Хайку бытия

(из первой книги хайку "Глаза ветра")

4.

Жить не боишься
ты. А кругом дождь идет
метеоритный.

Рябина стоит,
покачиваясь... Что за
многословие?!

Вот душа твоя
пещера. Лазят по ней
спелеологи.

Луна и солнце –
вот два якоря в небе.
А как мир держат.

Знает лишь стих твой
невероятный опыт
одиночества.

Недуг особый.
Какой? Посмертною был
болен правотой.

Сколько б ни было
радуг, а пусть хоть одна
бы – цветом больше.

Придя налегке,
лишь нес бремя безумств, да
груз содроганий.

Вот присосалась
к тебе жизнь, аж до ума
помрачения.

Жизнь моя – алтын.
Где же, где же из тебя
выход запасной?!

Что ж было нынче?
Сплин? Иль похороны вдруг
души бессмертной?

Гений тоскует.
Иль не выполнил за день
нормы прозрений?

Ничтожный старик,
а идет... Гений такой
походкой ходит.

Се человече.
Солдат полуудачи?
Генерал краха.

Еще год прошел,
год-плут, год-трагик и год-
иллюзионист.

Взгляни: вот в небе
ветра синтаксис, да туч
стихосложенье.

Не сожалеешь
ли об устойчивости
ты, падающий?

Нам магнит дает
урок притяжений и
отталкиваний.

Прячься в пещерах
от скаредности зимы,
от гнева лета.

Ныне день зол, лжив,
хитер и полон ядом
бледных поганок.

Ныне назвался
ловцом. А имеешь ты
уду и дуду?

Фортуне б самой
почаще улыбалась
та же фортуна.

Зеркало зеркал.
Всяческая суета,
света томленье.

Мира сторона
оборотная – наша
сука-Россия.

Как здоровье, да
как настроенье твое,
камень замшелый?

Ведь люди – та же
картошка. Всюду почва.
Паршой порчены.

Ребенок плачет,
он снова споткнулся о
заговор взрослых.

Кот паутину
порвал. Вот снова теперь
паук – бездомный.

Утро какое?
Нормальное? Пусть тогда
принесет справку.

Что, человек, жизнь
твоя? Надежды дефолт,
дней инфляция.

День оперенье
сменил: вороною был,
а стал курицей.

Обездоленный
по земле своей ходит –
балансирует.

Своя рубашка
ближе к телу, пусть даже
смирительная.

Разговор угас.
Друг ли? Нет? Твой партнер по
отчуждению.

То плох, то хорош.
Вот и день ныне будто
заикается.

Многоточие
дождя, и вдруг грома знак
восклицательный.

Река все течет.
Она тоже устала
от монологов.

Зимы лишь исход,
а на душе – будто бы
из тюрьмы вышел.

Ночью проснулся,
мучимый истиной, а
утром – тоскою.

Ночь перенесет
стоически сей разгул
интерпретаций.

Вспыхнула и вдруг
погасла. Жива ль еще
звезда Рождества?

В мире всякий смысл
неплох лишь до первого
предъявления.

Слово. Почему
противоугонного
устройства нету?

Вот книга – сестра
тысяч других, извечно
новорожденных.

Аду – «да», раю –
«вряд ли». Так живешь с душой
в полупорядке.

Смешливому и
одной шутки, быть может,
на всю жизнь хватит.

Если мир – книга,
то ведь всякий пейзаж есть
ее обложка.

И был модернизм
наш беспощаден, наша
наука хитра.

Небо, землю стал
просить за грех рожденья
индульгенцию.

Если б прикрепить
отраженье к зеркалу –
можно б исправить.

Не ругательство
ли какое-нибудь там –
на нотном листе?

Вот растительность,
как на мире повязка
набедренная.

И берег устал
держать на плече своем
мост тот усталый.

Ведь волнуется.
Но говорит. Вот умолк.
То лишь стихопад.

Взгляни немому
в глаза. Может, у него
ненависть к слову?

Сотворением
мира был удручен? Что ж,
ищи Автора.

Лодка на волнах
качается. В той реке
гераклитовой.

Поэтом не был.
Гражданином стал в огне
войны гражданской.

Как будто роса
в душе. Долго же, долго
мудрость копится.

Гений – трагедий
избранник. Трудно за мир
ходатайствовать.

Горький на Капри.
Чехов на Сахалине.
А ты где? В дерьме.

Исполнение
желанного лишь вскроет
низость желаний.

Стой, человек! Пусть
мимо снуют дерзкие
орды спешащих.

Ты слышишь звуки
окрест – тополя трепет
да липы лепет?

Вот и русский – сын
абсурда. Взгляни: вот и
негр – ребенок тьмы.

Война. Впрок пойдут
ли наука беды, да
уроки горя?

А слеза твоя
нарушит круговорот
воды в природе?

От жира летом
дни тяжелеют. Ночам
одышка в тягость.

Вот в извилинах
твоих прожигают путь
мысли-молнии.

Пожинать плоды
талантов? Только не жди
сверхбессмертия.

Деревья в цвету.
Вздохнешь: а ты-то давно
сед и бесцветен.

Осенью листья
к земле устремляются.
Как камикадзе.

Октябрь. Деревья
голы. Теперь природа
как нудистский пляж.

Как капля в море –
стих в голове. Но капля
спасительная.

Не сумерки, не
вечер. Но только дня и
ночи симбиоз.

Судьба с тобою
говорит о прошедшем,
но mezzo voce.

Утром дождь, а днем
ни то ни се. Верить ли
исправленному?

Ветер видел Акт
Творенья – за зубами
держит лишь язык.

Ведь не говорит
ручей ни на иврите,
ни на латыни...

Облака плывут
по ветру? Иль простерлась
борода Бога?