писем, отложила в сторону. Стала просматривать остальные конверты, открытки. Почётные грамоты. Благодарности. Но какая-то неведомая сила притягивала её к тому неизвестному ей письму. Она взяла конверт, сняла листик, открыла письмо и увидела чужой почерк. Глаза пробежались по первым строчкам:
«Здравствуйте, уважаемая Софья Андреевна!
Пишет Вам жена Леонида - отца Вашей дочери».
Валентина оторвала взгляд от письма. Её как током ударило.
- Какой отец, откуда? Что за ерунда? - подумала она.
Она пробежала глазами всё письмо, и застыла в оцепенении.
Спустя несколько минут Валентина поднялась, подошла к телефону, заказала междугородний разговор.
- Тётя Маня должна всё знать…, - уверенно произнесла она вслух.
На удивление, её быстро соединили.
- Вы заказывали…, - услышала она прерывистый голос телефонистки, и, не переспрашивая, ответила:
- Да, да, девушка, я заказывала.
- Говорите, - услышала Валентина в ответ.
-  Алло, - последовало после этого. И она узнала голос дочери тёти Мани, – маминой двоюродной сестры.
- Людочка, здравствуй, дорогая. Это Валя.
- Валюш, привет. Как хорошо, что ты позвонила. А мы только вчера с мамой о тебе говорили. Ты у нас телепат, читаешь мысли на расстоянии, - засмеялась Людмила, произнося последние слова.
- Люд, как там у вас дела? Все здоровы? – спросила Валентина для приличия. Другое, совсем другое взволновало её, бередило и саднило душу.
 - Да ничего, вроде бы, - ответила Людмила.
А вы, как там, устроились нормально? – поинтересовалась она.
- Да, всё ничего. Спасибо. Люд, а тётя Маня дома? Мне нужно с ней поговорить, - сообщила Валентина причину своего звонка.
- Дома, где ж ей быть? Ты на часы смотришь? Десять часов вечера, - удивилась Людмила.
Валь, ты то сама как, здорова? Случилось что? – спрашивала  она, недоумевая.
- Представляешь, я даже не посмотрела на часы. Так захотелось поговорить с тётей Маней, - оправдывалась Валентина.
- Сейчас позову, - быстро сказала Людмила и отошла от телефона.
- Алло? – в трубке прорезался голос тёти Мани.
- Тёть Мань, это я. Ты только ничему не удивляйся, мне необходимо серьёзно поговорить с тобой, - начала Валентина.
- А, что случилось? Ты меня пугаешь, - отреагировала тётя.
- Не волнуйся, у нас всё хорошо. Дело в другом. Послушай, что скажу. Я совершенно случайно, пересматривая  мамины документы, в старых письмах обнаружила какое-то очень странное письмо. Маминой рукой подписанное «Письмо из далёкого Павловска», - прочитала Валентина. Тебе эта надпись, о чём-нибудь говорит? – поспешно спросила она. И тут Валентина услышала непонятный возглас.
- Тётя Мань, ты со мной? – переспросила она.
В трубке тишина.
-Тётя Маня, ты меня слышишь? Неужели отключили? – возмутилась Валентина и стала по обыкновению дуть в трубку.
- Не шуми, - услышала она.
 Здесь я. Никуда не пропадала, - произнесла тётя, приглушенным голосом. Говорила я Соне, - сожги, не смей оставлять, - а она не послушалась. Вот теперь я вместо неё ответ держать должна.
- Так что же ты мне скажешь? То, что в письме…, это правда?!!! –  спросила Валентина, опасаясь услышать утвердительный ответ.
- Ну, как тебе сказать? Далеко не всё, там, правда. Больше фантазии, Той мадам, что писала. Она то не знала, как мы тут жили. Но есть и правда, - сбивчиво ответила тётя.
- Я бы хотела узнать именно ту долю правды, о которой ты говоришь, - произнесла настойчиво Валентина.
- Ты уверена в этом? Советую хорошо подумать. История давно быльём поросла. Стоит ли ворошить? Да и Сонечка, покидая нас, никак не распорядилась на этот счёт, - пояснила неторопливо тётя Маня.
- А, что мама не хотела, чтобы я знала правду? – выспрашивала Валентина.
- Ты знаешь, мы с ней на эту тему не говорили. Тема то была закрытой. Раз не рассказала тебе сама, значит не находила нужным, - ответила тётя.
- Тёть Мань, так что же всё-таки там стряслось? Я должна знать, - настаивала Валентина.
- Смотри, чтобы потом не пожалела, - предупредила тётя Маня.
Сразу скажу, опережая события давно минувших дней, - ничего дурного твоя мать не совершила. Просто любила и всё, - начала она. Жили мы тогда в коммунальной квартире. Случилось это ещё до войны. Твой отец молоденьким приехал на учёбу. Но, чтобы как-то прожить, устроился на завод. Утром учился, вечером – работал. Так тогда поступали многие ребята. Коммуналка у нас была большая. Одна соседка к тому времени овдовела. Жила одна. Женщина нестарая, лет сорока. Вот она и сдала угол студенту в своей комнате. Отгородила занавеской и всё. Он был неприхотлив, в основном, приходил только переночевать. Должна тебе сказать, ему твоя мама понравилась с первого взгляда. Нужно было видеть, как он на неё смотрел. Долго он не мог осмелиться подойти к ней. Долго. Всё издали наблюдал и вздыхал. А тут перед войной мы всей коммунальной квартирой решили встретить новый год. Твой отец набрался смелости и сел рядом с твоей мамой. Так они и познакомились. Ну и подружились. Он на выходные брал билеты в кино, на концерт и приглашал Сонечку. Потом они прогуливались, но приходили всегда во время. Началась война. Пока нас никто не эвакуировал, мы жили, как все. Твой отец продолжал работать. Учёбу пришлось отложить. Он работал на военном заводе, поэтому его не призвали в армию. У заводских, была бронь. Времени для встреч с Сонечкой оставалось всё меньше. Но как только его отпускали на пару часов поспать, он заходил к нам, расспрашивал ничего ли не нужно.
