Туман и тени, часть 4

Запела стрела, зашелестела листва на старом дубе, и вниз, ударяясь о ствол и сучья, упала птица. Гарт, уже подкравшийся к дереву, бережно подобрал тушку и, довольно помахивая хвостом-поленом, потрусил к людям.
 - Меткий глаз, - похвалил Стрика. Чара была истинной охотницей, из тех, кто не тратит стрел попусту. Птицу, которую местный люд звал седянкой, разглядеть в листве было не так уж просто, не говоря о том, чтоб попасть, да убить с одного выстрела.
 - Меткий глаз желудок спас, - переделала Чара. – Побережем сегодня припасы.
Они развели костерок на поляне вблизи ручья, поглубже в лесу. Ночью на дороге могли появиться разбойники, и огонь на опушке был бы быстро замечен. Подумав об этом, Стрика достал из мешка саблю и показал ее девушке. Темное волнистое лезвие тускло блестело, отражая веселое пламя.
 - Чара, ты сможешь управиться с этой штукой?
Дочь рыбака нахмурилась, разглядывая клинок. Хищные украшения рукояти были плотно обмотаны кожаными полосами, чтобы сабля не столь бросалась в глаза, но человек опытный быстро понял бы, что перед ним не обычный клинок. Да и Чаре это было ясно.
 - Была б то острога или просто нож, а это… - девушка взяла саблю в руки, приняла позу, отдаленно напоминающую боевую стойку фехтовальщика. Помахала саблей, ударила в воздух острым концом.  – Приноровиться-то можно. Да, пожалуй, стоит ее при себе таскать – разбойник увидит саблю на боку да подумает дважды.
 - Я смотрю, кое-что ты умеешь, - сказал Стрика. Чара сделала неожиданный высокий выпад и отскочила назад – стремительно, красиво.
 - Отец мой когда-то у князя служил. В бою не был, но их учили биться… А это не забыть, пусть ты уже двадцать лет сражаешься только с рыбой.
Чара взмахнула саблей, да так неловко, что выронила оружие – сталь глухо звякнула о корень дерева. Гарт, свернувшийся у костра, поднял голову и заворчал.
 - Ну, полно, - Стрика рассмеялся, помешал обструганной палкой варево в котелке. – На деревянных мечах все бьются, да со стальными это не в помощь. Птичка наша разварилась уже, давай ужинать.
Девушка согласно хмыкнула, спрятала саблю в ножны и извлекла из своего любовно расшитого бисером мешка пару деревянных ложек.
Спали крепко, хотя Чаре было непривычно в лесу, на мху да лапнике. От воздуха, пронизанного ароматами травы, хвои, раскрывающихся лишь к полуночи луноцветов, едва ли не кружилась голова, и поначалу она вздрагивала от каждого шороха. Гарт, пообвыкшись, перестал уделять внимание звукам ночного леса и привалился к спине хозяйки – тяжелый, теплый, по-домашнему уютный. Слушая его дыхание, Чара заснула, чувствуя себя безопаснее, чем под защитой бревенчатых стен.

 - Проснись!
Девушке не понадобилось второго слова.
 - Что случилось? – спросила она, понизив голос. Подхваченная с земли сабля показалась вдруг немыслимо тяжёлой. – Всадники?...
 - Нет, пешие… - Стрика кивнул в сторону дороги. – Глянь, глаз у тебя острый. Сколько их?
Девушка прокралась поближе и осторожно выглянула в просвет между деревьями. И точно, на поляне расположились воины – числом тринадцать, все в тускло поблескивающих под лучами восходящего солнца легких кольчужных доспехах. За спинами у них было что-то вроде крыльев – небольших, составленных из острых стальных перьев. Один стоял в стороне от остальных, что-то обсуждавших, - у него и крылья были подлиннее, и нагрудник изукрашен. Чара, поднапрягшись, разглядела на нем изображение двух сплётшихся змей.
 - Варвары, - пробормотала она под нос.
Воин, стоявший спиной к ней, обернулся. Девушка замерла, надеясь, что это не она привлекла его внимание. Он снова о чем-то заговорил со своими, а те согласно закивали, и Чара уж вздохнула с облегчением, но нет – воин, ступая быстро и бесшумно, двинулся в ее сторону.
Так быстро, как могла, Чара бросилась обратно, к еще тлеющему костру.
 - Медвежа, сюда идут!
Он не спросил, кто – всё было ясно. Вещи были собраны, оставалось лишь бежать. И надеяться, что Стрике лес благоволит больше, чем преследователю.
В какой-то момент он оказался так близко, что Стрика, оглянувшись, смог разглядеть жестокие черты бледного лица. Воин охотился за ними, видимо, заранее предвкушая, как будут чествовать его товарищи, когда он бросит перед ними две головы. Из честолюбия он ни с кем не захотел делить радость погони.
Воин исчез из виду, и Стрика мысленно возблагодарил лес, который всегда помогал своему верному сыну. Эту яму они с Чарой завидели сразу и перемахнули, не замешкавшись, а вот воин в крылатых доспехах ее и не заметил. Стрике не нужно было иных доказательств, что их преследователь не из добрых людей, каких лес всегда и укроет, и защитит.
Они продолжали бежать, провожаемые руганью из ямы. Быть может, успеется запутать следы. Меньше всего Стрика хотел в открытую сходиться с воином врукопашную – мало что варвар, да в кольчуге, так еще и сам отрядился в погоню за двумя вооружёнными людьми. Значит, уверен в себе, значит, есть в чём быть уверенным…

