Barber shop

                С наилучшими пожеланиями
                посвящаю этот рассказ
                Наташе Зюбер,
                моему нежному школьному другу
               


Все мы дети Нарцисса. Мы смотримся в зеркало и конечно же нравимся себе. Пусть признаваться в этом прилюдно и не принято, но даже самый страшненький индивид прекрасно знает все свои «симпатичные чёрточки», и конечно пробегая мимо своих отражений в чём только можно, не применёт лишний раз скосить глаз дабы убедиться, что он тысячу раз прав. И согретый этой уверенностью ласково улыбнётся сам себе. Женщины следят за внешностью, ни кого не таясь, и сильный пол, щадя их слабость к этому снисходителен. Но стремление нравиться себе, и нам богоравным присуще. Презрительно-осуждающе наблюдая за женоподобными красавчиками дефилирующими по подиумам, мы всё же не забываем подстригать свои усы и шевелюру, кокетливо выбривать бакенбарды, и тратить море времени на безупречность пробора или укладку тощей, крысиной пряди, вкруг обвивающей лысину. Только не надо господин Фрейд лезть со своими навязчивыми половыми выводами! Наша душа не там где вы думаете, мы не тараканы чтобы жить только продолжением рода и пищей. Нет! Мы звучим гордо, и просто хотим нравиться самим себе (а уж окружающие то, нас увидя, и так  отделят зёрна от плевел, и поймут «…кто на свете всех милее, всех румяней и белее…»). На этом бесконечном пути погони за совершенством, что бы мы делали без верных друзей и помощников. Без наших добрых парикмахеров-цирюльников, визажистов, косметологов, всех прочих, кто вместе с нами готов сутками тешить наших милых бесов (впрочем, за наши же деньги).

Армейские, суровые будни срочнослужащих воинов, временами всё же, перемежаются счастливыми мгновениями выходных. Когда тебе повезло, и стоя на вечерней поверке в пятницу, в зачитываемом списке суточного наряда заступающего на следующий день, ты не слышишь собственной фамилии (и с наколкой «нет в жизни счастья» можно пока повременить), Ты осознаёшь что, завтра светит некоторая свобода в выборе вида отдыха и развлечений. Жизнь всё же прекрасна! Возможно и увольнительная твоя состоится и посещение городской парикмахерской с ласковорукими мягкобёдрыми девушками превратится в явь. И ты, вернувшись из их нежных объятий (честнее конечно было бы признать, из объятий цирюльного кресла), сможешь наконец поразить в самое сердце сослуживцев, убого обкорнанных руками товарищей, потрясающей выверенностью линий подбритых височков. И собрать обильную жатву завистливых вопросов, «А кто стриг то?; А как она?; А как стрижка называется?» и протча, и протча, и протча, короче всего того, что так мило нашему ранимому сердцу, всегда жадному до искреннего внимания и восхищения, сколько бы его не было. А мысленно ты всё ещё там, закутанный тёплыми благоухающими руками в тогу простыни до самого подбородка, посаженный, напротив бесстыдно огромного зеркала, и предоставленный свободе наблюдать за умопомрачительным преображением своего мужественного лика, в ещё более мужественный, и в то же время утонченно-эстетический. Пребывая в обрамлении бесчисленных блестящих флакончиков с одеколонами и гадая, каким из божественных ароматов, порхающий вокруг тебя ангел, в конце процедуры, предложит тебе заблагоухать…

