Как просто ждать и как сложно верить

Я набрал ее номер и стал нервно вслушиваться в редкие гудки. В эти секунды мне казалось, что все внутри сжалось  в крошечный комочек, и этому комочку очень холодно. Нет, руки у меня, конечно, не тряслись, я крепко сжимал телефонную трубку, я ведь не впечатлительная дамочка. Мимо проезжал автомобиль и с грохотом нарушил благоговейное молчание тихого переулка, который так редко можно найти в Москве.

 - Привет! Привет, это Олег.

На другом конце молчали. Через секунду я услышал очередной гудок. Она еще не взяла трубку, это все из-за гула автомобиля, мне только послышался ее голос в паутине связи.

«Абонент находится вне зоны действия сети …»

Я поднял глаза вверх. Яркое весеннее солнце освещало окна дома, в каждом из них отражалось лазурное небо, я даже слышал пение птиц. Но, скорее всего, мне снова показалось. Слуховые галлюцинации, заработанные из-за жизни в вечном шуме.

Пятнадцатое марта, день ее рождения.

От резкого света стали слезиться глаза, я опустил телефон в карман и направился к метро, так как машина была в ремонте. Снега совсем не было, хотя, я готов поклясться, что на окраине он еще лежал. Такой грязный, серо-черного цвета, весь в окурках и брошенном мусоре, оставляя последнее плачевное впечатление о зиме. Люди всегда обходят его стороной, опасаясь оставить пятна на блестящей и не очень обуви, опасаясь ощутить еле уловимое дыхание умирающей зимы. Люди проходят мимо, не замечая страданий, даже злорадствуя и ухмыляясь, громко заводя обидные разговоры о «на редкость теплом начале весны, только пятнадцатое марта, а снега совсем нет».

Я чувствовал запах задымленной весны, глубоко вдыхал его и даже радовался, что у меня вдруг появилась возможность лишний раз пройтись вдоль посвежевшей улицы. Мимо пролетали душные машины, красивые девушки-медведицы, очнувшиеся от спячки, пестрили своими цветными колготками, упаковывающими длинные и не очень ноги, развевали на теплом ветерке свои распущенные блестящие волосы. Мне даже казалось, что этот город научился улыбаться.
«Девушки проносятся с горящими глазами, холодными сердцами, золотыми волосами…»
Но для меня этот город перестал быть сказкой ровно восемь месяцев назад.

Я спустился на эскалаторе, разносящим аромат горячей резины. На перроне меня толкнул молодой человек, обернулся, извинился и улыбнулся. Я ничего не ответил. Он держал за руку девушку в черном платье и красных колготках. Они пробежали к эскалатору, и я слышал ее звонкий смех. Она не обернулась. С грохотом влетел поезд, и я зашел. Конечно, это не могла быть она.

В вагоне было несколько свободных мест, но я предпочел встать у окна, сквозь которое было видно лишь мелькающую темноту. Я чувствовал себя полным идиотом.

Через две остановки я почувствовал чей-то взгляд и обернулся, заметив хорошенькую девушку, сидящую напротив. Она улыбалась мне, я ответил. На следующей остановке я вышел.

Я не мог работать в тот день. Это, казалось, было против моих сил и моей воли, вполне себе сильной и крепкой. За окном молодые пары влюблялись, обнимались, целовались, назначали друг другу свидания у памятника или в парке, готовили подарки, цветы…

 - Олег, ты сегодня не в себе.
 - Ты прав, старик.
 - Проблемы?
 - Именно.
 - С Катей поругались?
 - С Катей все нормально.

Андрей сделал понимающий вид, похлопал меня по плечу и вновь вернулся к своей работе. Андрей ничего не понимал в действительности. Его мир был узок до неприличности. Он состоял из жены-истерички, вечно недовольной тещи и недавно купленной машины. До ее покупки мир был и того уже. Зато у Андрея были только три типа проблем -  с женой, с тещей и с машиной. Я всегда смотрел на него и молился, чтобы не стать таким же через семь лет.

Когда я вышел из сковывающего мысли помещения, улица уже начала окунаться в сумерки. Еще не зажглись огни, и я знал, что где-то в эти секунды можно увидеть закат, такой прекрасный закат,  разлитый красной гуашью на тонкой черной линии горизонта. Я видел такой однажды, больше полугода назад, когда она шла рядом, улыбалась и говорила всякую чепуху. На ней было черное платье с тонким ремешком на талии, и мне казалось, что я выгляжу малолетним мальчишкой на ее фоне.

Я пошел домой пешком. Я не торопился. Я знал, что Катя уже приготовила ужин и, возможно, разговаривала с подругой по телефону. Мне бы очень хотелось не видеть ее.

В воздухе появилось легкое дребезжание прохлады, я застегнул куртку, приподнял воротник и засунул руки в карманы. Легким движением нащупал телефон, и мир вокруг будто затих. Мне хотелось думать, что это какой-то спецэффект из кино, когда машины и люди становятся заторможенными, их движениями более плавны и незаметны, пропадает гул, и играет легкая романтичная музыка.  Я пытался ощутить вибрацию, пальцами сжимал холод корпуса, ждал. Уповаясь созданной интригой, я сделал еще пару шагов, зашел в близлежащее кафе и направился к свободному столику. Просто тишина улицы начал сводить меня с ума.