 - Ты думаешь, он пойдет по ложному следу? – спросила Чара, присаживаясь на ствол вывернутого с корнями дерева. Ноги гудели, в горле пересохло – хорошо, что Стрика успел наполнить фляги!
Гарт привалился к ее ногам, вывалив язык, - бока пса так и ходили ходуном.
 - Наше счастье, если обманется. Есть хочешь? – Стрика достал из сумы кусок вяленого мяса. – Я вон там смородину видел. С этим хорошо пойдет.
 - Не откажусь.
Некоторое время они молча жевали, запивая ручьевой водой. Чара вылила Гарту в пасть с половину своей фляги. Теперь, напившись и отдышавшись, он сел мордой туда, откуда они прибежали, и навострил уши.
 - Он не отстанет, - безнадежно заключил Стрика, услышав, как тихо поскуливает пёс. Где-то вдалеке послышался шум, будто кто-то продирался сквозь заросли.
 - Ничего не поделаешь… - Чара вытащила лук из мягкого кожаного чехла и принялась нашёптывать заговор над своими стрелами. 
Стрика приложил руку к стволу огромной сосны, направляя свои помыслы к лесу-защитнику, прося у него сил, чтоб заступиться за себя и свою спутницу. Шум и треск близились, можно было различить голос преследователя, рычащего и выкрикивающего проклятья. С чего это он так зол? Впал в боевую ярость? Медвежа покрепче сжал верный, остро наточенный топор.
Совсем уже близко! Раздался крик, в котором смешались боль и гнев. На поляну, сминая смородиновые кусты, вылетели зверь и человек, сплетшиеся в смертельной схватке. Ком сцепившихся тел разлетелся в стороны, и взглядам испуганных путешественников предстали противники – воин в кольчуге и огромный темно-серый волк. Стрика оценил силу зверя по кольчуге врага, от которой остались сущие лохмотья. Один из наплечников был сбит могучим ударом, на животе и шлеме из того же темного металла виднелись следы звериных когтей, а левая рука, очевидно, была прокушена. Однако и человек был не промах: на косматом волчьем боку виднелись две глубокие раны от клевца, который он все еще крепко сжимал в здоровой руке. Он бросился вперед и обрушил страшный удар на волка, который почти по-человечески закричал от боли. Стрика, Чара и пёс поспешили отступить и спрятаться за корнями поваленного дерева.
Стрика увидел безмолвный вопрос в глазах девушки. Ей было страшно, она придерживала за ошейник рвущегося в бой Гарта. Любой из этих двоих мог бы убить их в минуту. К счастью, они все еще были заняты друг другом, но что будет, когда останется один?
 - Волк – друг нам, - заверил Стрика. – Лес послал нам его в помощь. Надо помочь и ему.
Все же в душе его таилась тревога: не лучше ли будет позволить им прикончить друг друга? Вдруг волк сочтет их своей законной добычей. Стрика скрипнул зубами и отбросил эту мысль. Он резко выпрямился и метнул топор, промелькнувший в воздухе, словно стрекоза.
Тяжелое лезвие перерубило рукоять клевца и глубоко ушло в землю у корней сосны. Воин пару мгновений смотрел на бесполезную деревяшку в руках, потом его рука метнулась к кинжалу – но волк оказался быстрее. Бросившись вверх, он впился клыками в горло врага и с хрустом сомкнул челюсти, а затем оба рухнули на траву.
Когда Стрика и Чара осторожно приблизились к ним, воин, придавленный неподвижным волком, был еще жив, и, стиснув в окровавленной руке кинжал, пытался всадить его в бок животного. Девушка легонько ударила кончиком сабли, выбив кинжал из ослабевших пальцев. Поверженный воин с жутким хрустом повернул голову, взглянул на обезоруживший его клинок и ощерился, вперившись в лицо Чаре испытующим взглядом бледно-зеленых глаз. Та почувствовала, что ей хочется прикрыться рукой, отступить перед этим взглядом. Но странное чувство длилось недолго – из перекушенной шем почти перестала течь кровь, и без того бледное лицо воина приобрело цвет мела. В последнем усилии вцепившись в слабо вздымающийся бок волка пальцами, он испустил дух.
Зверь поднялся, нетвердо ставя широкие лапы, и Гарт едва слышно зарычал, вздыбив шерсть на загривке. Стрика выдернул из земли свой топор. Уйдет он с миром? Или бросится? Пару мгновений волк смотрел ему в глаза, а затем прыгнул. В сторону.
Чара не сдержала крик, увидев флакон на груди убитого воина. Кровь растворила хрустальную оболочку, и наружу излилась мутная буро-зеленая жидкость, мгновенно взлетев клубами едких испарений. Стрика закашлялся, рухнул на колени, и всё вокруг закружилось, словно уходя в темный водоворот, - и исчезло.