Паша вернулся из увольнения мрачным как туча. День незадался с того самого момента как подошла его очередь в парикмахерской. Ясноглазая, тонкофигуристая девушка сделавшая счастливыми вот уже несколько человек, к которым прикасалась своими ручками, внезапно ушла на обед. И этим неожиданным поворотом злодейки судьбы, Павел был брошен в объятья не прекрасной жрицы в белой накрахмаленной короне, а в лапы старого сутулого очкастого перца пришедшего красотке на смену. Голосом консервного ножа,  этот мерзкий тип спросил похолодевшего Пашку «Как стричься будем, молодой человек?» но тот совершенно растерявшийся под ударом рока , начисто забыл все приготовленные изящные и остроумные фразы, и промямлил, «Подровняйте как ни будь». Дед загорячился «Что значит подравняйте?! Есть прейскурант, молодой человек, «полька», «молодёжная», «полубокс» наконец. Не задерживайте очередь!». Услыхав сдавленное Пашкино что-то, похожее на «полька», старый паук забегал, засуетился, заворачивая свою добычу в саван накидки и запихивая края скорбного покрова костяными пальцами за шиворот, скребя заусенцами по шее страдальца. Мурашки от прикосновений холодных пальцев гадины, разбежались как вши по телу и спрятались где то внизу живота у резинки трусов, от чего нестерпимо захотелось почесаться, но это было решительно невозможно. Старый чорт, тут же заметил бы шевеление под простынею и наверняка спросил бы какую ни будь пакость. Пришлось терпеть ещё и это. Снедаемая зудом и сознанием собственной невезучести, жертва обеденного распорядка, замерла в состоянии прострации. механически подчиняясь толчкам холодных когтей брадобрея, время от времени требовавшим изменить наклон головы туда или сюда. Временами старый пират останавливался перед Пашкиным лицом и в холостую чикал ножницами, очевидно примериваясь, как бы ловчее выколоть заложнику глаза или отхватить нос. Но помня о свидетелях из очереди всё время чудовищным усилием сдерживался и снова круг за кругом отправлял железную птицу лязгать клювом по Пашкиной голове ещё и ещё, вероятно  не теряя надежды изловчиться и чуть позже воплотить свой дьявольский замысел в жизнь. Не понятно почему, по прошествии долгих десяти минут наполненных до краёв липким отвращением, наконец, шаман смилостивился, и спрыснутый напоследок какой-то мутной дрянью, из напоминающего не помытую клизму прибора уже навсегда попрощавшийся со зрением, ушами и носом Пашка, был вдруг милостиво отпущен на волю. Звякнули в тарелочке кассира мокрые от пота двадцать копеек платы за стыд и страдания. Тёплый воздух улицы, начал постепенно возвращать Павла к жизни. Путешествие мимо витрин магазинов к воротам части было безрадостным. Ни одно отражение не встретилось глазами с несчастным солдатом, утешавшим себя по дороге, что возможно старый ревнитель прейскуранта, опытный мастер и всё сделал как надо. Шестое чувство продолжало нашёптывать ему на ухо, что пилотку не стоит торопиться снимать. И как оказалось не без оснований. В умывальнике, куда бедняга прибрёл для уединённого обследования внешности, безжалостное стекло подтвердило все его опасения. Виски были разной длинны и не похожи один на другой, отвратительная лесенка которой были украшены бока головы, тоже резала глаз. Но что повергало в отчаяние более всего, так это неровно полысевший затылок, (Паша планировал лишь аккуратно подравнять
края, оставив шевелюру относительно пышной). Сердце его было разбито.

