Изгой

Написано по реальным событиям…,
возможно.

  Да сколько же это может продолжаться, в самом деле?! Она что, издевается надо мной? Стоит мне выйти, и она тут как тут, стоит мне вернуться, и её как ветром сдуло! Нет, я совсем не против того, что она приходит, наоборот: я очень даже рад этому и весьма доволен! Если положить руку на сердце, то мне просто жутко одиноко, и я хотел бы видеть её, говорить с ней. Может быть, мы смогли бы полюбить друг друга…, а если не полюбить, то хотя бы общаться? А так, что мне делать я даже не представляю! Конечно, это всё оттого, что я простофиля, поэтому верно и один…
  Вообще-то, я всегда был один. Отца у меня никогда не было…, то есть, нет, он, наверное, как и у всех был, но вот я его ни разу в своей жизни не видел. Мама же дала мне настолько однобокое воспитание, что сверстники никогда и ни в какую не принимали меня в коллектив: от них мне доставались в лучшем случае насмешки и презрение, но чаще пинки, оплеухи и затрещины. С самого раннего детства я уже ощущал себя козлом отпущения в обществе ещё совсем маленьких людей.
  Кто сказал, что девочки отличаются от мальчиков, тот видно никогда не был белой вороной. Этот философ-теоретик даже не представляет, какие козни могут строить девчонки, чтобы утвердиться за счёт другого. Сначала они наблюдают и сторонятся, потом, когда понимают, что им ничего не угрожает, принимают эстафетную палочку от мальчишек и отрываются по полной, издеваясь и унижая…
  Любовь из чувства жалости и сострадания – это что-то из области фантастики, мне лично узнать, что это такое, так и не удалось, никто мне не дал ни единого шанса любить и быть любимым. Никто! кроме мамы, что всегда заботилась обо мне, оберегала меня от всего и ото всех.

  Мне тридцать шесть лет. Зовут меня Георгий. Работаю я в основном на дому, чиню самую различную бытовую технику. В подавляющем большинстве своём это телевизоры, магнитофоны, проигрыватели. На выезды тоже конечно езжу, но крайне неохотно, работы у меня и так хватает, вечно полквартиры завалено различной техникой ждущей своей очереди. За годы, которые я провёл, починяя различную аппаратуру, у меня настолько набилась рука, что я стал интуитивно чувствовать причину поломки. Моя мысль подобно току пробегает по электрическим цепям электронных схем, через диодные мостики, конденсаторы, сопротивления, катушки возбуждения и резисторы, выходя на погибшую деталь, мешающую жизнедеятельности всего злектроорганизма. По крайней мере, мне так всё это видится. Платят мне по-разному, не очень, но жить можно, хватает. Ведь запросы у меня не ахти какие, да и трат мало.

Это случилось утром, одним обычным весенним утром. Я проснулся как всегда в девять, но мама всё ещё спала, и завтрака на столе не было. Это было впервые в моей жизни, и я очень этому удивился. Стараясь не шуметь, я не стал, как обычно включать телевизор, чтобы послушать новости, а сел на кухне, взял журнал и принялся разгадывать кроссворд.
«Пусть мама выспится и отдохнёт», - думалось мне. Но в обед я начал волноваться, а к вечеру голод дал о себе знать настолько, что я осмелился подойти и тихонечко потрогать маму за плечо. Плечо было твёрдое и холодное. Очень испугавшись, я позвал соседку бабу Веру. Когда она осмотрела маму, то сказала, что она умерла скорее всего ночью, во сне. Что было дальше, я помню крайне плохо. Мне не верилось, что моя мамочка может вот так взять и уйти, не предупредив и ничего не сказав мне на прощание, уйти, оставив меня один на один с этим чуждым, жестоким, враждебным миром! Это было ужасно! Это был конец всей моей жизни! Мне стало очень-очень плохо. Так плохо, что я не мог более находиться дома. С тех самых пор я начал часто выходить на улицу и бесцельно бродить по паркам и скверам.

