Naruto - ещё про Кимимаро

*безназванное. ахтунги: педофилия, вуайеризм, юст-ангст-3,14здец, плюс жестокий немотивированный флафф. возможно, нелогично, непоследовательно, слабообоснуйно. возможно, ООС. возможно, даже АУ. предполагаемо Кабуто/Кимимаро, Орочимару/Кабуто/моск. рейтинг: R. за всё хорошее


*

У Кимимаро - тонкие ключицы, обманчиво хрупкие, по-мальчишечьи ломкая фигурка, каждая косточка чувствуется сквозь кожу ещё до того, как коснёшься. Раны на его коленях, локтях и плечах уже сейчас затягиваются медленнее, чем на остальном теле, - слишком часто живую плоть разрывает подвижной острой костью на тренировках и миссиях. Кажется, что это просто ссадины, каких всегда в избытке у любого нормального подростка.
Он даже не вздрагивает, когда невзначай проводишь по ним пальцами.

У Орочимару - жёлтые голодные глаза, вертикальные трещины зрачков, которые реагируют на то, что он видит, а не на свет. Мерцающую в них тонкую плёнку ядовитого безумия проще всего назвать голодом - сдерживаемым до поры, - но когда этот взгляд вцепляется тебе в горло, кажется, что яд уже начал действовать.
Жаром в кровь.
Мёртвым холодом в позвоночник.
Цикутовой иглой под ребро.
А спустя какое-то время вдруг понимаешь, что острее всего чувствуешь этот взгляд, когда он направлен на кого-то другого.

*

Кабуто проводит пальцами по бледной шее (пульс - торопливый, ровный и быстрый метроном).Обводит узкие веточки ключиц, отодвигает широкий ворот. Мягким движением подталкивает мальчика к себе, и когда тот бесшумно приникает к нему почти вплотную, продолжает гладить ладонью по спине. Под тёплой кожей вздрагавают, реагируя на прикосновения, тонкие прочные мышцы. Кабуто ведёт пальцами вниз по гибкому позвоночнику, кладёт вторую ладонь на бедро. Юное тело в его руках послушно вздрагивает (пульс на полсекунды сбивается, но сразу частит дальше).
У него хорошие рефлексы. Правильные.
Иначе Орочимару и не посмотрел бы в его сторону.
При этой мысли Кабуто на миг замирает. Кимимаро смотрит прямо, почти не моргая, и по бирюзовым глазам ничего не прочтёшь. Зрачки расширены - чисто физическая реакция, как и лёгкая дрожь в теле, как и прочие признаки того, что он всё делает верно.
Как очередная медицинская процедура.
Разницы, по сути, почти нет.
Он развязывает пояс на Кимимаро, скользит рукой вниз по узкому бедру. И тут же чувствует сильные, но осторожные руки, нерешительно забирающиеся под одежду. В четырнадцать лет не знать, что делать в такой ситуации...
- Не бойся, - выдыхает он, касаясь губами нитки пульса на тонком виске. - Я покажу. Это проще, чем кажется.
Несмотря на возбуждение мальчишки, ему кажется, что он дышит на замёрзшее стекло.
Кимимаро кивает. Развязанный пояс падает вниз.
В сторону едва видимого в полумраке деревянного кресла и замершего там светлого силуэта оба стараются не смотреть.
Орочимару молчит.
Кажется, даже не моргает.
Только чуть заметно изгибаются суховатые губы. Кабуто не нужно оглядываться, чтобы знать, почти слышать, как по ним иногда пробегает кончик влажного языка.
Он кладёт руки на обнажённые плечи Кимимаро и мягко заставляет его опуститься на колени.

*

Кабуто не знает точно, что сказал мальчишке Орочимару, объяснял ли он что-то вообще. Поэтому он сам комментирует происходящее, весьма внятно и уверенно, иногда прибегая к доводам того, что могло бы показаться логикой.
Что для правильного развития организма необходимо поддерживать и контролировать все его функции, включая эту. Что уровень гормонов, особенно половых, в данном возрасте было бы гораздо сложнее регулировать искусственно, и эффективность этого процесса была бы минимальной, а смысл - и вовсе стремился бы к нулю. Что глупо тратить время и силы на поиск постоянных или не очень партнёров, на их многократную проверку и (добавляет он про себя, вспоминая вгляд Орочимару) устранение. Что у Отокаге есть причины доверять очень ограниченному кругу людей, и вмешивать кого-то со стороны....
Может быть, Кимимаро ему верит.
Может быть, он подчиняется каждый раз беспрекословно, потому что Орочимару сказал, что так нужно.
Может быть, ему действительно нравится, и в отсутствие альтернативы этого достаточно, чтобы не думать о причинах.
Кабуто повторяет все эти простые вещи самому себе и признаёт их разумными. Приказ Орочимару ему лично звучал гораздо короче и точнее.

