Воскрешение Руфины

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Музыкант
Пришедший
Привратник
Видение- двойник Пришедшего
Руфина - мёртвая девушка
Танцующие мертвецы


Затих рояль, и растворились звуки
В слезоточивом сигарет дыму.
Теперь они слышны мне одному,
Ведь только я без них умру от скуки.

Оторвались от клавиш твои руки,
И ты ушла, но твой рояль — поет,
Поет тебя; и музыка течет
В твоей прекрасной, гармоничной муке.

И если вдруг... надолго ты уйдешь,
И без тебя мне станет невозможно –
Я подойду к роялю осторожно:
В нем - музыка, в которой ты - живешь.

Рейнольд Гринлиф (1)


ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Ночь. Перед домом Музыканта стоит Пришедший

Пришедший (человек тридцати пяти – сорока лет в бежевом плаще, крайне усталый и измученный отсутствием сна). Ни дать, ни взять - дворец. Все окна тёмные и пустые. Мне говорили, что он живёт один. Я чувствую... пустоту в просторных залах, отсутствие тепла человеческого... вообще никакого нет тепла. Здесь так пусто... Есть только движение странной, чудесной силы, исходящей из стен. Какая мощь! Я осязаю её телом; мозгом... Он может прекрасно обходиться без слуг: двери открываются сами собой, огромные, невидимые и всесильные руки передвигают и переставляют предметы в нужные места, и... если понадобится, способны разнести в пух и прах всё здание - ...и тут же снова собрать его по кирпичам! (трижды стучится в дверь) Эхо... глухое и гулкое. Голос голых стен и потолков. Четыре этажа окнами, как бельма замутнёнными, уставились - не на меня, а в меня... я - как нечто незваное на порог... жизнь окон, чуждая живому... всего-навсего - тьфу! - типичный для таких мест психологический эффект... о, я схожу с ума... (ещё трижды стучится) Э-эй!

Дверь медленно, со скрипом открывается. На порог является Привратник – небольшой человечек в черном старомодном костюме, в возрасте лет пятидесяти.

Привратник. С кем имею честь?
Пришедший. Мне нужно поговорить с хозяином.
Привратник. Уже поздно. (Пытается захлопнуть дверь, но ему бесцеремонно мешают).
Пришедший. Я требую беседы с вашим хозяином немедленно! (пытается заглянуть за спину Привратника)
Привратник. Вы думаете об этом?.. О темноте?
Пришедший. За вашей спиной темно. За вашей спиной разверзлась чёрная бездна!
Привратник. Не волнуйтесь, это дело привычки.
Пришедший. Дело привычки... Но вы... впустите меня?
Привратник. Извините, но впустить вас не могу. Музыкант занят, работает.
Пришедший. Прошу вас, поймите же меня... Видеть вашего хозяина сейчас мне просто
необходимо.
Привратник. Извините, это невозможно. {отступает на шаг в темноту) Ах!., {хватается за голову)
Пришедший. Что с вами?!
Привратник. Извините... Это ничего... Мучат меня в последнее время головные боли...
Ну, хорошо. Пожалуйста, {поворачивается спиной)
Пришедший. {шепотом в сторону) Между хозяином и слугой существует телепатическая связь!..
Привратник. Я зажгу свечу ради вас. Вообще-то, у нас не принято использовать свечи, это ведь лишние расходы, но вы, сдаётся мне, расшибетесь... Проходите же {достает откуда-то и зажигает свечу)
Пришедший. Постойте... хе-хе... А что, между нами... хозяин, оказывается, скупердяй?

В ореоле свечи, от которой по стенам дома плывут сполохи разных цветов, Привратник слегка поворачивает голову с каким-то странным выражением рта: вздрагивают губы, один уголок вздёргивается, другой - опускается. Глаза тускло блестят. Привратник исчезает в зияющем мраке за дверью. За ним следует Пришедший.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Тёмный коридор, в самом конце которого - приоткрытая дверь. Сквозь щель скупо струится холодный и печальный, совсем уж жалкий и слабенький ручеёк света. Входят Привратник с Пришедшим.

Пришедший. Что это? Цокольный этаж? Я чувствую себя, как под землёй {пауза) Впрочем, здесь глухо, как и везде в этом доме. Здесь и окон-то, похоже, нет совсем... А если и есть, то наглухо задёрнуты... К чему задёрнуты окна? Хозяин боится за свою личную жизнь?
Привратник. Ему нечего бояться. В комнатах выше никто не живёт. Там нету даже мебели; они совершенно пусты, совершенно. Теряется всякий смысл, знаете ли, беречься воров. Дверь наверху была открыта, вы могли взять и войти.
Пришедший. Взять и войти, хе-хе... Взять — и войти... {молчание)
Привратник. Простите моё любопытство, вы с чем пришли?
Пришедший. С бедой.
Привратник. Гм-м... {задувает свечу и кладёт огарок в карман полуфрака)

Дверь открывается и выбрасывает на пол чёрную тень, силуэт человека в кресле.

Привратник {поворачивается к двери). Простите, Синьор, мы могли бы войти?
Голос Музыканта: Входите!