Она не перезвонила.

Я оглянулся и, заметив, старого знакомого, сидящего напротив, поспешил ретироваться. Лучше разочаровывающая прохлада улицы, чем усталый разговор о работе.

Я снова понял, насколько глупым оказался. Совершенно непонятно, чего я ожидал. Мы расстались восемь месяцев назад, она давно забыла меня, удалила мой номер, выбросила из жизни лишний хлам. Нельзя кривить душой, я тоже когда-то забыл о ней. Когда встретил Катю. Сегодня утром мне позвонил друг и в потоке беседы обронил фразу, превратившую мой день в сущий кошмар.

 - Сегодня четверг?
 - Да, пятнадцатое марта.
 - Пятнадцатое?.. Какая-то дата … знакомая.
 - Может, у кого-то день рождения?
 - Кажется.
 - Не забудь поздравить.
 - Точно! Сегодня у Оли день рождения. Жаль, что так вышло. А то отметили бы сегодня...

Катя была дома, она красила губы, когда я зашел. Пахло чем-то жареным.

- Привет, дорогой! Как работа?
- Хорошо.
- Ужинать пойдем? Нас сегодня пригласили в гости! Что ты думаешь по этому поводу?
- Ничего.
- У тебя проблемы?
- Нет. Я душ приму.

Катя, конечно, была не виновата. И зря я срывал свое негодование на ней, ведь на самом деле, я просто платил за свои же ошибки. Так всегда бывает, что мы сначала совершаем поступки, которые кажутся нам уместными, а потом анализируем результаты неудачных из них.

Была половина девятого. Катя ушла. Я налил себе чашку крепкого кофе, сделал глоток и набрал номер.

- Алло!
- Привет!
- Привет…
- Это…это Олег, помнишь меня?
- Не совсем…

Я готов был положить трубку в ту же секунду. У меня будто дыхание оборвалось, и стало как-то очень больно.

- Мы с тобой общались … прошлым летом.
- Конечно! Привет, Олег! Извини, не узнала. Просто столько времени прошло.
- Да, действительно. Как дела?
- Прекрасно! У меня ведь сегодня праздник!
- Правда? Затяжное Восьмое марта?

Я врал, не понимая причины. Сложно так однажды ощутить себя вновь пятнадцатилетним подростком, читающим книги Достоевского по ночам.

- У меня день рождения…
- Поздравляю.
- Спасибо.
- Пожалуйста.
- А как же добавление «обращайтесь еще»?
- Прости, забыл. Собираешься отмечать?
- Да, конечно.

И дикое молчание на несколько секунд. Сейчас я должен был заговорить, случайно перебив ее. Так всегда бывает, когда два человека отчаянно пытаются спасти  ситуацию, разбив тишину.

- А как у тебя дела?
- Хорошо. Как и раньше. А у тебя что нового?
- И все, и ничего. Глобальные перемены меня еще не затронули, а локальные не заслуживают внимания.
- Я рад тебя слышать.
- Я тоже очень рада. Это очень неожиданно, правда.
- Могу догадываться.

Я будто видел ее перед собой, красиво одетая,  непременно в платье, легкая ироничная улыбка, сладкий аромат ванили…

- Мы можем увидеться?
- Я боюсь, не смогу сегодня.
- Да, конечно. Может, завтра?
- Я не смогу.
- В субботу?
- Вряд ли.
- А в воскресенье?
- Скажи, зачем?
- Я … я очень хотел увидеть тебя.

Мне показалось, что в эту минуту к ней подошел ее любимый человек, обнял за талию, прижал к себе,  погладил по блестящим каштановым волосам и вдохнул ее сладкий запах.
Она улыбнулась в ответ, прижала палец к губам, чтобы ее друг не произнес ни слова. Он понимающе кивнул и сел перед ней на колени, прижимая к себе ее тонкие изящные щиколотки.
Он делал то, что я не успел.

- Хорошо.
- Что «хорошо»?
- Ты хотел встретиться.
- Да, конечно. В воскресенье?
- Да. Позвони мне в субботу, и мы договоримся.


Кажется, одна половина меня умерла в тот воскресный вечер. Когда  вышел навстречу вечерней прохладе марта, я будто задохнулся от подступающих эмоций. Все внутри кипело, скрежетало, рвалось наружу.

Она была небесно красива тогда. Бежевое платье, легкий синий плащ и черные туфли. Она сияла, она искрилась и затмевала все вокруг. Я любовался ею до онемения, я вдыхал этот давно потерянный запах, улыбался как мартовский кот. Я протянул руку, чтобы прижать к себе ее нежную ладонь, когда она вдруг стала серьезной и отстранилась от меня.

- Что-то не так?..
- Я выхожу замуж.

В тот прохладный вечер, когда все просыпалось и только начинало свой воздушный марш навстречу весне и солнцу, откуда-то появился пронизывающий морозный холод. Я застегнул куртку, приподнял воротник и засунул руки в карманы. Я ощутил знакомую вибрацию. Мне не хотелось видеть Катю, не хотелось ее слышать или чувствовать. Зима затянулась в тот год, медленно превращая мою жизнь в умиротворенную тишину бесконечного ледяного царства.