И наверно не миновать бы бедняге участи Анны Карениной, да слава богу, не одни мы в мире этом. На что ж ещё, на свете верные боевые товарищи нужны, как не для поддержки в трудную минуту! В умывальник ввалилась кучка курильщиков и уткнулась в Пашкину согнутую горем спину. Самый несдержанный из них промолвил, - «Да-а-а!!!» И сам того не желая. добавил новый шрам на истерзанном сердце претерпевшего. Но не зря говорят что одна голова хорошо а две лучше. Через секунду кто-то из зрителей ляпнул, «А состриги ты всё, на хрен!». И свершилось чудо! Это предложение неожиданно вернуло Пашку к жизни! Привлечённые грядущим бесплатным цирком, собрались все свободные от службы. На божий свет извлекли чудо техники – рогатую ручную подстригальную машинку и работа закипела! Пытаясь выявить скрытый талант парикмахера, попробовал на Пашкиной «ниве» себя, почти каждый. Машинка дёргала волосы и вырывала их клоками, даже не притворяясь, что пытается стричь. В какие то пятнадцать минут пациента ощипали при помощи волшебного устройства без всякого наркоза, и он стал удивительно похож на одуванчик с выпученными глазами, с которого частично сдуло его шевелюру. Низкое качество произведённой жатвы требовало доводки, и авторитетный консилиум вынес единственно верное решение – «надо брить». Жертва улыбнулась вдовьей улыбкой и икнула – «Брейте!». Хозяйственное мыло подарило обильную пену и придало действу необходимый профи статус. Новое лезвие «Нева» было найдено в закромах и вставлено в станок безопасной бритвы. Для тех, кто не помнит сие произведение совлегкопрома, скажу, этими лезвиями и карандаш то очинить было всегда проблемно, но богатство ассортимента военторговской лавочки, исчерпывалось означенной «Невой» а по сему основной процент успеха предприятия заключался в мастерстве резчика-брейщика. Не зря говорится – «солдаты шилом бреются, солдаты дымом греются». Плюя на трудности и ведомые светлой целью спасения благородного имиджа товарища, усилия лишить Пашу остатков волосяного покрова приложил почти каждый. Если сказать что несколько раз рука мастеров дрогнула и допустила порез, это значит ни чего не сказать, техасская резня бензопилой просто детская забава по сравнению с рядовым бритьём лезвием «Нева», а тут объём работ был несравним с жалким пятаком подбородка. Поэтому по окончании скобления, было принято медицински - верное решение продезинфицировать пострадавшего, дабы избежать, возможного попадания зловредных микробов, так и снующих в окружающем нас воздухе, в ранки. «Тройной одеколон» - молодящий эликсир на все случаи жизни, налили в ладони, и со словами - «Паша держись» вылили на голову жертве тупейных художников. Розовая пена вскипела на только что вспаханной макушке. Отпрыгнуть успели не все, кого-то Пашка вроде зацепил, но трупов было не много. Когда Павел отхрустел зубами и опасность миновала, один из медэкспертов напомнил, что мол, неплохо бы смазать череп жиром, что бы кожа, не посохла, и не потрескалась, все согласились. Имелась только одна проблема, где добыть столь необходимый свежепрооперированному умягчающий лосьон. Но солдата нелегко загнать в тупик, и блестящее решение всплыло на поверхность само собой. Кто из шоферов-водителей не мазал клеммы аккумуляторной батареи техническим вазелином УТВ? Это вам не какой ни будь вонючий солидол, это благородная смазка приятного запаха и вида, и косметическая ценность её тут же была одобрена большинством голосов. Сказано – сделано, (у кого то в тумбочке стояла банка с УТВ, он им пропитывал сапоги, стремясь придать им мягкость и непрмокаемость) и через минуту Пашкина луковица-голова уже отражала свет всех электроламп помещения.

Наконец Паша решился подойти к зеркалу.  Неожиданно свой бритый вид ему понравился. Голова стала казаться меньше, зато толще выглядела шея, придавая элемент матёрости измочаленной фигуре. Несколько огорчал косящий от пережитых страданий глаз, но в целом было очень даже не плохо. Но и этот, наконец, начавший появляться просвет голубого неба над Пашкиной головой, зловредной судьбе было угодно закрыть тучей, в виде заглянувшего на огонёк ротного командира, удивлённого нахождению личного состава роты в помещении в тёплый летний день. При виде шикарной, «блестящей» причёски бойца, он пришёл в ярость. Что бы вам было понятно, скажу, солдат Советской Армии должен быть аккуратно пострижен, но не выбрит на лысо. Неизвестно почему, но армейское начальство, всегда боролось с традицией старослужащих бриться на лысо за сто дней до приказа, объявляло наряды вне очереди, а в некоторых случаях сутки-двое «губы» или как ещё, «губической вахты», но традиция упорно жила и не утрачивала у народа популярности. А тут, безо всякого приказа! Ясно что на зло ему лично! И кто!!! Паша – самый безобидный солдатик из всех!!! Оскорблённое сердце командира снесть этого не смогло, и его губы сами, вперед команды данной им мозгом выдохнули – «Трое суток ареста!!!»…