Генеральский котелок

В Музее Войн и Революций экспонируется котелок легендарного генерала Помригада. Если верить экскурсоводам, этот герой погиб от снайперской пули во время еды: об этом свидетельствуют остатки пищи на дне котелка, нечто вроде овсяной каши. Они сохраняются благодаря каким-то специальным химическим веществам. Экскурсоводы называют их "последней трапезой генерала".

Стоит котелок на очень почетном месте, на высокой гипсовой тумбе, похожей на пьедестал. Приводят к нему школьников и рассказывают о последней войне и о легендарном генерале, - о том, каким скромным и неприхотливым человеком был его превосходительство Помригад: таким скромным, что не любил разносолы офицерской столовой, а любил простую солдатскую пищу из простого солдатского котелка...

Приходят к котелку молодые девушки, знающие генерала лишь по фотографиям и биографиям, - приглушенно всхлипывая, читают прибитые к тумбе таблички; склоняются над его жестяным чревом и тщательно изучают остатки последней трапезы генерала, некоторые даже пытаются зачерпнуть окаменевшую массу пальчиком и попробовать на вкус; уходят, роняя горестные вздохи...

Приходят к нему злопыхатели. Возмущаются: "Позорище! Языческая святыня! Они бы еще помригадовские мощи притащили! Уж дай им волю, они бы и генеральшу и детишек его засунули бы по стекло!"; уходят ехидно хмыкая.

Приходят мальчишки чтобы совершить нехитрый акт вандализма - плюнуть на остатки последней трапезы; убегают в таком восторге, будто их подвиг затмил все без исключения помригадовские деяния...

Котелок сносит издевательства молча, хоть его металлическое нутро и способно издавать утробные звуки, похожие на охи. Такое он позволял себе лишь на войне: когда трубил горн, котелок пытался ему помочь. Теперь ему хотелось заохать бесцельно, по-человечески, излить свое чувство!.. Плохо ему было! Вынес бы он безропотно, по-слодатски, и нелепые девичьи слезы, и желчь злопыхателей, и выходки вандалов, но... - вот беда! - не помнил он никакого генерала Помригада.

Он помнит, как трясся целый день притороченный к седлу, как падал с коня на стерню. Как кто-то заскучавший во время перемирия счищал с его жестяного бока копоть штыком. Как кто-то обезумевший от голода колотил по нему ложкой и пробивался к опустевшему котлу. Как ставили его на кочку, садились сверху толстым солдатским задом и дулись в картишки. Как наливали в него спиртягу, как варили в нем белену...

Но никакого Помригада он не помнит и очень сомневается в том, что был такой... а, даже если и был, - что имеет он к нему хоть малейшее отношение... Но котелок молчит, обуздав свое вопиющее чрево: не может же он разрушить самые элементарные иллюзии: что солдатские котелки немы и что генерал способен хлебать из солдатского котелка.

А вы спросите у меня, что я обо всем этом думаю, и я вам отвечу, не задумываясь: зря молчит! Что может быть прочнее наших иллюзий! Он может стенать и охать ночи напролет, а нам все нипочем: мы, скорее всего, сочиним страшную историю о том, как дух генерала Помригада является в музей и пытается завершить свою последнюю трапезу, но, сами понимаете, - тщетно!.. Да, мы и так ее сочиним - дайте нам только ночку потемнее!

2009-01-02