Хозяйку свою он и не замечал, всё ж, как никак, большая разница в возрасте. Он ей в сыновья годился. А она положила на него глаз. Приглянулся ей молодой парнишка, неиспорченный, спокойный, работящий. Вот она, по-видимому, и решила: «А, почему бы и нет? Живём в одной комнате. Так или иначе, люди скажут». И очень её раздражало то, что он благоговел к Сонечке. Как-то раз она устроила своему покойному мужу день памяти. Достала самогон, который сама готовила и угостила Леонида. Он - бедняга еле держался на ногах от усталости после смены. Ну, в общем, случилось там у них. Стало заметно. Он после этого очень изменился, ходил чернее тучи. Старался домой приходить, как можно реже. Даже звонил в самых редких случаях. С его стороны любви не было. Это понятно. Он её воспринимал, как мать. А вот не удержался и потом корил себя. Женщина сумела. Я не берусь её осуждать. Это на её совести. Ну, а когда встал вопрос об эвакуации завода, она настояла, угрожая ему, и он дал слабинку, сказав, что она его жена. Так они вместе и уехали в эвакуацию. А мама твоя осталась в положении…  Вот тебе и весь сказ.
В письме его жена ещё писала, что мы пришли на всё готовое.
Якобы она оставила всё своё имущество в квартире: пуховые подушки, одеяла, постельное бельё, посуду, а мы всем этим потом пользовались. Не правда, это. Не верь ни одному слову. Ложь!
Когда мама тебя родила, нам выделили их комнату – на расширение, она ведь пустовала, а нам всем было очень тесно в одной комнатушке. Ребёнок ночами плакал, не давал спасть. А моему мужу и его брату, который жил тогда с нами, утром на работу вставать. Вот нам и отдали ту комнату. А их вещи, я сама лично всё до последней нитки, людям отдала. После войны все заводские вернулись, а Леонид с женой там остались. Твой отец, как видно, чувствуя свою вину перед Сонечкой, не захотел вернуться, и они остались в Сибири. Детей у них своих не было. Жили они, как «кошка с собакой». Люди, которые вернулись с заводом из эвакуации, рассказывали. Он сто раз собирался от неё уходить, да всё боялся, что «забросает» она партком письмами, а там не поймут и исключат его из партии. Струсил он, что говорить. Мог бы после войны вернуться к твоей маме, она бы простила его. Очень она его любила. Очень…, больно об этом говорить. Не знаю, что заставило эту мадам написать твоей маме письмо. Тайна, покрытая мраком. Может отец, и заставил, кто знает? Она от его имени просила позволить ему увидеться с дочерью. Ты тогда была маленькой, мама и думать не могла, чтобы подвергнуть твою детскую душу такому испытанию.
«Да и сама Валюшка, став взрослой, узнав правду, не захочет признать в нём отца», - утверждала твоя мама.
Вот так это письмо и осталось безответным. Зря мать его не выбросила, не сожгла. Говорила я ей, она меня не послушала, - завершала свой рассказ тётя Маня, поминутно вздыхая. Видно было, - нелегко ей совершать экскурс в далёкое прошлое. 
- Тёть Мань, а он жив? – спросила Валентина, после долгого молчания.
- Кто? Леонид? Жив, а что с ним сделается?
Наши соседи как-то навещали своих родственников в их краях. Сказали, что видели его. Постарел. На пенсии, конечно. Жена его умерла. Так он и живёт один. Что хотел, то и получил, - раздражённо констатировала тётя Маня. Пусть тебя это не волнует. Он к тебе никакого отношения не имеет, уверяю тебя. Мать правильно сделала, что тогда не ответила на это дурацкое письмо. Он не заслуживает ни твоего уважения, ни твоего внимания. Живи спокойно, Валюшка.
- Ладно, тёть Маня, доброй Вам ноченьки, - неожиданно резко перевела Валентина разговор в иное русло.
Дадут мужу отпуск, приедем, навестим, - заверила тётю Валентина.
- Будем ждать, приезжайте, - ответила тётя. Распрощалась и положила трубку.
Пережив бессонную, беспокойную ночь, Валентина поднялась ранёхонько. Оставив мужу объяснительную записку, она отправилась на железнодорожный вокзал. Она недолго постояла в очереди, и на её счастье нашлись свободные места. Валентина села в поезд, следовавший до Читы. Откуда ей предстояло пересесть в другой поезд, чтобы добраться до Павловска.
- Этого человека любила моя мать. Она посвятила мне всю свою жизнь. Я не могу оставить его в старости совершенно одиноким и беспомощным, - думала Валентина, сидя в купе поезда.
Перед её глазами мелькали бесконечные просторы незнакомых мест её необъятной Родины. Необыкновенно красивые пейзажи завораживали и настраивали на сентиментальную волну. Она сидела и думала:
- Как непредсказуема человеческая жизнь…
Валентина направлялась навстречу с человеком, который по крови считался её отцом, но которого она никогда в своей жизни не видела.