Привратник и Пришедший, войдя, закрывают за собою дверь.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Маленькая комната без окон; светит одна-единственная свеча в длинном чёрном подсвечнике, стоящем на полу, устланном толстым, мягким ковром в чёрном, красном узоре. Жмутся друг к другу письменный стол со стулом, чёрное, кожаное кресло, очень неудобное, и рояль, накрытый большим шёлковым покрывалом; создаётся впечатление жуткой тесноты. В кресле, профилем к двери, сидит юноша в чёрном концертном фраке (Музыкант). Он не красив; его длинные, мелко вьющиеся волосы собраны в хвост. Он смотрит вперёд, в стену, и взгляд его неподвижен. Ворот белой рубашки поднят. Смертельно бледный, утончённый и хрупкий, он чужд движению, как изображение на чёрно-белом фотоснимке. Входят Привратник, Пришедший. Привратник останавливается у двери, Пришедший выходит чуть вперёд.
Пришедший. Синьор, мое почтение…
Музыкант. Плевать мне на Ваше почтение. Как вас зовут? Что-нибудь исконно-славаянское, Мстислав, например? Вы держите себя, как римский Модест.
Пришедший. Как Вы догадались?
Музыкант. У меня было вдоволь времени, чтобы обучиться.
Пришедший. Времени?..
Музыкант. А, пустое... Так чем же я заслужил сегодня ваш визит?

Молчание. Пришедший, глядя в пол, тупо раскачивается на месте. Он спит стоя. Привратник
толкает его.

Пришедший. А? Что случилось? Простите?
Музыкант. К чему вы потревожили меня в столь поздний час?
Пришедший. Я много слышал о вас, я восхищаюсь вашим талантом. Я приехал сюда ради вас.
Музыкант. Не лгите. Вы услышали обо мне уже в Италии. За пределами страны обо мне не знают.
Пришедший. Извините. Я услышал... действительно в Италии... но почему? Ведь вы – гений, вы - виртуоз, вы -... виртуоз! И то, что вы делаете... То, что... как говорят... вы могли бы делать... почему вы кончили давать концерты?
Музыкант. Не вижу в этом смысла. В последний раз я выступал перед аудиторией очень и очень давно.
Пришедший. Давно? Двадцать, тридцать лет назад?
Музыкант. Давно. Не двадцать и не тридцать лет назад. Мои вещи, правда, не раз исполнялись, но не так уж часто они вызывали восхищение. Вы грубо польстили мне (пауза).
Пришедший. Как у вас здесь мрачно... О! Мои зрачки то расширяются, то сужаются... и эти колебания пламени... заставляют плясать потолок...  причём вы так неподвижны...  Вы плывёте в красных и чёрных волнах, а когда свеча на миг пригасает - стены съёживаются, они могут слипнуться, а мы, люди, вокруг которых – стены...
Музыкант. Ваше "Я" вылезает из яви, как улитка из панциря.
Пришедший. Чем вы занимались всё это время? Вы, конечно, писали, писали новую музыку!..
Музыкант. О, нет, что вы... Я уже давно не писал. Того, что уже есть, вполне достаточно.
Пришедший. А вы живёте во мраке!
Музыкант. Во мраке.
Пришедший. Почему?
Музыкант. Сейчас я подумаю, что Вы - праздный человек и пришли сюда из интереса к моим причудам.
Пришедший. Нет... но это... по-моему... противоестественно.
Музыкант. Вы компетентны в вопросах естества? Кто из нас – компетентен? (молчание) Я, да будет Вам известно, всю жизнь живу во мраке.
Пришедший. Во мраке?..
Музыкант. Я слеп. Я совершенно слеп, слеп также, как воля слепа.
Пришедший. Как... воля слепа?..
Музыкант. Да. Мне свет ни к чему (медленно поворачивает лицо к своему гостю. Глаза, цвета которых было не разобрать в полумраке до сих пор, оказываются белыми; зрачков нет) Но взгляните: ведь и вы - самый настоящий слепец. Самый, самый настоящий, ничуть не в меньшей степени, чем я.

Из тёмного угла встаёт и подходит - медленно, степенно, - на расстояние одного шага к Пришедшему Видение -человек (или призрак человека), одетый так же точь-в-точь, как и Пришедший, но на месте глаз у двойника большие и круглые тёмные дыры.

Пришедший (бледный от смертельного испуга) А-а! Что это?!

Видение разворачивается, так же неторопливо возвращается в свой угол и садится; его вновь не видно.

