Глава 7 - Дневник сержанта Молоя

Если ты открыл эту запись, то знай, что меня либо нет в живых, либо прошло более ста лет с момента последней записи. Ведь тебе не прыснуло кислотой в лицо, верно? Добрый путник, к сожалению, я скрываю милые сердцу личные, интимные записки навсегда - ты же довольствуйся хронологией событий, которые остались в истории.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ.
Ну, вот я и начал свой дневник. Странно для сержанта, а? Все здесь говорят, что три шеврона на рукаве должны делать из человека собаку, но я не таков. Я и не хотел служить - просто безумная истерия среди людей и в правительстве выплеснула наружу закон о всеобщей воинской обязанности, вот я и пошел из своей уютной аппаратной с ежедневным лимонным соком и кожаными креслами на третьем этаже Мамаро-плаза сюда, в это унылое бетонное нечто.

Сейчас вокруг царит неразбериха, все волнуются, политики вопят со своих трибун о поворотном моменте в истории цивилизации. Даже такой пацифист, как мой вечно небритый сосед Мик, приобрел пистолет и начал пристреливаться по банкам из-под колы.

Что-то вот-вот случится, и я не могу позволить себе не описать и не оставить в истории то, что станет поворотным... или последним моментом человечества. Будем верить в лучшее...

Чтобы контрразведка не отобрала мой дневник, а я знаю, что за мной следят каждую минуту, не стану указывать ни даты записи, ни места, где она сделана, ни времени, ни даты. Я все помню, а последующим читателям эти цифры ни к чему.

ДЕНЬ ВТОРОЙ.
Сегодня у нас проходили учения. Ревели сирены, лязгали затворы, стрелки упражнялись в поражении целей, а нам, скромным служащим кабеля и микросхемы, надо было за всем этим наблюдать. Здесь огромные экраны и очень продвинутая система. Такое ощущение, что отсюда можно целой войной командовать, и не поперхнуться.

Еще нам сегодня показывали фильм. Наши солдаты крошат направо и налево болванов противника. Никаких резких очертаний - вся техника или несуразная, или находится до такой степени в расфокусе, что только и поймешь - вот самолет, вот танк, и больше ничего.
 
Вестей из дома нет уже третий день, и это странно. Ничего, послезавтра мне дадут увольнительную, и мы с ребятами наведаемся в наш городок. Очень скучаю по Джулии, а она мне пока написала только одно письмо, зато какое теплое!

ДЕНЬ ТРЕТИЙ.
Сегодня нас учили приемам выживания в пустыне. Мы собирали влагу, монтировали автономные генераторы и электростанции, сооружали жилища. Все это было на реальном оборудовании, с проверкой связи и прочими военными штуками, о которых нельзя писать. Потом наш городок обстреляли настоящими ракетами и гранатами. Мы удивились, что никто не погиб и оборудование не пострадало! Удивлен прекрасной работе светофильтров на окулярах. И еще - я нес двести килограмм на спине, и не чувствовал тяжести. Что за скафандры нам в этот раз выдали?

По каналу показывали водопады и хлебные поля. Вроде бы и не происходит ничего, но как-то тревожно. Брали интервью у фермеров и пасечников - какие у них виды на урожай. Еще показывали курорты и яхты. Может, я зря просыпаюсь по ночам?..

Вечером звонил Джулии - странно, никто не берет трубку. Дядя Джек должен был услышать звонок - он же всегда таскает с собой в сад этот инфразвуковой проигрыватель, который постоянно крутит джазовые песни...

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ.
Мы вернулись с увольнения быстрее, чем кто-либо мог подумать. Город опустел, витрины магазинов пустые, в домах гуляет ветер. Остались только кошки да собаки. Куда все делись?! Где мои родители? Где Джулия? Мы с ребятами побежали к лейтенанту Баху, а он выпучил на нас глаза, и сказал, что сам впервые слышит об опустевшем Маморо. У нас настоящий командир, он взял нас к полковнику и стал его расспрашивать.

Оказалось, что в стране объявлен план эвакуации населения в подземные убежища, и война начнется с минуты на минуту. Он позвонил куда-то и сказал, что убежище, в котором находится Джулия, здесь совсем рядом. Я упросил полковника разрешить забрать ее к нам на кухню.