- Я хочу, чтобы это сделал ты.

*

В этом есть что-то от откровенного, неприкрытого извращения.
Творить такое с будущим телом Орочимару.
Касаться его, раздвигать языком его губы, удерживать бёдра, не разрешая отстраниться или рефлекторно сжать колени. Заставлять его чуть ли не плакать. До шёпота. До крика. Однажды - до потери сознания. Просто - заставлять.
Делать то, что по–настоящему ему бы никогда не позволили.
На глазах у будущего хозяина, который наблюдает не отводя глаз. И взгляд - тяжёлый, голодный, ядовитый - именно в такие моменты невозможно различить, на кого он направлен, и именно в такие - становится неважно.
Это - единственное, по мнению Кабуто, что имеет здесь какое-то значение.

- Зачем? - спрашивает он негромко.
Орочимару не оборачивается, но в его голоcе сквозит лёгкое недовольство:
- Я должен объяснять тебе такие простые вещи?
В стопку свитков на столе падает еще один.

- Это такая проверка? - Кабуто позволяет себе едва заметную оскорблённую интонацию.
- Кимимаро станет моим следующим телом, - медленно произносит Орочимару. - Сосудом для всего, что я успел сделать. Основой для всего, что собираюсь. Тебе я могу поручить подготовку этого... эксперимента. И если это для тебя не признак доверия....
То неужели я в тебе ошибся, - прохладно звенит в воздухе.

Кабуто помнит, что с появлением Кимимаро даже разговоры об Учихах и их прекрасном шарингане на время затихли.
- Но вы всё-таки продолжаете наблюдать.

*

Следующее тело.
Кабуто представляет себе, что эти руки принадлежат Орочимару - проступающие сквозь кожу призывные татуровки, лёгкие жесты, плетущие техники такой сложности и силы, какой клан Кагуя никогда, может быть, не знал.
Он жёстко держит запястья Кимимаро, ещё сильнее прогибая его вперёд.
Вот это, именно это молодое и гибкое тело, жёлтые безумные глаза на бледном лице и знакомая кривая полуусмешка. Орочимару. Нукенин из Селения Скрытого Листа, осколок Легендарной Троицы, каге Селения Скрытого Звука...
Орочимару.
Кабуто понимает, что отсюда недалеко до настоящего безумия, но слишком трудно сосредоточиться на чём-то в такой момент.
Кимимаро что-то вскрикивает и подаётся вперёд, запрокидывая голову.
Наполовину обернувшись, Кабуто ловит глазами до озноба горячий, тяжёлый, как раскалённый свинец, взгляд.

Следующее тело Орочимару.
Невыносимое молчание и этот почти физически осязаемый взгляд, неотделимый от действия.
Безумие.
Единственная правда, бьётся далеко-далеко мысль, состоит в том, что ты спишь с четырнадцатилетним ребёнком.
А он - смотрит на всё это, не отрываясь.
И когда ты ловишь его взгляд, не глазами, а всем телом, каждым жестом, движением и торопливым вдохом, - ты знаешь, что он улыбается.

И это - единственное, что заставляет тебя продолжать.


*

- Что? - машинально переспрашивает Орочимару, словно не расслышав. И только через секунду - замирает от неожиданности.
Медленно оборачивается.
Сузившиеся глаза выражают ещё не угрозу, но - вежливое недоумение.
Камень бы раскрошило в песок.
- Хватит, - тихо, со всем возможным почтением повторяет Каубто.
Он видел подобное выражение лица - последний раз в одном из тех редких разговоров, где речь заходила о Третьем Хокаге.
- Хватит, Орочимару-сама.
Кажется, тогда перед мысленным взором Орочимару тоже возник уже почти осязаемый труп.
- Кимимаро, - тихо говорит он, и голос срывается на лёгкое шипение. С таким звуком горит фитиль динамитного заряда. - Выйди прочь. С тобой я поговорю позже.
Жидкий свинец по венам.
Узкие, подрагивающие зрачки и концентрированный яд.
Кабуто чувствует яростную, взбешенную пульсацию чужой чакры, готовой единым ударом снести половину Отогакуре, - и вдруг понимает, сколько времени этот яд терпеливо травил его изнутри.
Дверь натужно скрипит и остаётся наполовину открытой.
Орочимару медленно поднимает правую руку.
И тогда Кабуто делает шаг вперёд.

*

...У Орочимару - сухие губы, которые изгибаются в усмешку даже в полной темноте.
И мелкий, невидимый глазу шрам на языке.

Это даже проще, чем казалось.