Музыкант. Что с вами?
Пришедший. Ничего! (пауза) Вы знаете... я вдруг увидел человека... себя... без глаз (хватается за глаза и нервно трёт их пальцами) Две такие чёрные, чёрные дырки. Казалось, что если их потрогать... скажем, пальцем... (делает соответствующее движение пальцем в воздухе, будто что-то брезгливо трогает) можно почувствовать подушечкой  гла-адкую (как будто говорит: "гадкую"), голую кожу, которой затянуты были глазницы.
Музыкант. О, вы мнительны, вы очень мнительны. Я сразу понял, когда вы вошли, что вы мнительны.
Пришедший. У меня — кризис, острейший кризис.
Музыкант. То, что я сказал - это всего лишь аллегория...
Пришедший. Да, но это ведь - очень старая аллегория...
Музыкант. Очень старая - и очень верная.
Пришедший. Верная... (молчание)
Музыкант (вздыхая). Моя музыка, может быть, была красива...
Пришедший. И теперь - всё...
Музыкант. Нет, не здесь! Здесь (приставляет указательный палец к своей голове, указывая на нее) она - живёт; оставьте себе это словечко: "всё".
Пришедший. Красивое ведь умирает, раньше или позже...
Музыкант. Мёртвое можно и воскресить. И воскрешают... Вы не знали?
Пришедший (оживлённо). Да? Правда?
Музыкант. О, как вы оживились!.. Вы остро чувствуете! Вы болеете чувством!..
Пришедший. Ах, ну как же! Ведь я знал, я думал... я так же думал! Всё мёртвое можно воскресить, и всё... всё мёртвое можно оживить, всё сущее и не сущее, всё неживое – восстанет к жизни, только нужно ведь уметь призвать!
Музыкант. Вы не говорили об этом, никогда, ни с кем не говорили.
Пришедший. И вы - тоже, вы - тоже, не отпирайтесь. А вы могли же говорить об этом в голос - и всё равно вы всегда, всегда об этом молчали!..
Музыкант. Ну, мне трудно об этом говорить. Ведь я слеп, совсем, совершенно слеп. Я живу во мраке...
Пришедший. Да... но вы - совсем слепы? То есть, я хочу сказать: неужели же вы вовсе ничего не видите, ни зги?!
Музыкант. О... Раньше, когда я садился за рояль... и пальцы мои опускались на клавиши... Мне казалось, будто мрак рассеивается, и я... чуть-чуть... вижу клавиши... Это случалось прямо здесь, в этой комнате, и несколько раз — в других местах. Я играл - и видел, как мои руки касаются клавиш... И ещё - едва-едва, так, что я сам не понимал, что это - иллюзия - или это было на самом деле - порою мне чудилось, что я различаю сотни, тысячи раз отражённый – не свет, а - отсвет тусклого огня, которым горит свеча. Эти мгновенные вспышки в глухой темноте, в   которой   я   живу,   дарили   мне   ни   с   чем   не   сравнимое   наслаждения.   Однажды...   я импровизировал, и вдруг, в порыве дикого восторга, я увидел отчётливо целый фрагмент комнаты: свои руки, и рояль, и пурпурный атлас на стенах, и даже часть потолка, и тут... О! Чтобы это понять... В короткие секунды прозрений всё, что я могу... вернее сказать, мог... различать - лишь смутные очертания предметов, сотканные всё тем же мраком, мраком чуть меньшей концентрации, - что само по себе уже доставляет непередаваемое удовольствие, но на этот раз - О! Я помню... Я начал различать ц в е т а! Во всей моей жизни - ни до, ни после - не было чуда сродни тому, что я тогда испытал! Я успел даже взмолиться перед чудом: "Не уходи, прошу тебя, заклинаю всем, что знаю о мире, хоть на короткое мгновенье ещё – останься со мною, не исчезай сразу, чтобы память о тебе обожгла моё сердце навсегда!!" - ...но чудо ушло... Озарения случались со мною всё реже и реже... И вот я уже и не помню, когда испытывал нечто подобное в последний раз... Да, я слеп... Я слеп...