Странно, но убежище для гражданских оказалось совсем рядом - буквально за холмом. Я немедленно приехал туда, и надзиратель с радостью отпустил Джулию к нам, говоря, что ему некуда деть столько желающих укрыться, и лишняя койка спасет еще десять жизней. К нашему ужасу, ни моих, ни ее родных мы найти не смогли даже по базе данных - как будто они исчезли...

Сейчас мы сидим, крепко держась за руки, - я пытаюсь ее успокоить, что здесь будет безопасно, что все будет хорошо, но она плачет и плачет. Мне от этого становится страшно. Правда.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ.
Нам стало по-настоящему жутко. В ночь на сегодня здесь впервые сыграли боевую тревогу. Все носились, как угорелые. Мы с ребятами из взвода связи сидели в аппаратной, и постоянно мониторили магистрали, обнаруживая обрывы и обеспечивая бесперебойный поток информации.

Где-то в два часа ночи произошел резкий всплеск активности, и необъятный канал оказался забит почти полностью - пошли криптографические пакеты, они неслись отовсюду. Внезапно мы потеряли сигнал одного из пунктов мониторинга, потом еще двух, а потом пошла лавина отключений. В комнату ворвался лейтенант Бах, весь в мыле и с белым лицом, как у мертвеца. У него дрожали руки. Он сказал: "Война. Десять стомегатонных ракет прорвали ПРО на восточном побережье. Это конец мира".

По магистралям открытым текстом пошли сигналы на пуски ракет. Много пакетов вернулось. Мы теряли сигналы от узлов, от хостов... Вакханалия длилась час, не более того. Потом сети затихли, и только редкие запросы статуса пробегали, вселяя надежду в то, что кто-то еще выжил, помимо нас.

Потом нас всех собрал полковник. Он сказал, что война началась и закончилась. Что победителей нет, что много миллионов людей погибли в огненном котле пятисот ядерных взрывов. Он поздравил нас с тем, что наш объект цел и невредим, и приказал вести автономную жизнь до особого распоряжения. Потом добавил, что, видимо, его нам не дождаться.

Ужасная ночь. Как мне жаль, что я дожил до нее и пережил ее! Мы с Джулией сидели рядом на кушетке в моем кубрике и смотрели в потолок. Потом она обняла меня и сказала: "Неужели мы будем последними? Только не погибни, я прошу тебя".

И что я мог ей сказать?.. Откуда я знал, что случится в следующую минуту? Одно понятно: больше нет того мира, который мы помним...

ДЕНЬ ШЕСТОЙ.
Мы попытались связаться с убежищем неподалеку. Странно, но при совершенно исправном канале связи там никто не отвечал! Неужели они не сняли режим молчания? Ведь от кого прятаться-то? Уже на поверхности никого не осталось, как мне кажется... Сейчас там страшное облако пыли, непроглядная темень и копоть.

Отряд разведки выходил на поверхность. Они принесли снимки - деревья погнулись. Как будто расплавились, и потом снова остыли, превратившись в уродливые обгорелые костыли. Радиационный фон наверху ужасный - сотни рентген... Думаю, мы теперь стали цивилизацией кротов, которым никогда не вернуться на поверхность под страхом слепоты и смерти.

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ.
Мы с Джулией решили не вести больше этот пугающе короткий дневник. Просто надо постараться оставшиеся годы прожить по-настоящему, чисто и честно. Мы завтра обвенчаемся, даже кольца нам ребята согнут из гильзы патрона для снайперской винтовки.

Ты, кто читает это дневник. Я надеюсь, ведь ты же читаешь, дорогой человек? Ты и вправду водишь взглядом по серому экранчику с закорючками? Ты знай, ты помни о нас... Тебе не пережить того страха, что пережили мы в этом бетонном безмолвии. Если ты видел свет Солнца, того самого Солнца, ты посади в память о нас два деревца, если эта Земля еще способна что-то родить... Ты вспомни...

Провианта нам хватит на триста лет, запасы воздуха и воды вообще не ограничены. Нам ничего более не угрожает, кроме одиночества...