  Как-то раз, гуляя, я обратил внимание на одну женщину, сидевшую в одиночестве на скамейке. На ней было длинное цветастое платье и чёрный платок. «Она, наверное, тоже кого-то потеряла», - подумал я и сел рядом. Я попытался заговорить с ней, но она всё время молчала, тогда я стал рассказывать ей про себя и про всю свою неудавшуюся жизнь. Она слушала меня как-то отрешённо, но не уходила, и это было замечательно и прекрасно. Со мной такое было впервые, раньше я никогда так долго и откровенно не разговаривал с женщинами, поскольку из-за своего горького детского опыта боялся их. В конце нашей беседы я объяснил ей, где живу, и попросил приходить ко мне в гости хотя бы иногда, изредка. Она кивнула и воодушевлённый её согласием, я отдал ей мамин ключ от квартиры. Ну, действительно, зачем мне два? И потом, вдруг она пришла бы в тот момент, когда меня нет дома? Что тогда?
  Вот так она и стала приходить ко мне, помогать по хозяйству, готовить еду. Жаль только то, что делала она это исключительно ночью, когда я спал, или когда я выходил погулять.
  Позже мы стали переписываться: я оставлял ей записки на кухне, она там же оставляла мне. В основном она писала, что из продуктов и вещей надо купить на завтра. Я покупал и складывал их в холодильник и буфет. Она готовила и уходила. Так прошёл год.
  Как-то я набрался наглости и написал ей:

  « Уважаемая, незнакомка!
Пожалуйста, не скрывайтесь от меня, не прячьтесь! Я вас не обижу и ничего вам не сделаю. Напротив, мне очень хочется быть вам любезным, выразить свою безграничную преданность и отблагодарить Вас за заботу обо мне.
Любящий Вас, Георгий».

С утра на этом же листке снизу я прочёл следующее:

«Дорогой, Георгий!
Извини, что не бужу тебя, но поверь, так много лучше. Хорошо, когда есть тайна, она позволяет нам жить с интересом и надеждой. Я и впредь буду приходить к тебе, помогать по дому и хозяйству. Спи спокойно и ни о чём не беспокойся.
Любящая тебя женщина».

  Право же я не знал, что мне было делать, но всё же я был счастлив, что у меня есть женщина, которая заботится обо мне и любит меня, пусть любит очень странно, но это для меня было неглавным. Ведь, если подумать, так ли важно видеть человека, чтобы его любить? Не знаю, как другие, а я со своим изголодавшимся сердцем смог искренне полюбить эту таинственную незнакомку уже за то, что она просто думает обо мне. Одно мне было непонятно: что бы я ни делал, как бы ни уговаривал её встретиться со мной, ничего не помогало. Она просто извинялась в записках и всегда уходила ещё до того, как я просыпался. Не помог и будильник…
  Как-то я придумал поставить будильник, чтобы он разбудил меня в три часа ночи, когда по моим подсчётам она приходила. Но когда я вбежал на кухню, я увидел только тень, исчезающую в свете лампы. В результате в тот день я остался голодным без обеда и впредь решил больше таких попыток не предпринимать.

  Хорошо, что он меня не узнал там, на лавочке, мой любимый ненаглядный мальчик! Всё рассказывал, рассказывал о себе, будто я ничего о нём не знаю. А кому знать, если не мне? Кому как не мне ведать обо всех его горестях и печалях? Ведь он же моя плоть и кровь, мой сын! Я всегда буду рядом с ним и никогда не покину его! Кто будет о нём заботиться, если не я? Кто?! Кто постирает ему бельё, уберёт дом, сварит обед и пригладит его непослушные волосы? Кто будет любить его так, как люблю его я? Нет в этом мире другой женщины, которая смогла бы заменить ему меня. Нет, и не будет! Я никогда не покину его, моего родненького, единственного, дорогого мальчика…

- Степан, ты случайно не знаешь странного такого телемастера Гошу из соседнего дома?
- Конечно, знаю! Кто его не знает? Он мне магнитолу как-то починил, почти бесплатно!
- Ты представляешь, окончательно слетел с катушек.
- То есть, как это?
- Да так, спятил! Вчера днём зашёл к нему, чтобы договориться о ремонте телевизора: звук есть, а показывает только одну черту посередине…
- Да хрен с ней чертой, он то что?!
- Не перебивай! Стучу, значит, а он выходит ко мне в женском халате, с чёрным платком на голове, да ещё с поварёшкой в руке и говорит: «Зайдите завтра, Георгия сейчас нет дома». Меня чуть «кондратий» не хватил! Я так с раскрытым ртом и ушёл.
- Так чего ж ты ему ничего не сказал?
- А что я ему мог сказать? Разве можно сумасшедшему объяснить, что он сумасшедший?
- Это точно. Надо бы в «дурку» позвонить.
- Вот ты и звони!
- А что? Возьму и позвоню!
Алло! Это скорая? Послушайте, тут такое дело, в общем…

  Женщина должна о ком-то заботиться, она создана для этого, иначе теряется весь смысл её существования. Всю жизнь я заботилась о своём сыне, вот и теперь, я не могу покинуть его. Не могу…
  Нас пытаются разлучить, пичкают его таблетками, делают уколы, вводя в бессознательное состояние, но это всё напрасно и бесполезно. Я никогда не покину его. Слышите, никогда!

************