Следует пауза

Пришедший. Да... Но вы видите другое! Музыка...
Музыкант. Ах! Музыка... Как вам объяснить... С тех пор, как это случилось... впервые, музыка для меня - всего лишь способ... (с полувопросительной интонацией) увидеть!?
Пришедший. Ну, а я о чём?.. А я - к чему!.. Ваша музыка так великолепна, что с помощью неё вы даже... можете... прозреть!
Музыкант. Только на время, и – мог прозреть. Я же говорю вам, что всё кончено... О, как давно уже не садился я за рояль!..
Пришедший. Это правда, что всё, написанное вами - импровизация?
Музыкант. Я никогда ничего не писал специально, никогда ничего заранее не задумывал. Музыку записывал мой верный Марк...
Пришедший. ...верный Марк...
Привратник (делает шаг вперёд, кланяется слегка и тут же отступает). Ваш покорный слуга.
Пришедший. Значит... Значит, вы ещё сильнее, чем я ожидал.
Музыкант (смеётся). Сильнее?!
Пришедший. Да! Ведь получается, что всё это чудесное, созданное вами, появлялось сходу, не вызывая у вас никаких затруднений...
Музыкант. Ну и что с того? Какая разница? Музыка всё равно остаётся музыкой. Так что же, всё-таки, побудило вас прийти ко мне теперь? Вы упорно уклоняетесь от прямого ответа.
Пришедший (мнётся). Видите ли... Мне теперь сложнее говорить об этом.
Музыкант. Отчего же? Мне стало любопытно. Сюда не так уж часто приходят.
Пришедший. Правда?..
Музыкант. Да, весьма редко, и никогда не остаются надолго. Может быть, отпугивает мрак, в котором я  живу.  Бегут отсюда, глупцы трусливые ...   а вы – не  бежите... Но вместе с тем вы отмалчиваетесь... Говорите же!
Пришедший. Но вы... так неподвижны, так неподвижны... Я начинаю уже сомневаться. Сможете ли вы помочь мне в моей просьбе?
Музыкант. Может быть, смогу, может быть, нет. Другое дело: соглашусь ли?.. Так в чём же вопрос?
Пришедший. Дело в том, что... Я, видите ли, слышал ещё об одной стороне Вашего таланта.
Музыкант. Интересно. И что же вы слышали?
Пришедший. Я слышал: случилось однажды... с вами... Вы, якобы, захотели играть на органе. Для этого вы   искали хороший старинный орган, и были так придирчивы, что отбрасывали один за другим варианты, даже искушённым знатокам казавшиеся идеальными. И вот, в одном провинциальном соборе ... вы, наконец, нашли то, что нужно. Если верить рассказам людей, которым мне, в общем-то, нет повода не доверять, вы были в ту пору очень, чрезвычайно популярны. Некоторые знатные особы Италии готовы были пойти на всё, лишь бы слышать вашу музыку, которая, во всяком случае, никогда не была доступна всем. Пришлось вам угождать; так что в конце концов вам позволили играть в соборе... Собрались кое-какие сильные ваши поклонники, и вы заиграли... В тот вечер вы играли удивительно вдохновенно... Люди сидели, как завороженные... это было волшебно... как вдруг - ... открываются двери храма... и вносят... покойника. Разумеется, никто ничего не заметил, все были поглощены божественной вашей музыкой, музыкой, создаваемой  вашими руками. Последовала сцена, потрясающая при взгляде со стороны: сопровождающие поставили гроб на пол и заслушались, разинув рты. Во всём соборе не было ни одного человека, включая духовников, который бы не находился под властью вашей ни с чем не сравнимой музыки. Поэтому, когда случилось нечто, воображаемое только с трудом, поначалу никто не обратил на это внимания. А произошло вот что: крышка гроба, стоявшего прямо на полу, поднялась, и... упала рядом, и тут... бледный мертвец...
Музыкант (сухо, проговаривая все слова). Попрошу вас не продолжать.
Пришедший. Как скажете (пауза) Ответьте мне: это действительно было?
Музыкант. Если вам чрезвычайно интересно: да.
Пришедший. Чем же все кончилось? (спохватившись) Я понимаю, вам, может быть, тяжело вспоминать...
Музыкант. Да, мне тяжело вспоминать. Интересно, как бы вы себя почувствовали, если б сотворенное Вами произвело столь... странный эффект.
Пришедший. И все же...
Музыкант. А вы не знаете?
Пришедший. Нет. Мне не сказали.
Музыкант. Что ж, как и следовало ожидать, скандалом.
Пришедший. Вы... видели в тот вечер?
Музыкант. Да, но лишь короткий миг. Если это - все, что Вас интересовало: подробностей сообщить Вам не могу, ибо в основном я всё-таки был слеп... Да и не стал бы я туда смотреть.
Пришедший. О, нет, прошу Вас, не думайте, что я пришел из праздного любопытства. У меня есть к Вам очень серьезная просьба... Но я все еще сомневаюсь: здесь все так замерло...
Музыкант. Прошу Вас поскорее разобраться со своими сомнениями. Если у Вас есть просьба – вы можете ее высказать, хоть я и не вижу причин ее удовлетворять. Я чувствую себя слегка утомленным.
Пришедший. Что ж, хорошо. К тому, же глупо сомневаться; ведь у меня нет другого выхода... (пауза) Я оставил свой грузовик за воротами Вашей усадьбы; там, в фургоне, у меня девушка... мертвая (тишина)
Музыкант. Если я Вас правильно понимаю, Вы возите в своем фургоне мертвую девушку.
Пришедший. Да. Мой фургон оборудован под морозильную камеру. Она там. Ей... холодно (молчание).
Музыкант. Мне кажется, я догадываюсь, чего Вы хотите от меня.
Пришедший. Я рад, что мне не придется объяснять.
Музыкант. Но Вы в своем уме? Вы же понимаете, что это невозможно (пауза).
Пришедший. Почему?
Музыкант. А сами Вы разве не знаете, почему? Как будто у Вас есть основания полагать, что в моем доме допустимы подобные вещи?
Пришедший. ... нет...
Музыкант. Было бы странно, если б Вы сказали "да" (снова — пауза).
Пришедший. Но что Вам стоит?.. Для меня это очень важно. Я проделал большой путь...
Музыкант. Милостивый государь, даже не думайте об этом. Я ни за что не соглашусь на подобный эксперимент.
Пришедший. Как странно... Почему, когда я ехал сюда, я ни на секунду не усомнился в том, что Вы согласитесь?.. Ваш отказ теперь так очевиден... Вы уверены, что не станете?..
Музыкант. Вы, может быть, думаете, что я, сидя столько лет здесь, в этой темноте, лишился рассудка? Или Вы подозреваете, что подобные поступки - в моем стиле?.. Я еще раз повторяю, если вам так угодно: увы, но при всем желании, которого у меня совсем нет, просьбу вашу исполнить не могу. Если у Вас – все, прошу Вас: будьте так любезны, оставьте меня одного; мне теперь хотелось бы отдохнуть. Марк, проводите, пожалуйста, посетителя.

