Дядя Сеня пишет пьесу

Первый класс я закончил в Одессе.
Я жил тогда с бабушкой Цилей, тетей Лидой, ее мужем Сеней и моей двоюродной сестрой Беллой. Белка училась в третьем классе и считала себя ужасно взрослой дамой и, понятное дело, крутилась постоянно возле зеркала,
   - Белка, тебе не надоело?
   - Вот еще, приставучка, - томно говорила Белка. - Не суй свой нос, куда не следует. Дай мне завершить туалет.
Она всегда опаздывала в школу, а я опаздывал из солидарности.
Когда мы шли в школу на улице Комсомольской, Белка меня поучала:
   - Веди, Гарик, себя прилично.
   - Постараюсь, - раздраженно буркал я, потому что уже тогда не терпел поучений.
   Но сейчас я хочу рассказать о дяде Сене, потому что больше людей с таким огромным темпераментом я не встречал, будто они исчезли, как мамонты.
   Дядя Сеня любил зарабатывать деньги. Он был игроком, заранее продумывающим все свои ходы; из него мог бы получиться сносный полководец, но никто ему армии не доверил. Даже дивизии, полка, батальона, роты, отделения.  Вот и пришлось дяде Сене направить свою необузданную дерзость в другую сторону - стать делаваром. Делаваром он стал отменным - по высшему разряду. Если бы он дотянул до нашего времени, то наверняка открыл бы самую процветающую фирму в Одессе и без особого труда стал наиболее известным бизнесменом  Южной Пальмиры, но он  за свои немаленькие деньги не смог создать Машины Времени и перенестись в наше время.
   Дядя Сеня, командуя совсем крошечным цехом по производству тортов и пирожных, всегда выполнял план на 120 процентов. Госплан. Свой личный план он выполнял на 240 процентов, при этом муки, сахара, яиц, масла ему всегда хватало. Все эти (выше перечисленные) продукты оставались у нас в квартире в неимоверно больших количествах.
   Моя бабушка Циля довольно часто говорила:
   - Это добром не кончится, воровать можно, но не в таких количествах. Зачем нам столько муки и сахара, да и сливочное масло приходится выбрасывать на помойку,
   Бабушка моя в юности была комсомолкой и ненавидела буржуев лютой ненавистью, а муж ее старшей дочери был из их числа.
   - Какой же я буржуй, - возмущался он, - ведь я член партии, а буржуев в партии не принимают.
   Бабушка презрительно фыркала и уходила в свою комнату смотреть телевизор...
   Дядя Сеня процветал. Он купил себе "Москвич" и гонял по Одессе. Легковушек в Одессе тогда было мало. Красивых молодых девушек и женщин дядя Сеня, проявляя сочувствие к их красоте, развозил бесплатно. Он обзавелся первым частным гаражом на улице Хворостина. А еще он приобрел югославскую мебель. И лишь тогда он сшил себе парадный костюм, но одевал его только в самых исключительных случаях и побоялся взять с собой в Москву, когда поехал на очередной слет ударников пятилетки, потому что его основным жизненным кредо было: не выделяться.
   А затем я совершенно случайно подслушал разговор тети Лиды и бабушки. "Я ему никогда не прощу, - при частых всхлипах повторяла, как попугай, тетя Лида, - что он завел себе молоденькую любовницу".
   - Ты его бросишь? - спрашивала бабушка.
   - Как же мы будем жить? - вопросом на вопрос отвечала тетя Лида.
   Тут я, вспомнив, что подслушивать плохо, поплелся спать.

   Утром я думал, что увижу тетю Лиду печальной и заплаканной, но она, выглядевшая довольно сносно, даже пыталась шутить. И не покрикивали на Белку за ее обычное кружение перед зеркалом.
   Но вот все стали завтракать.
   Дядя Сеня, как обычно, куда-то торопился.
   - Послушай, - сказала ему тетя Лида, - ты кажется всего достиг, но, к сожалению, одного не можешь... - Глаза ее хитро поблескивали из-под полуопущенных ресниц.
   - Чего этого я не могу? - вскипел дядя Сеня. - Это при моих неограниченных возможностях.
   - Он только считает, что все все может, - ехидно бросила бабушка.
   - Папаня на все горазд, - вступилась за отца Белка.
   - Мой муж, - величественно сказала тетя Лида, - не умеет писать пьесы, потому что бог обделил его этим талантом.
   И я совсем не удивился, когда вечером дядя Сеня торжественно объявил о своем решении стать драматургом.
   Все-таки молодец моя бабушка, ведь тетя Лида сама до этого додуматься не могла.

                1975