Привратник делает шаг вперед, но Пришедший уверенным жестом останавливает его.

Пришедший. Эй, подождите, как вас там, Марк! (музыканту) Не гоните меня так, маэстро, сперва позвольте мне сказать несколько слов...
Музыкант (раздраженно). Мне?! Или в мой адрес?!
Пришедший (возбужденно). Вы, маэстро, действительно сидите сиднем в этой комнате уже весьма и весьма долго; насколько могу судить по сегодняшнему вечеру, судя так же по Вашим словам, вы не особенно занятой человек; и, если на чистоту, мне сдается, Вы так до самого конца просидите, не меняя позы, выражая на лице мертвое безразличие в отношение всего живого!
Музыкант (с иронией). Живого?
Пришедший. Меня!!
Музыкант. Не всякое живое таскается с тухлятиной, не всякая тухлятина имеет склонность жить...
Пришедший. Не смейте так говорить, Вы ее совсем не знаете! Вы даже не поинтересовались, кто она!!
Музыкант. Не сую нос в чужие дела.
Пришедший. Конечно. Но ваша доброта - куда она делась?!
Музыкант. О, вот здесь - стоп\ Вы, представьте, не первый, кто ждет от меня доброты. Но с чего вы взяли, что я когда-то отличался добротой? По вашему, если -музыкант, то уже - добряк! Умный - уже добряк! Гений - добрый! Даже тот, кто над всеми нами – тот! (подняв руку с вытянутым указательным пальцем) – добрый!.. – но у меня нет никаких оснований – слышите? – нет, не было и не будет никаких оснований делать кому-то добро!
Пришедший. Отлично! А что касается себя?..
Музыкант. Я могу сделать что-нибудь для себя? По моему, об этом и говорить-то не удобно.
Пришедший. Ну, как же?! Играйте!! Играйте!! — и Вы, может быть, сделаете хоть себе-то добро!
Музыкант. Играть?!?
Пришедший. Играйте!!
Музыкант. Играть?!!
Пришедший. Играйте!!! Играйте же!!
Музыкант. Что ж, черт с вами! Может быть, вы и правы! (резко поднимается с кресла)
Марк, рояль!!!

Привратник сиюсекундно подскакивает к своему хозяину, берет его под руку и, несмотря на порывистость Музыканта, бережно и осторожно подводит его к роялю, подставляет стул. Музыкант одним яростным движением сдергивает шелковое покрывало; его руки нервно ощупывают инструмент, пальцы подбираются под крышку, распахивают ее; туда-сюда летают в холостую над клавишами, блестящими, как жемчуга; при этом глаза Музыканта всегда открыты; изжелта-белые, они - как печые заслонки, глухие-глухие, не показывают, что внутри. Привратник отскакивает обратно туда, где стоял.
Музыкант. Хэээ... а!!

Раздается мощный первый аккорд, и вот - льется музыка, плещется от края к краю в комнате, превратившейся в...

Пришедший (лепечет). ...наполненный сосуд... Боже ты мой... Весь мир теперь - сосуд, наполненный этой музыкой, но не способный вместить, ибо... она выплескивается... из меня, она выплескивается... это... это... почти... невозможно!..

Музыкант, начав с силой, постепенно переходит каляндо к певучей, грустной вариации. Пришедший в слезах поворачивается к Привратнику; тот замер, схватившись рукою за сердце.

Пришедший (Привратнику, упав на колени) Прошу вас... прошу вас, скорее! (Привратник не реагирует) ну, пойдемте же, умоляю, пойдемте!..

Привратник медленно опускает руку

Пришедший (Привратнику) Будет поздно!!!

Привратник внезапно оживляется

Привратник. Поспешим!

Пришедший вскакивает. Оба уходят. Музыкант продолжает играть, но для зала - комната медленно
Погружается во мрак, и музыка постепенно стихает.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
В темной комнате слышен стук захлопнутой крышки рояля. Голос Пришедшего: "Свеча погасла". Голос Привратника: "Я зажгу".Комната освещается. Пришедший стоит в дверях. Привратник отходит от только что зажженной свечи и отходит к Пришедшему. Музыкант сидит за роялем, опершись локтями о крышку и опустив в ладони лицо. На маленьком письменном столе лежит Руфина – юная девушка, от силы двадцати лет, хрупкая и маленькая, с рыжеватыми волосами в белом платье; голова, шея её бессильны и прислонены к стенке; ноги безвольно свешиваются со стола вниз.

Привратник. Маэстро...
Музыкант. Она здесь?
Пришедший. Да (молчание).
Музыкант, (сухо). Простите; кажется, я не смог Вам помочь, не так ли?
Пришедший. Вы знаете?
Музыкант. Знаю (пауза). Ни призрака тени в вечной тени, ни тени призрака света! (внезапно бьет кулаком по крышке рояля) Такая музыка уже ни на что не годится!
Пришедший. Вы играли безумно прекрасно!
Музыкант. О, молчите! Ваше мнение - ничто, пустой звук!
Привратник. Маэстро, вы, правда, играли восхитительно!
На лице Музыканта появляется полуулыбка-полуоскал.
Музыкант. А вы знаете ли, друг мой, что он - круглый дурак?
Привратник и Пришедший (в один голос). Кто?
Музыкант. Привратник, конечно! (пауза). Марк! Подойдите сюда (Привратник подходит). Сквозь глухой, чёрный занавес, застивший видимый мир, я различаю пылинки на своей правой туфле. Ты их видишь?
Привратник (нагибается). Нет.
Музыкант. Не ври мне, Марк. Мои мертвые глаза никогда меня не подводят. Ты видишь?.. Скажи мне, что ты их видишь.
Привратник. Как угодно, маэстро... Конечно, вижу, маэстро...
Музыкант. Я хочу, чтобы ты немедля их убрал {привратник протягивает руку к туфле) Да нет же, не так, тупица! Языком.
Привратник (становится на колени; поворачивает лицо к Пришедшему и говорит вкрадчиво, будто извиняясь) Поймите правильно... Нервы уже не те, расшатались... (лижет туфлю).
Музыкант. Спасибо, Марк. Можете вернуться к своим делам (Привратник становится сзади Пришедшего, лицо которого искажено гримасой отвращения).
Пришедший. Зачем этот глупый спектакль? (молчание).
Музыкант. Кто эта девушка?
Пришедший. Это моя невеста. Её зовут... Руфина.
Музыкант. Опишите мне ее. Она красивая?
Пришедший. Да, она... красивая. Даже... Когда мертвая – и тогда она красивая. Она изящная, стройная, гибкая... Она еще очень, очень юная... Такая хрупкая и чувствительная, что страшно к ней прикоснуться. У нее такая кожа... что... когда она еще была жива... любое, даже самое бережное и легкое прикосновение оставляло красное пятнышко на теле... получался, знаете ли, синяк...
Музыкант. Она действительно рыжеватая?
Пришедший. Да... У нее чудесные волосы, длинные и густые, и среди такого глубокого мрака, как ваш, они светятся внутренним светом, и она ... рыжеватая (с неопределенной просьбой в голосе) Она, представляете, совсем даже не холодная! Я видел мертвых... Я знаю, какие бывают мертвые... А она – нет, она, конечно, не теплая, и между тем Руфина... совсем не холодная ... (привратнику) Не правда ли? (Привратник выжимает улыбку и переступает с одной ноги на другую)
Музыкант. Как она умерла?
Пришедший. Я ее любил (пауза)
Музыкант. Как она умерла?
Пришедший. Я любил ее. Любил ее!..
Музыкант. И!

Длинная пауза; все замерли

Пришедший.  Но она была так восхитительна... И так ранима... И так беззащитна...
Музыкант. Я кое-что смыслю...
Пришедший (резко) Позвольте, но здесь - я не хотел бы, прошу Вас, чтобы меня прерывали!.. Я должен... передать Вам эти чувства... Я боялся за нее, поймите. Надо же, она так любила меня, а я - нет, я не стоил, совсем не стоил. Но любил я ее безумно. Я смотрел на нее – и мне хотелось стать для нее колпаком, накрыть ее, так, чтобы не пропускать ничего чужого, а она была так чиста и так по-детски наивна, и вместе с тем – так свободолюбива... Я уговаривал ее: будь осторожнее, будь осторожнее! - а она отвечала: так ты и небо закроешь от меня. Она же не понимала, что мир – он так жесток, так бесчувствен, а я знал, что миру ее простая и милая красота не по нутру, что он при первой же возможности ее раздавит, сотрет с лица своего ...
стоит мне только отвлечься ... вы понимаете?.. Я встретил ее - и все появилось, жизнь появилась! И я больше ни о чем не думал, все, что было, все эти подделки под жизнь, из пальца высосанные – померкли в ее сиянии; я, какой я на самом деле, и весь мир – отразились в ней, как в спокойной, прозрачной воде, я понял, ради чего стоит быть, и решил беречь это, беречь во что бы то ни стало, и вот тогда уже я начал понимать, как это хрупко, и как легко я могу вновь потерять... И я – как вам это объяснить? – просто сошел с ума, я боялся, больше смерти боялся глупой случайности, больше смерти – потому что умереть с ней – проще, чем жить без нее ... Позже, когда я почувствовал, как это трудно, я надумал бежать от нее... за неделю до нашей свадьбы ... и на пороге признался себе, что никогда не смогу ... в чьи руки она попадет?!. А
накануне венчания – она сидела в свадебном платье у зеркала и любовалась собою ... Я, не в силах отказать себе, – ведь до свадьбы на невесту нельзя смотреть, – прокрался, чтобы взглянуть на нее одним глазком, и вдруг почувствовал, что на самом деле я... в глубоком отчаянии... Я взял кожаный шнур... у меня был, давно уже был кожаный шнур...
Музыкант. Я кое-что смыслю в убийцах.

Молчание

Пришедший (крайне взволнованно, скороговоркой). Послушайте, сделайте что-нибудь. Я знаю, я верю: это в Ваших силах. То, что я слышал сейчас - чудо, но я знаю: Вы можете и больше. Поймите же, я так жить не смогу!
Музыкант. Я Вас понимаю. Для Вас, может быть, и хорошо бы теперь умереть.
Пришедший. Что Вы говорите?.. Вы попробуете? Попробуете? Вы будете играть?
Музыкант. Ах, я ведь уже пробовал. К чему? Можно испытывать судьбу, но надоедать ей не стоит.
Пришедший. Разве Вам меня не жалко?
Музыкант. Пожалей я Вас теперь - Вы стали бы не только подлецом, но и щенком. Я не делаю этого из этических соображений и ради Вас же самого.
Пришедший. Вам надо... снова верить в себя...
Музыкант. Да о чем Вы?
Пришедший. Я знаю, что нужно. Музыка вернет Вам глаза, но Вы должны обратиться к ней, полюбить ее снова. Признайтесь самому себе: разве она не божественна? (пауза)
Музыкант. Вы говорите так просто потому, что Вам нужна моя помощь...
Пришедший. А Вам, может быть, моя?
Музыкант. Бред!!
Пришедший. Хорошо. Я буду умолять Вас. Я встану на колени. Ведь вы это любите?.. Не отрицайте, я сам видел, что любите. Я сделаю для Вас все, что только пожелаете, я буду носить Вас на руках, служить вам так же верно, как... Марк; я буду языком счищать пыль с Ваших ботинок, носить Вам тапочки в зубах, как пес - только заклинаю Вас, верните мне ее! Верните!!
Музыкант. Что за вздор! Убирайся!
Пришедший. Прошу Вас. Я сойду с ума (привратнику) Марк! Просите же его! Просите вместе со мною, ради всего святого! (Ппривратник нерешительно мнется) Ради всего святого! Ради музыки, Марк!

Привратник делает неловкое движение вперед

Привратник (вкрадчиво). Маэстро... Маэстро, сделайте это... Я никогда ни о чем не просил Вас. Но - ради музыки ... И по-моему, у этого человека действительно большое горе...
Музыкант. Проклятье, как Вы меня утомили!
Пришедший. Сыграйте, сыграйте еще раз, и вот увидите... вот увидите...
Музыкант. Увижу... Я устал. Вы меня вынуждаете... Тем более, раз вы меня вынуждаете, ничего не выйдет...
Привратник. Маэстро...
Музыкант (сухо). Хорошо, я буду, буду играть. Только дайте собраться с мыслями.
Пришедший (подскакивает к мертвой на столе). Руфина! Руфина!..

Музыкант сидит молча; наконец он поднимает крышку рояля

Пришедший. Вы помните, что Вы играли тогда, в соборе?
Музыкант. Нет. И записей не осталось... Вы подумайте еще раз: хотите ли Вы, чтобы это случилось?
Пришедший. Не спрашивайте, не спрашивайте меня ни о чем. Выхода у меня больше нет... я боюсь умирать...
Привратник (оживленно). Не бойтесь! В этом нет ничего страшного, страшно другое...

Рождаются первые тихие звуки рояля. Привратник говорит горячо, но сбивчиво и довольно бессвязно.

...Пока мы молоды, мы молимся своим божествам, и они живут... Пока наши божества еще живы и мы им молимся – мы молоды... Мы старимся – и наши божества умирают... но если вдруг мы еще молоды, и...
Пришедший. Что... это...
Привратник. Музыка... О, наконец-то, вот она, музыка!..

Звучит медленная и тихая средневековая мелодия, сыгранная на старый лад, исполненная, однако, никогда и никем неслыханных гармоний. С присутствующими происходит то же самое, что и в прошлый раз при звуках музыки, но на этот раз рояль звучит еще чище и слаженней, звуки сочетаются еще великолепнее, они стремятся во вне сквозь все – и всем овладевают. Пришедший, не в силах больше стоять, уже второй раз за этот вечер падает на колени. Музыканта внезапно охватывает неистовое вдохновение, музыка переходит в торжественную. Пришедший на коленях медленно ползет к роялю, вытянув руки вперед, но сильный аккорд роняет его, и он падает ниц. На глаза Привратника наворачиваются слезы. Он произносит слова, но от восторга нет больше силы в горле; Привратник давится.

Привратник. Певуче - и вместе с тем капризно, и... дольчисс... симо... дольчиссимо!!

На столе – Руфина пошевелила сначала рукой, а потом и маленькой, прелестной ножкой. Она в истоме запустила долгие, изящные, призрачно-прозрачные кисти в свои великолепные рыжеватые волосы; и выгнулась... и встала; и вот - менуэт подхватил и закружил ее; она прекрасно танцует в своем полупрозрачном белом платье. Пришедший чуть приподнимает голову, видит ее, проводит дрожащими пальцами по лицу своему, затем бросает пустые руки с растопыренными пальцами в воздух; все смотрится выразительно и... комично.

Пришедший. О-о-о... о-о-о... Руфина, сбежавшая от меня душа... ты танцуешь, ты, растерзавшая меня... (он поднимается на ноги, но ноги подкашиваются; Пришедшего мотает по комнате. Он натыкается на рояль, на кресло, на стул – Музыкант не обращает внимания, — на Привратника, рыдающего в голос) Руфина!..  Руфина!.. (тянет к ней руки, но одергивает их, боясь дотронуться).
Привратник. Куда ты, не спеши, не несись так, сердце мое: я боюсь, ты не выдержишь... но, клянусь, такого я не слышал еще никогда, даже здесь, даже здесь!

Между тем музыка становится все решительнее, все возбужденнее. Медленный танец Руфины становится возбужденнее, отрывистее; но теперь уже и Привратник с Пришедшим танцуют, словно в полусне, словно в тумане; кружатся, будто плывут в пространстве. Они одновременно твердят, каждый – свои, слова восторга.

Привратник. Меня не хватает... Ни ума моего, ни чувств моих не хватает...
Пришедший. Я не благодарю... Благодарить - смешно... Цены нет, слова "цена" - нет... Руфина! Руфина!
Привратник. О, Бог мой! О, Бог мой! Я знал: так будет... Так должно было быть... я знал...
Пришедший. Я не отпущу тебя... Я не стану молить тебя о прощении, но я прошу тебя попрать меня ногами...
Привратник. В комнате светло...

На фоне лепета танцующих вдруг слышится глубокое дыхание Музыканта. Оно ширится, разрастается; учащается, углубляется.

Привратник. К чему здесь солнце? Он его включает...
Пришедший. Она затмит его... Она затмит...
Привратник. Был океан, никто его не видел. Здесь - океан, его не переплыть...
Пришедший. Ты снова в стенах, голос; стены рухнут...

Вдох - выдох; вдох - выдох; дыхание Музыканта выходит на первый план, дыхание перекрывает собою звуки рояля; выдох сопровождается приглушенным стоном; Музыкант шепчет: "Вот... вот..."

Привратник. Feroce!.. (2)
Пришедший. Музыка!..
Привратник. Furioso!.. (3)
Пришедший. Я живу!..

Музыкант. Вот... Вот... Вот оно; (кричит) Вот оно!

Комната плывет; воздух пульсирует; слышен треск деревянных половиц. Танец переходит в неистовую пляску. Привратник бьется головой об пол. Пришедший от безумного напряжения отчасти парализован; он движется, как ржавый механизм, как превозмогший себя истукан. Руфина совершает непотребные телодвижения. В центре комнаты пол взрывается; сквозь брешь комната наполняется Мертвецами. Мертвецы танцуют в полуистлевших лохмотьях, с торчащим то там, то здесь розовым мясом; один за другим они подхватывают Руфину и вертят ее, как куклу. Их цепкие, костяные руки оплетают и Пришедшего; вся комната ходит ходуном, все, живое и мертвое, мчится по кругу в пьяном и распущенном буйстве.

Привратник. Furioso!..
Пришедший. Руфина!..
Музыкант. О!! Я вижу!! Слушайте все!! Я вижу!! Я вижу!! Это рай! Я смог! Я все, все вижу!! Это прекрасно! О! Я вижу, вижу!!
Пришедший.(Хочет обнять Руфину, но ему не пробиться) Руфина! Руфина! (Вдруг останавливается, как бы очнувшись) Что это? (блуждает меж пляшущих тел; с ним сталкиваются, его кружат; он ходит меж Мертвецов, как потерянный).

Музыкант смеётся, хохочет.

Привратник. Furioso!! Furioso!! Он воскрешает всех наших мертвецов!!
Пришедший. Что это? Хватит, хватит! Уберите! Спрячьте этот позор!!

Свет рампы колеблется, как будто трепещет пламя свечи, выросшее до гигантских размеров. Свет медленно гаснет, но музыка продолжает неистовствовать. Длинные, тускнеющие тени несутся по стенам, потолку, полу; всем шабашем правит хохот Музыканта; он все громче и громче, и вот – музыки уже не слышно; не слышно и посторонних звуков, только - в полной темноте - хохот.

Голос Музыканта. Ut puto deus fio!!!  (4)

Смех обрывается.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Тот же коридор, что и во втором явлении; дверь закрыта, и жалкий свет сквозь щель не льется. Стоит Привратник, рядом с ним - длинный черный подсвечник; свеча горит. Чуть поодаль, лицом вниз, лежит Пришедший.

Привратник. Я очень люблю Музыку... Музыку вообще, и его музыку - в особенности... люблю гораздо больше своей или чьей-нибудь жизни. На самом деле, она ведь очень ранима, эта музыка - какой бы она ни была: меланхоличной, жалобной и грустной, - или воинственной, гордой, стремительной... Она всегда прекрасна, всегда чувственна и возвышенна. И может быть, я действительно дурак, но я просто не вижу, не нахожу столь же достойного жизни и жертвы, как эта Музыка. А что до всего этого (неопределенный жест рукой) - разве не суета?

Входит в дверь (за нею - темно), оставляя ее приоткрытой. Лежащий на полу поднимается на ноги, это – Безглазое Видение; с полминуты стоит неподвижно, показывая слепое лицо залу; затем берет рукою свечу и все так же степенно, торжественно, походкой, свойственной безглазым видениям, входит вслед за Привратником и закрывает за собою дверь.

ЗАНАВЕС


(1) - Рейнольд Гринлиф - английски поэт, романтик (1864 - 1917гг.). В России не издавался. Пер. В.Хомченко.
(2) - (ит) Свирепо
(3) - (ит) Бешено
(4) - (лат) «По-моему, я становлюсь богом» – эти слова произнес Божественный Веспасиан, умирая на стульчаке.